Александр Пушкин. Заметки врача

Пушкин занимает особое место в русской культуре. Самое поразительное: он воспринимался талантом огромного масштаба с первых публикаций. К его мнению прислушивались, общением гордились, отвергали негативные моменты.
Конечно, было немало клеветы, недоброжелатели выпячивали выдуманные неблаговидные черты личности, заостряя на них внимание, но все терялось в потоке восхищения.
Священная жертва Аполлону — суть жизненных устремлений Александра Сергеевича Пушкина!
Осознание величия поэта с особой силой проявилось в последние часы после трагической дуэли.
Пушкин умирал. Весть о дуэли с французским гражданином Дантесом распространялась с особой быстротой. Через несколько часов после трагической дуэли в морозный январский вечер 27 января 1837 возле дома поэта на Мойке 12 собирались взволнованные питерцы. Несмотря на пронизывающий холод, толпа прибывала. Через короткие промежутки времени, кто-то, чаще Василий Андреевич Жуковский, выходил к людям стоящим в тревоге на морозе и сообщал о состоянии Александра Сергеевича. Позднее В. А. Жуковский регулярно вывешивал бюллетени о ходе болезни для ожидающих на улице граждан. Впервые в России тысячи людей пришли к дому умирающего поэта!
Ситуация оказалась совершенно неожиданной. В считанные часы живой Пушкин обрел Бессмертие!
Случилось то, что Пушкин предвидел: «…и долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал…».
О роли и значении Пушкина не только в литературе, но в истории, философии, культуре, общественной жизни написано много. Исследования продолжаются.
Личность поэта по-прежнему вызывает огромный интерес. Интересны в этом аспекте исследования психологов и врачей, отличающиеся полиморфизмом.
Какие генетические, биологические или социальные условия позволили состояться Александру Пушкину? Как сумел один человек в короткий срок за двадцать с небольшим лет, создать русский литературный язык, сказать новое слово в стихосложении, прозе, исторических исследованиях? Какова цена изнурительного труда?
«Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни». Александр Блок. «О назначении поэта» (Речь, произнесенная в Доме литераторов на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина)
В литературе прошлого сложилось устойчивое мнение о Пушкине, как о жизнерадостном, искрящемся бодростью, энергией, неунывающем человеке. Представлялось, что поэтические шедевры создавались Александром Сергеевичем, играя и шутя.
Между тем, рукописи Пушкина полны правок, рисунков — видна огромная работа над замыслом, словом.
Для примера — несколько рукописных листов. Четко прослеживается кропотливый изнурительный труд.
                        Рукопись «Гробовщика».Википедия

