Деточки
Боже, и чего стоят эти милые, родные деточки? А, правда, чего? Вот ты, старый маразматик сейчас, бывает, переживаешь о том, что они тебя и слышать не желают, сами все знают, и живут по своему разумению. Ну, да, конечно, они у тебя умные, красивые и талантливые. Но, ты, ты-то понимаешь, что это далеко не так, и так хочется подсказать, помочь, но они в тебе не нуждаются…
—Доченька, Мирочка, ты ведь такая умница, читай мои стихи, там много песен, возможно, понравится, и ты споешь, правда?
Твоя дочь очень хорошо поёт, вся в свою маму, та много лет пела в хоре, в городе Ялта. Твоя дочь поёт соло, пела студенткой и дуэтом. Но от карьеры певицы сознательно отказалась.
— Меня продвинешь, и с новой песней выйдешь к людям. Мне так хочется услышать свои песни в твоем исполнении… Хорошо доченька?
— Хорошо папа. Я читаю твои стихи, мне они нравятся.
Это была ложь. Ты это понимаешь, и сделать ничего не можешь. Тебя нет, ты просто намек на существо под названием папа. А разговор с тобой идет пока еще по инерции, по привычке. Но скоро привычка пройдет, и ты старый идиот просто испаришься из ее жизни. Ты больше не нужен. У нее своя семья, свой муж, мужчина. Эти люди заменили ей тебя. Ты стал чужой, в тебе нет больше нужды.
Папа Сережа, (Людмила, твоя старшая дочь, метко прилепила ему имя — «Блаженный») пьет Казахский коньяк, не пишет стихов, работает охранником в госхране, сторожит золотой запас страны. «Блаженный», это не просто имя, кличка, псевдоним — это суть, принцип жизни. Ему хорошо — ест, пьёт, спит, есть машина, новая, Китайский полу-джип. Мечтает о Лэнд Крузере и Татьяна «ему» его купит, а ездить будет сама. Они продали машину сына, свою машину, добавили денег и купили «Китайца», и не важно, что забрали машину у сына, важно что «Блаженный» теперь на коне и рад осуществлению своих замыслов.
Все просто, она, Мира, твоя дочь, живет в их большой квартире, обязана им, и потому верно служит их сыну и их семье, кошке, собаке, старой маразматичке мамаше свёкра Сережи, и свекрови Татьяне. Татьяна общается в социальных сетях, продвинута, пописывает страдальческие стишки о любви, общается с мужчинами, ездит на машине, и напоминает располневшую, холёную кошку, вышедшую на охоту. Хитра, сама себе на уме, умеет выжать с любых обстоятельств максимальную пользу для себя лично. У нее хорошая закалка в ее пятьдесят по умению проходить дистанцию с минимальными потерями.
Мира твоя, конечно, молодец, она волевая девочка, женщина, сильный человек, целеустремленный твой ребенок. Ты сам научил ее быть такой. Она закалилась в твоей сумасшедшей семье. Она, здесь, на Урале окончила школу, окончила геологоразведочный техникум, заставила своего будущего мужа доучиться в техникуме и стать мужиком, специалистом и её женихом.
Ее мать, твоя бывшая жена, женщина сильная, деревенской закалки. Мать ее, маленькая с виду старушка, (земля ей пухом) в молодости работала в городе Сталино, (Юзовка, Донецк) в шахте, под землей, была женщиной с железным характером и потому признавала только грубое подчинение ей всей её семьи. Семья была многодетной, отец попивал, но был мужик добрый и покладистый. Правила в доме женщина-шахтер.
Мать Мирославы зовут Галина Петровна, средней полноты, симпатичная даже в старости брюнетка.
Ты помнишь ее черную как смоль косу в метр длинной? Помнишь? Красивая была тогда твоя баба. Помнишь. Ну, как не помнить, это ты намотал эту косу на руку и пытался сломить ее волю. Ты был пьян и груб. Она нашла выход, она отрезала косу, пока ты был на работе. Ты был сражен, не подчинил — тебя обошла твоя женщина. Она эту косу и твои дикие способности запомнила на всю жизнь. Она любила тебя. Она боялась тебя. Она помнила. Ты был ей нужен, но черная коса, как чёрная полоса пролегла между вами.
С тех пор минуло много времени. Ты, конечно, имел перед семьей большие заслуги, ты много сделал для того чтобы Галина родила тебе твоих дочерей. Это было очень не просто. Она родить не могла. Вы же встретились уже поздновато, вам обоим было за тридцать. Она с семнадцати лет не имела мужчин, ее женская физиология молчала. После неудачного брака в семнадцать лет, (по беспрекословному решению тирана) она общалась с мужиками, но держала их на расстоянии. Многие к ней клеились, но безуспешно. Это ты ворвался в ее жизнь и потребовал сразу все. Напор был сильный, красивый, тонкий и сексуальный. Ты разбудил в ней женщину, ты разбудил вулкан.
Она была дочь своей матери тирана, и дочь своего добрейшего отца. Она была квинтэссенция этих двух людей. Ты даже не уламывал ее, ты был самец и тонкий психолог. Ты своего добился в три дня. И вы стали жить вместе.
