Досчитай до десяти

— Меньшикова! Что ты пялишься на доску, как баран на новые ворота? О чём нужно думать на уроке?!
Откуда доносится этот голос?.. Ева Меньшикова будто очнулась — она стоит возле своей парты, а у доски с перекошенным от злости лицом тычет указкой в пример математик Алексей Викторович.
— Меньшикова! Я чему вас учу?! Ты что, не можешь понять элементарных вещей? Может, ты в восьмом классе и до десяти не сможешь сосчитать? — в тоне учителя послышалась издёвка.
Судорожно пригладив чёлку, Ева открыла рот, чтобы пояснить вслух решение примера, но Алексей Викторович не дал ей произнести ни слова. Противно ухмыльнувшись, он сказал:
— Я вижу, с примерами у нас пока туго. А ну-ка досчитай до десяти, проверим, знаешь ли ты, какие существуют цифры.
Молодой нагловатый учитель посмотрел на худую высокую девочку, застывшую возле последней парты.
— Я жду!
По классу пронесся лёгкий ветерок смеха.
— Раз… — тихо начала Ева.
— Не раз, а один! — рявкнул учитель.
— Один, — покорно повторила ученица.
— Ну, ну, — не пытаясь скрыть презрительную усмешку, поторопил её математик, — дальше!
— Два, три, четыре, — медленно продолжила счёт девочка. Он холодно посмотрел ей в глаза — прозрачные, зелёные, как лесные озёра.

«Только и есть в ней хорошего, что глаза, — подумал он. — И зачем рожают таких уродин?.. Длинная, тощая, как метла… Кому она будет нужна? То ли дело — Эля Тишина! Правда, тоже глупая, зато какая красавица!»