Преклонение перед поэтом на протяжение десятилетий создавало образ не живого человека с яркими талантами, обладавшего особыми чертами характера, склонностями, привязанностями и антипатиями, а застывшего в неподвижности идеального человека. Нет такого человека! И сожалеть незачем! Интересен человек, а не манекен. В романе «Этот дивный новый мир» Олдос Хаксли (1) пишет об утопическом обществе будущего, в котором станет возможным искусственно создать существо (трудно назвать человеком) с заданными свойствами. Мир, из которого люди, отличающиеся от заданной модели, бегут…
Представление о Пушкине как образце психического здоровья также препятствовало серьезным исследованиям в этом направлении.
Первые более или менее обстоятельные сведения о поэте стали появляться спустя 2-3 десятилетия после его гибели в статьях и книгах П. И. Бартенева (2) и автора первой Биографии Пушкина П. В. Анненкова (3)
Им повезло общаться с друзьями Пушкина, слушать и записывать воспоминания из первых уст. Этим в первую очередь обусловлена ценность свидетельств Павла Анненкова и Петра Бартенева. Их исследования легли в основу первого многотомного издания произведений Пушкина, выполненного по просьбе Н. Н. Пушкиной — Ланской.
Из семейных рассказов, воспоминаний лицейских друзей и встреченных позднее, формируется образ Александра Сергеевича. В детстве Александр был полным, застенчивым, молчаливым, не любил подвижных игр. Предпочитал общество бабушки Марьи Алексеевны Ганнибал-Пушкиной и Арины Родионовны. Жадно слушал сказки, думал…
Внезапно что-то произошло: стал активным, подвижным, похудел, увлекся общением с гостями дома. Писатели и поэты, навещавшие родителей Пушкина, обратили внимание на мальчика, охотно говорили с ним. Не оставляет сомнений, что внимание было обусловлено не светской любезностью, интерес вызвала пытливость подростка, необычные вопросы и не всегда вполне ясное — почему.
В императорский лицей поступил образованный, начитанный 11-летний подросток, превосходивший по уровню знаний даже элитарных соучеников-лицеистов. «Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил». Между тем Пущин, относившийся к Пушкину с неизменной нежностью, замечает: «Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое невпопад, что тем самым ему вредило. Бывало, вместе промахнемся, сам вывернешься, а он никак не сумеет этого уладить. Чтоб полюбить его настоящим образом, нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище». (4) Лицейские друзья отмечали и эротическую возбудимость подростка, что приводило не только к неприятностям, но и появлению поэтических шедевров.
Неровность характера Александра Сергеевича подчеркивают все знавшие его. Резкие перепады от грусти к возбуждению, от нежности к, порой, необъяснимой резкости замечали друзья и недоброжелатели. Он был искренен, великодушен, искрометен с друзьями и в тоже время молчалив, застенчив в незнакомом обществе.
Четко написала об этом А. П. Керн: Трудно было с ним сблизиться. Он был очень неровен в обращении: то шумно весел, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту. Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописанно хорош, когда что-либо приятно вдохновляло его. Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи (5). С детства у него было обостренное чувство чести, которое он отстаивал до последнего вздоха.
В феврале 1829 г. Пушкин говорит сестре: «Боже мой, как мне нехорошо! Какая тоска. Кажется, совсем здоров, а нигде не нахожу места; кидаюсь и мечусь во все стороны, как угорелая кошка…».
Каким же был Александр Сергеевич Пушкин? Как соотносились, если соотносились, характерологические особенности с творческими возможностями? Одним из путей изучения взаимосвязи жизни и творчества служит патография. Как самостоятельная область знания она возникла во Франции. Автором одной из первых патографий был французский врач Луйи-Франсуа Лелю (1804 — 1877), написавший работу о Сократе. Термин «патография» ввел в научную литературу немецкий врач Пауль Юлиус Мебиус (1853 — 1907). Он же автор патографических очерков о Гете, Шумане и Шопенгауре.
В России патографические исследования, посвященные жизни и творчеству Ф. М. Достоевского, В. М. Гаршина, А. С. Пушкина, появились в конце Х1Х века. Первыми авторами были профессор-психиатр В. Ф. Чиж и приват-доцент Н. Н. Баженов.
Представление о психическом здоровье, которого придерживался В.Чиж, основывалось на принципе «морального оптимизма». Хорошим, здоровым субъектом считался тот, кто испытывает чувства радости, восторга, любви, а плохим тот, у кого превалирует злоба, ненависть, пессимизм. Превалирование бодрости, оптимизма, увлеченности, частых влюбленностей над злобой, пессимизмом позволили автору считать Пушкина образцом психического здоровья (6)
Киевский психиатр профессор И. А. Сикорский в год столетия со дня рождения поэта также характеризовал его как лучшее воплощение русского духа. Но спустя несколько лет он же подчеркивал роль смешанных русско-эфиопских корней в структуре личности поэта. Сикорский писал: «Необузданность его природы, внезапная порывистость его решений и действий, разгул, бурные инстинкты с ухаживаниями, пиршествами, ссорами, дуэлями — всё это дань черному расовому корню». С другой стороны: «здоровый привиток тонкой белой культуры души старинного дворянского рода» (7)
Врач И. Д. Ермаков, первый директор Государственного психоаналитического института (1875-1942 умер в тюрьме) считал, что поэт был так же, как и простые смертные, несвободен от внутренних конфликтов, в чем видел источник творчества поэта: «Сомнения мучают Пушкина, он не в силах решить вопроса о своей жизни, о женитьбе, и невозможность для него найти выход в реальности, громадное напряжение сил, внутренних конфликтов, борьбы — находит выход в творческом процессе». (8)
Интересную концепцию предложил А. Ф. Лазурский (1874-1917). Он выдвинул представление о «душевной гармонии», названной им «психической координацией» Сущность психической координации, по его мнению, заключается в том, что все второстепенные, дополнительные психические функции, развитые выше среднего уровня, тесно объединяются эндо-и экзопсихически вокруг основного ядра, составляющего… сердцевину данного гения, значительно его усиливая и обогащая» В таком случае появляются «гении альтруизма, добра, знаний». У Пушкина, как и у Бетховена, Шопена в «сердцевине художественный гений». Лазурский А.Ф. (9)
Интересную работу о Пушкине выполнил, высланный из России на философском пароходе врач-психиатр и литературовед Г. Я. Трошин (1874-1938), работавший в Чехословакии. В 1937 г. в Праге вышла его книга «Пушкин и психология творчества»(10)
Профессор Трошин выделил, по крайней мере, четыре кризисных периодов в жизни и творчестве поэта: 1816, 1822, 1826, 1828 гг.
Из перечисленных кратких сведений видна неоднородность подходов и оценок личности великого поэта.
Европейские и африканские корни сыграли важную роль в формировании личности Пушкина, а не только, разумеется, в его экзотической внешности. Эфиопским родственникам поэта приписывалась, возможно, преувеличенная роль в развитии особенностей характера; взрывчатости, бурного темперамента. Между тем в родословной Пушкиных наряду с наличием способных, талантливых предков, отличившихся на бранном поле и склонных к сочинительству (дядя Василий Львович, отец Сергей Львович), есть и крайне неуравновешенные: прадед — Александр Петрович (1686-1726), убивший по слухам свою жену из ревности и дед Лев Александрович (1723 — 1790) также имевший пылкий, буйный нрав. Согласно записям Александра Сергеевича первая жена деда «умерла на соломе, заключенная им под замок за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем его сыновей». Так ли это было? — доподлинно неизвестно. Точно, однако, что умерла несчастная женщина молодой.
Таким образом, среди предков Пушкина как со стороны матери Ганнибал, так и со стороны отца были неуравновешенные, вспыльчивые, ревнивые предки, наряду с весьма талантливыми и разносторонними представителями обоих родов. Не следует забывать и о том, что мать и отец поэта были в родстве.