Это было в Ялте. Ты, набродившись по белу свету, по территории СССР, сбежал на юг, к морю. Но ты без женщины жить не мог, тебе женщина нужна постоянно, нужна как воздух, как рыбе вода.
Женщина, не какая попало, у тебя с детства была тяга к красивым и интересным женщинам, у тебя был опыт. Тебе была нужна женщина красивая, женщина-хозяйка.
Твоя мама была женщиной симпатичной, и прекрасной хозяйкой. Женщиной интеллигентной по своему происхождению, по образу жизни, по отношению к самому процессу жить.
Ты был баловень судьбы. Тебя любили, и ты стремился любить. Ты умел любить, но был порой довольно жестким, и даже непреклонным. Так тебя учил отец, так тебя научила твоя бродячая жизнь.
Твой отец был военный моряк, тельняшка и страна СССР определила его жизнь и отношение его к жизни. Он был добр, красив, грамотен, умён, и очень любил женщин. Не деньги, не должности, он любил баб. Байбаров Василий Никифорович, происходил из смешанной по национальному признаку семьи, главенствовала немецкая кровь, из семьи механиков. Его предки жили на территории Литвы, а в после петровские времена были сосланы в южные степи, в Николаевскую губернию, где и осели, обжились, построили большую мельницу с тремя жерновами и маслобойкой. Ох, если бы не революция, она разрушила все планы семьи, она раздробила саму семейную крепость.
Советам Народных Комисаров семья Буйбаровых (это отец потом на флоте сменил букву «У» на «А», была веская причина) пожертвовала свои все земли и мельницу и осталась на «бобах» в прямом и переносном смысле. Потом пришел НЭП, но отец твоего отца умер, в доме были почти одни перепуганные красными новшествами бабы, и мельница досталась заклятому врагу семьи. Локоть был близок, но не укусишь. А это, наверное, и хорошо. Так распорядилась судьба, так угодно было Богу. Но твой папа не успокоился, его жгла такая пропажа. Мельница была совсем рядом. Он слышал звуки работающего парового двигателя на мельнице и его творческая натура механика плакала.
У нового хозяина была красивая дочь. Она была моложе твоего отца. Она его любила. Твой отец воспользовался этой любовью. Она забеременела. Ее отец поставил условие, либо твой папа женится на ней, либо в тюрьму. Твой папа женился, а потом сбежал на Урал, в Карабаш, на автобазу, а вскоре в 1936 году его призвали на флот, в Кронштадт, в электромеханическую школу. Там ему и удалось сменить фамилию, сменив букву. Он стал моряком Краснознаменного рабоче-крестьянского Балтийского флота, и прослужил на флоте тринадцать лет, прошёл три войны, нажил ранения и по болезни его списали на берег, но оставили на флоте в качестве начальника флотской электростанции в бухте «Золотой Рог». Там вы и прожили до 1951 года. Уехали с Дальнего востока по настоянию отца, мама была против отъезда. Умер батя рано, в возрасте 49 лет, от ранений и тяжелой болезни, в Николаеве, в госпитале инвалидов Великой Отечественной войны, похоронен в деревне его предков, мельница была еще целой и даже работала, но крутил ее электрический двигатель. Врагов твоего папы репрессировали, тогда, еще в тридцать седьмом. Их семья растворилась на просторах СССР. Твой папа уже служил на рабоче-крестьянском флоте. Он был моряк по рождению. Им он и остался до самой смерти.
Людмила, старшая дочь, красивая дочь, мамина дочь, в меру полноватая брюнетка. Мамина с виду, а характер то, а характер то, твой! В общем, там было намешано и от шахтера-бабки, и от бабушки испанского происхождения, и от твоего папы, и от тебя самого. Это вулкан с закрытой пробкой. Умна, талантлива, талантлива во всем, но моряк по призванию. Ей жить особо тяжело. Слишком большой океан, и так мало возможностей. Ей бы старт, ей бы толчок, но она непреклонна, а годы бегут. Женщина на цепи. Замок на ее шее, ключ в ее руках, но кто откроет?
А помнишь? Милее ребенка я не видел, цветы она не нюхала, она их нёськала, а, каково? Шарики у нее были «кали», тапочки – «тёп-тёп», и так далее. У нее был свой собственный детско-русский язык. Она его стала сочинять, когда отказалась от обычных слов. Она заговорила в пять месяцев от роду. Заговорила и всё, папа, мама, дай, но потом ей захотелось проявить смекалку, и папа стал мапой, ей было очень весело и хорошо. Она поняла свою силу, силу творца, силу таланта. И так было во всем. Она была непреклонна. Она и сейчас непреклонна. А жизнь бежит.
И все же Людмиле как бы повезло, в её 31 она нашла мужика, мужика предприимчивого, смесь хохла с молдаванином, рожденного в Приднестровье, разведенного и живущего на Российском Севере. А где еще можно сделать деньги, конечно на севере. Хохлы вот сейчас выдвигают требование – север России наш, это мы, украинцы, его освоили. Север России и сейчас притягивает искателей денег и приключений. Вот такая история и с Людмилиным хохломолдованином, и, как будто, у него получается. Людмила, бросив всё, мать на сестру, Южный Урал, бесперспективную жизнь, и уехала к своему качку-бизнесмену. Он приторговывает машинами, занимается грузоперевозками — зарабатывает «бабки». У него есть съёмная квартира, машина, Японский мотоцикл «Хонда» и лопоухий сын недоросль. Сынок тягает железо и во всем хочет походить на своего папу, правда любит свою маму и тут с папой не во всём согласен по отношению его к женщинам. Мама для него святое!