Переминаясь с ноги на ногу, Ева продолжала считать, а он перевёл взгляд на девочку, сидящую за первой партой в среднем ряду — Элю Тишину и залюбовался её розовой, как раковина, кожей, вьющимися тёмными волосами и глазами, голубыми, как морская вода.
— Ну что ж, — оторвавшись от симпатичной девочки, вновь холодно взглянул математик на Еву, томящуюся у своего места, — считать умеешь.
Он вздохнул. И одета-то эта метёлка как старуха — из-под широкой длинной юбки торчат две тонкие ноги. Ужас!
Она, кажется, поняла, о чём он думает. И посмотрела как-то тоскливо и печально.
От её безысходного взгляда учителю стало неуютно, и он поёжился в своем тесноватом пиджаке.
— А теперь взгляни на доску…
чучело
— …и скажи нам, что ты там видишь.
Сейчас опять сморозит какую-нибудь глупость. Это просто невозможно вынести!
С трудом сдержав клокочущие в груди эмоции, учитель обратил на ученицу надменный взгляд — его сдерживать он не счёл нужным.
— Я вижу… машину, — вдруг тихо произнесла Ева Меньшикова.
— Что? — он раскрыл глаза, уставясь сначала на нее, потом на доску.
Ей пора навестить психиатра.
Класс загоготал. Не засмеялся только мальчик, сидящий с Евой за одной партой.
А что, интересный спектакль!
Учитель преувеличенно внимательно посмотрел на короткий пример, написанный на доске.
— Ну-у! — пытаясь казаться совершенно серьёзным, воскликнул он. — Значит, ты видишь машину! Какую?
— Она серая. Она едет по дороге. Только что прошел дождь, дорога мокрая…
Сейчас дослушаю представление до конца и вызову санитаров.
— А за рулём сидите вы, Алексей Викторович.
— Да что ты? — учитель опять вгляделся в пример, словно пытаясь увидеть между белыми цифрами странную картину.
Класс покатывался со смеху. Красавица Эля Тишина, закатив глаза, высокомерно улыбалась уголком губ.
— На вас тёмная рубашка. В одной руке у вас руль, а в другой — сотовый телефон. Вы смеётесь…
Ева набрала в грудь воздуха и прервала своё описание.
Отчего-то лёгкая дрожь пробежала по спине молодого педагога.
У меня и правда серая машина. Откуда она узнала?.. Я ведь ещё ни разу… Дура набитая! Актриса недоделанная!
— Ну, и что дальше?
— А дальше я вижу жёлтый клен, в который врезалась ваша машина. Вы по-прежнему сидите внутри, взгляд у вас застыл и смотрит куда-то вверх и вбок. А телефон лежит у вас под ногами…
Это уже не смешно. Наглая дрянь!
— И я вижу на его экране цифры — 18.47.
Ева замолчала. Наступила тишина.
— У тебя всё? — наконец, злобно произнёс учитель.
Девочка кивнула.
— Убирайся вон! — заорал он, взбешённый её словами.
Она вновь кивнула и послушно начала укладывать в сумку книги и тетради. Мальчик, сидящий рядом, тоже стал собираться.
— А ты куда, Дымкин? — закричал вконец разъярённый учитель.
— Я ухожу с Меньшиковой, — ответил мальчик тихо и двинулся вслед за ней к двери.
Математик хотел было что-то возразить, но передумал.
Пусть проваливают оба. Невелика потеря!
У двери девочка вдруг обернулась.
— Алексей Викторович!
Он с ненавистью взглянул на неё.
— Ну, чего тебе ещё?..
— Это случится в воскресенье. Я видела дату.
Дверь хлопнула. Остолбеневший математик остался сидеть напротив притихшего класса, чувствуя, как по спине бегут капельки холодного пота.
— Продолжим урок, — хрипло произнёс он, наконец, и посмотрел на свою любимицу. — Эля, объясни, пожалуйста, решение примера.
Старшеклассник Лёша Карасёв ненавидел учёбу. Вместо скучных, по его мнению, уроков, он слонялся по городу, попивая пиво, которое за вознаграждение в десять рублей купил ему знакомый алкаш, в любую погоду ошивающийся в горсаду.
Больше всего на свете Лёша мечтал иметь много денег, но при этом не работать. К сожалению, ему не посчастливилось родиться в семье олигархов или даже мало-мальски зажиточных людей. Его мать работала в прачечной, а отец был ничем не лучше горсадовского алкаша и постоянной работы не имел. За свою несчастную судьбу Лёша проклинал всех олигархов, вместе взятых, а заодно и весь мир. Бродя по городу, подросток прокручивал в голове разные способы лёгкого получения денег, но на ум приходили только те, которые грозили серьёзными осложнениями, а осложнений Лёша тоже не любил. Некоторыми наименее рискованными способами он всё же иногда пользовался, к примеру, время от времени отбирал деньги у младших школьников и пару раз вытаскивал мелочь из карманов пальто в гардеробе. Но воровать Лёша всё же боялся, а на мошенничество у него не хватало ума.
Вот если бы найти волшебную палочку… Или машину, которая печатает деньги… Или чек на миллион долларов…
А ещё лучше, если бы деньги сами падали с неба или появлялись в кармане по первому его требованию…
Задумавшись, Лёша налетел на тётку с коляской.
— Смотри, куда прёшь! — рявкнула та.
Лёша отошёл, сплюнул и посмотрел ей вслед ненавидящим взглядом.
«Я обязательно что-нибудь придумаю…»

В понедельник вся школа гудела, как растревоженный улей.
Вчера на междугородней трассе разбился молодой математик. Из скудных сведений, собранных воедино из обрывков воспоминаний учителей, стало ясно, что он собирался навестить девушку, живущую в соседнем городе. Математик, несмотря на свою молодость, по натуре был желчным, как старик, и очень скрытным. Однако предмет свой знал хорошо и, хотя в коллективе его не любили, внезапная смерть примирила молодого учителя с коллегами.
В восьмом «а» классе трагическое происшествие приобрело и другую, мистическую окраску. Весь класс помнил, как Ева Меньшикова, худосочная замарашка, над которой не издевался только ленивый, предсказала Алексею Викторовичу эту воскресную смерть.
Девочки-модницы сбились в кучку и со сверкающими глазами наперебой вспоминали детали предсказания.
— Она так и сказала… В воскресенье! На серой машине! И даже время назвала…
Мальчики были не столь эмоциональны, но и они как-то иначе посмотрели на изгоя-Еву — с опаской и некоторым восхищением.
Красавица Эля Тишина стояла чуть в сторонке, поджав губы.
На серой машине!.. Как бы не так!
У Алексея Викторовича была красная машина, а вовсе не серая. Пару раз он подвозил её до дома, и она прекрасно помнит цвет машины — алый, как кровь! Серая… Эта Ева Меньшикова, чьё имя вдруг затмило её собственное — вот кто серая, эта уборщицына дочка, она сама — настоящая серая мышь! Чтобы о ней вдруг заговорили, да ещё такими словами — ясновидящая, экстрасенс — это уж слишком! Но Алексей Викторович… Неужели это правда… Это она, она нагнала на него проклятье!
Ресницы Эли дрогнули. Серая мышь ответит за всё.

