Небесная печать

Сколько зим ты тихо скажешь, сколько лет
На тебе сошелся клином белый свет.

Эдита Пьеха

46. «Скажу, что видит разум, — он в ответ. —
А дальше – дело веры;

Данте «Божественная комедия».
Чистилище, Песнь восемнадцатая.

34. Потом он начал: «Если мой ответ
Ты примешь в разуменье, сын мой милый,
То сказанному «как» прольется свет.

Данте «Божественная комедия».
Чистилище. Песнь двадцать пятая.

Им было хорошо, естественно и самодостаточно — вдвоем. Всегда… И сто, и двести, и шестьсот лет тому назад. Дело было не просто в том, что, как говорят, они: «души друг в друге не чаяли». Все обстояло, намного глубже и серьёзнее. — Части неделимого целого, Единой Души, своего рода, тандема, — порознь существовать они не могли… Это был тот самый счастливый брак, тот самый, заключенный между родственными Душами на Небесах.

Сейчас они сидели в большой комнате своей московской квартиры и каждый за своим небольшим письменным столом спокойно занимались будничными делами. На столах громоздились стопки журналов по ядерной физике на русском, английском, немецком, французском. Но не только… Выделялись и издания на японском, китайском и хинди. Удивительного в этом ничего не было. Каждый из этой пары свободно, как на родном, владел … сорока основными языками Земли. И это при всем том, что никогда их не учил! Вот и сейчас, он неторопливо просматривал японский журнал, делая закладки листиками из стопочки узких нарезанных полосок, лежащей рядом. Она, тоненькая, но броская, с узким, ярким, контрастным лицом и горящими глазами, слегка вьющимися волосами, чудесными зубами, просматривавшимися в полуоткрытом от напряжения рту, в коротеньком халатике, не скрывавшим яблочек грудок и коленок, свободно сидела на стуле, подвернув под себя ногу. В её руках шевелился и стремительно пролистывался французский журнал. Он работал консультантом-полиглотом в библиотеке Курчатовского института, она – на подобной же должности в Ленинке.

В комнате царил покой, напоённый счастьем. Они не нуждались в лишних словах, чтобы поддерживать сердечный контакт – он существовал между ними постоянно на телепатическом уровне. Но вот взглядами они обменивались часто и, редкий раз, он не сопровождался мягкой улыбкой. Славно у них было – душевно-тепло. Они имели одинаковые литературные привязанности, и среди них испанский поэт Мигель де Унамуно. Чудесные у него были строки:

Взрыв смеха в детской. А у нас – покой.
Накрывшись теплым пледом, я в гостиной
Читаю Геродота у камина…
Ум эллина являет предо мной

Свои глубины… И хотя пророй
Речь Пифии – тягучая резина,
Но я слежу, как ткется паутина
истории…Жена сидит с иглой;

в глазах само спокойствие и счастье.
И встретив взгляд ее, я в спор династий
Вновь ухожу, вникая в тайный смысл

домашнего тепла неторопливо…
И трудится, как буйвол, молчаливо
Во мне немая, сладостная мысль.

Единственное, чего не хватало в их идиллии, и что явно не стыковалось с де Унамуно, это «Взрыв смеха в детской» – детей. Их действительно не было сейчас. Однако в прошлом они имели пять мальчиков и пять девочек. По двое в XV, XVI, XVII, XVIII и XIX веках. Во время своих отпусков и командировок они часто виделись с ними, внуками, правнуками и их поколениями в родном и всегда желанном Тонком Бож-ном Мире, где узнаваемость Душ — незыблема и вечна. На Земле их дети, и внуки жили в естественной амнезии и узнать папу, маму, бабушку и дедушку, были не в состоянии.

Кстати, браки, заключенные на Небесах, на Земле не редки и когда вы видите двух, едва бредущих, но светящихся старичков, держащихся за руки, вполне возможно, что их любовь была тоже скреплена Небесной печатью. Отличие, однако, с нашим случаем здесь есть, и немалое. Эти последние счастливы, но живут в состоянии амнезии и понятия не имеют ни о своих предыдущих жизнях, ни о своих предыдущих мужьях и женах.

