В ад ведут разные дороги. Можно даже смело сказать, что все дороги ведут не в Рим, а в ад. Кто-то создает себе свой собственный персональный ад еще на земле… Вот одна из таких историй…
Перестройка была в разгаре. На дворе стоял 1990 год.
… Дверь в кабинет приоткрылась и вошла очень даже симпатичная девушка. Фигура ее была будто выточена из белого мрамора, кукольное лицо и руки…
Руки, нервно перебиравшие четки, были покрыты шрамами на запястьях и локтевых сгибах.
— Ну, что доктор, — несколько развязно спросила она — нравлюсь?
— В общем-то, да…
— Почему это, в общем?.. Я, между прочим, стою 150 баксов за ночь., — и потом уже тише добавила, — Стоила…
— Да, а в чем же проблема? — спокойно спросил я.
— Плотно сижу на игле. Кроме раствора ничего не нужно. — И, показывая рукой на четки, добавила. — Это мне один клиент подарил, японец — на счастье. Какое уж тут счастье… Живешь от иглы до иглы…
— Так что вам нужно? Мы морфием в разлив не торгуем. Мы лечим…
— Я согласна на все… Я хочу попробовать начать все заново, у меня, между прочим, 4 курса романо-германского факультета…
— Хорошо, мы попытаемся, а вы попробуйте описать свое состояние…
— Хорошо, я попробую, хотя я не Жорж Санд…
И вот передо мной лежат несколько листов, вырванных из ученической тетради, и хотя сам рассказ называется: «Ангидритка», скорее он похож на «Один день Ивана Денисовича», с той лишь разницей, что это намного короче и грустнее…
Просто сам человек поместил себя в наркотическую зону, которая по периметру утыкана иголками, а по углам высятся гигантские шприцы как сторожевые вышки. А вместо собак носятся страшные зрительные галлюцинации и выворачивающие душу, сверлящие боли при ломке…
Ангидритка
Меня ломает, как собаку. Ноги просто неродные. Мысль о том, что надо встать и выходить на улицу, просто приводит в ужас. В хате голяк полнейший: ни миски, ни вторых, ни даже третьих. Даже ту голимую (порожняковую) кружку, что осталась вчера со шляпы, сваренной со вторыми, я обмыла с горючкой себе вдогонку. Солома-то была бодяжная и стакан кроеный. Будь проклят тот день, когда я словила первый приход!
Господи, как задолбал этот пот! Морозит до судорог. Суставы выворачивает — просто труба. Обмыть что ли еще раз эту кружку.
Тащусь на кухню, заранее зная, что, может быть хоть на этом подснимет с ломов. Вмазываю кружку. Как всегда, поутру вены смылись и этой «водой» еще и не вмазаться. Казнюсь минут 20, наконец, загоняю в жилу. Значит, падаем в долю, т. к. за сено хотят двустволку. Пока человек едет (с Петроградской ко мне в Автово, вилы!!!), даю марш-бросок за горючкой. Слава богу, хоть это рядом, только бы не за жир смотаться, т. к. на тачку и горючку бабок в обрез.
Подкатываю к барыгам. Просят чирка за бутылку. Начинаю на них отвязываться, начинает рвать. Гнет и косит над раковиной просто минут сорок. Тачка ждет, психую. Наконец бутылка в руках, теперь бы только ее не хлопнуть. Прыгаю в тачку и говорю мастеру: мол, браток, гони быстрее, очень плохо себя чувствую. Стоим на светофорах. Про себя крою матом все, что вижу. Наконец, я на хате. Мой человек уже там, ждали только горючку. Хозяин хаты просит за хату 4 куба. Борзый как сволочь, но обещает помочь, отдать раствор по 20-ке без базара.
Кисляк у него есть. Я уже ничего не могу делать, падаю в шконку, но лежать, естественно, не могу. Верчусь и кручусь. Из кухни прет уже ханьем, подтягиваюсь в кухню. Уже ангидрируют. Нервы сдают, клинит наглухо. Промываю баян и заглядываю в кружку. Корка ништячная. Значит солома действительно уматная. Все спорят, на сколько делать выход. Я ору, чтобы на 20-ку, а на отдачу — забодяжим демиком. Все согласны. Меня и еще одного корешка травит по-черному.