— Ты правда не знаешь, откуда взялось твоё видение? — осторожно спросил Сева Дымкин Еву, когда они возвращались домой после уроков.
Снова вспомнив бурлящий класс, который окружил её и осыпал расспросами, Ева вздрогнула. Такого внимания к себе она не испытывала никогда. Высокомерные оскорбления или обидное игнорирование — вот что сопровождало девочку в школе, и вдруг она произвела фурор и вызвала удивление, граничащее с преклонением и страхом…
— Нет, я и ребятам сказала, что не понимаю, что на меня нашло…
— Ты тогда досчитала до десяти, — напомнил Сева.
— Да… — Ева вдруг остановилась и прислонилась к старому дереву в центре парка, через который они шли.
Сева остановился рядом. Ева внимательно рассматривала воротник его рубашки.
Под её взглядом мальчик поёжился. Ева смотрела, словно что-то взвешивая…
— Нет, ты знаешь, — понял Сева, — ты знаешь! Только не хочешь говорить.
Внезапное любопытство вдруг вскипело в нём до немыслимой температуры. Глаза заблестели от возбуждения.
— Скажи… Ну скажи! Я ведь твой друг!
Ева заглянула в эти взволнованные глаза.
И правда, с тех пор, как они с мамой приехали в этот город ухаживать за бабушкой, с тех пор, как она пришла в эту школу, никто и никогда не понимал её так, как этот мальчишка. Он такой хороший, добрый, умный! И он заслужил право знать её тайну. Тайну, о которой она догадалась только что.
— Только никому не говори, — предупредила Ева.
Сева подался вперед.
— Никому! — шепнул он срывающимся голосом.
Ева сунула руку в карман курточки и вытащила маленький камешек в форме рыбки.
— Что это? — не понял Сева.
— В прошлом году я ездила с отцом на море, — чуть запинаясь, начала девочка. — Я тогда впервые увидела море! И разноцветные камешки, которые там разбросаны по берегу.
Прижавшись к дереву, Ева мечтательно подняла глаза к небу. Казалось, она была уже не здесь, не в облетевшем осеннем парке, а далеко-далеко, на солнечном юге.
Сева слушал её, замерев.
— Я набрала много красивых камешков, но папина жена рассердилась на меня. Она крикнула, что я несносная девчонка, что я набрала целый килограмм камней, а они очень тяжёлые, и моя сумка с вещами тоже тяжёлая, и кто будет нести весь этот груз на вокзал? Отец, у которого была операция? Она приказала, чтобы я выбросила камешки. Я заплакала, а она сказала, что мне нужно успокоиться. И досчитать до десяти. И тогда я начала считать до десяти и успокоилась, — продолжала Ева, по-прежнему глядя ввысь. — А потом выбросила камешки, все, кроме этого. С тех пор он всегда у меня в кармане.
— Покажи, — попросил Сева.
Ева положила в протянутую ладонь розоватый камешек, напоминающий рыбку.
— В тот момент, когда я окончила счёт, я вдруг увидела картинку. Я увидела, что папина жена ревнует его ко мне. Я увидела это изнутри, то, что она не рада моему приезду, что ей жалко денег, которые он тратит на меня… И, когда я уеду, она поссорится с ним из-за меня.
Она как будто поняла, что я это увидела, и сразу сменила тон и даже, по-моему, испугалась меня. Я тоже испугалась тогда того, что случилось со мной. И не поняла, как это возможно. А теперь, кажется, понимаю… «Досчитай до десяти» и камешек…
Ева опустила глаза и задумалась. Сева, сдвинув брови, растерянно смотрел на камешек на ладони, потом вернул его девочке.
— Странно всё это… Как в сказке. Я бы не поверил, но факт… Алексей Викторович разбился, правда, машина вроде была у него красная… И точное время неизвестно.
Камешек-рыбка… Кажется, мальчик был разочарован.
Они снова двинулись в путь, теперь уже молча.
— Машина была серая, — уверенно сказала Ева, уже подойдя к забору перед своим домом. — Я видела серую. А у него, значит, была красная?..
— Красная, — подтвердил Сева.
— Ты только никому не говори о камешке, — спохватилась Ева, — это теперь мой секрет.
Её, казалось, совсем не смутило, что предсказание оказалось неточным.
— Никому! — заверил Сева. — Я же твой друг!
— Друг… да, — эхом отозвалась девочка и, попрощавшись, открыла калитку и исчезла за ней.

