“О хрупкости мирозданья и духовной основы”
История, как мы ведаем из многочисленных фактов, повторяется дважды: один раз как трагедия, другой раз как фарс. Так ведь и фарс бывает и трагическим, и трагикомичeским… Было тому более ста лет назад. Старушку судили, жестяной чайник украла. Естественно — прокурор, естественно — адвокат. На беду прокурора, адвокатом оказался господин Плевако.
» Прокурор решил заранее парализовать влияние защитительной речи Плевако и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна. Все наше гражданское благоустройство держится на собственности, если мы позволим людям потрясать ее, то страна погибнет.
Поднялся Плевако.
— Много бед, много испытаний пришлось перенести России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары и поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… Старушка украла старый чайник, стоимостью в 30 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно»
Девчушек из Пусси Риот нынче обвиняют в посягательстве на духовную основу общества. Вспоминается, что основе духовной более тысячи лет. За свою тысячелетнюю историю она претерпела столько гонений, страданий и лишений, но — выстояла, приумножив свою мощь. Девицы, спевшие панк-молебен в Храме, едва не обрушили эту духовную основу…
“Про орла и клопа”
Давно это было. По молодости лет довелось клопу услышать однажды притчу:
» Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете триста лет, а я всего-навсего только тридцать три года? — Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орел подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орел да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон, чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью» ( «Капитанская дочка», А.С.Пушкин, глава «Мятежная слобода»)
С тех пор, присосавшись к живому существу и наливаясь живой кровью, ощущал и мнил себя клоп орлом.
“О фауне”
”ХОМО САПИЕНС -Челове;к разу;мный (лат. Homo sapiens; в русскоязычных текстах встречается также написание Хомо Сапиенс[1] или Гомо Сапиенс[2]) — вид рода Люди (Homo) из семейства гоминид в отряде приматов, единственный живущий в настоящее время. От современных человекообразных, помимо ряда анатомических особенностей, отличается значительной степенью развития материальной и нематериальной культуры (включая изготовление и использование орудий труда), способностью к членораздельной речи и абстрактному мышлению. Человек как биологический вид является предметом исследования физической антропологии. Природа и сущность человека является предметом как философского, так и религиозного диспута.
Человечество — совокупность человеческих индивидов. Разнообразие культур, форм общественной жизни и социальной организации является предметом изучения социальных и гуманитарных наук (социальной и культурной антропологии, социологии, экономики, истории и др.)”.( из Википедии)
Вот оно, значит, как… «Человек — разумный…» То-то я смотрю, всяк норовит себя показать да разум свой предъявить! Да ещё не абы как, а на языке! Да ещё с использованием жестикуляции и отдельных орудий собственного производства!
Однако, как же богата фауна! Тут тебе и хомо с сапиенсом, а тут тебе и фауна без сапиенса.
Мир многообразен, как многообразны сапиенсы. Недаром Википедия говорит, что человечество — это сборище индивидуумов.Индивидуумов!Вот оно откуда — «на вкус и цвет товарища нет!» А может, оно и правильно? Один обожает графику — цвет чёрно-белый, другому подавай радугу! У одного гастрономические вкусы — ананасы да рябчики, другому же:»Кушай, Яша тюрю, Молочка -то нет…»(из поэмы Николая свет Алексеевича Некрасова «Кому на Руси жить хорошо.»)
Хомо сапиенсы — эти рассуждают. И во всём-то им хочется дойти до самой сути, спорят, иной раз кулаками машут и оппоненту всё в глаз норовят, чтобы мировозрение его подправить, и без градусника видать, как у них извилины потеют… А иной раз — хулюганства ради спорят, петухами друг на друга наскакивают, физики на лириков, лирики на физиков… Потеха…
И когда смотришь, во что же сапиенсы превратили планету родную, вспоминается песенка такая весёлая, по молодости да глупости и сам напевал:»Это, гады-физики, на пари шарик раскрутили наоборот!» А лирики — те всё о красивом, о прекрасном и вечном. И меж ними тоже мордобои случаются! Один кричит: «Нет в искусстве ничего святее «Квадратов» Малевича!» Другой же: «Ботичелли! Евоная «Рождение Венеры» — вот символ святого искусства!» А третьему подавай «Утро в лесу» известного, прямо скажем, маститого и самобытного художника Шишкина.
Один кричит:»МихАлкова! МихАлкова хотим!» А другие вразумляют:» А куда вы Германа-старшего в совокупности с вышепоимённым, но только, младшим, определите?»
Многообразен, многообразен мир сапиенсов. Может, это и хорошо? Может, в этом многообразии, когда из множества суждений, взглядов, как из кусочков смальты и рождается неповторимая мозаика нашего бытия?