Знакомство с жизнью поэта с точки зрения врача, позволяет узнать, когда и чем болел Пушкин, кто и как его лечил, психологические особенности личности, прояснить уровень медицины первой половины Х1Х века.
В детские и лицейские годы Пушкин изредка болел простудными заболеваниями, не нарушавшими серьезно образ жизни. Лицейский врач Франц Осипович Пешель (1784-1842) ничего, кроме простуды не отмечал. Лицеисты дружили с доктором, он, как правило, присутствовал на их ежегодных лицейских торжествах.
По окончании лицея, обласканный Г. Р. Державиным, Пушкин окунулся в столичную жизнь. Он впервые оказался никому не подчиненным, не перед кем было отчитываться. Бурлили страсти, которые требовали выхода. Светская жизнь привлекала и отталкивала. Молодой человек был предоставлен сам себе.
Так ли? Внешне, несомненно. Но была другая, скрытая от посторонних жизнь, самое главное и важное — творчество. В 1818 году появились в печати (писались раньше) первые строфы из «Руслана и Людмилы».
И все же первоначальная эйфория проходила, разгульная жизнь сопровождалась болезнями…

«Я стражду восемь дней
С лекарствами в желудке
С Меркурием в крови,
С раскаянием в рассудке.

Может ввести в заблуждение упоминание ртути, как средства лечения! В первой половине Х1Х века ртутью лечили также гонорею. Не были еще открыты возбудители заболевания, отсутствовала дифференциальная диагностика гонореи и сифилиса.
В 1819 году Пушкина настигает, пожалуй, первый отчетливый приступ меланхолии.

