Проза Юрия Холодова интересна уже тем, что написана первоклассным музыкантом (он Лауреат Международного конкурса, Народный артист Украины, Лауреат Государственной премии им. Т.Г.Шевченко), осознающим все тонкости своего исполнительского амплуа. Его литературное творчество как никакое другое тесно связано с личностью самого автора, оно соразмерно его мироощущению, оно срослось с его восприятием жизни. В его произведениях есть «личная правда», без которой, по словам И.Тургенева, «все в искусстве ничтожно».
Мировосприятие писателя формировалось под воздействием общения с природой, с особенностями народного быта и окрашено зарождающимися ростками душевного волнения при виде соблазнительных красот украинских пейзажей. Его детство прошло в тихой провинциальной глуши лесостепной полосы Украины, в благодатных Гоголевских
местах на Полтавщине, где он впитал в себя яркие, навсегда сохранившиеся впечатления от обаятельных картин украинской природы. Подростком он бродил на зорьке «по безлюдью, прислушиваясь к ликующим звукам жизни, приумножающимся все новыми голосами». И позже, уже юношей, увлекшись охотой, продолжал свои странствия по завораживающим перелескам, рощам, чистым озерам и луговинам, где поскрипывает коростель-пастушок, где перепела зовут тебя на праздник жизни: «пить-пой-дем, пить- пой-дем», на Киевщине, куда был отправлен в столичную спецшколу для продолжения музыкального образования по настоянию властной и не терпящей возражений бабки, бывшей певчей церковного хора.
Все это отразилось в его ранних произведениях, отмеченных романтикой восприятия окружающего мира. «Сельский этюд», «Августовский мотив», «Вариации на старую тему», «Летом в Гидропарке», «Димкина любовь». От этих страниц веет пленительной свежестью. Их нельзя читать без того отрадного ощущения, которое вызывает в нас сама природа и непритязательный быт его романтических героев на фоне ее царственных красот. Патетически настроенный «каторжник» Трофим, хозяин островной сторожки, дающей приют израненным и заблудшим душам. Дед Всеволод, народный умелец и знаток народных песен, ставший отшельником, творящим свои праведные законы. Словно «пришедшая из шуршащих на ветру ковыльных степей, неся в себе их вольный чистый дух», сельская матрона Настя Архиповна с ее удивительной покорностью принимать свою нескладную жизнь как данность. Юный горожанин с его колдовской страстью к таинственной деревенской красавице. Тонкий знаток всех рыбацких премудростей страдалец Гриша-маленький, вызывающий зависть и восторг всего берегового содружества. Автор словно живет со своими героями одной жизнью. Он сам страстный рыбак и охотник, он сам исповедует их жизненные ценности, их стремление к благородным идеалам и справедливости.
Романтическая настроенность не позволяет человеку быть лживым или жестоким. И со временем автор уходит от своих охотничьих страстей, от «ожившего в душе темного духа предков». С горьким неприятием он вспоминает «последний восторженный крик бекаса, мчащегося в солнечных лучах чистым августовским утром, рубиновые капли на нежном оперении еще теплых длинноносых комочков или полный ужаса и удивления взгляд подранка красавца коршуна».
А потом приходит время консерваторских занятий, и молодым романтиком всецело овладевает музыка. Вживание в композиторские замыслы. Как проникнуть и передать тончайшие оттенки творческой мысли великих лицедеев, всецело владеющих душами слушателей? Они – его учителя, его наставники. Это его литературные институты. Он стремится глубже проникнуть в ткань музыкального повествования, воспринять все кажущиеся ему намеки, он учится передавать мысли их создателей. Часто он читает в музыкальных произведениях обещание чего-то особенного, непостижимого, какого-то безумного наслаждения, смущающего его, заставляющего воспринимать окружающий мир с помощью художественного чувства. Под влиянием общения с великими образцами композиторского наследия продолжает формироваться чувство красоты. Образный мир выдающихся музыкантов обогащает его собственный художественный мир. Все это рождает музыкальную ткань его прозы, особенный музыкальный ритм, который пленяет читателя. «Закольцованный» сюжет его «Элегии» или «Da capo» в первой редакции ( Da Capo — музыкальный термин, букв. – от головы (итал.), предписывающий повторить пьесу или часть формы с начала), повествующий о любви и творчестве – этих удивительных, возбуждающих волнение и муку событиях души. Проникнутая драматизмом история жизни и любви столь разных по мироощущению «физика» и «лирика» — «StoryCorps» (так называется американский проект по сбору историй частной жизни представителей нынешнего поколения). «Шестое чувство» — не что иное, как, по мысли автора, вдохновение, рождающее смутный восторг, то особое сценическое состояние, которое в одночасье может вызвать совсем иное — живое, трепетное, наполненное любовью звучание музыкального инструмента. Эти произведения автобиографического характера дают читателю уникальную возможность проследить генезис личности художника.
Первые рассказы Юрия Холодова о музыкантах вскрывают их неуживчивость с суровой действительностью, их столкновение с жизненными коллизиями и неприятие их. Таковы герои автобиографических рассказов «Встреча», «Романов», «Кирюша», рассказов о не сложившихся судьбах его коллег — «Странные люди», «Инесса». Тема разлада с
внешними условиями существования людей, одаренных творческой энергией и острой впечатлительностью, многократно звучит у таких мастеров слова, как Э.Т.А. Гофман (так же, как и автор, музыкант и литератор), И.Бунин, В.Набоков. Окружающая героев реальность разрушает мечту, веру в добро, в светлые идеалы.
