* * *
Далёкий день.
Печальный выпускной…
Мой прадед, на руках поплывший к свету.
Но грустно было, вряд ли, мне одной,
Хоть и гуляли ночь всю до рассвета.
Жасмина запах пропитал откос. —
Клочками писем
Лепестки парили.
Мы целовались робко, не взасос,
И о любви ещё не говорили.
Когда любовь, отчаявшись, потом
С трамплина прыгнет
В реку в снежном пухе,
Я на стекле морозном буду ртом
Оттаивать просвет с гримасой муки.
Потом вернётся острой болью то,
Что как эмаль на зубе ныло сладко. —
От первых кислых яблок рот свело,
А жизнь казалась горькой шоколадкой…
Ты ветки гнул,
Ломая их в букет.
Куст вырывался из твоих ладоней.
Нам было только по семнадцать лет.
И ночь рассвет баюкала в бутоне.
* * *
Лето пальчиком вдруг поманило.
Почки клювы раскрыли свои.
В прошлогодней траве у могилы
Мать-и-мачехи шапки взошли,
Словно солнышки
В ржавой травище,
Что снега приклонили к земле.
Здесь и ветер сегодня не свищет.
Сладко жмурятся люди в тепле,
На мгновенье почти забывая,
Что в двух метрах родные лежат,
Что жизнь — глупая штука такая:
Никогда не вернёшься назад.
Как горошина та, валидола,
Что катал онемевший язык,
Чтобы снять в сердце боль от укола,
Этот свет,
Что на крестик льёт блик.
* * *
И стенка вся как будто в кружевах.
Их май сплёл за день
Из теней и света.
И ветер закружился в головах,
Весь в поисках забавного сюжета.
Ещё вчера рентген был на стене,
Где ветки — как заломленные руки
При полной, разливавшей свет луне,
В окно смотревшей с ликом скорбной муки, —
Со сломанными рёбрами скелет,
Где плоть видна в одном воображенье.
И за окно манил далёкий свет —
Тем, что у встречи будет продолженье,
Той, что сорвал тяжёлый снегопад
И все следы замёл в холодном поле.
Но ты являлась после — год подряд —
И сердце ныло от любви и боли.
А после реже стала приходить.
И замолчала, не даёшь советы…
Но как луна разматывает нить —
Так я тянусь к той ниточке из света.
Я — как лунатик,
От крестов бегу,
Что на стене сколачивает ветер,
Что исчезают в дождик и в пургу…
…А нынче рябь воздушных лёгких петель.
Ажурный, незаконченный узор,
Как кружево стихов —
Лишь чуть печали.
Но за окном луна глядит в упор
И встречу где-то там мне обещает.
* * *
Три дня царило летнее тепло —
И почки свои клювики разжали.
И вымытое — в бликах всё — стекло
Зелёных листьев копья отражало.
Ещё два дня.—
И листья в рост пошли
И ветер шевелил их с силой прежней.
Как айсберги, большие корабли
Поплыли по реке холодной, вешней.
Я подставляла солнышку лицо,
Сереющее,
Как остатки снега,
Впитавшего в себя всю гарь, —
Там, где кольцо
Машин на площади
Тащилось, как телега.
…Но было так обманчиво тепло…
Вновь нынче дождь.
Сечёт, как розги, ветер.
И только просветлённое стекло
Напоминает мне о скором лете.
* * *
Будто осень —
Два месяца лета…
Дождь стучит ноготками в окно.
Дни длинны, но холщового цвета,
И в душе, как за ставней, темно.
Загрустила,
Как будто бы градом
Поломало побеги любви.
Ничего-то как будто не надо…
Жизнь летит,
Взгляд лови — не лови…
Дом простужен.
И кашляют двери.
Носом хлюпают краны в ночи.
Сыро, холодно, точно в пещере,
Где подземные бьются ключи.
И печаль обняла, будто мама
В тот последний сумбурный приход.
И как крест тот заснеженный — рама, —
Под которым лежит пятый год…
* * *
Что за лето?
Опять холода.
Град блестит ледяною шугою.
Высока, как весною, вода.
Жизнь не будет, наверно, другою.
Буду так же средь лета грустить
О потерянных близких под дождик.
И по осени — гнёзда не вить.
Только чувствую в сердце я гвоздик,
Как под пяткой, что вылез чуть-чуть,
Бередит, натирает зло кожу.
Как хотела в себя обмануть,
Что на молодость старость похожа.
Даже лучше!
Ведь стала мудрей,
Различаю все ноты в букете.
И как будто смурной воробей
Провожает на юг на рассвете
Стаю птиц,
Тех,
Чья гибель — мороз,
Я свыкаюсь с ветвей сединою.
Но всё жду, словно чудо, прогноз,
Где почувствую — как за стеною…
* * *
Корни выползли ужами.
Грунт размыло у откоса.
Окна стали витражами:
Лупит дождь по стёклам косо.
Из апреля сразу в осень.
Только листья все зелёны,
А не только хвоя сосен,
Но дрожат от капель клёны.
И к земле прижались травы —
И бессильны распрямиться.
На погоду нет управы.
…Как в сырых могилах спится?
Лодку вашу затопило —
И не вычерпаешь воду.
Жизнь была.
И счастье было…
Плыли годы-пароходы… —
И в причал уткнулись носом,
Что ушёл теперь под воду.
Дождь бежит по лугу кроссом.
Вам не выйти на свободу.
Говорю себе:
«Ведь дышишь!
Как ликёр катай день каждый,
Ливня топотом по крыше
Даже если он окрашен…»
* * *
Такая большая вода,
Как будто весной половодье.
С горы поскакали года,
Но держишь с упрямством поводья,
Пытаясь в узде удержать…
Такая вода… Как в апреле…
Дед, бабушка, папа и мать
В промокшей насквозь спят постели…
Я в воду вхожу по траве,
И пахнет жасмином, как в мае.