Что касается наших героев, то, не имея ничего общего с амнезией, они жили с открытыми глазами, они знали всю свою прошлую жизнь, всю! Это было прекрасно, но совсем не просто… Во время Лондонской эпидемии чумы в 1654 году он заболел и умер. Она, будучи в полном здравии, немедленно последовала за ним в Тонкий Бож-ный Мир. В 1721 году во время чумы в Марселе, скончалась она. И он, не заболев, тем не менее устремился за ней в Тонкий Мир. Правда, надо сказать, что они не только умели покидать свои здоровые тела на Земле и переноситься в Тонкий Мир. Они имели специально разрешение на это Свыше – своего рода лайсенс. Однако, лайсенс — лайсенсом, но в основе поступков наших героев лежало незыблемое Духовное единство, всегда и безусловно доминировавшее над единством материальным и, в частности, телесным. Как говорят математики, это была аксиома, изначальный неоспоримый постулат. Это была та самая, сказочная, вечная любовь душ, но с периодически меняющимися: изнашивающимися от времени и болезней или разрушенными злыми посторонними силами телесными оболочками.

Жизнь их была насыщена до предела, необычайно, почти сказочно интересна и изобиловала встречами со многими выдающимися учеными. В начале XVI века в замке Кло-Люсе, близ Амбуаза ( Турень, Франция), они познакомились с Леонардо да Винчи. В середине XVI века он общался с Джероламо Кардано в Риме. В самом конце XVI века ему удалось даже побывать в гостях в Падуе у великого Галилея. В следующем XVII веке, во время командировки в Англию, он удостоился короткого приема у величайшего Исаака Ньютона. В XVIII веке он был во Франции, где ознакомился с мощным промышленным производством пороха, которое курировал Лавуазье. Кстати, они оба даже видели казнь великого химика, которая вызывала отвращение в них каждый раз, когда они её вспоминали. В начале следующего XIX века он некоторое время работал лаборантом в лаборатории Гей Люссака в Сорбонне. В конце XIX века и в самом начале следующего XX века они находился в Париже и внимательно отслеживали, сегодня бы сказали «online», все перипетии открытия Марией Склодовской-Кюри явления радиоактивности и элементов радия и полония. Наши герои были хорошо осведомлены о работах Эйнштейна, Бора, Планка и Резерфорда. Более того, хотя и шапочно, но они были знакомы с этими учеными и лично.

Их успешная по мнению Высокого Начальства работа в Европе была прервана 22 апреля 1915 года, когда немецкая армия распылила 168 тонн хлора около города Ипр. Наш герой в это время находился в прифронтовой полосе за позициями французских войск. Его интересовала назревавшая ситуация с возможностью применения химического оружия. Был у него с собой и противогаз. Неожиданно сильный и быстрый порыв ветра поразил не только солдат во французских окопах, но, перелетев их, накрыл и его облаком хлора. Он, погиб, попросту, не успев одеть противогаз. Жена его узнала об этом на следующий день и, не колеблясь, перенеслась вслед за ним в Тонкий Бож-кий Мир.

И пробыли они на своей чудесной и любимой родине до самого 1922 года. Первые два года он лечился – оказалось, что химическое оружие, в отличии от обычных: холодного и огнестрельного, плохо влияет на структуру Души. И понадобились немалые усилий медиков Тонкого Мира, для полного его выздоровления. Однако его здоровье и его болезнь послужили стимулом для того, чтобы на государства и общественное мнение Земли было оказано незримое, но мощное воздействие со стороны Тонкого Божест-ного мира для повсеместного запрещения на Земле всех видов этого оружия. К сожалению, использование химоружия продолжается и до наших дней, но связано это уже с действием безответственных и бесчеловечных диктатур и разного рода политических маргиналов, преступников и террористов.

Что касается наших героев, то через два года они приступили к своим достаточно романтичным, но все же будничным обязанностям. Дело в том, Уважаемый Читатель, что они служили и служат и поныне в мощной Спецслужбе Высших Тонких Божест-ных Слоев. В её научно-техническом департаменте. Вот откуда у них полное отсутствие блокировки памяти, периодические визиты в Тонкий Мир, вот откуда их жизнь и серьёзная работа на протяжении пяти последних веков. Ясное дело, отсюда же 40 языков и телепатическая связь друг с другом и некоторыми коллегами по работе.

