Этот вечер не предвещал Виктору Петровичу ничего необычного. Но случилось так, что ему захотелось. Вот захотелось и все тут! Бывает такое. Даже в пожилом возрасте бывает. По правде сказать, ему давно уже ничего такого не хотелось и, очень кстати, не моглось тоже. Уже несколько лет находясь во власти андропаузы, по-научному называемой «на пол шестого», Виктор Петрович жил в том гармоничном состоянии, когда прелюбодеяние не страшно по физиологическим причинам. Хотя и возраст у него был еще вполне активный, до шестидесяти, и некоторые его сверстники не только хвастались, но и на самом деле «баб щупали», но сам он не мог. А до этого вечера не особенно и переживал по сему поводу.
А тут — бац! — и захотел. Что его к этому подтолкнуло, достоверно неизвестно. Осталось, так сказать, за кадром. Возможно, он посмотрел какой-нибудь музыкальный клип по телевизору, или, скажем, наслушался рассказов своего друга, с которым они допивали бутылочку огненной воды. Не знаю. Но факт остается фактом — у него возникло желание при неимении возможностей. И все бы ничего, но он почему-то решил, что эту ситуацию — а вдруг последний раз в жизни захотелось? — нужно непременно использовать.
И еще — он с детства был ярым противником всевозможных лекарств, отказываясь принимать таблетки и тем более уколы даже когда заболевал, потому как был уверен, что организм может справиться со своими проблемами и без всякой там «химии». Вот такой чудик. Как выяснилось впоследствии, и бабушка и родители (все сельские жители, и детство его прошло тоже в селе) взращивали его на парном домашнем молоке и овощах со своего огорода. Потому что полезно. Потому что все остальное, мол, химия. Ядовитая и очень не полезная. Это в то время, когда люди в космос летали, ядерные реакторы проектировали и изучали фармакодинамику гепатопротекторов, добрые и невероятно прогрессивные родственники внушали ему, что медикаменты — зло, химикалии, и пользоваться ими не стоит! Мрак вообще. В общем, именно поэтому, скорее всего, в тот вечер у нашего героя и не возникло вполне научно обоснованной мысли воспользоваться каким-нибудь препаратом на основе силденафила или даже экстракта эврикомы длиннолистной. Ну не подумал он об этом! Даже мысли такой не мелькнуло.
А, вместо того что подумать, он сразу начал действовать.
Найти доступную даму оказалось не проблемой. Что это была за представительница слабого и неизменно прекрасного пола, и на каких там они условиях договорились, для этой истории совершенно не важно. Важно другое — его орган, именуемый фаллосом, никак не хотел удерживать в себе кровь.
Тут нужно сделать небольшое отступление для тех, кто не совсем понимает каким именно образом происходит пресловутая эрекция. Если коротко и донельзя упрощенно, то дела обстоят примерно так. При появлении желания у здорового мужчины сокращаются мышцы промежности и передавливаются вены, по которым кровь в нормальных условиях оттекает от пениса. Приток же крови по артериям сохраняется. В результате происходит наполнение органа кровью, которая собирается в двух, так называемых, пещеристых телах. Заполненные кровью тела эти и придают форму, размер и упругость всей конструкции. Самое главное, что здесь нужно понять — это что при сдавлении кровь продолжает поступать, но перестает оттекать. Это важно.
И вот наш герой с горячим сердцем, хмельной головой и вялым пиптиком в «разгар» вечера вспоминает один любопытный случай, произошедший много лет назад в златоглавой Москве. Случай по советским временам вопиющий, а потому весьма громко прозвучавший с экранов телевизоров и передовиц газет на весь Союз Нерушимый. Сенсация, одним словом! Что произошло. Тогда, в Москве, две дамочки, уставшие от нехватки мужского внимания, решили, скажем так, убить двух зайцев одним ударом. И мужикам отомстить и себя порадовать. Нашли какого-то зазевавшегося и изнасиловали. Вот так. Желания у их жертвы почему-то не возникло, а без участия его переполненного кровью органа мероприятие теряло всякий смысл. Но они не растерялись и передавили его хозяйство у основания резиночкой. Кровь притекла, расправила свалявшиеся пещеристые тела оппонента, оттечь из-за перетяжки не смогла и… в общем, дамочки остались довольны.
