Две новогодние истории: Снег и Подснежники на Новый Год

Подснежники на Новый Год

За окном раздался первый хлопок, рассыпавшийся серебристой россыпью в черном небе. За ним еще, еще… новый год начался.

— На улицу! Все на улицу!

Светка суетилась, снимала с вешалки чьи-то пальто, раздавала гостям, вытаскивала из-за стола особо ленивых, подталкивала к выходу тех, кто толпился в коридоре. Лика вытащила из кучи верхней одежды, сваленной на диване, свое пальто. Оделась, взяла сумку и со всеми спустилась вниз. Хороший повод незаметно уйти, решила она. Но пока вместе со всеми шла в сквер через дорогу, откуда и неслись разрывы фейерверков и куда стекались подвыпившие компании из близлежащих домов. Пока ей было по пути. Её дом находился по ту сторону сквера.

В центре сквера у искусственной елки было шумно и весело. Жгли бенгальские огни, хлопали петарды, импровизированный Дед Мороз угощал всех шампанским и раздаривал мандарины.

— Вот ты где. Пошли. Наши в том углу собрались, у горки. — Светка потянула Лику за рукав.

— Свет, я домой. Спать.

— Так. Не дури. Хватит хандрить. Сегодня новогодняя ночь. Сегодня нельзя спать. Проспишь весь год.

— Ты знаешь, с удовольствием бы проспала. Проект сдавала. Две ночи почти не спала. Да и сегодня до обеда работала. Устала жутко.

— Лик, — Света сочувственно заглянула в лицо подруги, — замуж тебе надо. Ну не дело это. Только и слышу: работа, проекты, объекты. Женщина должна о своем семейном гнездышке заботиться.

— Я не птица. Не умею гнезда вить.

— Ну, Лик, ну что ты какая. Для тебя словно и не праздник сейчас. Ну встряхнись, Новый Год, же.

Лика задумалась.

— А ты знаешь, Свет. Для меня ведь и правда нет нового года, … пока. Вот не чувствую этого. Так и кажется, что сегодня 32 декабря. Завтра будет 33 декабря и так до тех пор…

— … пока тебе подснежники не принесут, — засмеялась Света. — Но тогда уже будет апрель, а не январь. Смотри, не проспи всю жизнь.

Лика улыбнулась.

— … подснежники. Да нет. Я не настолько требовательно-капризная. Мне бы только отоспаться. Может быть тогда почувствую, что новый год наступил? А?

— Ну ладно, — Светка внимательно оглядела подругу. — Иди, спи. Ты и правда, не очень хорошо выглядишь. Праздники длинные. Я тебя вытащу еще куда-нибудь.

Они не торопясь шли в сторону Ликиного дома.

— Слушай, Витин друг нас на шашлыки на дачу приглашал. Там лес рядом. На лыжах покатаемся. И между прочим, — Света заговорщицки взглянула на Лику, — между прочим, он разводится со своей женой и значит можно считать, что уже свободный.

— Свет, ну хватит меня сватать разведенным друзьям твоего мужа.

— Да как хочешь, — Света обиженно отвернулась. — О тебе же забочусь.

— Не обижайся. — Лика обняла Свету за плечи, прижалась к холодной щеке. — Вот пройдет боль от предыдущего расставания, кто-нибудь непременно появится в моем пространстве.

— Боль? но ведь три года уже прошло, — Светка укоризненно смотрела на Лику. — Ну сколько можно болеть старым?

Лика пожала плечами.

— Не знаю. Просто… видимо новый год моей жизни еще не наступил.

Раздался телефонный звонок.

— Светик, куда же ты запропастилась? Всех вытащила на улицу, а сама где?

— Иди. Тебя ждут. С Новым Годом, — Лика побежала к своему подъезду.

* * *

Три первых дня нового года Лика провалялась с книжкой на диване, с отключенным телефоном, компьютером и телевизором. Серое утро быстро перетекало в серый вечер. К этому времени сквер за окнами оживал разноцветными огнями и голосами. Но Лике не хотелось слышать даже слабые отблески этого цветного шума, что пробивались к ней сквозь шторы и оконные рамы, и она перебиралась на кухню, окна которой выходили на дорогу. Дорога была не очень шумная. И в эти праздничные дни она была особенно тиха, ленива и задумчива, что очень соответствовало Ликиному настроению.

