День Победы — советская Пасха
1.
Мы стали боль победы забывать,
Комфорта полированные доски
Пред памятью отшибли чувство долга —
Тяжёлые, как адская печать.
Оторванную ногу лейтенант
И с ложкою за голенищем видит.
Кричал, вёл в бой, беспрекословный лидер.
А нужен не сойти с ума талант.
С гранатою под глыбу танка во
Лет двадцать кто-то бросился теперь бы,
Когда столь эгоизм начистил перья,
И прагматизм справляет торжество?
Мы стали боль победы забывать —
Пороку преступления подобно
Забвение такое, как порочно
Источник свой мутить, в него плевать.
2.
День Победы — советская Пасха, альтернатива тотальному злу, воплощённый символ обновления и зрелой мощи народа.
Ежедневный, предельно тяжёлый труд войны, оставшийся и в слоях памяти народа, и в произведениях, достойных бессмертия, менял сущность людей, участвовавших в нём; поднимал этих людей через преодоления себя, высветлял их духовную суть — ибо без оной составляющей человек лишён смысла, как спор о количестве чертей, способных уместиться на острие иглы.
Путь ко дню Победы, растянувшийся на всем известное количество лет — сгущённых лет, когда сутки были равны если не месяцу, то гораздо большему количеству времени, чем они включали в себя формально, изменил качество нации, укрупняя то лучшее, что заложено в ней, и устраняя то худое и недоброе, что таит в себе каждый человеческий код.
Золотой, хоть не зримый, гигантский шатёр победы был распростёрт годы над нацией, и, продлённый в пространство-временное измерение, приносил драгоценные плоды; со временем дымка удаления от монументальной даты сгущалась, делалась плотнее, насыщалась банальным человеческим эгоизмом: природный обыватель, запрограммированный в человеке, брал верх — но и по-сейчас таинственный свет единения, сплочения нации не из себялюбивых агрессивных интересов доходит до нас, осиянный мощью даты.
Воистину — день победы — советская Пасха.
3.
Зима и лето были не такими,
Весна и осень были не такими,
Когда земля плыла в тяжёлом дыме,
Цвела огнём, и смерти оптом шли.
Синело небо, голубело небо,
И вечно безответно было небо,
Его молитвы тронуть не смогли.
Чернели танки, и леса чернели,
Дотла деревни многие сгорели.
Клубилась партизанская война
Помимо основной, такой жестокой –
Как будто все былые в ней одной
Сошлись, гигантской и тысячеокой,
Расплавившей сейчас предел земной.
И подвиги без счёта совершались,
И в сторону отбрасывались жалость
И состраданье — впрочем, не всегда.
Был страшен крест военного труда!
Не города — а графика развалин.
Кружило вороньё. Твой мозг ужален
Былым, какого мощь себе с трудом
Представить можешь. Но победа силы
Вернёт народу. Жалко, что могилы
Она не может отменить притом.