— Ева, ты не забыла, что завтра мы уезжаем? — мама сидела на краю софы, а перед ней стояли два упакованных чемодана. — Я забрала твои документы из школы. Все удивлены, что ты молчала… Ты и Севе не сказала?
— Нет, — откликнулась Ева. — Этого никто не знает, даже Сева.
— Ты не захотела с ним попрощаться?
— Я просто не хотела этого говорить.

Допив пиво, старшеклассник Лёша Карасёв приблизился к ограде школы. Его привлекло необычное оживление, царящее за ней. Почему-то никуда не расходились ученики, они толпились кучками у всех четырёх углов школьного здания.
Наверно, что-то случилось.
В одной из кучек Лёша заметил Элю Тишину. Пару раз, пользуясь его репутацией отпетого хулигана, она просила отшить надоедливых поклонников, коих у неё было немерено. И не далее, как неделю назад, он танцевал с ней на дискотеке медленный танец. Может, она объяснит, что здесь произошло, пока он предавался размышлениям о несправедливости распределения денег в мире?
Эля тоже его заметила и поспешила отвернуться, но потом, словно что-то вспомнив, отделилась от стайки девочек и неспешно подошла к парню.

От рассказа восьмиклассницы Лёша вспотел. Но вовсе не от того факта, что во цвете лет погиб учитель, и даже не от сверхспособностей серой мыши, которую Эля предложила «наказать», упирая на её якобы внезапно возросшее самомнение.
Лёша почувствовал, что напал на золотую жилу. Экстрасенс?.. И как это ему самому не пришло в голову? Знать будущее! Уметь предсказывать! И — вот они, денежки! Представив, сколько денег они с Евой (в Лёшиных мечтах они уже работали в паре) будут зашибать и какая к ним выстроится очередь, Лёша судорожно сглотнул.
— Никакая она не предсказательница! — протянула Эля, с тревогой наблюдая за Лёшиным преображением. Чего доброго, и этот переметнётся на сторону мыши!.. — Просто совпадение. Точного времени, когда он разбился, никто не знает, машина другая… Но проучить её нужно. Она мне надоела! Подумаешь, звезда!..
В Элином тоне всё-таки промелькнула беглая тень зависти.
Лёша с трудом вынырнул из мыслей о лёгкой наживе.
Он посмотрел на Элю. На этот раз взгляд его был не таким, как всегда. Парень словно не замечал её красоты, кожи цвета раковины и голубых глаз. Нелепая мышь со своим предсказанием завладела им!.. Эле это не понравилось. Теперь она с ещё большей силой жаждала мщения.
— Пойдём, — взяв Лёшу за руку, она потащила его за собой. — Здесь рядом живёт Севка Дымкин, её оруженосец. Пойдём к нему. Он вызовет её из дома. К нам она не выйдет.
Влекомый разъярённой восьмиклассницей, Лёша строил в недалёком своём уме план, почему Ева должна работать на него. По-хорошему попросить делиться будущими барышами? С чего бы это? Разжалобить рассказами о тяжёлом семейном положении? Она всё же девчонка… Или запугать? Пожалуй. Мать у неё, кажется, уборщица, отца нет… А может быть, наоборот? Пообещать своё покровительство?..
— Мы пришли, — сказала Эля. — Стучи! Он сейчас один дома, я знаю.
Они стояли напротив квартиры Севы.
Так и не оформив до конца мысль, какую роль при Еве ему выбрать, Лёша нажал на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался через несколько секунд голос Севы.
Эля оттолкнула Лёшу от глазка.
— Это я, — проговорила она ангельским голоском.
Когда дверь открылась, Лёша выволок Севу из квартиры.
— Нужно поговорить, — пробасил он.