Людмилин «качок» помог переехать своим родителям в Уфу из Приднестровья и помог построить им дом. Теперь решил твёрдо построить новую семью, вот и выбрал через соцсети твою родную доченьку Людмилу. Людмила уехала на север, и по отношению к тебе, к «мапе» замолчала совсем. Она занята чисто собой и своим «бойфрендом». Она с ним спит, варит ему жрать, провожает и встречает – у неё есть мужик. Он её определил на работу в ювелирный магазин, так что у твоей доченьки теперь своя жизнь.
Тебя у неё нет. Ты своё отслужил, ты теперь отработанный материал. Ты пустое место. Её в школу отвозить не нужно, одевать, обувать, беспокоиться – не нужно. Всё, радуйся, твоя дочь при делах. А ты? Пиши теперь мемуары, стишки. У тебя ведь баба есть! Что ещё тебе нужно? Деточки, да ладно, плюнь, так должно быть!
С меньшей дочерью тебя примирила её свадьба. Мама Таня и Сережа «Блаженный» дали добро сыну жениться, и решили отметить сие событие свадьбой. Сын набрал в кредит денег, Мирослава была против свадьбы, но Саша настоял, и она состоялась. Свадьбу сыграли со значением, с играми и съёмками детективного кино. Всё было шикарно, но на деньги жениха и невесты. Детектив, да и только, к тому же во время гуляний кто-то стащил большую часть подаренных денег жениху и невесте.
Тебя и твою жену Людмилу дети пригласили на свадьбу, мама Мирославы сильно болела после инсульта, вот и потребовался ты, «мапа». Ты сыграл свою роль добротно, стоял рядом с Татьяной и «Блаженным», держал свечу (сказали, так нужно), глупо улыбался, подарил подарок за десять тысяч рублей, в общем, всё, как у всех.
Теперь вы с Мирославой общаетесь, даже встречаетесь. Мирослава дочь хорошая, она тебя понимает, хоть и все тяготы по уходу за твоей бывшей женой, её мамой, легли на её плечи. Её мама болеет, не выходит из съёмной квартиры, почти не готовит кушать, так что все заботы о маме на Мире. Саша, муж Мирославы почти всё время ездит по стране в командировки, внедряет новые компьютерные технологии, разработанные фирмой, на которую он работает. Мужик он хороший, хороший муж твоей дочери и тебя он называет папой! Чего тебе нужно еще?
— Доченька, Мирославушка, я написал новую новеллу, прочти, пожалуйста, и скажи мне своё мнение.
— Прочту папа, прочту.
— Не забудь, прочти, я хочу знать твоё мнение. Как ты будешь воспитывать моих внуков? Вот и скажешь: «Читай сынок, это твой дед пишет!» Внуки будут читать и конечно гордиться дедом-писателем. Ты это понимаешь? Твои дети будут начитанными и умными. Ты хочешь, что бы твои дети были умными?
Прошло время, ты опять позвонил Мирославе, спросил о том же, читала ли она новую новеллу?
— Мирослава с долей раздражения: «Папа, у меня опять сломан компьютер, налажу и прочту. А сейчас мне нужно идти к маме, я занята».
Деточки, они твои хорошие дети, но ведь их жизнь на их плечах. Суета сует, так что ты не обижайся. Она как-нибудь прочтет твои опусы, придет время – и прочтёт.
Когда придет время. Когда придёт это время, тебя на этом свете может уже не быть…
Орёл
Ненавижу рабство! Ненавижу рабство в любом виде, и для любого живого существа. Ненавижу рабов, рабы потворствуют рабству, уничтожают разум, дают возможность разделить общество и укрепить в сознании саму возможность существования рабства. Ненавижу раболепство, раболепство прокладывает прямую дорогу к рабству, создаёт само понятие — власть, власть господ над рабами.
Как вам нравится тигр, запертый в железную клетку? А человек, как он будет выглядеть в железной клетке, а вы будете оценивать его «достоинства» и недостатки через толстые, стальные прутья?
Человек, тварь изобретательная, сволочь дальновидная! Будучи сам рабом — всячески поощряет и оправдывает рабство животного мира.
Вы любите зоопарк? Любите? Я ненавижу зоопарк. Ах, да, зоопарк можно расширить в его территориальных границах и животные не заметят своего рабства, так? Оказывается все дело в границах…. А вы своё рабство замечаете?
Я абсолютно уверен, и хорошо, что это пока именно так, много людей хорошо понимают, что они рабы, а некоторые это хорошо осознают и даже пытаются просунуть через толстые, рифленые прутья железной клетки свой палец.
Наше, человеческое, изощренное рабство теперь называется демократией. Мы узаконили материал клетки, границы нахождения клеток, мы законодательно определили поведение особей в клетках, а в порывах особой любви рабовладельцев к своим рабам – рабовладельцы, укрепляя рабство, рабам обещают расширить пространственные границы клетки.