Наконец, студят фурик с раствором. Отбивать уже не будем, т. к. сил не хватает. Прямо из кружки через метлу по баянам выбираем, кому сколько выкроено. Я выбираю. Руки дрожат. Перетянуть некому. Все сами уже двигаются. Затягивая шарф, прижимаю его коленом и вхожу под шкуру. Беру подсос и начинаю ковыряться в жиле. Контроль! Ору! «Кто втерся, снимите перетяжку!!!» Кто-то снимает. Гоню. Мозги плавятся. Не соображаю уже ничего. Гоню быстро, выхожу из вены. Жду…
Значит, падаем в долю, т. к. за сено хотят двустволку. Пока человек едет (с Петроградской ко мне в Автово, вилы!!!), даю марш-бросок за горючкой. Слава богу, хоть это рядом, только бы не за жир смотаться, т. к. на тачку и горючку бабок в обрез.
Подкатываю к барыгам. Просят чирка за бутылку. Начинаю на них отвязываться, начинает рвать. Гнет и косит над раковиной просто минут сорок. Тачка ждет, психую. Наконец бутылка в руках, теперь бы только ее не хлопнуть. Прыгаю в тачку и говорю мастеру: мол, браток, гони быстрее, очень плохо себя чувствую. Стоим на светофорах. Про себя крою матом все, что вижу. Наконец, я на хате. Мой человек уже там, ждали только горючку. Хозяин хаты просит за хату 4 куба. Борзый как сволочь, но обещает помочь, отдать раствор по 20-ке без базара.
Кисляк у него есть. Я уже ничего не могу делать, падаю в шконку, но лежать, естественно, не могу. Верчусь и кручусь. Из кухни прет уже ханьем, подтягиваюсь в кухню. Уже ангидрируют. Нервы сдают, клинит наглухо. Промываю баян и заглядываю в кружку. Корка ништячная. Значит солома действительно уматная. Все спорят, на сколько делать выход. Я ору, чтобы на 20-ку, а на отдачу — забодяжим демиком. Все согласны. Меня и еще одного корешка травит по-черному.
Наконец, студят фурик с раствором. Отбивать уже не будем, т. к. сил не хватает. Прямо из кружки через метлу по баянам выбираем, кому сколько выкроено. Я выбираю. Руки дрожат. Перетянуть некому. Все сами уже двигаются. Затягивая шарф, прижимаю его коленом и вхожу под шкуру. Беру подсос и начинаю ковыряться в жиле. Контроль! Ору! «Кто втерся, снимите перетяжку!!!» Кто-то снимает. Гоню. Мозги плавятся. Не соображаю уже ничего. Гоню быстро, выхожу из вены. Жду…
Психоз исчезает. Вот прошла первая волна, отпускает ноги. Вторая волна — отпускает до конца. Приход заканчивается. Ощущение такое, что разгрузила вагон кирпичей. Постепенно наступает стадия непосредственно кайфа: начинает чесаться нос, в теле приятная, спокойная — благостная тяжесть, но движениям это не мешает. Наоборот, начинаешь двигаться нормально, а не рывками. Затошнило. Все зачухались и притихли. Раствор добрый, но догоняемся по 1,5-2 куба для полной таски. Начинает зарубать. Все втерлись по-человечьи. Потом наш человек падает на телефон на отдачу. Мы же уходим в комнату, предварительно забодяжив остатки раствора обмытой миской. Вторые забираем с собой. Фурик тоже, чтобы хозяин хаты ничего не откроил. Я откидываюсь в кресле. Хозяин хаты входит и говорит, что все срослось: стрела забита, люди уже летят к станции метро. Пьем чай, наедаемся бутерами. Чай так по-кайфу! С утра не жравши, хавать на ломах — никак. Состояние — ништяк. Прет, как удава, аж зарубаюсь с сигаретой, которую курю одну за другой. Продолжаю чухать нос. Неторопливо одеваемся и тащим туловища к станции метро. У прохожих такие дивные лица, а на то, что надо завтра снова шустрить бабки — плевать, т. к. сегодня на вечер скоро возьмем стакан; бабки-то сейчас на растворе отобьем. Подходим на стрелку. Люди уже ждут, [1]приплясывая, начинают на нас отрываться, что мы опоздали, но нам просто даже не в облом. Держит хорошо, еще даже тащит в полный рост. Отдаем раствор, берем бабки. Все ништяк. Я пошла, отмазываться перед предками и заниматься своими делами. Часок меня продержит…
******
За 26 лет бумага пожелтела, некоторые строчки выцвели, остались только правда и боль…
______________________________________________________
Ломать (нарк.)-состояние абстиненции (отмены наркотиков).