— То есть, ты утверждаешь, что какой-то камешек помогает ей предсказывать? — удивлялся Лёша. В силу своей ограниченности он никак не мог уяснить, шутит ли пацан, стоящий перед ним во дворе за гаражами, или нет.
— Ну, она сама так сказала… — сбивчиво повторял Сева, отвечая, словно у доски, и потирая место, куда несильно ударил его Лёша для прояснения памяти. — У неё есть камешек, и когда она считает до десяти, камешек показывает ей видения из будущего. И так было уже пару раз. Вот про Алексея Викторовича тоже…
Лёша обернулся на Элю. При этих абсурдных словах пацана в его голове рушилась целая выстроенная финансовая империя.
Эля незамедлительно разбила последний камень этой империи.
— Бред, — заявила она.
— Бред… — повторил Лёша, понимая, что она права. Совпадение, и ничего более. Но расставаться с мечтой так не хотелось, и он решил всё-таки проверить предсказательницу в деле.
Сева выжидательно смотрел на него.
— Пойдём, — решил Лёша. — Вызови её к нам и скажи, чтобы взяла камешек. Испытаем её ещё разок.
— И врежь ей! — напомнила старшекласснику Эля.
— Не надо! — вступился было Сева.
— Заткнись! — отрезала красавица, и он смолк.
— Иди, — приказал Лёша. — Мы ждём тебя здесь. И про меня ничего ей не говори. Скажи, что Тишина хочет с ней поговорить.

— Чемоданы я уложила, — грустно произнесла мама, — нужно купить чего-нибудь поесть в дорогу. Завтра выезжаем рано утром, ещё не будет шести… Немного жаль уезжать, верно? Но раз уж решили…
— Давай я схожу в магазин, — вызвалась Ева, прервав её печальную речь. Еве было не жаль. Наоборот, она уговаривала маму на переезд. Сначала этот город, а потом эта школа… Теперь, когда умерла бабушка, ради ухода за которой они приехали сюда четыре года назад, ничто не держало их здесь и можно было вернуться обратно в свой город и свою квартиру. Мама, кажется, считала иначе… Но ведь она не ходила каждый день в этот класс и не слышала ежедневно насмешек, острых и болезненных, как уколы, не видела презрительных взглядов Евиных одноклассников и некоторых учителей! Единственной отдушиной в классе был Сева…
Доставая пакет и раздумывая, что бы купить, Ева внезапно решила зайти к нему по пути. Раз уж она рассказала ему о камешке… Значит, он действительно стал для неё близким другом. И с ним нужно попрощаться так, как следует — с теплом и по-дружески.
Девочка вышла на улицу, закрыла калитку и направилась к Севиному дому, через тот же парк, в котором состоялся их доверительный разговор после школы.
И — надо же, как сходятся их мысли и даже действия! — Сева шёл ей навстречу!

