Юрий Батяйкин

Страна: Россия

Юрий Батяйкин. Как автор стихов, я больше известен в Ленинграде-Петербурге. Огромное спасибо Иосифу Бродскому и его друзьям, которые приняли меня в свою компанию. Там я окончательно понял все, о чем мне говорили Андрей Донатович Синявский, которого я повстречал еще в ранней юности, и безжалостная к моим стихам, но всегда прекрасная – Юнна Петровна Мориц. Так что, когда в 1993 году в Петербурге вышла тоненькая книжка моих стихов – «Праздники одиночеств» — ее «смели» в Доме Книги и Писательской лавке за один день. Презентация «Праздников» состоялась на Вечере ленинградской поэзии в Доме актера, где, когда я читал, от аплодисментов дрожали огромные стекла, и оглядывались прохожие на улице. Еще бы: в зал набилось почти полторы тысячи человек, Но самое лучшее, что случилось на том вечере – это, когда Евгений Рейн сказал: «Сегодня мы официально принимаем Юру Батяйкина в наш ленинградский цех поэтов. Но, ведь, это формальность, он давно с нами, и вне Петербурга я его себе не представляю». Эти слова звучат во мне и сегодня. Потом, в 96, не то в 97 году мне «присудили» Царскосельскую Пушкинскую премию. Только денег на номинацию «Поэзия» не достало. Номинация была включена полуофициально, и я «отделался» моральным удовлетворением. Тем более, что, как мне рассказывали друзья, агентство CNN, освещавшее это событие, охарактеризовало меня, как одного из лучших поэтов века. Хотя это приятно, но согласиться с этим не могу – для этого моих сочинений маловато. В музее Достоевского с вечера для русскоговорящих иностранцев меня вынесли на руках, в Фонтанном Доме Ахматовой многие слушатели, почему-то, плакали. Жаль, что стихи мои такие грустные. И все же больше всех я обязан творчеством первой, нежной и чистой любви дочери композитора Константина Орбеляна – Марине. Если бы не она, мне потребовалось бы сто столетий эволюции. Она была настоящей юной богиней, спустившейся с небес. И хотя я не сочинял ей стихов, она тайно живет в лучших моих строчках. По существу, все мои стихи – это моя горькая бесконечная тоска о ней…
Сейчас я доживаю свои дни в Москве, куда я переехал из-за жены, с которой через 11 лет расстался. Меня приняли в тот самый Союз Писателей, в котором когда-то мечтали, чтобы я сгнил в лагере. Не все, конечно. Я по-прежнему раздражаю власти и «органы» сочинением ироничных рассказов. Стихи теперь пишу совсем редко. Я ничего не растерял. Дело только за вдохновением – а откуда оно возьмется в 66 лет? В этом году в Петербурге вышла моя повесть «Ingenfors», готовятся к печати книги прозы и стихов.