Голяк полнейший (голяк на базе) (угол.) — абсолютно ничего нет
Миска (нарк.)-первично приготовленный отвар опиатов
Вторые, третьи (нарк.)-после изготовления ацетиллированного опиума остается уже один раз проваренная растворителем соломка мака. Она сушится и может быть проварена второй и третий раз таким же способом, как и первый.
Голимая кружка(нарк.)-пустая емкость
Шляпа(нарк.)-маковая соломка (наркотик)
Горючка(нарк.)-растворитель (химический раствор) применяемый для приготовления опиатов кустарным способом
Солома (нарк.)-маковая соломка
Солома бодяжная (нарк.)-некачественная разбавленная чем-то маковая соломка
Стакан кроеный (нарк.)-неполный стакан
Приход (нарк.)-состояние наркотической эйфории
Ломы, ломки (нарк.)-состояние опиатной абстиненции (боли в суставах, пот, рвоты и т.д)
Вмазывать, врезать (нарк.)-принимать наркотик
Вены смылись (нарк.)-очень трудно попасть в вену или плохой «венозный рисунок»
Вода (нарк.) -вода, которой омывают емкость, где варилась маковая соломка
Казниться (нарк.)- мучиться при неудачных попытках попасть в вену
Загнать в жилу (нарк.)-попасть в вену
Эффект нулевый (нарк.)-отсутствие наркотического опьянения
Человек со шляпой (нарк.)-продавец наркотиков
Тереть (угол.) — объяснять что-либо, убеждать в чем то
Сено хохляцкое (нарк.) -украинская маковая соломка
Для сэбэ (нарк)-хорошее качество наркотиков (как для себя)
Падать в долю (угол)-долевое, материальное участие в какой-либо сделке
Двустволка (угол)-двести рублей
Не за жир (угол)-бесплатно, безрезультатно
Без базара(угол.)-без разговоров, без вариантов
Кисляк (нарк.)-химический компонент при изготовлении опиатов кустарным способом
Падать в шконку (угол.)-лечь в кровать Ханье (ханка) (нарк.)-отвар маковой соломки
Клинит наглухо (нарк.)-зацикливание на какой-либо мысли
Баян (нарк.)-шприц
Корка ништячная (нарк.)-то, что остается после выпаривания маковой соломки
Солома уматная (нарк.)-качественная маковая соломка
На сколько делать выход (нарк.)-общее количество кубов раствора
Забодяжим демиком (нарк.)- разбавить димедролом
Травит по-черному (нарк) -рвет желчью
Студить фурик (нарк) — охлаждать емкость с раствором
Отбивать (нарк) — уже готовый раствор заливается в пузырек и сильно трясется в течении 5-7 минут. Когда грязь оседает на стенках пузырька, раствор делается прозрачным
Метла (нарк) -кусочек скрученной ватки, через него набирают раствор
Подкатываю к барыгам(угол-нарк)-подхожу к перекупщикам
Чирок, чирик (угол)-десять рублей
Отвязываться (угол)-срывать на ком-то или чем-то зло
Гнет и косит(нарк)-состояние выраженной тяжести соматических (телесных) симптомов при отмене опиатов.