— Зачем? Зачем она хочет со мной поговорить? — удивилась Ева, услышав невнятную просьбу друга.
— Не знаю, но она сказала, что это важно… — промямлил Сева.
— А почему она ничего не сказала в школе?
«А вдруг Ева сейчас досчитает до десяти и поймёт, что я обманываю её?..» — вдруг испугался Сева и зачастил:
— Это что-то об Алексее Викторовиче… Она, кажется, хотела что-то спросить…
Они направлялись к гаражам, за которыми ждали Эля и Лёша.
— Об Алексее Викторовиче? — Ева чуть затормозила и окинула Севу своим пугающим взглядом. — Ты ничего не говорил ей про камешек?..
К этому времени гаражи были уже близко, и Сева приобрёл некоторую уверенность.
— Конечно, нет! Да и в этот камешек она бы не поверила. Я и сам не очень-то верю… А Эля, похоже, вообще не верит твоему предсказанию. Она утверждает, что машина у математика была красная, а не серая.
Уже во второй раз услышав от Севы про красную машину, Ева остановилась, словно чувствуя что-то недоброе. Она сунула руку в карман.
— Камешек стал горячим… — тихо произнесла она, неотрывно глядя на друга.
В этот момент из-за гаражей выступила Эля, а следом за ней показался Лёша. Руки он небрежно держал в карманах, чтобы они не выдавали его волнения от мысли, что он может обладать большими деньгами при помощи этой пигалицы.
— Ну что застыла? Иди сюда! — крикнул он Еве.
Ева, остолбенев, осталась стоять на месте.
— А ты можешь идти, — разрешила Эля побледневшему Севе.
Ева повернула голову и увидела, как неловко засеменил ногами её товарищ, удаляясь прочь от гаражей.
— Покажь камешек! — приказал Лёша, приближаясь.
Щёки девочки запылали.
— Покажь, говорю, камень! — Леша больно сжал её запястье.
Не проронив ни слова, Ева вырвала руку и вынула из кармана куртки маленький камешек в форме рыбки.
Эля захихикала.
— Слышь, дура отмороженная, слышь, мышь серая! Чтобы завтра подошла и сказала при всём классе, что всё это ты выдумала — и про серую машину, и про всё остальное! А то тебя считают уже чуть ли не Нострадамусом! И больше чтобы не вякала, поняла?
Ева вновь обернулась, но двор был пуст. Сева уже ушёл.
— Врежь ей! — напомнила Эля Лёше, но у того была своя установка.
— Я вот щас тебе самой врежу! — вдруг огрызнулся он на Элю. — Отвали, поняла?!
И, обратившись к Еве, сменил тон с гневного на ласковый.
— Если хочешь, я буду теперь тебя защищать. От всех, поняла? Тебя никто обидеть не посмеет!
Эля стояла раскрыв рот. Её красивые глаза превратились в голубые блюдца.
Желая сразу же вызвать расположение будущего денежного источника, Лёша метнулся к Эле и, ухватив прядь каштановых волос, намотал её на руку.
— Отпусти, урод!.. — взвилась та.
Леша, усмехнувшись, выпустил волосы и тут же получил от Эли звонкую пощёчину.
— Ах, красавица, ты мне надоела! — угрожающе надвинулся он на неё и помахал прямо перед её носом увесистым кулаком.
Ещё не осознавшая, что упускает власть, Эля сочла за благо молча наблюдать за происходящим в сторонке.
— Только это будет в том случае, если ты и правда умеешь предсказывать, — промолвил он, вновь обращаясь к Еве.
Та, казалось, нисколько не боялась его.
— Мне не нужна твоя защита, — спокойно произнесла она.
«Мне больше не нужна ничья защита».
Услышав этот ответ, Лёша нахмурился и уже собрался было применить другой тактический ход, когда Ева вдруг сказала:
— Но я могу попробовать предсказать что-нибудь.
«На прощание».
Внезапно Лёшу захватило неукротимое желание узнать мистическую тайну собственного будущего.
— Тогда скажи, когда и как я умру? — он задал этот вопрос с обычной ухмылочкой, но испытал странное чувство смятения.
Ева зажала камень в ладони и начала медленно считать до десяти. После каждой названной цифры она останавливалась и делала вдох. Эля, прищурившись, наблюдала за ней с лёгкой тревогой и опаской. Что-то она сейчас выдаст?.. Лёша замер, как статуя. Атмосфера непостижимого таинства витала над облупившимися гаражами.
Наконец, предсказательница изрекла:
— Ты умрёшь сегодня. В театре.
Трёхсекундную паузу разорвал звонкий девичий смех. Это не выдержала Эля. Она закатилась таким безумным хохотом, что проходившая вдалеке бабулька с бидоном изумлённо обернулась на неё.
Лёша, отмерев, сердито схватил Еву за руку.
— А ну давай сюда камень, дура!
И он вырвал камешек-рыбку из хрупкой ладони Евы.
Ева невольно поморщилась: от Лёши разило пивом.
— В театре, говоришь? — в пылу опровержения сказанного парень не заметил, что даже его дыхание неприятно «предсказательнице». — Да я сроду в театре не был и ещё век не пойду! Сегодня… Умора! Сегодня я уж точно в театр не собирался!
— Тебя туда и не пустят, идиота… — вставила Эля и скривилась.
— Ты это… извини, — забыв о Еве, повернулся к ней Лёша.
Эля мгновение помедлила, но решила, видимо, что худой мир с Лёшей лучше доброй ссоры и призывно ткнула пальцем в ненавистную девчонку:
— Что я тебе говорила? Мышь серая! Врежь ей!
Лёша размахнулся и изо всей силы ударил Еву по лицу. Потекла кровь.
Удовлетворив просьбу Эли, он снискал её высокое прощение. Парочка побрела прочь, оставив «предсказательницу» возле гаражей.

