Публикация поэмы полностью в бумжуре № 12 (42) 2017
А ты в ответ мне — свет
Смирения гордыню одолев,
Непрожитую боль превозмогая,
На память жгут терновый возлагая,
Вдохну и выдохну созвучья нараспев.
От мерзлоты не вечной околев,
Пронзительность ее осознавая,
Спасительное слово призываю,
Победоносно крикнуть не успев.
Гонг колко, гулко огласит предел,
И, двигаясь к нему непобедимо,
Ты видишь тех, кого любить успел
Спасительно, светло и не ревниво.
Фонарь не светит. Мечется сонет.
Всё это о тебе. А ты в ответ мне — свет.
С тобой побуду, откосив от мира
В сонетную закованный броню,
С тобой побуду, откосив от мира,
Утешною строфою охраню,
Газеткою прикрывшись для блезира.
Задумавшись, газету уроню,
Обман откроется, и выгорит порфира,
Но, гордо встав, осанку сохраню,
Домой вернусь, налью себе кефира.
Во сне услышу: ты меня зовешь,
Беседовать ночами нам привычно,
Мой голос этой ночью будет зычным,
Хоть у соседей вызовет он злость.
А спозаранку проскрипит кровать:
«Вставайте, граф, броню вам надевать!»
Я жрец, я дым вздымаю в небеса
Я жрец, я дым вздымаю в небеса,
Дым жертвенный для милости Господней,
Стекает кровь и гаснет в преисподней,
Там кружит обод ржавый колеса.
Там звуки не живые словеса,
Там замысел творения негодный,
Нечистый глас нечистого народа,
Вождей его нечистых голоса.
Дыма движенье нервное слежу,
Непостоянное, то в сторону, то выше,
Я — зрение, виденья жажду-жду,
Но глух-и-слеп, не видит и не слышит.
Рассеялся, на этот раз конец.
Раскладывает жертвы новый жрец.
За всё про всё один обол!
Огромен крошечный обол,
Вкус медный и шероховатый,
Еще живых зовут за стол
Невыносимо угловатый.
Харон невероятно зол:
Не по труду его оплата,
Обод потерт, облый обол,
Одёжа — стыдная заплата.
О, подлые! Забастовать!
И пусть они себе как знают,
Пускай к богам своим взывают,
А мне, похоже, вистовать!
Здесь пашешь день и ночь, как вол!
За всё про всё один обол!
На посошок себе я булькну
А нынче у меня запой,
Пить за двоих совсем не дело,
Но твой стакан осиротело
Глядит на мой полупустой.
Он полуполон, но за мной
Смерть ему гнаться не велела,
Она от злости побелела,
Что я нарушил твой покой.
Всегда права, брат, смерть, прости,
На посошок себе я булькну,
Так отзовется больно, гулко,
Что не снести, не унести.
Не поднести, о, окаян,
Смертельно пьян пустой стакан.
Черный квадрат стихом закрасить белым
Ты первый в списке писем удаленных,
Навечно первый, пока комп урчит,
Ты перед вечностью зыбко дрожащий щит,
Звенящий не опавшим еще кленом.
Еще не осужденный сонным стоном,
Еще живой, ведь трубный глас молчит,
Еще не глючит комп, ручей еще журчит,
Еще не бредит стих мой Джоном Донном.
Еще горит костер, еще луна желтеет,
Еще плывет сколоченный мной плот,
Еще довлеет злоба дня, жалеет
Оставить на ночь звездам небосвод.
И мучит жажда: смело и умело
Черный квадрат стихом закрасить белым.
Журчит прозрачным временем ручей
День этот в тягость, пущенный пращой,
Бессмысленность его невыносима,
Как колокольный пепел Хиросимы,
Словно оседлый табор кочевой.
По милосердной кротости вожжой —
Не миловал Господь от сизой силы,
И в свой черед я подставляю спину
Под бич зазубренно когтистый и чужой.
Что этот день? Во времени провал?
Пророчества никчемная прореха?
Из треугольника работал я овал,
Мне было к спеху, было не до смеху.
Журчит прозрачным временем ручей,
Время ничьё, чистый ручей ничей.