И дождик стучит в голове.
И снова те дни вспоминаю,
Когда первый раз поплыла,
Не чувствуя папины руки,
Как лебедь, прижав два крыла, —
Не зная о вечной разлуке,
Не думая даже о том,
Что нет больше дна под ногами,
Ведь рядом махали веслом. —
Спасательный круг — под руками:
Корма из фанерки. —
Держись!
…Я плаваю нынче бесстрашно…
Ну, может окончиться жизнь,
Не так уже это и важно…
* * *
Вы лежите средь талой воды
В шестистенном своём заточенье.
Бесконечные эти ряды.
Под землёю вода без теченья.
Для тебя здесь шестая весна
Пахнет деревом мокрым и гнилью.
Эта небыль и темень тесна,
Только вырваться к свету бессильна.
Улетела на крыльях душа
И спокойно в саду отдыхает.
И лежишь ты в воде, не дыша,
И не знаешь, что день прибывает.
Крот скребётся, сопит под бочком,
Роет узкий туннель среди ночи. —
Ну, хоть кто-то не мёртвым сучком!
Без крота здесь ещё одиноче.
…Как смола, эта ночь навсегда.
Ты не видишь, что я приходила.
…Ледяная до дрожи вода
Выгоняет крота из могилы.
* * *
С горы опять летят лохмотья туч:
Сатиновое в пятнах одеяло.
Шиповник отцветающий колюч.
Я мир любить весь этот перестала.
Одна лишь грусть.
Печальные стихи
О доме опустевшем и осевшем.
И на реке от дождика круги,
Что в половодье нынешнем, не вешнем.
Я говорю себе:
Ну, не грусти.
Уйдёшь и ты,
Как сгинули родные.
Смотри, как распустились здесь цветы,
Хотя дожди — как слёзы затяжные.
Здесь каждый миг
Так ценен.
Он уйдёт:
И никогда уже не повторится.
И бабочки над заводью полёт,
Где зацвела и в холода водица,
Так безмятежен! —
Села на листок, —
Нет, не кувшинки,
Тот, что брошен вязом, —
И поплыла,
Куда несёт поток,
Ведь жизнь одна
И оборвётся разом…
* * *
И шелест бумаги средь ночи
Взорвал ту кромешную тьму,
В которой мне всё одиноче
В ветшающем отчем дому.
Как будто бы мама живая —
Не ветер страницы листнул.
И призрак махнул — и растаял,
Лишь молнией мне подмигнул.
Зарница за речкой мелькнула —
И страшный послышался гром. —
На спинке старинного стула
Одежды из тьмы выплыл ком.
И ливень обрушился в стёкла,
Настойчиво в дверь застучал.
И мокрые жалкие вётлы
Глаз в угольной тьме различал. —
Стекала по веткам водица
Беззвучно, как дождь по плащу.
Всплывали любимые лица —
Я ртом приникала к ключу.
* * *
Показались кувшинок листы.
Входит в русло река.
Скоро осень.
И по пояс без листьев кусты.
А траву здесь давно уж не косят.
Заросли берега все травой.
И сижу средь ромашек и мяты.
Жизнь не будет, наверно, другой.
Облака проплывают из ваты…
Где вы там, дорогие мои,
Что ушли и не видите больше,
Как летают над лугом шмели
И как мне год от года всё горше?
Жизнь соседей, как речка, бежит.
Строят замки из белого камня.
Городской здесь внедряется быт
И железные ставятся ставни.
Ну, а дом наш всё тот же стоит:
Вся в заплатках из шифера крыша,
Кособокий и жалкий на вид.
В нём гуляют по комнате мыши.
Я тебя, дом мой, крепче люблю —
И с верандой, покрытою толем.
Ты на сердце накинул петлю,
Я опять задыхаюсь от боли.
* * *
Как обманчиво это тепло —
Будто в самом разгаре июля.
Мир сквозь тёмное даже стекло —
Будто фреске все краски вернули,
Что давно начала выцветать,
Слоем пыли покрылась с годами,
А теперь заиграла опять
Всеми радуги нежной цветами. —
Так бывает,
Когда уходить
Приближается время, как поезд;
Жизни яркая длинная нить
Истончилась, кончается повесть.
Только вдруг —
И откуда взяли́сь? —
Силы с жаром огня возвратились.
И по-прежнему тянешься пить,
Вдруг подняться с улыбкой силясь.
На поправку!
Ещё поживём!
Ведь не сброшены рыжие листья…
Их чуть-чуть опалило огнём,
Что оскалом ощерился рысьим.
Только завтра опять голова
На подушку опустится сонно…
Жизнь прошла,
Пролетев, как стрела…
Только темень глядит непреклонно.
* * *
Цветёт шалфей.
И мутный плеск воды.
Три дня жары
За всё сырое лето.
Пусты и тихи в этот год сады
Зелёного, без жёлтых пятен, цвета.
И первый в это лето выходной,
Когда река согрелась солнцем спелым.
А на реке не кончится прибой
Из волн от катеров и лодок белых.
Стоит не прекращающийся рёв.
И радужная плёнка от бензина.
На берегу валяется улов.
И мухи вьются, чуя запах тины.
Винтами перемолоты цветы. —
Плывут лениво по теченью с пеной.
А я грущу.
И буквы на листы
Роняю, словно слёзы, неизменно.
И поздно в жизни что-то изменить.
Я не впишусь в причуды поворота.
И тянется ещё той жизни нить,
Где мёдом все наполненные соты
И улей-дом жужжит.
И живы все…
И будущее в розовом тумане.
…Вот катер снова вышел на глиссе —
И листики кувшинок все изранит.