— Мы же с тобой подруги. Это всё ради тебя, понимаешь?
Стеша лежала в весенней слякоти. Даша стояла, подбоченившись, и закрывала собой солнце. Стеша громко хныкнула, коснулась впалой щеки и тут же отдернула пальцы, почувствовав боль. Даша схватила пухлыми, похожими на сардельки, пальцами подругу за руку и резко потянула на себя так, что чуть не вывихнула суставы.
— Это ради тебя. — Ещё раз повторила Даша, вытирая мокрый от пота лоб.
Стешины глаза, похожие на тинистые запруды, дрожали от ужаса; из аккуратного носика, чуть подернутого вверх, сочилась кровь. Стефания жадно дышала, будто боялась, что Даша снова ударит и выбьет воздух из лёгких. Даша растянулась в улыбке во всё широкое лицо.
— Зачем тебе другие? Зачем тебе с Кристиной общаться? С Людой? Знаешь, какие они? Знаешь, что они про тебя говорили?
Стеша не знала. Она виновато смотрела исподлобья, как смотрят битые хозяевами псы. Девочка молча со всем соглашалась, лишь иногда утвердительно мычала и кивала. Дома Стеша сказала, что на неё напал хулиган.
Наутро Стеша сторонилась прежних подруг. Девочка стояла в коридоре и глазами искала Дашу. Прозвенел звонок. Даша победоносно вошла в школу в окружении трёх подруг, но тут же запнулась взглядом о Стешу:
— Чего встала, чувырла? Пошла вон!
Стеша знала — нужно переждать. Даша не в духе. Она злится за то, что её предали, что её предпочли другим. Так было раньше, так случилось и много позже, когда девочки окончили школу, превратились в девушек и погрузились в амурные проблемы.
Даша звала Стешу на ночевки: «мы же подруги с тобой, так? Вот и приезжай». Стефания ехала к подруге, как князья в ставку хана, — с покорностью. Дашина квартира представляла собой кавардак, где молило о пощаде всё: обои, слазившие со стен, жёлтая от копоти плита, потрескавшаяся посуда. Но Даша была беспощадна ко всему, и всё, что её окружало, продолжало терпеть и ждать неизвестно чего.
Даша стала налегать на спиртное ещё в старших классах. Стеша противилась алкоголю — «фу, как ты можешь это пить, это же невкусно!» — но, получив увесистую оплеуху, стала мелкими глотками прикладываться к стакану, чтобы не злить Дашу. Теперь же подруги пили увереннее и больше — школа осталась позади.
В минуты опьянения Стеше казалось, что они с Дашей взаправду подруги: сидели в обнимку, обсуждали третьесортные сериалы по телевизору, мучали плешивую кошку, единственную, кто в тени Даши жил своей жизнью. Порой Стеша теряла самообладание и принималась изливать душу, на что вскоре получала: «ты что, дура? Зачем ты мне это рассказываешь? Мир вокруг тебя не вертится. Послушай лучше, какое у меня горе».
— Никто меня не любит. — Жёстко отчеканила Даша, глядя в мерцающий экран телевизора. Подруги успели набраться, но, если Стеша лежала на Дашином плече полупьяная, то Даша была, как говорится, ни в одном глазу. — Я никому не нужна
Стеша прониклась состраданием к хозяйке квартиры и сказала:
— Ну, неправда, Даш.
Даша вскочила на пол и задрала майку до шеи, оголив дряблый живот и обвисшую грудь.
— Посмотри на это. Я жирная. Разве ты не видишь? Как можно полюбить такую? Кто захочет со мной познакомиться?
Ещё у самого подъезда Стеша зареклась, что не выдаст своей тайны подруге. Пару дней назад ей написал парень — ничего особенного, за исключением того, что это был первый парень в её жизни. Она вложила в общение с ним всё те чувства, что хотела сызмальства испытать, всю ту романтику, недоступную ей ранее. И, кажется, влюбилась.
— А со мной познакомились. — Сказала она развязным от счастья и алкоголя голосом.
Чёрные глаза подруги вспыхнули, как автомобильные покрышки, и стали источать злобу.
— Кто тебе напишет, Стеша? Посмотри на себя — доска два соска. Даже подержаться не за что. А знаешь, как мужику важно, чтобы было за что ухватиться?
Стройная и красивая Стеша почувствовала себя болезненно худой, вся сжалась и обмельчала.
— А у меня не за что?
Даша засмеялась так, что даже прихрюкнула от удовольствия.
— Конечно, нет! Ты же плоская, как разделочная доска! Если тебе и пишут, то только извращенцы, чтобы сексом с тобой заняться и всё. Ты что, думаешь, кому-то нужна? — Даша пятерней впилась в лицо подруги и сжала до визга от боли. — Морда у тебя, как у селёдки, честное слово. Ты мне-то поверь, я твоя подруга.
На следующий день Стеша вернулась домой сама не своя. Она порвала отношения с парнем, которому «нужно только одно» — как сказала подруга. Стеша знала — Даша сразу не простит. Так и случилось: подруга нарочито общалась с другими возле самого дома Стеши, обзывалась разными словами — «шлюха, проститутка», и удалила из всех социальных сетей.