С возмужанием, достижением зрелости как исполнителя, с расширением круга общения в его произведениях появляются иронические нотки. Автор сочетает самые высокие движения души с обыденной повседневностью, великое и прекрасное — с ничтожным и пошлым. Сочетание «возвышенного и житейского, идеального и реального», по мысли Б.Пастернака «подобное мажору и минору в музыке», гармонично для писателя. Рассказы «Этот струнный квартет», «Тихая музыка», «Дирижер», «Париж, Париж…», «Все окей!» привлекают комическими штрихами в описании героев и жизненных ситуаций, порожденных нравами и порядками их окружения. Однако эта «мизантропия» несет в себе доброе начало. Его герои близки и понятны автору, и его иронический тон воспринимается читателем с улыбкой и соучастием. Это мягкий юмор. Автор в большой степени одарен чувством меры и равновесия. Ему не свойственна патетика восторга или жесткая сатира. В то же время его проницательный взгляд охватывает всю гамму человеческих взаимоотношений в реальной жизни, и это помогает рассказать правду о своем времени, не подчеркивая свою приверженность ни к обсуждению социально-политических процессов, ни к «умственному аскетизму», ведущему к уходу от вопросов, волнующих современного человека.
Умение характеризовать своего героя, его типические социальные и индивидуальные качества, его внутренний мир ярко проявилось в рассказах об иммигрантах, написанных уже после переезда в США для воссоединения с женой, работавшей в одном из американских университетов, и где он продолжил свою исполнительскую деятельность. Как живые предстают перед нами и умело приспособившийся к местным условиям, но сохранивший прежние независимые черты характера жизнелюбивый Рой в рассказе «Конец июля в Солт Лейк Сити»; и смешное семейство иммигрантов из рассказа «Прекрасный розмарин», сначала с опаской и недоверием, а потом и с юмором воспринимающие «тонкую организацию» богатого и образованного американского обывателя. Надолго запоминаются глубиной и человечностью своих переживаний и престарелые обитатели дома для неимущих, из повести «Реквием», которые делятся с автором яркими воспоминаниями о многотрудной жизни на родине, обретя долгожданный покой в комфортных условиях американского быта. Обращают на себя внимание и по-разному устраивающие свою новую жизнь героини повести «На задворках», где, поднимаясь над вроде бы примитивным бытописательством, автор затрагивает острые социальные проблемы нашего времени. Вызывает искренние симпатии читателя и бывший журналист, ныне успешный бизнесмен-экскурсовод, постоянно обремененный заботами о своих подопечных и обласканный компанией туристов-одесситов, сохранивших всем нам хорошо знакомый специфический житейский юмор, из рассказа «Слушайте сюда!».
В его произведениях всегда есть подтекст, тонко улавливаемый проницательным читателем. Это и трудности приобщения к требованиям все больше проникающего в нашу жизнь бизнеса для потомственной интеллигенции в рассказе «Замок для бизнес-дивы». Это и скрытая насмешка над многочисленными любителями туризма, которые, как заметил когда-то Тургенев в своих письмах «Из-за границы», «не умеют путешествовать с пользой и толком, и как арестант в «Мертвых душах» удовольствовался замечанием, что в Весьегонске тюрьма почище будет, а в Царевококшайске еще почище, так и туристы наши только и могут сказать, что Франкфурт город побольше будет Нюренберга, а Берлин еще побольше», в рассказе «Неугомонная», к героине которого автор относится с сочувствием и добрым участием, описывая ее трудную подвижническую жизнь. Это и губительное влияние власти денег и бытовых удобств на художника, превращающее его в погоне за благами в ремесленника, а затем приводящее к постепенной деградации его личности, в рассказе «Странные люди». Наконец, это намек на затянувшуюся болезнь Украины в рассказе «Летом в Гидропарке», где талантливый профессионал своего рыболовного дела, умелец из народа, поражен разрушающим его внутренним недугом. И, конечно, это написанная с позиций вполне определенной художнической версии пронзительная история жизни и судьбы героя фактически документального рассказа «Доходяга», посвященного памяти отца писателя, испытавшего на себе все безумие мира – унижения фашистских лагерей и мытарства последующей вынужденной иммиграции. Даже в глубокой старости, когда наступают провалы в памяти и теряются воспоминания, осознание попранного человеческого достоинства остается неизлечимой душевной травмой, последним кровоточащим пристанищем угасающей души.
Посвятив большую часто своей жизни элитарному камерному жанру и воспитанный на классических образцах квартетного искусства – одного из безусловных вершин мировой музыкальной культуры, Юрий Холодов остается в своем литературном творчестве приверженцем классического стиля, полагая, что достоинства и духовные ценности предыдущих веков должны быть сохранены и приумножены в современном искусстве, зачастую проникнутом коммерцией либо идеологией. «Vestigia semper adora» (лат.) — «Всегда благоговей перед следами прошлого».
Его проза несет в себе гуманное начало. Она – против бездуховности нашего жестокого мира, подавляющего чувство прекрасного, на котором покоится творчество, составляющее для художника смысл человеческого бытия («Художник», «Там, где светло», «Дома и люди»).
.