«И ты, моя задумчивая лира,
Найдешь ли вновь утраченные звуки».

Поэт мечется, в обществе неспокойно, множатся разнообразные кружки. Он «и жить торопится, и чувствовать спешит». Хочет везде поспеть. По рукам распространяется множество небезобидных эпиграмм, обстановка накаляется. Пушкин « наводнил Россию возмутительными стихами». Следует «высочайшая воля», существенно ослабленная заступничеством в первую очередь Н. М. Карамзина и воспитателя наследника, прекрасного поэта и любящего Пушкина, В. А. Жуковского.
Пушкин выслан из Петербурга. Он к счастью, попадает поначалу к добрейшему и благородному генералу Ивану Никитичу Инзову (1768 — 1845).
В первый месяц ссылки поэт тяжело заболевает «гнилой горячкой», лихорадкой. По-видимому приступ этой болезни впервые случился в 1817 году, вызвав серьезную тревогу у родителей. Они в то время обратились к популярному доктору, главному врачу Русского флота, штабс-капитану Я. И. Лейтону (1792-1864). Как лаконично заметил поэт: «Лейтон за меня не отвечал». Доктор применил жаропонижающие средства. Что это было? — ванна со льдом! Всю зиму Пушкин провел дома. «Чувство выздоровления одно из самых сладостных. Помню нетерпение, с которым я ожидал весны, хотя это время года обыкновенно наводит на меня тоску и даже вредит моему здоровью». О грусти и тоске, случающейся весной, поэт не раз пишет, ожидая это время с тревогой. Затем родились стихотворные строки:

…я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит, чувства, ум тоскою стеснены.

Очень трудно разобраться, что скрывалось за названием болезни. Обычно под диагнозом лихорадка подразумевалось множество заболеваний с высокой температурой. Разумеется, повышенная температура не может служить диагностическим критерием. Но все же в данном случае можно высказать предположение, что станет ясно из последующего.
Больной поэт с разрешения благородного генерала Инзова получил отпуск для лечения и поехал с семьей генерала Н. Н. Раевского в Крым. Семью генерала сопровождал прекрасный доктор Евстахий Петрович Рудыковский. Вот как доктор вспоминал о первой встрече с пациентом
http://as-pushkin.net/pushkin/vospominaniya/vospominaniya-29.htm
Е. П. РУДЫКОВСКИЙ (Из записок медика) ВСТРЕЧА С ПУШКИНЫМ
»…Приходим в гадкую избенку, и там, на дощатом диване, сидит молодой человек — небритый, бледный и худой. …Осмотревши тщательно больного, я нашел, что у него была лихорадка. На столе перед ним лежала бумага.
— Чем вы тут занимаетесь?
— Пишу стихи.
«Нашел, — думал я, — и время и место». Посоветовавши ему на ночь напиться чего-нибудь теплого, я оставил его до другого дня.
…Поутру гляжу — больной уж у нас; говорит, что он едет на Кавказ вместе с нами. За обедом наш гость весел и без умолку говорит с младшим Раевским по-французски. После обеда у него озноб, жар и все признаки пароксизма.
Пишу рецепт.
— Доктор, дайте чего-нибудь получше; дряни в рот не возьму.
Что будешь делать, прописал слабую микстуру. На рецепте нужно написать кому. Спрашиваю. «Пушкин»: фамилия незнакомая, по крайней мере, мне. Лечу, как самого простого смертного, и на другой день закатил ему хины.
…И Пушкин выздоровел…»
Доктор заподозрил у поэта малярию и после курса хинина, болезнь отступила.
Выздоровление, наступившее после лечения хинином, позволяет думать о малярии.
Е. П. Рудыковский — выпускник Киевской духовной Академии (1806) и Петербургской медико-хирургической Академии (1810), участник войны 1812 года. Евстахий Петрович немного писал стихи, в свободное время увлекался коллекционированием. Он собрал огромную библиотеку редких книг. До конца дней работал в Киевском военном госпитале

Пушкин откликнулся на стихи доктора эпиграммой.

