День без цедры

Неужто ты спросонья не заметил,
как изменились за окном черты
вчерашних ликов, образов, наследий
и предрассудков вечной суеты.
Холодный ветер освежает разум,
но не приносит аромата роз,
которым мы давно готовим вазу,
да воду в лёд в ней превратил мороз…

Вот этот дом, что был гоним метелью,
что прятал взгляд за матовым стеклом,
сегодня нарисован акварелью,
но передан лишь цвет, а не тепло.
Начертан путь – как линия отреза,
и ножниц лязг уже честнее слов,
о том, что жизнь, в конечном счёте, – пьеса,
где глуп конфуз отклеенных усов.

Стоишь новорождённым истуканом
на перекрёстке сплющенных миров
и ловишь деревянными руками
весенний снег – так в поездах метро
глядят во тьму и мнят, что видят недра,
но ждут, когда в окно прольётся свет.
Сегодня нож острее. День – без цедры,
но плод на вкус – сомнительный десерт.

20.03.2013 г.

СИДЕЛ НА ЛАВОЧКЕ

Сидел на лавочке, общался с голубями,
о дыме думал, завязав с куреньем.
В сторонке ждали, посланные в баню,
приметы века – им без оперенья
не возбудить пернатых чувств в то время,
когда дома – лишь кубики из детства,
когда смятенье тротуаров – бремя,
что от себя мы приняли в наследство.

Играет ветер с тонкими ветвями –
не как отец с ручонками младенца,
а зло и грубо. Долговою ямой
чернеет небо. Замирает сердце
от мысли, что однажды на распутье
все клетки станут заняты для хода,
и всё, что было жизнью (в абсолюте)
в загробном мифе обретёт свободу.

Погода прививает домоседство,
но есть причины вырваться из круга
в ненастный день, то – скрытый вид протеста.
И образно боксёр, набивший руку,
вот так же измеряет площадь ринга,
чтоб наградив себя щемящей болью,
сойти с него и ощутить интригу
большого мира и большого боя.

Тяжёлые стальные колесницы
рычат и голосят на перекрёстке,
а эхо их тугой работы длится,
просыпав визг на городских подмостках.
Уйти, чтоб затеряться среди линий
и этих звуков, а потом под вечер
отрыть себя, словно горшок из глины
на месте то ли храма, то ли сечи.

22.03.2013 г.

ПОДОБИЯ

Подобие стихов, просыпанных неловко.
Подобие судьбы, где сам ты виноват.
Подобие страны, что блещет оцинковкой
своих снесённых крыш. В ней – столько киловатт,
что можно было б ночь переиначить разом
и радоваться дню, наставшему для всех,
но темнота – покой, в нём слаще запах газа
на кухнях, где нельзя глаза направить вверх.

Подобие дорог, что склонны к рукопашным
за неименьем ног и ясной головы.
Подобие идей, которым смысл вчерашний
доступней и милей, ведь прошлым те правы,
кто видит и теперь величие державы
в железной булаве и в лагере труда.
И в скважине опять скрежещет ключик ржавый,
но из холодных стен мы, видно, никуда.

Подобие весны – снега лежат по пояс.
Подобие любви, в котором рифма – «кровь».
Подобие мольбы, где вновь фальшивит голос,
но театрально гнёт свою подкову бровь.
Ты видишь эту жизнь как череду подобий,
и что-нибудь ещё в ней трудно разглядеть…
Утиный небосвод, в сезон пропахший дробью,
нам поясняет вновь, что истина – в еде.

25.03.2013 г.

ОБРАСТАЕМ

Мы обрастаем адресами,
долгами, фразами, тоской
по светлым дням под небесами,
которых не достать рукой.
Мы обрастаем сном, коростой
и кожурою новостей,
то красным светом перекрёстка,
то тем, чем нам бела постель.

Мы обрастаем, как деревья,
мхом заповедной темноты –
пусть лес гордится корнем древним,
но в кронах столько суеты –
ведь каждый лист во власти ветра.
Мы обрастаем пылью лет,
но мним, что это – пыль кометы,
оставившей над нами след.