Ура, всё встало на свои места. Вот настоящее лицо нашей «цивилизации»! Все размещены, все любят друг друга – идиллия, да и только. Вам нравится? Мне нет! Как вы думаете, что находится за пределами клеток? Какие там территории? Какой там воздух, дороги, и вообще – есть ли там жизнь?
Я позволю себе небольшую ремарку, отступление от своих формулировок и выкладок и расскажу вам маленькую историю из жизни животных и птиц.
В небольшом городишке на юге Российской империи городские начальники решили построить новый зоопарк. Взамен старого и маленького построить большой и «просторный» зоопарк. Снесли целый район частных застроек вместе с огромным старинным, исторически бесценным «немецким» кладбищем — и построили зоопарк с большущими клетками, пещерами, горками, лесопосадками, водоёмами и прочими «удобствами» для будущего населения этой огромной территории рабства.
Я вынужден особо привлечь ваше внимание к сносу исторического кладбища. Этому кладбищу более трёхсот лет. Это был целый город со своими дворцами, памятниками-шедеврами Русским флотоводцам, адмиралам, писателям и их почитателям, люду в прошлом известному и неизвестному. Тысячи тонн резного мрамора и диорита, высококлассного литого чугуна и стали, квадриллионы тонн энергии человеческой любви и титанической памяти оставлено было на этом богатом, так называемом «немецком» кладбище. Немецким, оно называлось потому, что находилось на «немецкой слободе», так в прошлом назывался этот район города. (Заметьте, «Немецкая слобода» и вдруг — район, чувствуете разницу?) Поскольку в этой слободе жили немцы, то и на кладбище царил немецкий порядок! Кладбище было хорошо огорожено, дорожки, песочек, ровными рядами могилы, склепы, памятники. Памятники, улавливаете?
И вот вырос новый тип удовлетворения похоти рабов — зоопарк! Плевать мы хотели на историю, на память и на памятники — даёшь зоопарк. Даёшь территорию рабства. А поскольку «люди» не возмутились и согласились на такую варварскую подмену, то кто они после этого. Кстати, к зоопарку пристроили «колхозный рынок» и теперь, там, на месте кладбища, на месте могил, на месте памяти, на костях человеческих и живого духа «немецкой слободы» раскинулись идиотичекой архитектуры торговые ряды и торговый «центр»!
Кладбище ровняли бульдозером. Под фундаменты котлованы рыли экскаватором. Историю, вместе с духом и костями вывозили самосвалами на общегородскую свалку. «Старатели» рылись в ямах, перебирая человеческие кости и черепа добывали золото.
Вот он апофеоз человеческой совести – зоопарк. Считается что это один из самых больших зоопарков на территории бывшего СССР. Бывшего! Еще одно кладбище. Еще один «зоопарк».
Так вот, вошёл я на эту, «заповедную» территорию со своими двумя дочерьми и повел я их любоваться прелестями жизни в клетках, в воде, за сетками, за рвами, за ограждениями со стальными шипами, за стёклами и прочими охранными достижениями современного человека. Нужно подчеркнуть, что вся территория напичкана видеонаблюдением и сигнализацией. Многим животным уделили особое внимание, так слоны находились как бы в железобетонном ангаре, а перед ангаром площадка, огороженная стальными, острыми шипами высотой сантиметров пятьдесят расположенных в шахматном порядке и так чтобы слон не смог ступить. Но и этого показалось мало, все эти прелести инженерной мысли человека завершались рвом глубиной метра три и шириной метров пять. Это и есть демократия по отношению к братьям нашим меньшим.
Блуждая по территории зоопарка, мы подошли к огромному сооружению высотой метров семь и в диаметре метров десять покрытое полностью все сеткой рабицей. Крыша видна была в виде купола, эдакое «ювелирное» изделие для большого попугая. Клетка была уродливая, чёрная тюрьма. По клетке пассивно бродили и сидели на шестах несколько огромных птиц – это были орлы. Я думаю, что их уже орлами называть было невозможно, это были птицы-рабы, и смотреть было на них больно и неприятно. Мои девочки подавленно молчали, я молчал. Вдруг сверху, из под так называемого купола, опустилась красивейшая птица, это был молодой степной орёл. Он был очень красивой расцветки, цвет стали с оттенками тёмного и серебристого цвета. Уголки клюва его были еще жёлтые, желторотик, орлиный юноша. Он спланировал прямо ко мне, к сетке. Мы находились друг от друга в двух метрах. Я стоял полностью убитый этой картиной – орлы в клетке, но когда «подлетела» эта птица, меня как молнией пронзило и парализовало моё сознание и волю. Орёл смотрел на меня и ходил вдоль клетки по дуге метра три, то в одну сторону, то в другую. Он был сильно взволнован. Моё сердце сжалось, я почувствовал пронзительную боль, орел остановился прямо передо мной, и птица заплакала, слёза катились с его широко раскрытых глаз. Я заплакал. Мои дочери начали меня успокаивать. Я им сказал: Эта птица не переживет рабства, он умрёт, его нужно выпустить! Сейчас пойду к машине, принесу плоскогубцы, раскушу сетку и выпущу птицу.
Папа, ты не успеешь, камеры наблюдения кругом и охрана вот ходит с рациями.
Через неделю в местных новостях по телевидению и в прессе сообщили: В нашем зоопарке умер молодой степной орёл, очень дорогая птица. Причина смерти для медиков зоопарка осталась неизвестной.