Вот этот эпизод из отечественной истории и всплыл в памяти Виктора Петровича после того как и он и его дама окончательно уразумели что просто так, без стимуляции, у них ничего не получится. Пример того изнасилованного москвичками бедолаги подействовал на нашего героя ободряюще и он решил повторить на себе трюк с перетяжкой. Только вот он подумал, что резиночки там всякие, веревочки и бантики это как-то не по-мужски. А ему нужно было доказать что он мужик. И даме доказать, безрезультатно старающейся его порадовать и, самое главное, себе самому. Поэтому он решил действовать сурово. Максимально сурово. А что может быть суровее КАМАЗа? Тем более, что запчасти именно от этой машины имелись у него в гараже в ассортименте.
И вот, откинув в сторону и стальную проволоку и резиновый шланг, он остановил свой искушенный взгляд на каленой стальной гайке от КАМАЗа. Вполне себе романтичная вещица. Как он думал.
Дальше просто. Дурное дело не хитрое. Несмотря на относительно небольшое отверстие в гайке, он без особого труда «навинтил» ее на свой, прошу прощения, «болт». По самое не балуйся навинтил, под корень. И что бы вы думали? Желаемый эффект был достигнут. Отчасти.
Вернее, достигнут-то он был, тут уж с законами природы не поспоришь, но вот эффект этот оказался совсем не таким, на который он рассчитывал, бедняга. Кровь действительно затекала под гайкой в «отросток», и оттечь оттуда уже не могла. В результате та часть органа, которая оказалась снаружи от стального препятствия, наполнилась кровью под завязку, а у сдавленного гайкой корня ничего, естественно, не наполнилось, оставшись тоненьким. Произошло переполнение кровью трех четвертей полового члена, но, конечно, желанной эрекции утяжеленного гайкой органа так и не возникло. Оп-пачки. Такой себе нежданчик. Нелицеприятный.
Поняв, что он что-то делает не так, Виктор Петрович опечалился. Еще бы — такой план провалился. А увидев как стремительно ткани начинают растягиваться под напором нагнетаемой крови, он даже вструхнул и стал пытаться гайку стащить. Но она не пошла. Он вструхнул еще сильнее и принялся сдаивать ее со всей пролетарской ненавистью. Даже лубрикантом смазал, в лучших традициях. Но было уже поздно.
Дама, с сомнением глядя на это действо, умозаключила, что ее помощь теперь ему вряд ли понадобится, и ретировалась. А он, побледнев от страха и обливаясь потом, все старался стянуть каленую гайку с набухшего фаллоса. Продвинув ее на какой-нибудь сантиметр, чем вызвал еще большую компрессию той части распираемого органа, что оставалась снаружи препятствия, он понял, что дальше гаечка не пойдет даже по лубриканту. Стоп. Все, приехали.
С замирающим сердцем он оглядел дела рук своих и ужаснулся. Гайка надежно блокировала отток крови, увеличив тем диаметр фаллоса раза в три по сравнению с изначальным, когда он с трудом в нее… скажем так, пролез. Так что теперь ему уже точно обратно не вылезти. Никак не вылезти. Вот и что делать? Ситуация.
Пораскинув стремительно трезвеющими мозгами, он пришел к выводу, что путь у него теперь только один — гайку нужно распилить. Правильно решил, между прочим. Только вот как это сделать? Оглядев свои приспособления, из среды которых гайка и была взята, он тут же придумал хитроумный план по освобождению. Тем более, все, что для этого было нужно, находилось под рукой.
В теории все выглядело довольно просто — нужно зажать гайку в тиски и болгаркой…
Так он и сделал. Зажал гайку в тиски вместе с кусочком своей плоти и взялся за пилу. Но, прежде чем ее включить, все-таки задумался. Потрогал пальцем шершавый бесчувственный диск болгарки, и во рту у него мгновенно пересохло. А страшно ведь! Тут какое дело — скользнет ненароком диск по гладенькой поверхности гайки и чикнет мягенький кусочек организма, далеко не самый лишний. Одно мгновение — и все, коротышка, спиленный сучок, обрубок, пенек. Жалко все-таки.