Иное дело — фауна без сапиенсов . Вот сказал — и тут же — «Ой!» А почему, собственно, Хомо единолично и эгоистично присвоил себе право первообладателя сапиенса? И понимаю, и всецело поддерживаю чувство обиды со стороны и других представителей фауны, у которых тоже сапиенс есть, к тому же в таких пределах, что можно и сказать: Дельфинус сапиенс. Семейство кошачьих, или семейство приматов — они что — без сапиенса? И ведь у каждого представителя то ли стаи, то ли стада — своё выражение морды лица! У каждого во взгляде — есть нечто своё, индивидуальное! У иных кошачьих — гримаса презрения к роду человеческому(по себе знаю, котяра мой ни в грош меня не ставит), а у других кошачьих — любовь, дружелюбие и ласка — Запашных спросите, они подтвердят, не соврут.
И даже у пернатых — свой норов и свой гонор! Про одних пернатых поэты с восторгом:»Соловей, мой соловей! Голосистый соловей!» Или — вот это: «Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, О любви мне сладкий голос пел!»(однозначно поэт соловья подразумевал , это Михаил Юрьевич Лермонтов в бессмертном своём произведении «Выхожу один я на дорогу» грустил). А есть и другие, по недоразумению попавшие в разряд пернатых. Эти так и норовят сверху на Хомо нагадить, мол — «Вот тебе, «венец природы!»» Особенно этим делом грешат пернатые под ником «голуби». И ведь нашёлся один Хомо без сапиенса в голове, назвал эту наглую птицу «Голубем мира»! На твою голову этот самый «мир»!
Так что с сапиенсом человек и потеснится может.
Разнообразна, разнообразна, однако, фауна! Тут тебе — и вкрапинку, как жираф или гепард, тут тебе и в полосочку, да не абы как: есть, которые вдоль, как у бурундука, а есть и поперек — это тебе и зебра, и тигр. И душа радуется такому многоцветью, такой яркой мозаике жизни, и…и..а.. а это что?
Однообразное и однотонное…И морды — как одна, ни на одной нет выражения лица! А глаза! Глаза! Ни в одном взгляде даже намёка на вопрос:»Жевать? Или не жевать?» В каждом взгляде одна и та же интонация — «Жуй, пока жуётся…» И гамма! Гамма цветовая — ни тебе крапинки, ни полосочки — одна сплошная серо-белая гамма…
Ан, нет! Вон и разнообразие нарисовалось на общем однообразном фоне! На голове — рога! Под головой — борода, а под бородой — колокольчик! Козёл! Тут и без сапиенса можно было догадаться, куда ж баранам без козла?И взгляд у него прямо-таки с нечеловеческой страстью вопиёт: «Враг не пройдёт! Победа будет за нами!» Кто их от победы к победе ведёт? Козёл, однако! И замечаю: а козлы-то меняются! Только колокольчик друг другу передают, словно эстафету, да плакатик, что на рогах:»В борьбе за дело — будьте готовы!»,а на хвосте у него — другой плакатик:»Партия — наш рулевОй!» Повернётся козёл к стаду рогами — стадо в один голос:»Всегда! Готовы…товыыы…ыыыы..» А хвостом повернётся — и стадо …левОй….вОй…. Ойййй!»
И в этом однообразии бросается в глаза полное единовзглядие, а отсюда вытекает, что независимо от особи данного вида фауны, от всех остальных видов они, особи, отличаются полнейшим единомыслием, что и отражается в их единоглазии на окружающую флору и фауну.
Вот на одном ихнем лужке надпись красуется: «Полная победа социализма!» А чуть далее — другой лужок, тоже с надписью:»Полная и окончательная победа социализма!» Да ведь это уже и не фауна, здесь уже история, наука такая, нарисовалась. Ну, историю мы сами знаем-с, читали-с-с-с… Помню в школе за учителем хором повторяли:»Полная победа социализма явилась нам в 1937 году! Полная же и окончательная победа социализма образовалась в 1957 году!»
Про «полную победу социализма» мне тёща рассказывала(она из Белоруссии родом, чистокровная русская, между прочим, по паспорту и по крови). Её в ту пору вместе с сестрёнкой в детский дом родители сдали, потому как там хоть тюрей кормили…
А про «полную и окончательную победу социализма» — это и я знаю, не понаслышке. Через пару лет впервые в истории страны стали ввозить хлеб… От «полной и окончательной победы социализма» — уже и рукой подать до самого, что ни на есть, «развитого социализма»! Тут уж все должны помнить: на полках — шаром покати, тюрю уже по талонам выдавать стали. И вот ведь какая, однако, закономерность образовалась: от «полной» до «окончательной» — 20 лет, от «окончательной» до развитого — опять-таки 20 лет! Этакими шагами по 20 лет каждый — далеко ли мы уйдём от тёмного своего беспросветного прошлого? И потому решили ускориться, как этот самый, ускоритель синхротрёхфазотронный, чтоб по науке было.