Я проклинал себя, я чувствовал свою причастность, свою вину в его смерти. Мы поняли друг друга. Он сильно любил свободу, он просил меня о помощи. Он мне верил. Он на меня надеялся, он ждал от меня помощи. Я не помог. Его не смогли сломать – он умер. Он остался Орлом. Я оказался трусом, рабом.
Я ненавижу рабство, любое проявление рабской идеологии, в какую бы она обертку не пряталась, от идеологии рабства воняет смертью, войнами, унижениями, насилием, нищетой духа.
День рождения
Мишке было 12 лет. Рос Мишка без отца, потому, что отец Мишкин погиб, утонул на рыбалке. Была поздняя осень, холодная осень. Вечером они, с другом крепко выпив, решили поставить сети на озере, и вот поставили. Утонули оба, оставив своих детей сиротами и жен на произвол судьбы.
Жизнь Мишкина дала трещину. Все как-то скомкалось, стало больно и не совсем понятно. Мишка был парнишка любвеобильный, и любил своего папу, маму, сестру Леру, и обоих дедов и бабушек. Ему очень хотелось изменить жизнь и сделать все лучше, чем было — сделать на своё усмотрение, сделать жизнь добрее и так что бы всем было хорошо. Ему очень хотелось, что бы все его понимали и понимали друг друга. Эх, какая была бы жизнь!
Ему было совсем не понятно, вот к примеру: Зачем людям водка? И почему люди по всякому поводу её пьют, а потом как бы веселятся, но всякое веселье заканчивается скандалами и руганью. Вот так от водки погиб его отец, а как бы было хорошо, папка жив был… и Мишка пускался в бесконечные мечтания — как бы они жили при живом отце. А так мама все время на работе (она успевала работать на трех работах и очень сильно уставала), их с Лерой нужно было кормить, одевать, обувать, отправить в школу, платить за квартиру, и еще много, много трат, а зарплаты с трех работ все равно не хватало. Им помогала немного одна и вторая бабушки, но все это было не то. Мишка тосковал об отце и мечтал.
Жизнь была штука жестокая — это Мишка теперь понимал конкретно. Он был предоставлен сам себе, и все прелести жизни без отца он ощутил на своей шкуре. Когда Мишка уходил в свои мечтания и раздумья — сердечко его учащённо билось, и очень хотелось плакать. Все обиды от прелестей жизни наплывали вдруг разом, и становилось очень одиноко, больно и безвыходно. Мишка очень жалел свою маму, ему так хотелось ей помочь, но как? Он всячески старался быть полезным маме и быть мужиком взрослым и предприимчивым. А как стать взрослым? Ему всего-то 12 лет.
Когда был жив папка, он помогал бабушке Анне по хозяйству, они вместе с Мишкой возили на прицепе мотоблока разные хозяйственные грузы, картошку, дрова, вывозили со двора мусор, и вообще было очень интересно прокатиться на мотоблоке с папкой.
Папка Мишке давал, бывало порулить, от чего Мишка приходил в неописуемый восторг, и даже скрыть восторг было очень трудно. Мишка веселился и просил отца позволить ему порулить еще и еще.
Мишке казалось, что жизнь это нескончаемый праздник, и верил всему, что его окружало, верил в лучшее и любил всех. Он верил, что мелкие дрязги и жизненные шероховатости образумятся, и жизнь стане лучшей и добрее.
Дед, отец папы, работал слесарем в санатории, крепко выпивал и Мишке почти не уделял внимания. Раньше дед работал бухгалтером, был грамотным и начитанным. Мишке очень хотелось с дедом дружить, но как, то не получалось. Счастливые деньки выпадали летом, дед, бывало, брал Мишку в лес за ягодами и грибами. Лодку «дюральку» с которой утонул отец, украли. Это была память об его отце. Когда лодка еще была на берегу, Мишка часто смотрел на неё и содрогался от мыслей: «Как же это так, как? А говорят, есть Бог. Почему отец утонул? Было ведь в ту проклятую ночь так темно и холодно». Мишка дрожал при этих страшных мыслях, и плакал. Ему было очень жалко отца.
Дед, отец мамы, работал токарем, выпивал, приходил домой часто пьяный с такими же, как он «друзьями», пили и орали, матерились. Мишка боялся пьяного деда и его собутыльников и в такие времена не любил бывать у бабушки. Но дед, бывало, был и хорошим, брал с собой Мишку на рыбалку и в лес по ягоды. В такие времена Мишка светился от счастья и очень любил деда. Он так хотел, мечтал и тихонько обращался к Богу: «Боженька, миленькой, помоги нам, сделай так, что бы дед был всегда хорошим и не пил проклятую водку». Мишка еще надеялся, верил, что жизнь станет лучше, и все будут здоровы и счастливы. Ему даже снилось, что отец жив, и смерть не вечна, что все еще минется, и наступят счастливые времена.