«Аптеку позабудь ты для венков лавровых
И не мори больных, но усыпляй здоровых».

Среди заболеваний поэта часто упоминаемых звучит «аневризм» по терминологии пушкинского времени. Во время ссылки в Михайловское Пушкин неоднократно в письмах друзьям жаловался «на свой аневризм». В июле 1827 года Псковский губернатор барон Фон Адеркас пригласил Пушкина в город для врачебного осмотра. К счастью сохранились результаты обследования: «По предложению Его Превосходительства господина псковского гражданского губернатора и кавалера… свидетельствован был во Псковской врачебной управе… …Александр Сергеев сын Пушкин. Присем оказалось, что он имеет на нижних конечностях, а в особенности на правой голени, повсеместное расширение кровевозвратных жил (Varicositas toties cruris dextri), от чего… Пушкин затруднен в движениях вообще… Инспектор врачебной управы В. Всеволодов». Интересная деталь: В. Всеволодов — инспектор врачебной управы — был выпускником ветеринарного отделения хирургической академии и автором книг по лечению лошадей.
Пушкин страдал варикозным расширением вен, которое в начале XIX века определяли, как «опухоль от местного расширения кровевозвратной жилы». Если опухоль имела вид узла, то ее называли варикосом. При многочисленности узлов и наличии их сплетений болезнь называли варикозитасом, что и было у Пушкина. Учитывая активный образ жизни поэта: верховая езда, длительные пешие прогулки варикозное расширение вен только изредка вызывало болезненные ощущения. Известно, однако, что поэт неоднократно обращался с просьбой отпустить его для лечения «варикоза» заграницу.

В. А. Жуковский просил профессора И. Ф. Мойера, прекрасного врача и музыканта-любителя (1786-1858) из Дерптского университета, осмотреть поэта. Из письма П. А. Вяземскому 13 и 15 сентября 1825 посланного из Михайловского в Москву поэт пишет: … Аневризмом своим дорожил я пять лет, как последним предлогом к избавлению, ultima ratio libertatis — и вдруг последняя моя надежда разрушена проклятым дозволением ехать лечиться в ссылку!.. выписывают мне Мойера, который, конечно, может совершить операцию и в сибирском руднике;. Зачем не хочу я согласиться на приезд ко мне Мойера? — я не довольно богат, чтоб выписывать себе славных докторов и платить им за свое лечение — Мойер друг Жуковскому — но не Жуковский. Благодеяний от него не хочу. Вот и все». (15)
Между тем боли в ногах периодически беспокоили Александра Сергеевича. Они могли быть и подагрической природы, а не только из-за варикозного расширения вен, тем более, что у отца и дяди Василия Львовича бывали боли при ходьбе, отмечались подагрические изменения в суставах. Еще Гиппократ писал о случаях подагры в одной семье, чаще у мужчин, нередко у молодых. Наследственный характер подагры подтверждается и современными исследованиями. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0
Так или иначе, по той или иной причине, но боли в ногах периодически беспокоили поэта.
Вот, что об этом пишет В. И. Даль. Они познакомились с Пушкиным 1 декабря 1827 года. В числе прочего, Владимир Иванович отмечает: «Пушкин двигался легко и быстро, хотя хромал и опирался на палку: у него сильно болела нога в ту осень, — он жаловался, что его замучил ревматизм». Пушкин усадил Даля в кресло, а сам, жалуясь на «проклятый рюматизм» (как он иногда произносил), устроился на диване: сунул подушку под бок, левую ногу поджал. Правую, больную, вытянул бережно».
http://blog.ufa-lib.ru/den-pamyati-aleksandra-sergeevicha-pushkina.
— Из записок Даля следует упоминание поэта о «проклятом рюматизме», так в то время определяли подагру.
Судя по отрывочным записям поэта, его друзей и редких врачебных свидетельств Пушкин был практически здоровым, сильным человеком. Кроме перенесенной малярии, варикозного расширения вен (компесированного) и периодических приступов подагры у поэта не было какой-либо серьезной, опасной для жизни патологии внутренних органов.
Определенного внимания заслуживает подвижность эмоциональной сферы, периодически повторяющиеся периоды угнетения, раздражения, нарушения концентрации. Наибольшее беспокойство вызывало у Пушкина в такие периоды существенное снижение творческой активности. Он совершенно откровенно делился этим с близкими, иллюстрировал стихотворными строками. Периоды творческого спада с завидным постоянством наступали весной. Об этом писали (Е.Н. Каменева, Я. В. Минц, И. А. Сикорский, Я. Ф. Лазурский, Г. Я. Трошин и многие другие).