Вобщем, ускорились. Винтики, гаечки, болтики, шарики всякие так до сих пор и собирают…
Раньше лужаек как-то поболее было. Был лужок ГыДаРы, был ПолЛяндия, разные были… Куда все подевались? Знатоки рассказывают, цто тамошние бараны продались за ведро устриц и бутылки Пепси(прости, Господи) и — не к ночи будь сказано — Кока Колы. ВеропродАвцы, одно слово! Но стойкие самые остались: КаНэДыРа, к примеру, или КуБа… Правда, травы на ихних лужайках почти не осталось, поэтому перешли на тюрю. В КаНэДыРе по чётным дням тюрю выдают овцам, а по нечётным дням — паршивым овцам. На КуБе умнее делают, там всем овцам тюрю выдают, потому как понимают, что и с паршивой овцы хоть шерсти клок…
А на нашем лужку вроде бы и трава уже истоптана да изнавожена, однако очередной козёл нацепил на рога новый плакат: «Наша трава — самая сочная во всей поляне!» А на хвосте у него тоже плакатик: «Вперёд! С песней вернёмся в развитой социализм!»
И невдомёк ни козлам, ни баранам, что лужайки эти — на огромной поляне с сочной травой, которой всем хватит, расположились…
“О цвете”
Жили-были люди. Жили они при солнечном свете и при цвете. Всё у них было в цвете: трава была зелёная, солнце было оранжевое, небо и море были синими, зима была белой, осень — жёлто-рыжей, а весна — бело-розовой от кипени цветов.
И пришли однажды человеки, и сказали: «Глупые, вы, глупые! Всё-то в один цвет скрашено, в красный!» И стали учить людей, что всё, что они ни видят, — всё это — в красном! И детей с детства стали так и приучать:
«Как повяжешь галстук
,Береги егo.
Он ведь с красным Знаменем
Цвета одного!»
Тех же, кто пытался по старинке вспомнить, что, вроде бы, трава — зелёная, тех называли «дальтониками». Тех лечили.
Иногда красный цвет становился настолько густым, что казался он чёрным.
А потом пришло время, когда вместо красного цвета появился серо-буро-малиновый. И, уже казалось, вот оно, каким цветом тебе кажется небо — таким его и называй!
Но тут встала тётечка Озимая и сказала:»Есть которые белые пятна нашей истории, политые морями нашей отечественной крови, называют чёрными. Этак они и наше нынешнее время, белое и освещённое, залапают своими грязными руками! А потому — дальтоников, «белое» прозывающие «чёрным» будем лечить с помощью доктора ФееС Бе, в госпитале «Колыма». Которые лёгкие — тем по три года, а которые тяжкие — 10 лет без права переписки!»
Не ходите, дети, в Африку гулять….
“О великих менеджерах”
Август 1991 года:
Ельцин! Ельцин!! Ельцин!!!
Ельцин на танке зачитывает августовские тезисы к Времен… к ГКЧП.
А поутру они проснулись. Недаром говорят, что утро вечера мудреннее. И, проснувшись в декабре 1991 года в Беловежье, Борис Николаевич здраво рассудил: образ вождя на броневике как-то мелковат.
«А не поднять ли нам матушку Русь на дыбы? Ведь, эта, даже скульптура есть — «Пётр 1 и конь его Фальконь».
-Борис Николаевич, это — скульптор — Фальконе.
— Ну пускай будет Пётр 1 на Фальконе!
И понеслось: реформатор! Реформы! Нам нужны реформы!
А с чего вдруг Чрномырдин Виктор Степанович афоризмами заговорил, мол, «Хотели как лучше, а получилось как всегда…»
Правильно. Хотели «Поднять на дыбы», а получилось «Поставить в позу…»
Декабрь 1999 года:
«Уйди! Уйди на х…! Уйди за ради бога!»
Ушёл. И даже дверью не хлопнул. Тихонечко дверцу притворил и растворился.
Декабрь 1999 года:
Путин! Путин!! Путин!!!
«Нам необходимо в первую очередь встать с колен!»
«С колен! С колен! вставай, блин, вставай с колен!!!»
«Менеджер! Великий менеджер! Помните, был аналогичный случай: «из России аграрной в Россию индустриальную! И ведь сделал! Бонбу ядрёную янкесам под нос сунул!»
«Путин!Путин!!Путин!!!»
— А мочить в сортире будем!