Пристраивался, примерялся, даже пилу пару раз включал… Нет, страшно. А вдруг все-таки соскочит. Что тогда?
Открутил он себя от тисков и принялся искать что-нибудь чем можно на гайке борозду нарезать. Порылся в ящиках, нашел маленький напильничек, именуемый надфилем, сел на стульчик и принялся наяривать. Пилил-пилил, точил-точил, спустя примерно час борозда наметилась. Успех! Какой-никакой, а успех. По крайней мере, лед тронулся, а это уже кое-что. Воодушевленный этим прогрессом, он вторично прикрутил себя к тискам и включил пилу. Ну что, настал момент истины.
Медленно, чтобы бешено крутящийся диск не соскользнул и не освободил его за одно мгновение, он опустил режущую поверхность в намеченную борозду. Жжжжжих! Брызнули искры, диск на пару миллиметров вгрызся в сталь, но…
Заскрежетав от боли зубами, он отбросил пилу и, изогнувшись пополам, принялся судорожно дуть на раскалившуюся гайку. О том, что при трении выделяется энергия в виде тепла, он за всеми своими перипетиями как-то позабыл. А тут, когда зажатый орган вдобавок ко всему еще и обожгло как утюгом, резко вспомнил этот закон физики. Не до хрустящей корочки, конечно, но обожгло мама не горюй!
Дернулся было за бутылкой воды, чуть тиски не оторвал. Ну, или что там самое тонкое, во всей этой конструкции из пениса, гайки и тисков? В общем, рванулся, но недалеко. Тогда он трясущимися руками снова взялся за ручку тисков, освободился и стремглав бросился к воде. Вода была техническая, мутная, но сейчас ему было все равно. Открутив крышечку, он с несказанным наслаждением принялся лить эту жижу на свой многострадальный окольцованный отросток. И вот это бесспорно был самый приятный момент всего вечера. Экстаз практически. Эх, не так он его себе представлял всего час назад, совсем не так.
Выбултыхав водицу и тем охладив бесчувственную гайку, он повалился на свой стульчик, на котором только что орудовал маленьким напильником, и глубоко задумался над бренностью бытия. А подумать ему было над чем. Самое время призадуматься-то.
Долго ли, коротко ли, но, ничего лучше не насоображав, он решил попросить о помощи. И прибежал в ближайшую часть МЧС. А куда же еще ему бежать с такой-то проблемой? Ясное дело — к пожарным.
Пожарные вообще никогда ничего подобного не видали и долго чесали в затылках, разглядывая пожилого лысого мужика с фиолетовой окольцованной сливой между ног. К слову сказать, герой-любовник попался не застенчивый и предъявлял свое проблемное место всем без разбору, надеясь, что хоть кто-нибудь из них сможет ему помочь. Но, кроме шуток про то что обручальные кольца, оказывается, бывают разные, и пояса верности должны выглядеть совсем по-другому, ничего от пожарных не добился. Хотя, нет, все-таки кое-чем они ему подсобили. А именно вызвали машину скорой медицинской помощи и эвакуировали его с глаз долой в больницу. Молодцы, тоже правильно сделали.
В больнице дежурная бригада, люди тоже, вроде бы как, не первый день с чудиками общающиеся, так же развели руками. Мол, стащить никак не сможем.
Между прочим, есть один способ снять кольцо с пениса, но вышло так, что уролога, знающего методику, в дежурной бригаде не было. Так что, на тот момент, когда это было нужно, никто из докторов необходимыми знаниями на такой случай отягощен не был. А до коллег-урологов не дозвонились, так как те благоразумно не снимали трубки телефонов. Зачем? Вдруг еще в больницу вызовут? Не, не слышали звонка и все тут. Старая добрая схема по увиливанию от работы в нерабочее время, за которую, кстати сказать, кроме проблем, никто еще никогда ничего не наживал. Так что, не будем и осуждать урологов, они были по-своему правы. К сожалению, но это так.
