Двое играют в четыре руки,
В битве схлестнулись с чудовищем чёрным,
Страшным, огромным, всегда непокорным,
Впились в рояль… далеки и близки.
Сверху посмотришь: единое тело
Пара сиамских, навек неделимых,
Бешеной скачкою неутомимых,
Белое в чёрном и чёрное в белом
Не говорящих друг другу ни слова,
Жар через пальцы касается клавиш,
Тут не подскажешь и тут не исправишь,
Лава клокочет, к рожденью готова.
И, низвергаясь из жерла вулкана,
Всех вовлекает: и тех, кто на сцене,
В зале, и в мире… ведя к перемене…
К звёздам, сквозь тернии… и без обмана
Каждый играет свою половину,
Слушатель это понять и не может,
Две половинки от яблока сложит….
Но — не сложить… не разрезать пучину,
Как же они трансформируют ноты:
Точки-корючки на нотной бумаге,
В иволги свист, в завыванье в овраге,
В песню любви… да и в рёв кашалота?
Двое, как в акте любовном сплетаясь,
Словом боясь уничтожить мгновенье,
Два седока… оседлав вдохновенье,
Мчат, возбуждённые, не раздеваясь,
И композитор, безумьем охваченный,
Знал: в две руки здесь никак не играется,
Сверху взирает, и сам удивляется
Собственной прыти… небритый… взлохмаченный
В жарких объятьях, не ослабевая,
Музыка держит и не отпускает…
Двое в четыре руки уплывают,
В моря рояльное… брода не зная