Борзый (угол)-наглый
Отдать раствор (нарк)-продать приготовленный отвар мака
Двигаться (нарк)-принимать наркотик
Вхожу под шкуру(нарк)-прокалываю кожу
Беру подсос(нарк)-поршень шприца на себя
Ковыряться в жиле(нарк)-не попадать в вену
Контроль(нарк)-поступление крови в шприц означает, что игла в вене
Втереться(нарк)-принять наркотик
Снять перетяжку(нарк)-убрать жгут или то, что его заменяет
Вхожу под шкуру(нарк)-прокалываю кожу
Беру подсос(нарк)-поршень шприца на себя
Ковыряться в жиле(нарк)-не попадать в вену
Контроль(нарк)-поступление крови в шприц означает, что игла в вене
Втереться(нарк)-принять наркотик
Снять перетяжку(нарк)-убрать жгут или то, что его заменяет
Первая волна(нарк)-приятные физические ощущения при приеме опиатов
Вторая волна(нарк)-чувство комфорта, после «первой волны»
Раствор добрый(нарк)-качественный раствор опиатов
Догнаться (нарк)-добавить дозу
Полные таски (нарк)-полное ощущение удовольствия
Втереться по-человечьи (нарк)-получить ту дозу, на которой есть приход
Всё срослось(угол)-все получилось как задумано
Стрела забита (угол.)-место и время встречи
Бутер (сокр.)-бутерброд
Хавать (угол.)-кушать
Ништяк (угол.)-хорошо
Прет как удава (нарк)-состояние спокойного умиротворения и благожелательности после приема опиатов
Тащить туловище (нарк.)-идти куда-либо
Подходим (подкатываем) на стрелку(угол)-прийти на встречу (выяснение отношений), иногда используется выражение «забить стрелку»
Шустрить бабки(угол)-добывать деньги
Не в облом(угол)-не стыдно
Держит хорошо(нарк)-продолжается действие наркотика
Тащит в полный рост (нарк)-продолжение приятных ощущений после приема наркотика
Отмазываться(угол)-оправдываться перед кем-либо
Белеет парус одинокий…
Дело было так. Решили как-то три врача отметить своё поступление на курс по наркологии, а на дворе стоял суровый 1987 год. Помните, был ещё тогда популярный анекдот, что лучший приз за антиалкогольную пропаганду — бутылка коньяка; а ещё был и другой, это когда папаша с сыном смотрят на длинную-длинную очередь, и сынок спрашивает: «Папа, а это очередь в музей или за водкой?» «В музей водки, сынок», — грустно отвечает отец.
В общем, это было то самое время типа начала ледникового периода, когда всё постепенно начинало вымирать, и первой пала водка…
Ну, не одна она, конечно, с сотоварищами, — там портвейны всякие, даже живительный пивной родник высох. Люди в гости ходили со «стеклянным подарком», или там на премьеру в театр по «стеклянному билету»…
Так вот, собрались они как три васнецовских богатыря в городе на Неве, значит; один из них был представителем Средней Азии, второй из Челябинска, а третий, вы не поверите, из Биробиджана.
На улице февраль, холодно, минус двадцать один. Денег тоже небогато. Куда идти, не знают, сунулись в пару ресторанов. То ли вид у них был слишком интеллигентный, то ли им правду сказали: «Мест нет».
Стоят, мёрзнут возле третьего, где сказали, что, возможно, пустят, когда места случайно освободятся… Тут азиатский коллега и говорит: «Пойдем ко мне в комнату в общаге, у меня во-о-от такенная дыня есть. И чай, хороший, крепкий чай».
А челябинец ему отвечает: «Сразу видно, нерусский ты человек, Куаныш! Как же ты людей лечить от алкоголизма будешь, если ты даже не знаешь действие водки на человека?».