Время бежало очень быстро, вот скоро у деда, маминого отца будет день рождения. Мишка понимал, что от его поступков зависит много, он втайне от всех решил деда поздравить с днем рождения, эх, хорошо бы большой открыткой, но тогда все узнают о Мишкином желании и не получится сюрприза, все будут знать и начнут подсказывать, как поздравить деда. Мишка решил написать поздравление на простом тетрадном листке по математике и украсить поздравление разноцветными буквами. У него были авторучки с разноцветными чернилами, была ручка с золотыми и серебряными чернилами. Мишка решил написать и разрисовать письмо-поздравление. Так он и сделал. Дед будет рад его необычному поздравлению и, конечно же, поймет Мишку. Мишка очень верил в лучшее, верил людям.
«Миленький мой дедушка, поздравляю тебя с днём ангела, (ч-перечеркнута) Желаю счастья и здоровья, чтоб ты некогда неболел и был всегда счастлив (эти слова написаны серебряными чернилами). Я хочу чтоб у тебя стороной обходили невсходы. (написано золотом) Чтоб счастья и радость не знали разлуки (написано жёлтым). Я хочу чтоб ты никогда неогорчал бабушку. Чтоб летом помогал в огороде бабушке и маме (написано серебром). Чтоб на нас никогда некричал! (написано золотом, далее сильно заштрихованные слова) Дорогой дедушка я очень при очень хочу, чтоб ты устроился на работу (дед был уже на пенсии) и получал столько тысяч, сколько тебе сегодня исполнилось лет. И (написано жёлтым) хочу, чтоб ты прожил 200 лет. Дедушка, я тебя очень люблю!
Твой внук Миша (написано золотом).
Далее письмо было дважды подчеркнуто, сложено вдвое и на день рождения вручено деду.
Дед, как всегда, сильно напился, и праздник превратился в обычный для деда день. Дед еще долго пил, потом ему отрезали одну ногу, он сел в кресло-каталку и еще пил семь лет, потом не выдержал организм, и он умирал целых три месяца, превратившись в полутруп. Его мыли, подмывали, поворачивали, подымали две женщины, дочь и жена. Он был уже мертвец, говорить не мог, он уже ничего не мог, но одно у него получалось до самой последней минуты – он на всех и вся материл, матерился грязно, плохо выговаривая слова.
Дед умер, когда Мишке уже исполнилось 24 года. Мишка и сейчас хочет верить людям. Мишка надеется на лучшее. Но так все сложно, так пусто и одиноко бывает ему порой.
Поросёночек.
Поросеночек был маленький, очень маленький, розовый и упитанный. Он был похож на толстую, розовую, живую колбасу, которая в минуту делала огромное количество всевозможных кульбитов и невероятных телодвижений. За поросятами ухаживала женщина средних лет, её звали Мария. Она их подкармливала из соски тёплой кашкой на молоке, поила, лечила и поэтому часто брала юрких и изворотливых поросяток на руки. Они были для неё как дети. Она очень хотела иметь у себя дома хотя бы одного такого миленького поросёночка. Ох, как бы она за ним ухаживала, как бы любила и лелеяла, кормила бы лучшими кормами и наконец, вырастила бы огромную и красивую свинью. Эти мысли её донимали всё чаще, и желание обладать таким «чудом» доходило до экстаза, мутило разум и совесть. Она была на грани решимости заиметь поросёночка любым путем, и наконец, решилась.
Один из них был особо шустрый, и самый крупный поросёночек. Эти руки он хорошо знал, они были всегда такие теплые и ласковые что он им доверился мгновенно и безоговорочно. Но поза, в которой его втолкнули эти руки, была совсем неудобной и его миленькая мордашка оказалась в каком-то темном и пыльном углу. Дышать стало трудно, но он успокоил себя хорошими мыслями о маме и о братьях, сестрах и такой счастливой жизни теплого, большого свинарника и попытался уснуть. Ах, какое это счастье быть сытым и жить в тепле уткнувшись в жирный живот своей матери свинье.
Он бы уснул с этими хорошими мыслями о свинарнике, о маме и о своих братьях и сестрах, но дышать становилось тяжелее. Вдруг стало холодно и грубые тычки по мешку вернули его к страшной действительности. Мысли его путались, он не мог понять, что с ним происходит, куда его тащат, и что его ждет.
На улице было темно и еще по-весеннему очень холодно. Женщина поспешила к своему велосипеду, стоящему за углом свинарника. Она туда его поставила сознательно, чтобы быстро ускользнуть с территории свинофермы, не заметно для сторожа охранявшего территорию комплекса.
Её охватил дикий ужас, темнота и тишина давили и пугали так, как будто она украла не маленького поросеночка, а вывозит всю свиноферму к себе домой и знает точно, что она вот сейчас попадется, и ее с позором будут судить народным судом. Она вся дрожала и видела картину Страшного Народного Суда, на котором все на нее кричат и тычат в ее лицо пальцами в свинячьем навозе и брызжут теплой и липкой слюной. Ей становилось очень страшно. Руки дрожали, и велосипед ей не подчинялся, собственно это уже был не велосипед, а стальной монстр, приносивший ей невыносимую боль своим сопротивлением.
Мешок с поросенком шевелился, и женщина прижимала его к себе и надеялась, что он поможет ей найти выход из такого трудного положения. Она привязала его к багажнику велосипеда, туго прижав поросеночка к железным прутьям. Ей было очень жалко поросеночка, но она была уже рабыня своего поступка и отмотать события в обратную сторону она была уже не в силах.