Мы обрастаем серой шерстью,
пером и рыбьей чешуёй,
но нашим чучелам нет места
на полках, где вчера ещё
держали мы цветы и книги…
Мы обрастаем тишиной
и тяжелея, как вериги,
свисают крылья за спиной.

27.03.2013 г.

МОТОР

Неси, мотор, сквозь чёрный город
меня, забывшего, что путь –
имеет и длину, и скорость,
и надобность порой свернуть.
Я, затерявшийся в кавычках,
свой прежний смысл не нахожу –
вези туда, где, как обычно,
луч лунный стеблем на межу
ложится, где честны открытья
дверей заветных, где слова
вдеваются суконной нитью
в иголку, жаждущую шва.

Вези туда, где брызги стёкол
в бокалах каменных дворов
с неоновым мешают соком
добавив светофора кровь,
кварталы. Я люблю их пламя,
их театральную игру,
в которой мы – актёры сами,
и сами – критики к утру…
Спеши, мотор, пока погоня
не загнала в глухой тупик,
где в узел линии ладони
затянет вырвавшийся крик…

05.04.2013 г.

ВПОЛГОЛОСА

Ходил на цыпочках,
читал вполголоса,
боялся зеркала,
не жёг огня –
одним из тысячи
пшеничным колосом
не рос из клевера,
зерном звеня.

Молчали статуи –
глядели пристально
то в степи скифские,
то сквозь квартал,
который, ратуя
за век неистовый,
сверял со списками,
рядил в металл.

Тугая музыка
гремела в памяти.
И было холодно,
но, вряд ли, жаль
того, что тусклою
покрылось наледью,
что пахнет золотом
в час дележа.

14.04.2013 г.

ЧУВСТВО ЯЗЫКА

Язык устал изображать тунца,
попавшись в сети красного словца.
Садишься в угол – это угол зренья
в цепи событий, чьи непрочны звенья.
Куда-то небо кренится – и вот
вниз покатилось солнце. Круглый год
одним причинам порождать другие.
Наш век перековал орало в гири
и потешает шумную толпу,
тягая их до вздутых жил на лбу.

Водоворотов жизни шире створ
становится. Негласный договор
с самим собой не требует печати
и подписи, но, лёжа на кровати
один в потусторонней тишине,
судью – как в тусклом зеркале – во сне
увидишь и представишь перспективу
с самим собой судиться в хвост и в гриву.
Но этот юридический подтекст
раздумий предвещает лишь арест.

Чернеет дверь, что заперта снаружи.
За дверью той воронья стая кружит,
лелея месть за выроненный сыр,
но вновь по фотороботу лисы
задержан депутат, чей ворот лисий
в историю привносит новый смысл.
За дверью древний принцип большинства
в отсутствие тебя новей не стал.
День просит слов, но чувству языка
не свойственна нагайка ямщика.

27.04.2013 г.

КРОВЬ И ЗОЛА

За дверью – то ангел, то бес, то котёнок
с когтистым зрачком, с вездесущим хвостом –
так голос его бесприютен и тонок,
что слышишь вселенную в писке простом.
Вот ты – человек, ты – ветвист и огромен,
твоя голова бороздит города,
моря и леса, твои корни укромно
таятся в веках (хоть их точит вода
истории). В чём твоя сила?
Не в том ли, что можешь позволить себе
открыть эту дверь и, пока не остыло
пространство за ней, выбор сделать успеть?
Белей молока из придвинутой миски,
искристей луча и чернее крыла
главенствует мир – не законом, не списком,
а бездной, где с кровью смешалась зола.

30.04.2013 г.

БЕЗЗУБЫЙ РОТ

Рыбы – сохнут на бечёвке,
стал землёю птичий пух,
контур города нечёткий
в картах штурманских потух.
На лице грубеет кожа,
за окном мерцает жизнь.
Ты боишься стать похожим
на бутыль из-под души.