Работа Спецслужбы Высших Тонких Бож-ных Миров, и её сотрудников — высоко моральна. Эти благородные структуры, в принципе, не направлены против какого бы то ни было государства. Их задача заключается в отслеживании и анализе ситуации на Земле, температуре её общественного климата, равновесности политической и военной обстановки. Особый интерес для этих служб представляет оружие, способное повредить Человеческим Душам. Душам, принадлежащим не Земле и её государствам, а Гос-ду. Мы уже говорили о химическом оружии, способном нанести ущерб элементам конструкции Бож-кой Души. Способны разрушать Душу и бесчеловечные пытки. Вот против этих аномалий и дикостей и призвана, в частности, бороться Разведка Высших Тонких Бож-ных Миров.

Годы вынужденного пребывания наших героев на Небесах Небес совпали со временем фундаментальных реформ в Разведывательной службе и, в частности, в научно-техническом департаменте. До недавних пор предполагалось, что для подготовки Души разведчика, лазутчика, исследователя, тайного агента, индикатора, называйте как хотите, необходима четырех-пятикратная их реинкарнация и проживание от рождения до смерти в стране последующей работы. Лишь после этого длительного периода, ориентировочно 200-250 земных лет, агента можно было внедрять, например, в Европейские страны.

Однако в 1914 году Ромен Ролланом была написана, а в 1918 году издана книга «Кола Брюньон». Оказалось, что это подлинный кладезь, настоящая энциклопедия рафинированной человеческой мудрости. Она содержит огромный жизненный опыт. Её прочтение и усвоение были равноценны пяти реинкарнациям! Более того, эта удивительная книга содержала технику незыблемой внутренней прочности, устойчивости, самосохранения и выживания в ревнивом, недружественном, а то и во враждебном окружении. Поэтому в разведшколе была проведена так называемая «операция КБ», т.е. «операция Колы Брюньона». Начиналась эта операция с цитирования предисловия к книге великого писателя Ромен Роллана: «Я не смею думать, чтобы в обществе моего Кола Брюньона читателям было так же весело, как автору. Во всяком случае, пусть они примут эту книгу такой, как она есть, прямой и откровенной, без всяких притязаний на то, чтобы преобразовать мир или объяснить его, без всякой политики, без всякой метафизики, книгой «на добрый французский лад», которая смеется над жизнью, потому что находит в ней вкус и сама здорова. …». Тут же сообщалось слушателям и второе, символическое и жизненно важное для будущих разведчиков название книги: «Жив Курилка»!

Для всех вновь поступивших (как у нас говорят — абитуриентов), как и для всех, проходящих переаттестацию, предполагалось тщательнейшее изучение текста книги и внедрение его целыми блоками в память разведчиков. Вводились практические занятия по привязке конкретных высказываний, афоризмов и максим Колы Брюньона к реальным жизненным обстоятельствам. Особое внимание уделялось методам Брюньона в проявлении стойкости и несгибаемости, камуфлированными гибкостью и мягкостью. Отдельные семинары проводились по отношению Брюньона к государственным структурам, власть предержащим и женщинам, по его юмору, самоиронии, самонасмешливости и тарированному цинизму. Его шарм и обаяние в общении являлись предметом, своего рода, лабораторных работ.

Наши герои, как раз, и попали на переподготовку и стажировку в разведшколе по этой, прямо скажем, прогрессивной и перспективной программе — «операция КБ». С тех пор эта великая книга Ромен Роллана стала в их жизни настольной. Мало того, она оказала безусловное влияние и на выбор ими своих новых имен. Ну, да об этом попозже….