Ни праздника, ни какой-то особой новизны, спрятанной где-то в глубине ожиданий, Лика по-прежнему не чувствовала. Новый Год с его хвойно-мандариновыми запахами, морозным воздухом, карнавальной мишурой, перевернутыми во времени сном и бодрствованием всегда дарил ей какую-то безбашенную ни на чем не основанную надежду, надежду на что-то неожиданное, неведомое, чудесное. С этого чувства в детстве для нее начинался каждый день новогодних каникул. Но с годами это чувство становилось все короче и бледнее. Последнее время его хватало только на новогоднюю ночь. Предпраздничная суматоха вихрем врывалась в душу, взбалтывала в ней разные чувства и эмоции, перемешивала, раскидывала по краям, своим центром погружаясь все глубже и глубже, и вынимала оттуда забытое детское ощущение надежды на чудо. Но пролетала шумная ночь и с серыми вечерними сумерками следующего дня надежда снова погружалась в темные глубины души, так и не увидев ничего чудесного. Но это было уже и не так важно. Взрослая Лика понимала, что чудес не бывает. А детское чувство помогало просто завершить очередной этап и открыть новый.

В этом году даже тень этого чувства не проникло в сознание. В этом году… Лика невесело усмехнулась. Для нее по-прежнему еще идет этот год, а тот, другой, новый, так и не наступил. Впрочем, какая разница. Человеческая условность. Лика снова открыла книгу.

* * *

На четвертый день холодильник опустел. Но что самое скверное, кончилось кофе. Совсем. И Лика вышла в серое утро на стылую улицу. Резкий холодный ветер передувал с места на место сухой колючий снег. Снега было мало и он давно стал серым, перемешался с городской пылью. Лика вздохнула. Затянула до конца молнию, застегнула капюшон, руки в перчатках засунула в карманы и торопливо пошла через сквер вглубь квартала.

Здесь стены домов ненадолго усмиряли молодецкую удаль северного ветра. И мороз уже не казался таким колючим. Позднее утро, но народа на улицах мало. Праздники сдвинули время сна к полуночи и за нее. И по утрам никто не спешил из теплых квартир в асфальтовый холод.

Лика вышла на перекресток к шумному проспекту. Ветер сразу рванулся ей навстречу. Ее цель, огромный супермаркет, была на противоположной стороне проспекта. Хлопнула дверь и густой запах кофе причудливо вплелся в резкий ветер и колючий мороз, смягчая их, спиливая резкие грани и заворачивая причудливыми арабесками.

О, кофейня уже открыта. Это пока единственное хорошее событие сегодняшнего утра.

На втором этаже в небольшом уютном зале было почти пусто, тепло, тихо и божественно пахло кофе. Ее любимый столик в углу был свободен. Отсюда открывался вид и на все время куда-то спешащий проспект и на несуетную, сегодня особенно сонную улицу.

Лика отхлебывала кофе маленькими глоточками, задерживала его во рту, погружаясь в горячую чуть сладковатую густо-коричневую горечь. Эта горечь смешивалась с горечью души и делала ее чуть легче и беззаботнее. Ветер трепал на балконе напротив разноцветную мишуру. На окна были приклеены самодельные бумажные снежинки почему-то из цветной бумаги. Лика бездумно смотрела на этот балкон и на эти окна. Вдруг пахнуло жарким летним лугом. Откуда это?

— Я не помешаю?

Начинается. Лика собралась было позлее съязвить, взглянула на подошедшего молодого человека и промолчала.

Он сел и молча начал пить кофе. Так вот откуда пахнуло летом. Лика его узнала.

Полгода назад на арендованной турбазе они отмечали очередной незначительный юбилей фирмы. Он подошел тогда, когда Лика уже устала от бессмысленной пьяной болтовни и прикидывала: пора ли уже отправляться на электричку или посидеть еще полчасика. Он увел ее к озеру, он рассказывал ей легенды здешних мест, он различал голоса птиц. К ним на встречу не только белки спускались с деревьев. Два раза они видели зайца. А когда возвращались, тропинку не торопясь пересек еж. «Словно лесной бог», — думала Лика.