Тут маленький Куаныш засуетился, да так, что даже начал путать падежи и склонения: «Зачем обижаешь. Я водка не знаю, да ее с детства пью! Я всё знаю! Например, после какой кружка пива туалет ходить надо. И армянский коньяк самый лучший коньяк в мире, тоже два раза пил. И знаю, что такое „ёрш, бодун и заполировать“. Практически сторона я знаю лучше всех в районе, только бумажка с курсов нужна…»
А биробиджанец его по плечу похлопал и говорит «Да ладно, коллега, успокойся, не сомневаемся мы ни в тебе, ни в твоей дыне. Но выпить-то надо!»
Челябинец начинает свирепеть и произносить антипартийные лозунги: «Это ж надо, в какой б… ской стране живем! Врачу — интеллигенту негде выпить! Да я бы сейчас весь тракторный завод продал за поллитруху».
Тут слышим чужой голос из-за спины челябинца: «Пожалуй, тракторный завод не надо, а вот пятнадцать рублей вполне хватит…»
Челябинец как шарахнется в сторону с криком: «Уйди, глюк!» Тут мы и узрели гномообразного мужичка со слезящимися красными глазками, в стареньком пальтишке и собачей шапке, вежливо вопрошающего будущих наркологов: «Так господа желают выпить или как?»
Те, в свою очередь, хором размахивают руками, подтверждая, что их желание припасть к истокам жидкой мысли великого Менделеева абсолютно искренне.
А южный друг широким жестом протягивает двадцатипятирублевую ассигнацию и говорит: «Уважаемый, Вы две принеси, да?»
Значит, этот друг Белоснежки исчезает в холодных сумерках… И друзья по будущему счастью ждут его с дарами ещё минут двадцать.
А челябинец произес вслух так горько: «Как лохов кинули. Ладно, пошли, мужики!» И сплюнул.
Куаныш опять закипятился: «Зачем кинул? Почему кинул? Ещё мал-мал подождем, он нам два пузыря с водкой притащит. Вот».
А челябинец в ответ зло так: «Ага, сейчас… Мы здесь в ледяную скульптуру превратимся!»
— Какую скульптуру? — заволновался Куаныш
— «Три ледяных мудака».
Тут наш дальневосточный иудей говорит: «Этот грех ему Творец не простит: бросить сирых и убогих, изнывающих от жажды…»
Куаныш, поскольку не разобрался в ситуации, говорит:
— А давайте петь будем. Мне дедушка говорил, если холодно в степени, надо песню петь, тогда и теплей будет.
— Ага, а потом менты загребут за пьянку в общественном месте!
— Так мы же трезвые!
— Тогда ещё хуже, в дурку. И это ничего, если не в ту, где у нас практические занятия проходят. Как потом коллегам в глаза смотреть…
— Ну не хотите петь, давайте стихи читать.
— Какие, на хрен, стихи?
— Я вообще ничего не помню.
— А я помню, — гордо произнес Куаныш, — Михаил Юрьевич Лермонтов: «Белеет парус одинокий…»
— Куаныш, у тебя там что, мозг совсем замерз, и извилины инеем покрылись?
— Хорошо, тогда сам предложи!
— Ну, я только антиалкогольное одно помню: идёт бычок, качается…
Тут опять внезапно появляется добрый гном, протягивает пухлый газетный пакет и собирается исчезнуть, ну как тот мавр.
Челябинец взвесил в одной руке пакет, а второй гнома за воротник:
— А ты, любезный, не торопись!
Разворачивает, а там помятая коробка одеколона «Парус»…
Челябинец посуровел: «Это что ещё за хрень?!»
— Господа, это хороший вкус, только надо пить залпом, закрыв глаза. Если вам не нравится, я сам могу выпить!
Договорить он не успел…
— Не, братан, так дело не пойдет. Бабло верни. Для начала я твою шапку посторожу, а ты мухой метнешься и четвертак принесёшь.
Когда понурый гном принёс мятую двадцатипятирублевку, челябинец нахлобучил ему шапку и пристукнул сверху, да так, что их визави сел задом в сугроб.
— Чтоб не потерял, — заботливо пояснил челябинец.
— Знаешь что, Куаныш, а пошли к тебе дыню кушать! А по дороге ты нам Лермонтова почитаешь.