«я не люблю весны;
Скучна мне оттепель, вонь, грязь
— весной я болен.
Кровь бродит; чувства, ум
тоскою стеснены».

То же состояние передано и в другом стихотворении:

«Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье».

Весна проходила, а впереди — долгожданная « Болдинская осень».

О том, что именно осенью поэт работал особенно много и плодотворно, видно из многих его писем и стихов.

«Погода у нас портится, кажется, осень наступает не на шутку. Авось распишусь».

В мои осенние досуги,
В те дни, как любо мне писать…

И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод…

И еще об осени:

…Сказать вам откровенно, Из годовых времен я рад лишь ей одной…
Теперь моя пора: я не люблю весны…

Состояние угнетения сменялось желанием жить, творить, общаться. Никто лучше поэта об этом сказать не мог:

«Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса.
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы…

И, тогда наступает у поэта состояние особого возбуждения, « и жить торопится, и чувствовать спешит».

«И пробуждается Поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут».

31 декабря 1835 года Пушкин обратился к графу Бенкендорфу с просьбой разрешить издавать журнал. Николай Первый дал согласие, препятствия были устранены. Пушкин активно взялся за осуществление замысла, привлек к работе в журнале талантливых авторов, близких по духу.

Александр Сергеевич надеялся улучшить, таким образом, материальное положение, расплатиться с нарастающими как снежный ком долгами. Увы! Надежды не оправдались. Для издательской деятельности необходим и талант бизнесмена, чем поэт не обладал. Журнал сделался убыточным.

Неудача с « Современником» оказалась болезненной. Долги росли. Семейные проблемы продолжались. Подавленное состояние препятствовало творчеству, мало писалось, нечего было издавать. Нарушался один из основных источников дохода.
Перемены настроения поэта четко прослеживаются в творчестве.

19 октября 1836 года Пушкин участвовал в праздновании 25 –летней годовщине окончания лицея, день святой для всех лицеистов первого выпуска. Читал стихи — неоконченные. В них прочитывается состояние поэта, тревоги, предчувствия.

Была пора: наш праздник молодой
Сиял, шумел и розами венчался,
И с песнями бокалов звон мешался,
И тесною сидели мы толпой.
Тогда, душой беспечные невежды,
Мы жили все и легче и смелей,
Мы пили все за здравие надежды
И юности и всех ее затей.
Теперь не то: разгульный праздник наш
С приходом лет, как мы, перебесился,
Он присмирел, утих, остепенился,
Стал глуше звон его заздравных чаш;
Меж нами речь не так игриво льется.
Просторнее, грустнее мы сидим,
И реже смех средь песен раздается…

По воспоминаниям очевидца Пушкин не в силах был дочитать стихотворение, слезы полились из глаз. Как будто предчувствовал, что встрече суждено стать для поэта последней.
Тоска и грусть звучат в стихотворении жене, написанное в том же 1836 году.

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь — как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

      И. Л. Линев. «Портрет Пушкина». 1836-37 г. г. Холст, масло.

Здесь Пушкин представлен совершенно натурально, без всяких прикрас. Это последнее прижизненное изображение Пушкина.

Обладая острым аналитическим умом, не будучи врачом, Пушкин предельно точно передает перемены своего состояния. Поэт не обращался в такие периоды к врачам, да, пожалуй, не было необходимости. Семью Пушкиных наблюдал доктор Иван Тимофеевич Спасский (1795 — 1861), профессор Медико-хирургической академии, преподаватель судебной медицины в Училище правоведения. Он же наблюдал поэта в трагические часы последней дуэли, он произвел вскрытие.