Но когда, прощаясь, он попросил ее номер телефона, очарование исчезло. Лика отшутилась и побежала к автобусу.

Она еще долго вспоминала эту встречу и временами жалела, что отказалась дать свой номер телефона. Но подошедшая осень потихоньку начала стирать летние краски, а зима присыпала июльские воспоминания колючим снегом. И вот, опять он, среди зимы. Интересно, узнал ли он ее?

— Это мой любимый столик, — глядя на развивающуюся мишуру на балконе напротив, сказал он.

— Мой тоже, — сказала Лика, глядя на разноцветные снежинки.

— Заблудился я во времени, — сказал он. — Новый год никак не наступит. Не чувствую я его.

— Новый год — всего лишь условность, — сказала Лика, про себя удивившись такому совпадению.

— Конечно условность. Но почему, когда наступает эта условность, в душе, пусть и ненадолго воцаряется ожидание чуда?

Лика пожала плечами.

— Чудеса остались в детстве. Мы выросли. И Новый Год стал условностью.

Он взглянул на нее.

— Давайте погуляем.

Лика поежилась.

— Холодно. Ветер противный.

— Ветер стих. Смотрите, какой чудесный снег.

Снег падал огромными белыми хлопьями. Он украшал собой дома, деревья, кусты, ограды. Искусственные елки под ним стали совсем как настоящие. Они гуляли. Теперь он рассказывал легенды домов и улиц. Снег скрипел под ногами, душа становилась все легче и чище, из ее глубины всплывало на поверхность сознания…

— Давайте зайдем сюда.

Он открыл дверь небольшого магазинчика. Это была сувенирная лавка. На стенах висели картины, на полках стояли милые в основном новогодние безделушки.

Лика огляделась. Подошла к стене, стала рассматривать картины. Одна сразу задержала на себе ее взгляд. Из-под притаявшего снега вылезли, поднялись, распустились подснежники. Зеленые стебельки тянулись вверх, к солнцу. Белые соцветья склонили свои глаза к белому снегу у их ног.

— Какую, Вадим Николаевич? — услышала Лика за своей спиной.

— Вот эту.

Продавщица сняла со стены картину с подснежниками и стала заворачивать.

— Очень удачная ваша работа. Жалко, что вы ее забираете, — сказала она, протягивая пакет с картиной.

— Вы художник? Как же я раньше не догадалась.

— Да. Хочу подарить вам эту картину.

— Подснежники на Новый Год, — улыбнулась Лика.

— Да. Подснежники. Надеюсь, теперь он наступит.

— Наступил, — Лика зажмурилась, ощущая как из глубины души, оттуда, где осталось жить детство, осторожно поднимается радостная и легкая надежда на что-то неожиданное, неведомое, чудесное.

— Ну, а в этот раз вы мне подарите номер телефона или снова сбежите? — Вадим, улыбаясь, смотрел на нее.

— Подарю.

Лика подходила к дому, прижимая к груди пакет с картиной, словно букет. Снежный воздух пах хвоей, мандаринами и чудом. Часы на знании банка показывали 00:00. «Не может быть, — встрепенулась Лика, — рано еще. Вечер только начался». Она достала телефон. Он высветил: 1 января, 00:01.

Наступил Новый Год.

Снег

Падал снег. Большие мягкие холодные хлопья сыпались откуда-то из темно-серой темноты, словно таинственный десант сказочных существ. Снег падал тихо и торжественно. Он глушил звуки. На шум машин, трамваев, людских шагов накидывалась полупрозрачная снежная завеса, пытаясь их скрыть. До конца ей это не удавалось. Но вечерний город словно проникался этой белой торжественно падающей тишиной и сам немного притихал.