Собрался консилиум из дежурных докторов и стали они излагать свои мысли по данному вопросу. Перетянуть пенис у основания… сделать надрезы… спустить кровь… из головки, к пещеристым телам никакого отношения не имеющей, вырезать клиновидный ломтик… Вариантов было много, но все какие-то членовредительские. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова. В общем, зашла медицинская дискуссия в тупик. Никто не хотел брать на себя ответственность за то, что искромсают пенис, пока он еще жизнеспособен. Потому как пусть и разбухшие от крови (то есть она там практически не обновляется, то есть нарастает кислородное голодание) уже без малого четыре часа, мягкие ткани были все еще живы. Фиолетовые, отечные, исцарапанные, но все еще живые. Вот, если бы мужик попозже приехал, когда уже некроз (омертвение тканей) наступил бы, тогда все просто — чик-чик, и все дела. Хотя нет, не так уж это и просто, конечно, но по крайней мере, тактика была бы ясна. А так, пока ткани еще не умерли и только на пути к этому… Эх, и зачем он так поторопился?
Вот и что делать? Мужик-то молодец, приехал в больницу за помощью, мол, помогите мне, добрые люди в белых халатах, вы же в институтах обучались. Приехал, перегрузил проблему со своей скромной личности на головы нескольких докторов, и расслабился. Лежит себе в перевязочной, руки за голову, сливу свою фиолетовую у всех на виду держит, штанов не одевая, и ни о чем не волнуется. Чувствует себя, короче говоря, в надежных руках, бездельник.
А доктора фотографий на мобильные телефоны понаделали, пересылают своим друзьям и родным как новую хохму, а что с ним делать не знают. Тут ответственный хирург и говорит:
— А давайте Михалыча позовем. Он у нас на все руки мастер. Тем более, у него и инструменты быть должны.
Михалыч — это дежурный сантехник, которого иногда и к слесарным работам привлекают. Тоже, между прочим, за «пожалуйста» и «спасибо», на зарплату не влияющие. Таких вот сантехников вообще-то несколько человек в больнице имеется, они по-очереди дежурят, но в эту ночь именно Михалыч в графике был. Поэтому ему и позвонили по внутреннему номеру и пригласили в перевязочную в приемный покой. Да пилу по металлу сказали с собой прихватить, не объясняя зачем.
Ну, Михалыч пилу взял, — даже не пилу, а эдакий лобзик-переросток — и прибыл в пункт назначения. Еще ни о чем не подозревая.
— Чего здесь случилось-то? — светски поинтересовался он, стараясь дышать в сторону от дежурных докторов. Во-первых, чтобы себя не выдать, во-вторых, чтобы доктора от испарений не захмелели.
— Нужна твоя помощь, Михалыч, — ответила одна из медсестер, на щеках которой уже горел румянец от смеха, — распилить кое-что нужно. Идем.
Пригласив его следовать за собой в перевязочную, где на столе мирно почивал уже на всякий случай прикрытый простынею гайконосец, медсестра нахлобучила сантехнику на голову медицинскую шапочку и взяла в руки одноразовый хирургический халат. Вот тогда Михалыч начал подозревать недоброе.
— А что пилить-то нужно? — уже немного нервничая спросил он.
— Да так, сейчас увидишь, — отмахнулись медсестры.
Доктора блуждали рядом, продолжая размышлять что им делать, если вдруг сантехник не справится с возложенной на него функцией. Тем временем на сжимающего в ладошке свой лобзик многофункционального Михалыча уже набросили хирургический халат и принялись завязывать его сзади.
— Так что нужно распилить? — не унимался сантехник. — Что пилить?
— Да там, кое-то металлическое. На человеке.
— Человека пилить надо? — перепугался Михалыч. — Человека что ли?
— Да нет же, гайку там одну, — успокаивали его.
И тут пациент по просьбе медиков слез со своего ложа и предъявил экипированному сантехнику, грубо говоря, свой объект. Фиолетовый разбухший баклажанчик с блестящим стальным набалдашником. Михалыч как это увидел, каракатицей отпятился назад, по пути срывая с себя медицинские полупрозрачные одеяния, да еще так быстро, что доктора едва успели отобрать у него лобзик. Не сбавляя скорости отступления, разом протрезвевший от увиденного, сантехник попросил звать его исключительно в тех случаях, когда сломается раковина или засорится канализация, и уединился в своей каморке до утра снимать напряжение. Славный малый.