Дело в том, что обстановка в мировой физике, с момента открытия Эйнштейном частного принципа теории относительности в 1905 году и, особенно, в самое последнее время, стремительно менялась. Как Читатель, конечно, уже понял, наши герои были не кем иным, как физиками. Высококвалифицированными физиками – вспомните хотя бы круг их знакомств в прошедшие века. И занимались они в научно-техническом Департаменте Спецслужбы Высших Тонких Божест-ных Слоев проблемами развития физики в передовых Европейских странах. Направлениями движения этой науки… Степенью их безопасности для развития человечества и для сохранения здоровыми человеческих Душ! Так вот, именно в эти годы, не без помощи наших героев, научно-технический Департамент Тонких Миров четко отследил, просчитал и однозначно определил главную новацию и главный вектор Европейской физики – грядет подлинная революция в ядерной физике. Не за горами и создание атомного оружия… Ну, а уж когда об атомной бомбе заговорили поэты

Мир — рвался в опытах Кюри
Атомной, лопнувшею бомбой
На электронные струи
Невоплощенной гекатомбой;

Андрей Белый «Первое свидание». 1921 год,

стало с очевидностью ясно: Мир Земли необратимо меняется, начинается новая и трагически опасная эра. Трагически опасная для самого существования Земли.

Поэтому Разведка Высших Тонких Бож-ных Миров и её научно-технический Департамент перебросили на направление ядерной физики значительные силы, распределенные по всем странам, где уже велись или могли вестись в будущем исследования в этом направлении. Так наши герои и оказались в России. Теперь у них было два начальства: основное — Разведка Высших Тонких Бож-ных Миров и её научно-технический Департамент, и Российский Департамент Высших Тонких Бож-ных Миров.

На протяжении своей жизни, они работали в различных городах страны, как правило, на теневых, совершенно незаметных, в обязательном порядке не престижных, неприметно-обочинных должностях, но сейчас, в хрущевские времена, они, как мы уже говорили, жили в Москве. В их анкетах, паспортах, метриках и прочих документах значились ординарные и мало интересные для нас имена и фамилии. Однако друг к другу они обращались совсем по-иному. Их имена, согласованные с начальством, были простыми: он – Кола’, она – Ласочка, Ласонька или Ласька! Сказалась «Операция КБ» и то, что в разведшколе они были первыми на этом курсе и в порядке поступления, и по успеваемости.

Завтра им предстоял серьёзный день и сегодня они решили расслабиться и отдохнуть. Лучшим для этого была умственная тренировка на бесконечных полях мудрости Колы Брюньона. Начала, как и обычно, она:
— Как прогнозировал Брюньон будущие времена, на четыреста лет вперед?
Ответ был незамедлительным, хотя и содержал некоторые, по мнению Кола’ малозначащие купюры:
— «Не бывает мрачных времен, бывают только мрачные люди. Я, слава тебе, господи, не из их числа. Друг друга грабят? Друг друга режут? Всегда будет так. Даю руку на отсечение, что через четыреста лет наши правнуки будут с таким же остервенением драть друг с друга шкуру и грызть друг другу носы. Я не говорю, что они не изобретут сорок новых способов делать это лучше нашего… Почем знать, что они будут выделывать, эти мошенники, через четыреста лет? Быть может, … они смогут посещать области Луны, кузницу перунов и запруды дождей, селиться в небесах, бражничать с богами… Что ж, я отправлюсь туда вместе с ними.»
— Были ли у Брюньона враги?
— «Дудки! У меня врагов нет. Все люди мне друзья. Если они дерутся, это их добрая воля. Что до меня, то я выхожу из игры… Да, кабы можно было! В том-то и дело, что они не дают, мерзавцы. Если кому-либо из них я не стану врагом, то врагами мне станут и те, и другие. Так ладно же, раз, посреди двух станов, я буду вечно бит, начнем бить и мы! Я готов. Чем подставлять бока, бока, бока, дадим-ка лучше сами тумака.»
— Приведи пример ехидства Брюньона.
— Пожалуйста:
— «Адам, наш отец, (говорят, он был и вашим отцом…»
— Считал ли Брюньон себя грешником или добродетельным?
— Он говорил так: «я, грешный, сознаюсь, что семи тощим добродетелям предпочитаю упитанный грешок…»
— Задаю тебе материаловедческий вопрос: Что говорил Брюньон о взаимодействии водки и стали?
— Дословно следующее: «маленькая, бледненькая чернушка, чьи жесткие зрачки готовы были меня съесть живьем и сверкали, словно две капли водки, гложущей сталь.»
Ну и последнее. Что думал Брюньон о власти рабов?
— «Когда нет господина, познаешь челядина»
— Прекрасно, но я все же дополню тебя:
— «Мы вечно жалуемся на сильных. Но, друг мой, если бы слабые стали королями, было бы еще гораздо хуже.»
— Отлично, ставлю тебе пятерку!
Так, — сказал Кола — и начал хищно потирать руки в предвкушении грядущего наслаждения:
— А скажи- ка мне, дорогая Ласька, как относился Брюньон к аристократам?
Ответ последовал тотчас:
— «Но кто мне объяснит, для чего заведены на земле все эти скоты, эти хари-стократы, эти политики, эти феодалы, нашей Франции объедалы, которые, воспевая ей хвалу, грабят ее на каждом углу и, покусывая наше серебро, приглядывают и соседское добро, покушаются на Германию, зарятся на Италию и в гинекей к Великому Турку нос суют, готовы поглотить половину всей земли, а сами и капусты на ней посадить не умеют!».
— Чудесно! А где, по мнению Брюньона, должен садиться мудрец?
— «Мудрец садится посередине»… почему нередко садится наземь.»
— Прекрасно. А что думал Брюньон о мерлихлюндии:
— «Мы ли едим, нас ли едят, на все надо иметь веселый взгляд. У нас в Бургундии не знают мерлихлюндии.»
— А как относился Брюньон к терпению:
— «Терпи, пока ты наковальня. Бей, когда будешь молотом…»
— Дорогая моя жена, ты, как всегда, на высочайшем уровне!
— Ну, ладно, сказала она: пора отдыхать.
На этом, скажем так, официальное представление закончилось, и они перешли на общение на телепатическом уровне. И для начала, он произнес:
— Тогда давай-ка, в унисон, главную для нас фразу Брюньона. — Он поднял карандаш, взмахнул им и они, как один человек, слово за словом, тихо, но четко, произнесли: «У великих мира уши великие; чего доброго, вот-вот — и просунется кончик в дверь»!

