Очень простое стихотворение
Всё было весело и странно:
дрожал бревенчатый причал,
и ты вполне серьёзно Анной
рябую Нюрку величал.
Чешуйчато река блестела,
врезались лямки рюкзака,
и на меня ты то и дело
посматривал исподтишка.
В висках стучало: не-у-же-ли?
и сердце бухало: да-да!
Синицы, как свистки из Гжели,
раскачивали провода.
Покачиваясь деловито,
отчалил с нами теплоход.
Всё было весело в забытый,
давным-давно забытый год.Хлебы
Очажный дым глаза не ест,
пожаров дым съедает сердце.
Хлебами, павшими с небес,
насытившись, не отогреться.Но цепких рук тревожный лес
подобен стае жадных чаек,
от хлеба, павшего с небес,
сошедший хлеб не отличая.Сильнее голод с каждым днем.
И дымом выстланы дороги.
Но есть на каждой светлый дом
с душистым хлебом на пороге.Но есть меж дымных туч просвет,
и отдых перед встречей ратной,
и бабка, нас с тобой вослед
перекрестившая трёхкратно.Шуба
Скорняк был строг и точен, как хирург,
сшивающий края открытой раны.
И мех теплел от сильных чутких рук,
учился греть, спасать и быть желанным.И был мороз, и в шубе, как в гнезде,
дышало, пело нежное, живое.Потом был дом, распялка на гвозде,
огонь в печи, безмолвие покоя.Вот так висеть – больней, чем просто смерть:
ненужной быть и не коснуться даже
того, кого так хочется согреть.
Кого? Кого-нибудь. Обнять. Успеть.
До лета. До последней распродажи.Вишенка
Класть по привычке вишенку на торт
(такую же украдкой лопал тот,
кому она и так предназначалась),
носить из спальни в кухню телефон
и мучиться ночами, видя сон
о том, что ей осталась только жалость.
Читать в Контакте изредка отчет
о том, как бодро жизнь его течет
и протекает мимо, мимо, мимо
той вишенки, положенной на торт,
который всё печёт она, печёт.
И понимать: ушло, непоправимо…Кленовый свет
Этот год залежался в чулане памяти,
обветшал, запылился и стал чужим.
А дожди начинают шептать, шаманить и
прибивают к земле невесомый дым
от листвы, отсыревшей и не желающей
загораться горячим живым огнём.
Мы давно уже просто друзья-товарищи,
но когда этот дым невзначай глотнём,
где-то там, под забытыми погремушками,
под пластами былых полосатых лет
замерцает опять сентября минувшего
отливающий счастьем кленовый свет.