А доктора, оставившие себе на память об этом замечательном человеке пилочку, попытались решить проблему самостоятельно. Но уже секунд через пятнадцать поняли, что КАМАЗовскую гайку лобзиком не проймешь, и отбросили эту затею как несбыточную.
И вот тогда было принято то самое правильное решение, которое и решило исход всего дела. Снова позвонили в МЧС и вызвали на себя бригаду спасателей. МЧСники приехали, помялись, что, мол, они больше пожарные чем спасатели, но, конечно, помочь согласились.
— Только нам пилить нечем, — пожал плечами капитан. — А тут нужна болгарка.
Но пациент, слышавший разговор докторов и спасателей, вдруг заявил что болгарка — это вообще не проблема, и позвонил своему сыну, чтобы тот привез в больницу ту самую электропилу, которая до сих пор лежала рядом с тисками и пустой бутылкой из-под воды у него в гараже. Кстати, когда стало известно что у этого любителя экспериментов есть сын, один из докторов озвучил давно витавшую в воздухе мысль, что, раз есть сын, значит даже при неблагоприятном исходе — отомрет орган или его случайно МЧСники отпилят — премию Дарвина пациенту уже никак не получить. Опоздал. Нужно было раньше над гениталиями измываться, пока еще генофонд не пополнил своими хромосомами. А теперь-то уж что, кто-нибудь другой лауреатом в этом году станет. Благо, чудаков хватает. Жаль конечно, мол, что не из нашего города, а снова какой-нибудь американец на воздушных шариках с гелием отличится.
Итак, носитель генов незадачливого казановы привез пилу и заодно газовый ключ-попугай. Больного (правда, какой же он больной?.. хотя и здоровым его назвать трудно) проводили в операционную и уложили на стол. Анестезиолог сделал ему спинномозговую анестезию и у бедолаги отнялись ноги. Короче говоря, все шло по плану.
Троих МЧСников экипировали аки хирургов от бахил и перчаток до шапочек и масок. Халаты, само собой, надели. Подключили пилу, провели с огромным трудом между пенисом и гайкой тонкий металлический проводник, чаще всего используемый в нейрохирургии, и приготовились пилить. Обложили гайку стерильными простынями, приготовили банку с фурацилином и огромный шприц Жане. Медсестра с инструментами и шовным материалом и хирург тут же, на тот случай если что-то пойдет не так.
И начали действо. Один (самый смелый) из спасателей держал гайку руками, второй осторожно пилил, а третий… вот зачем там третий был нужен, никто так и не понял, даже он сам. Простоял все мероприятие как зритель. Хотя, зрителей там, конечно, хватало. Еще, наверное, ни одна операция за всю историю больницы, не вызывала столь оживленного интереса у всей дежурной смены, начиная от ответственного хирурга и заканчивая бабушкой-санитарочкой.
Чтобы гайка не раскалялась, хирург постоянно лил из шприца Жане фурацилин на место соприкосновения диска пилы и стали, а брызги летели… Да, вот, наверное, зачем им нужен был третий. На него летели все брызги. Ну, и капитану, который пилил, тоже, конечно, досталось. Под конец эти двое были все с ног до головы в фурацилине с металлической пылью. Благо, потом все одноразовое одеяние, которое форму с погонами закрывало, можно было снять и выбросить.
Итак, распилив почти до конца (имеется в виду внутренний конец гайки, тот, где резьба) одну сторону, гайку с застрявшим в ней спасаемым органом перекрутили на сто восемьдесят градусов и распилили с противоположной стороны. Затем взялись газовым ключом, вклинили в распилы отвертки и надавили…
Больной поехал на каталке в урологическое отделение под наблюдение до утра, а гайка стала звездой утренней пятиминутки у начмеда. И все, кто брал в руки эти две половинки детали от КАМАЗа, и складывал их вместе, поражался, до чего узкое в ней отверстие, и недоумевал, как же он все-таки ухитрился ее навинтить.