Поезд тронулся, закрутились педали, и, подавляя дикий страх, женщина попыталась ехать, нет, убегать от себя и свинофермы. Ей было уже не до поросёночка, ей нужно было вырваться из этого ада. Она дрожала от страха, комочек в мешке дергался и не давал ей ехать. Ей чудилось преследование, погоня, но дикий страх заставлял её бежать, толкая велосипед рядом с собой. Было темно, но по дороге попадались проезжающие машины, изредка появлялся с темноты проходящий человек. Ей было страшно, она останавливалась и отворачивалась в темноту, как будто там, в темноте был выход, было спасение. Но она никому была не нужна, её страхи были неведомы этому миру, все были заняты своими делами, а большая часть населения посёлка просто спала «без задних ног». Так она втолкала велосипед на свою улицу, мешок молчал, не шевелился и она, усевшись на сидение, быстро поехала домой. Въехав во двор, она включила свет и отвязала мешок с багажника. Открыла мешок, поросёночек не шевелился, он был мёртв. Страха не было, как и смятения, она была рада, что не попалась, жаль, конечно, было поросёночка, но что поделаешь – ей так хотелось иметь дома такого красивого, такого розовенького, и упитанного свинёныша. А вот как вышло. Только сейчас она поняла, ведь она его могла просто купить на свиноферме, с неё бы взяли минимальную цену, и отвезла бы она его домой с ребятами обслуживающими ферму на машине. Поросёнок был бы жив, а вот теперь нужно думать, как отчитаться за пропавшего поросёнка. Она вдруг поняла, она сильно испугалась – ей предстоит ещё более страшная операция по возвращению поросёнка на место, на ферму. Ведь за недостачу с неё вычтут деньги, поросёнок пропал в её смену, да ещё и лишат премии – не доглядела, а значит плохой работник.
Она завязала мешок с мёртвым поросёнком и привязав к багажнику, выехала со двора. Страх вернулся, она быстро, очень быстро крутила педали. Ей казалось, что ветер гудит в ушах, мысли давили друг друга – Господи, помоги, прости мою душу грешную, дай доехать, дай не попасться, я согрешила, прости меня Господи. Она подъехала с тёмной стороны свинарника, отвязала мешок и положила его в траву у стены свинарника. Потом как ни в чём небывало зашла в свиноферму. Сторож зашёл налить воды в чайник. Мария успокоившись, вышла за мешком и занесла его на ферму. Вытряхнув мёртвого поросёнка в пустую клеть рядом с загоном где была его мама свинья и семеро его братьев и сестер подумала – пронесло. Свиноматка забеспокоилась, проснулись поросята, они услышали запах беды, запах смерти. Так беспокойно свиньи вели себя до утра. Утром, Мария сдала смену, написав докладную об умершем по неизвестным причинам поросенке, и как ни в чём не бывало, уехала к себе домой.
Классическая механика
(…или пердячим паром).
(…несмотря на формальную эквивалентность Лагранжевой и Гамильтоновой механики, последняя, помимо привнесённых ею полезных технических дополнений, сыграла существенную роль для более глубокого понимания, как математической структуры классической механики, так и её физического смысла, включая связь с механикой квантовой (Гамильтон изначально хотел сформулировать классическую механику как коротковолновый предел некоторой волновой теории, что практически полностью соответствует современному взгляду).
Из «умных» справочников.
У каждого гражданина вселенной в обязательном порядке наступает свой «Звездный Час», и тут уж не робей, прояви смекалку, хватай свою «Синюю птицу» за хвост, тащи её милую в свою клетку и ставь её на службу себе любимому.
Пусть она станет твоим талисманом и помогает тебе денно и нощно реализовывать твои планы и желания.
Мы с Ивановым учились в вечерней школе Советского общего образования и повышали свой ученый уровень в возможных пределах такого учебного заведения. Мы были уже вполне взрослыми мужиками и поэтому садились на галёрке, а между нами всегда садилась симпатичная Наташка. У Наташки были очень значительные формы тела и тонкий женственный юмор, она нам позволяла себя чувствовать мужиками абсолютно безбоязненно, при этом не привлекать весь класс к нашему маленькому и дружному коллективу.
К середине учебного года я решил жениться, хоть и предлагал свою руку и всё остальное Наташке, но так как она не могла решиться, мне пришлось принимать решение и жениться на другой женщине. Иванов был у меня на свадьбе дружком и свидетелем в ЗАГСЕ. На свадьбу Иванов пришёл со своей девушкой и познакомил нас с ней. Это была обычная, симпатичная баба и ничем особо не выделялась на общем женском фоне. Так я познакомился с его будущей женой, с Любкой Ореховой. Время летело, перемалывало события и соответственно меняло нас. Мы с Ивановым изредка навещали друг друга, бывало, встречались семьями, а бывало, встречались, что бы пропустить по стаканчику – другому портвейна «Три топора».
Вскоре я со своей женой развёлся и нашел себе женщину моложе себя, как мне показалось тогда, симпатичную и вполне приличную. Всё шло своим чередом, Ивановы родили себе сына и получили в «малосемейке» квартирку.
Я жил своей беспутной жизнью, любил покутить и гульнуть по «бабам». Деньги, по совковым меркам я зарабатывал огромные, работая художником-оформителем, гравером и ещё клепал мраморные надгробия на кладбище. Бывало, не посплю ночь, и у меня к утру на руках зарплата металлурга.