— А а кто против — тому обрезание будет!
«Волгоград — в Сталинград! А не Москва ль за нами? Великий менеджер!»
«Волгоград — в Сталинград! Волгоград — в Сталинград!»
— Да вставай же с колен!
Март 2012 год:
— Даю установку: Россия! Cтань такой, как я хочу!
“О костях”
Как народ оголодал! Страшное дело! Кинули кость людям, Навальный называется, как вцепились! А ведь до кировского суда и мало кто знал про него. А нынче!
— Посодют!
— Не, не посодют! Не за что!
— Дурья башка! Было бы за что, нешто было бы в Расеи столько арестантов?
— А и пускай! Пускай и посидит! Вон Ленин сидел, зато в какие люди вышел! И Сталин сидел — тоже в вожди пролетариату вышел!
А тут — раз — и освободили Навального. Не, не так, чтобы подчистую, но — с намёком: пускай народ потешится, пускай косточку погрызёт. А народ и рад, и с новой этой радостью в кость вцепился. Особливо либералы. У них завсегда косоглазие во взглядах.
-Аааа! Он с нациками якшается!
— Не сметь! Он либеральной грудью вскормлен!
— Ха-ха! Выкормыш он путинский, недаром его освободили!
— Как-то странно, господа, а чем, собственно, ему яблоки не по вкусу?
— Всё это кремлёвский проект, не более.
Вот такое косоглазие, однако, обнаруживается. Но есть и Единый, чёткий и прямой взгляд:
— Проект это. Госдеповский, звёздно-полосатый. О чём и печать имеется Йиельского Университету.
И без Лимонова, как же ж обойтись? Ему-то по должности полагается. Он серщиком работет на спичечной фабрике, «спички обсеривает». Как появится новая — он её туда, ну, в это самое, «в серу», «обсеривает», вобщем. И Навального туда же.
И уж, казалось, обглодали кость, до блеску отполировали, вдруг — крик!
— Рейтинг!
— Рейтинг! Рейтинг! Рейтинг! — и понеслось по новой:
— Глянь! Глянь! Поднимается!
— Не, на пол-пункта опустился… А не, опять вверх пополз! Так это у него к животу магнето привязано!
— Дурак! Это у него от приливов масс рейтинг растёт!
— Как думаешь-то, дойдёт дело до второго тура?
— Может, и дойдёт…
— А мне так глянется, что и не дойдёт…
— Может, и не дойдёт..
.Одно утешение. Выборы уже скоро. А там глядишь — и новую косточку подбросят.
«О рыночных отношениях»
Под навесом, где длинный ряд прилавков, а позади них — такой же ряд скамеек, обжито устроились бабульки. Видно, знали они друг друга давно и прочно, переговаривались они со знанием всех подробностей семейных отношений, порою даже касаясь интимностей, до которых были ужас как охочи. Иногда и переругивались, да ведь брань на воротах не виснет, затихала, замирялись бабушки. Перед кем-то лежали вязки грибов сушёных, перед другими — вёдра с капустой квашеной, огурцами запахом призывными, яблоки в корзинках.
Женщина выделялась среди них тем, что стояла, вот как свеча — то ли поминальная, то ли рождественская. Не было перед ней ни вёдер, ни корзинок, ни вязок. Мешок небольшой бугорком высился, а что на мешке написано — так это грамотным надо быть… А ещё одно отличие было: не разговаривала она ни с кем, да и с ней никто и не заговаривал. Пришлая, кто знает откуда да кто.
Народ шастает — тудыть-сюдыть, глазами — зырк-зырк. К огурцам особливо подбегают, и всё им обязательно с рассолом. Капустой интересуется народ, и обязательно — дай ему распробовать. А мимо тётки — пробегут, глазами поведут — и у виска пальцем крутят.
Тут было полицейский набрёл. Ну скучно человеку стало, тоже понимать надо.
-Тётка, а где у тебя лицензия на разрешение на распродажу?
Тётка только всколыхнулась, только в сумочку за докУментом, тут полицейский и рассмеялся.
-Торгуй, тётка, торгуй, да не забудь доложись — сколько наторговала! — и в смех, да не простой, а гомерический. А следом и народ гомерически загоготал.
А тут девчушка у тётки остановилась. Малая совсем, сразу видно — неразумная:
— Тётенька, а за скока продашь?
Женщина посмотрела на косичку русую да туго заплетённую, глаза озёрного цвету, и сказала:
— Тебе, дитятко, за так. Подставляй-ка ручонки! На всю жизнь хватит!
Девчушка ладошки ковшиком подставила. Женщина совочком из мешка зачерпнула — да в «ковшик рукотворный » сыпанула.
А на мешке написано было: «Порядочность».