Стрекоза летит над лугом,
и в фасеточных глазах
свет и цвет идут по кругу
на невидимых осях.
Бац! – и села батарейка,
стрелки замерли – и вот
каша не в своей тарелке
смотрит в наш беззубый рот…

04.05.2013 г.

ЛЕС ИЗ ПРОБКОВЫХ ДЕРЕВЬЕВ

В лесу из пробковых деревьев
не лезь в бутылку – рот заткнут
так, что и штопор – символ древний –
не сможет стать уместным тут.
Замри, прислушайся: кукушка
свой утешительный прогноз
с «ку-ку» столетней шлёт старушке,
топор выстукивает «SOS»,
ружьё стреляет театрально,
забыв про вбитый в стену гвоздь,
грибник аукает, но сталью
грохочет эха длинный хвост.

Здесь на неведомых дорожках
следы невидимых людей –
тех, что отпела неотложка,
мерцая в липкой темноте.
Здесь оптом чудеса дешевле.
Теряет папоротник цвет
и лепестки, как крылья эльфов,
лежат во мхах, которых нет.
В лесу из пробковых деревьев
давно созрел запретный плод.
Здесь наконечником из кремня
пробит навылет небосвод.

06.05.2013 г.

ЯМЩИК

Не соскоблить слова стамеской
со стен, успевших потемнеть.
На голос времени из детской
выходит плюшевый медведь.
Садится у окна на кухне
и наливает в кружку чай.
На то, что небеса разбухли,
внимания не обращай –
ведь мы воскреснуть собирались,
когда пройдут дожди – в четверг.
В строку уткнулся тонкий палец,
чтоб снова перейти на бег.

Струится ток по медным жилам –
свет спелой лампочкой висит
под потолком. Мы – старожилы,
но память – зверь, который сыт
и по тайге следов не ищет.
Лишь иногда, когда печаль
его лишает грубой пищи,
он, обернувшись, смотрит вдаль,
и видит сломанные ветви
с клочками молодой листвы,
среди которых нет ответа
на то, кто я и кто есть ты.

Жизнь – как помятый внедорожник
буксует по уши в грязи.
Текст набираешь, пальцев дрожью
мороз внутри отобразив.
Нездешний отблеск монитора
скользит по мраморной щеке,
но то, что ты напишешь вскоре –
застольный плач о ямщике,
который умирает вечность
в глухой заснеженной степи,
последней сказанною речью
себя на волю отпустив.

07.05.2013 г.

ЗЕМЛЯ — КРУГЛА

Земля – кругла, а кони наши – быстры.
Вращается планеты колесо,
и, вырвавшись из пальцев альпиниста,
мелькают горы, космами лесов
играют бури, облака над миром
спешат вдогонку убывшему дню.
А мы живём в затопленных квартирах,
и, как моллюски, ползаем по дну.

Нам снится берег – золотой и тёплый,
вдали – граница неба и земли
и месяц в вышине по форме – вобла,
что высохла, покуда на мели
томилась яхта, ожидая ветра.
Но в правилах несбыточного сна –
оставить спящего без чёткого ответа,
без шанса вырвать строчку из письма.

Земля – кругла, но угловато время.
Мы сетуем на холод и на зной,
на то, что небо натирает темя
и, что судьба – с горбатою спиной.
Мы верим лишь в неотвратимость смерти,
но эта вера губит на корню,
ведь ось Земли для нас, порою, – вертел
в руках того, кто запалил зарю…

12.05.2013 г.

ПТИЧЬЯ ЖИЗНЬ

Два крыла сооруди
из того, что есть в груди.
Высоко над головой
обозначь фарватер свой.
Пуст сосуд и пуст сосед –
пустоты страшнее нет,
но и вакуум смысл таит,
если кто-то в нём парит.

Птица села на окно,
хоть ей большее дано.
Это нам весь век в тени
стыть (как в небо ни тяни),
а для птицы даже высь –
лишь земная птичья жизнь.
Встрепенулась – и в полёт
к солнцу, да к тебе в блокнот.

14.05.2013 г.