Как то однажды мы разговорились о житье-бытье со «своей», и оказалось, что она не только хорошо знает Любку Орехову, (это я знал давно), но они с Любкой учились вместе в школе. Вот тут моя женщина и рассказала мне интересную историю из своей школьной жизни.
С Любкой они учились, оказывается, в одном классе. С ними учился Виктор, мой сосед по дому и по веранде.
Как училась моя дама, меня мало интересовало, (хотя и так было понятно), а вот Любкины истории привлекли, и я их запомнил на всю жизнь.
Шёл урок литературы, нужно было прочитать стихотворение о птицах, это было домашнее задание выучить конкретное стихотворение с учебника литературы.
—Люба, ты прочитаешь нам стихотворение?
—Прочитаю. Люба ответила с неуверенностью и все это заметили. Кто-то хихикнул, ученики знали хорошо Любины таланты. Учительница шикнула на ребят и поставила вопрос по-другому…
—Люба, ты выучила стихотворение? Нам его расскажешь?
Люба что-то промямлила и направилась к классной доске.
Выйдя неуверенной походкой на сцену, к доске, Любка застреляла глазами по классу и начала что-то бубнить себе под нос…
—Птичка летела, птичка летела, птичка летела…
Класс шипел и пробовал Любку навести на нужную мысль, но Любка явно была «не в зуб ногой», она вообще знала только то, что стихотворение было о птицах. И продолжала настойчиво мямлить о летящей птичке. Весь класс уже просто скандировал слова со стихотворения, но Любка так и не могла въехать в смысл классного шипения. Кто-то с мальчишек осмелел и уже отчётливо начал подсказывать слова, но Любку заело полностью, и она продолжала настойчиво твердить о летящей птичке. Мальчишка не выдержал, и в такт Любкиным словам – «…птичка летела», произнёс – «…тетеря глухая!». Любка быстро въехала, и продекламировала бодро жестикулируя!
—Птичка летела, тетеря глухая…! Здесь её опять застопорило, и она продолжала повторять стихи о «летящей, глухой тетере».
Класс ржал и падал в «обморок». Мальчишки топали ногами и свистели. Любка стояла с выпученными глазами и ни черта не понимала. Учительница посмеявшись, остановила класс.
—Всё, хватит. Люба, иди на место, два! Любка так и пошла на своё место с не понимающим ничего видом.
Славная все-таки штука жизнь, если жить неунывающи, и пробовать поймать свою «синюю птицу» за жабры.
—У птицы нет жабр? Чушь, у вашей птички могут оказаться и жабры и плавники, и даже маленькая, московская квартирка. Старайтесь и не отчаивайтесь. Вперёд, к своему «Звёздному часу»!
А тем временем Любка продолжала учиться в школе, и её шедеврам не было конца. Шёл урок физики. Народ изучал темы классической механики. Учитель мужчина вел урок грамотно и красиво, ребята слушали вопросы о механике с разинутыми ртами. Учитель рассказывал о механике по-домашнему, умело вставляя понятные для всех сравнения, а научные формулировки, вставлял как украшение к пониманию механики как крайне необходимой в обычной жизни науке. Класс сидел свободно и слушал внимательно.
Учитель начал проверять ребят, как они усваивают материал. Пацаны, да и девочки отвечали очень даже неплохо, поняли необходимость знаний механики как науки о движении самой жизни. Дошла очередь и до нашей героини, Любки Ореховой.
—Люба, ты поняла, о чём я сейчас рассказывал вам? Ты поняла смысл и жизненную необходимость знаний о классической механике? Ты поняла вопросы об энергиях, об их переходах из одного вида в другой?
Люба: Да поняла.
—Люба, расскажи ты нам как двигается велосипед? Ты на велосипеде ездишь?
—Да, езжу.
—А как вот ты крутишь педали, а велосипед двигается вперёд, как это получается, какие здесь действуют законы механики? Ты материл хоть чуть, усвоила, Люба?
—Усвоила. И Любка начала разглагольствовать о механике и о том, что механикой управляют какие-то законы. Какие законы, и как они связаны между собой Любка явно не понимала. О переходе энергии из одного вида в другой до Любки не дошло. Мальчишки старались Любке подсказать, навести её на понятные знания и из собственной жизни примеры.
—Люба, как велосипед двигается вперёд, объясни, пожалуйста, нам, попроще, как ты понимаешь сама…
Любка мямлила…, мальчишка шептал простейший ответ, Любка не понимала, мальчишка – дура, пердячим паром, идиотка!
Любка быстро уловила знакомое сравнение и вполне уверенно и с умным видом произнесла ответ учителю.
—Пердячим паром…! Тут Любка поняла, что она сказала, и немного смутившись, пошла на своё место. Весь класс смеялся, учитель смеялся вместе с ребятами.
А, что, неужели так важно знать все законы, на которые опирается (как это видится ученым мужам) жизнь на земле, а уж тем более в космическом масштабе?
У каждого из нас своя «синяя птица», свой и единственный «Звёздный Час»! Не проморгай его! Ну, а если проморгаешь – не смертельно. Любуйся чужими птичками, любуйся «звёздными» часами человечества!