Войдя домой, Эля Тишина услышала мужские голоса, доносящиеся из кухни. Уже совсем стемнело… Кто это торчит допоздна с отцом?
Заглянув в дверную щель, она увидела приятеля отца дядю Диму.
«Вот припёрся…» — неприязненно подумала она.
— … И машину новую разбил, — донеслось из кухни. — Только купить успел. Старую продал, а купил новую, «Опель», серебристого цвета. В первый раз на ней выехал — и всмятку.
Эля задрожала, прильнув к дверному косяку. Она вдруг вспомнила, что дядя Дима — опер.
— Но время удалось зафиксировать точно. Сотовый был разбит и валялся под ногами. Тут проблем не было. Экран показывал 18.47.
Услышав это, Эля побелела. Ноги вдруг стали ватными, дыхание участилось.
— Кто там? — раздался из кухни голос отца.
—Это я… Я к себе… — пролепетала Эля.
Не раздеваясь, она зашла в комнату, бросила сумку на пол. Как же это?.. Значит, машина всё-таки была серая?.. И время… Да, время. Она помнила чётко, что сказала тогда мышь.
«Телефон лежит у вас под ногами… И я вижу на его экране цифры. 18.47.»
Эля вздрогнула всем телом.
Но поверить в то, что Лёша умрёт сегодня в театре?.. Возможно ли?..
Секунду поколебавшись, Эля непослушной рукой набрала номер Лёши. Трубку никто не брал.

Разочарованный неудавшейся затеей, старшеклассник Лёша Карасёв медленно брёл вдоль реки. Зачем он пошёл на поводу у этой дурищи с голубыми глазами? До чего опустился… До разборок с малявками! Как он ей врезал, кулак до сих пор болит… Но не из-за Эли, нет. А из-за своей в очередной раз разбитой мечты. Как же он ненавидит их всех! Эту дуру с голубыми глазами, дуру-предсказательницу, этого трусливого сопляка-предателя, да и вообще весь мир, который живёт себе не тужит, имеет кучу денег и возможность покупать себе машины, а при этом его, Лёшу, ждут дома усталая мать, пьяный отец и холодные макароны…
Уже стемнело, на небе зажглись яркие звёзды, и откуда-то из-за края небес выплыла нежная луна.
Несмотря на внутреннее ожесточение, Лёша вдруг залюбовался ночным небом. И как он не замечал раньше, какое оно красивое?.. Будто синий холст, вышитый яркими крапинками и бледно-жёлтым серпом…
Забыть. Забыть этот день, как страшный сон. А завтра всё будет по-другому. Завтра он пойдёт в школу, возьмётся, наконец, за ум, о чём каждый день твердит ему мать, начнёт учиться… Выучится, пойдёт работать. И тогда, может быть, у него появится много-много денег…
Зачем он ударил эту дурищу?.. В чём она была виновата?..
Что-то похожее на раскаяние шевельнулось в Лёшиной душе. Повинуясь неясному ощущению, он вытащил из кармана камень и посмотрел на него. При свете луны камень отливал розовым жемчужным цветом и напоминал маленькую аквариумную рыбку. Внезапно парню показалось, что камень жжёт ему ладонь. Размахнувшись, Лёша отшвырнул его в реку и услышал, как где-то далеко он булькнул, уходя на дно.
Выпитое пиво запросилось наружу. Леша оглянулся, но на Набережной горели фонари и то здесь, то там мелькали влюблённые парочки — настал их час.
«Чёрт!..» — выругался Лёша, ища глазами, где бы справить малую нужду.
Неподалёку, чуть в глубине, за красивыми двухэтажными домами стояло полуразрушенное здание.
Пиво требовало незамедлительного решения проблемы.
«Зайду туда», — решил Лёша.
И, не раздумывая больше, направился в сторону здания, освещаемого тусклым покосившимся фонарём.
Под ногами валялись битые кирпичи, доски… Может, не лезть внутрь, а остаться здесь?..
Но тут же возле соседнего дома качнулся силуэт бабки и заорала кошка. Лёша поднял глаза. На балконе курил парень.
Придётся лезть… Ничего не поделаешь.
По битым кирпичам старшеклассник Карасёв Лёша пробрался к зияющей дыре входа в здание и сделал шаг, потом, ведомый нуждой, другой и третий.
Гнилые доски под ним подломились, и он, не успев даже ахнуть, полетел вниз. Невидимая высота оказалась не маленькой. Лёшино тело плюхнулось на груду острого витринного стекла.
Светлая луна выплыла на середину неба и озарила потускневшую табличку на стене и едва различимые буквы на ней.
«В этом здании в 1868-1879 годах располагался городской драматический театр. Охраняется государством».
19 марта 2016 года.