Всё это тянулось долго. Стеша чувствовала себя похороненной заживо, но вскоре и в её могиле пробился лучик света. Девушка почувствовала, что больше не нужно слушать проблемы подруги, не нужно ходить на ночевки и служить помойным ведром для чужих страданий. Да, Стеша всё ещё с опаской выходила на улицу, но у неё появилась осанка и какое-никакое достоинство.
Так её заметил Олег.
Чуткий, заботливый Олег. Местами смешной, нелепый. Местами серьёзный. Он походил на большого плюшевого медведя — за его спиной можно было спрятаться от целого мира. Он внушал спокойствие и доверие. Стеша почувствовала себя с ним красивой. Она расцвела, как роза в засушливой степи после дождя. Олег усыпал её комплиментами, носил на руках, дарил цветы, любил, боготворил.
Олег не мог больше ждать. Любовь к Стефании разрывала его большое сердце настолько, что однажды он упал на колени, протянул руку и сказал: «ты выйдешь за меня?». Стеша плакала от счастья.
Появилась Даша.
«Приезжай», — коротко написала подруга, с которой Стеша не виделась больше года.
Казалось бы, возьми и откажись, но забитый, испуганный ребёнок сидел внутри Стеши. Она попыталась объясниться с Олегом, лгала и ему и себе, что это её лучшая подруга, что они всегда были вместе, но когда наутро она приехала с синяками, Олег рассвирепел, как медведь, пробудившийся от голода.
— Больше ты к ней не поедешь. — Сказал Олег.
— Между нами стоит твой парень. — Написала Даша. — Я твоя подруга, помнишь? Я — единственная, кто поддерживал тебя в трудную минуту. Что, думаешь, он полюбит тебя? Тебя никто не будет любить так, как я.
Стеша металась между двух огней. Она не могла отказать подруге, которую любила и боялась, но и с Олегом расставаться не хотелось.
— Выбирай. — Настаивал Олег.
— Почему я должна выбирать? — Трепетала Стеша. — Ты — мой парень, будущий муж. Она — моя подруга.
— Выбирай. — Вторила Олегу Даша.
Стеша ходила кругами по квартире и думала обо всём, но мыслей было так много, что ни одна не попадала на язык.
— Ты что, забыла — мы с тобой вместе семь лет! — Кричала Даша по телефону. — Семь лет дружбы ты хочешь променять на пару месяцев с каким-то мужиком?! Да ты и впрямь потаскуха! Ни совести, ни любви ты не знаешь! Ты, как бродячая собака, кто прикормит, к тому и идёшь! Тварь! Паскуда! А ну, отвяжись ты от этого идиота, и езжай ко мне! Что, тебе плохо было со мной? Плохо?!
Стеша не выдержала такого напора, и на следующее «выбирай» собрала вещи. Стеша смотрела на Олега загнанным зверем. В её зелёных глазах не было ничего. Абсолютная пустота. Когда дверь лифта закрывалась, девушка бросила тихое «прости» и исчезла из жизни Олега.
Олег молча курил и смотрел в окно — там, во всю ширь глядела тягучая, как смола, ночь, вселяя страх во всех, кто в этот час оказался не дома. Олег ждал, что Стеша опомнится, что поймет, наконец, что так нельзя.
Но прошёл один час, за ним второй, третий. Олег оделся и выскочил во тьму. Мотор тревожно рычал, чуя беду. Фары рыскали по сырой осенней земле, прорезая чёрную пелену ночи.
Мужчина вспомнил подъезд подруги и почувствовал что-то неладное: всё тело дрожало, будто что-то знало, но боялось сказать. Олег стремглав поднялся на нужный этаж и забарабанил по двери. Никто не отвечал.
Он прислонил ухо и услышал хлесткие удары по телу. Похоже, что били ремнем или чем-то вроде. Олег застучал снова, словно зная, что время на исходе. Когда никто не открыл, он выбил дверь в два удара и остолбенел от увиденного: любимое голое тело, которое он изучал ночами, точно карту мореплаватель, лежало изуродованное, всё в ссадинах и гематомах, в луже крови, а большая, остервенелая баба с багровым от злости лицом, лупила бляхой ремня и не собиралась останавливаться.
Олег набросился на это животное, повалил на пол и увидел, как его пальцы впились в широкое горло, и как багровое лицо сделалось пурпурным, почти черным. Олег впервые ощутил жажду смерти и стремился утолить её как можно скорее, пока вдруг Стеша не оттащила его, не дав совершить самосуд.
— Ты же убьёшь её! Убьёшь её! — Кричала Стеша, плача навзрыд.
Олег пришел в себя и не сразу понял, где оказался. Опомнившись окончательно, он накинул на Стешу какое-то покрывало, и, смачно плюнув Даше в лицо, вышел с любимой из квартиры.
— Тебя никто не полюбит! Никто! — Кричала Даша вслед, и заливисто смеялась. — Ты же ничтожество! Тварь.
О Даше ничего не было слышно. Спустя девять месяцев у Олега и Стеши родилась дочь.
— Пусть будет Даша, — сказала Стефания, лёжа в родильной палате.
Олег всё понял — Даша снова замаячила на горизонте. Её не победить. Спустя пару лет Олег развёлся и забрал с собой дочь. Ещё через год Даша и Стеша замелькали в криминальных хрониках: убийство в состоянии аффекта на бытовой почве.
От любви до ненависти один шаг. Никто так не любил Стефанию, как Даша.