24 октября 1835 года сестра Пушкина, Ольга Сергеевна, писала, что брат «верит в Спасского, как евреи верят в приход Мессии, повторяет всё, что тот говорит» (15)
Интересная деталь: за лечение доктор денег не брал!

Много различных предположений выдвинуто о состоянии эмоциональной сферы поэта от эталона психического здоровья до психического заболевания.

Представляются недостаточно обоснованными обапредположения. Не все можно облечь в законченную медицинскую формулировку, имея дело со столь ярким, необычным человеком, тем более ретроспективно и заочно.

Определенно можно говорить о неровности эмоциональной сферы поэта, с упором на сезонность обострений, что присуще циклотимии, бывает и у акцентуированных личностей.
В 2013 году вышла книга Александра Лациса « Почему плакал Пушкин?», (2013 Алгоритм Серия: Жизнь Пушкина). (16) Автор предполагает развитие у поэта паркинсонизма. Он называет трагическую дуэль суицидальной, объясняя страхом перед развитием заболевания. Эта точка зрения вряд ли справедлива, в любом случае на данном уровне изучения вопроса.
Нередко возникает вопрос, отпустила ли природа А. Пушкину особые витальные силы. Ответ на этот непростой вопрос в долголетии родителей поэта, его детей, внуков, да и предков.
А. С. Пушкин генетически был запрограммирован на долгую жизнь. Точку, в которой поставила пуля Дантеса.
Эхо трагического выстрела на Черной речке звучит, как и прежде остро и болезненно. До конца дней член французского парламента барон Жорж Дантес жил с клеймом убийцы. Прав? Виноват? — вердикт вынесла бескомпромиссная история.

_______________________________________
Избранная литература
1. Олдос Хаксли «Этот дивный новый мир (Санкт- Петербург, изд. «Амфора», 1999)
2. П.И Бартенев О Пушкине «Советская Россия», 1992
3. П. В. Анненков МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ БИОГРАФИИ А. С. ПУШКИНА «Современник» Москва, 1984
4. Пушкин в воспоминаниях современников. — 3-е изд., доп. — СПб.: Академический проект, 1998. — Т. 1—2. С. 60—100»
5. Анна Петровна Керн Воспоминания.Дневники. Переписка «Литературные Воспоминания»1989. Изд. « Правда»
6. Чиж В. Ф. Пушкин как идеал душевного здоровья. Отд. оттиск из Ученых записок Импер. Юрьевского университета. Юрьев: Маттисен, 1899.)
7. Сикорский И. А. Антропологическая и психологическая генеалогия Пушкина. Киев: Изд-во С. В. Кульженко, 1912. С. 17, 8, 12–13).
8. Ермаков И. Д. Этюды по психологии творчества А. С. Пушкина (Опыт органического понимания «Домика в Коломне», «Пророка» и «Маленьких трагедий»). М.; Пг.: Госиздат, 1923. С. 174
9. Лазурский А. Ф. Классификация личностей / Под ред. М. Я. Басова,)по книге «Классики и психиатры» Ирины Сироткиной «Новое литературное обозрение « 2002. 12(10)
10. Сироткина И. Е. Классики и психиатры, НЛО, 2002
11. Е. Н. Каменева, «Личность и генеалогия Пушкина с точки зрения современного учения о конституции и наследственности» 1924
12. Я. В. Минц « Материалы к патографии А. С. Пушкина «Клинический архив гениальности и одаренности» Свердловск 1925. 14
13. Трошин Г. Я. Пушкин и психология творчества. (13) — Прага, 1937. С. 102 (цит. Д. Н. Черниговский Герценка Вятские записки, выпуск 4, Киров, 2003 (14
14. Скрынников Р. Г. Дуэль Пушкина — С.-Пб.: БЛИЦ, 1999
15. Александр Лацис «Почему плакал Пушкин?», (2013 Алгоритм Серия: Жизнь Пушкина).