Я люблю гулять в такие снежные вечера. Город меняется. Он становится волшебным. Ничто не делает его таким пронзительно таинственным, как тихо падающий снег.
Знакомые привычные очертания улиц и скверов теряются и появляются незнакомые и непривычные. Снег лепит новый облик домов, деревьев, кустарников, преображая голый, сиротливый, иззябший под стылыми ноябрьскими ветрами город то ли в декорацию сна, то ли в декорацию сказки.
Медленно падающий на город снег возвращает меня в детство. Самый запомнившийся новогодний костюм – это костюм снежинки. Каждый год к новогоднему утреннику мы разучивали танец снежинок. И я непременно попадала в этот хоровод. Мы неуклюже кружились вокруг елки, старательно выполняя все положенные па. И белое легкое платьице все в блестках и какой-то новогодней мишуре казалось мне верхом совершенства. В этом детском танце с нами танцевал весь мир. И мир же этим танцем творился. Снег, легко и беззаботно кружащий над городом, и возвращает меня в эту точку первоначального творения.

Однажды, не очень давно или может быть давно, мне приснился сон.
Я шла через поле. Был поздний вечер. Он быстро заканчивался. Наступала ночь и я торопилась. Очень торопилась куда-то. Вперед меня гнал какой-то страх. Непонятный, неопределенный, неявный. Он притаился сзади. Далеко или близко от меня, я не знала. Я боялась остановиться и посмотреть назад. Я шла очень быстро, но не бежала. Вдали показались дома, свет фонарей. Я знала эти места. Это был район моего детства. Добраться бы до этого переулка, пересечь улицу и там мой дом. Там уже ничего не страшно.
Но подходя ближе, я вдруг стала понимать, что этот переулок завален снегом. Там была зима, а здесь где я шла – лето. Я была в летнем платье и босиком. “Я там замерзну”, — крутилось в сонном мозгу. Но останавливаться нельзя и возвращаться назад тоже нельзя. И я шла вперед, и снег все приближался и приближался, и я ступила босыми ногами на него.
Это был снег, настоящий, холодный, мягкий, только что выпавший. Я ощущала ногами его холодность и как он приминался подо мной, но при этом ноги не замерзали. Не замерзала и я сама, хотя и ощущала вокруг холодный слегка морозный воздух. И все это меня вдруг совершенно успокоило и неимоверно обрадовало. Я шла по снежной улице, залитой электрическим светом, разглядывала сонные дома. В редких окнах горел свет.
Я дошла до дороги, за ней совсем недалеко до моего дома. И только тут я вспомнила о страхе, который таился за спиной. Я встала, обернуться решилась не сразу. Я стояла и думала, вернее чувствовала, что же там за моей спиной. Но там была только сонная улица. Я обернулась. Да, все так как я и думала. Спящая улица, мои следы на снегу. Вдалеке черный островок темноты, откуда я вышла и больше никого.
Я проснулась с чувством легкости и какого-то детского ожидания. В этом сне соединилось невозможное: белоснежная чистота и красота, холодная сама по себе, и тепло детства.

Идеальное и реальное… Два разных полюса нашего восприятия мира. Чем больше опыт, чем глубже знания, тем дальше мы их разносим друг от друга. Пока окончательно не разорвем эту связку, поместив идеальное в область ментальных абстракций, а реальное в область чувственных переживаний. И в результате,… в результате реальное утрачивает глубину идеального, а идеальное лишается чувственного подтверждения. И там, в глубине души, от этого разрыва появляется и растет неясное смутное беспокойство, плохо различимая неосознаваемая тревога, в разных образах приходящая в наши сны. Мой сон нашел выход, дав мне возможность пережить эту разорванность ментального и чувственного, соединив их в одном переживании.

Я люблю гулять по городу, когда с неба тихо тихо сыплются мягкие холодные белоснежные хлопья. Эти прогулки возвращают душу в детство, когда идеальное чувствовалось, а реальное идеализировалось, создавая устойчивые иллюзии, которые позднее оплачивались разочарованием, отчаянием, депрессией. И от этого целостность бытия трескалось, ломалась, раскалывалась. И приходилось, и приходится искать способы возвращения ее. И медленный безветренный снегопад один из моих волшебных способов возвращения умиротворения в душу.
Чистый белый снег в сумеречном вечернем городе возвращает тебя в начало творения. Белое поле воображения с черным контуром прежнего опыта. Можно вновь начинать творить. И он творится, черным по белому, белым по черному. Душа вновь вспоминает свой внутренний  город. И он очень похож вот на этот…