А дело в том, что обстановка в мире, с точки зрения Высших Бож-их Слоев, была плохой. Все войны несут беду человеку. Все! Но все же, ни холодное оружие, ни огнестрельное, человеческие Души не уничтожают. Иное дело, атомные взрывы. В центре взрыва атомной бомбы температура поднимается до 108К, точнее до 50 миллионов градусов, а давление – до 1012 атм. Вещество превращается в разлетающуюся плазму. Это способно привести к уничтожению Души. Общее количество погибших в Хиросиме и Нагасаки составило от 90 до 166 тыс. человек. Именно такое количество Человеческих Душ было уничтожено. Вот почему, применение ядерного и водородного оружия было однозначно и категорически осуждено на Небесах и, как следствие, осуждается повсеместно и на Земле.

В отношении Кола’ и Ласочки, это звучало так: они должны были информировать Спецслужбы Высшего Тонкого мира обо всех возможных случаях использования атомного оружия против людей. Будь-то осознанно, или не преднамеренно. Между тем, сегодня было 13 сентября 1954 года, а 14 сентября, то есть завтра, в Оренбургской области должны были состояться Тоцкие учения с применением ядерного оружия. И Кола’ должен был быть в приемлемой близости и оценить ситуацию.

В пять часов они проснулись и Кола’ подытожил ситуацию. Расстояние Тоцкое — Москва по трассе составляет 1274 км, а по прямой — 1047 км. Собственно, полигон расположен на правом берегу реки Самара в 180 км северо-западнее Оренбурга и в пяти километрах к северо-востоку от районного центра — села Тоцкое. Решение было принято простое: перебросить себя, то есть свою Душу в заданную точку на расстояние 40 километров от полигона, а дальше добираться самому, как говорят, «своим ходом», ясное дело, не пешим…

Кола’ оделся по-ночному, в теплую пижаму, и улегся на свое место на их большой двуспальной постели. Она накрыла его пледом, поцеловала, и села в кресло, стоявшее с его стороны. Это и будет её место на протяжении всего дня. На все возможные вопросы будет один ответ: муж проработал всю ночь и сейчас отдыхает». Кола’ закрыл глаза и произвел закодированные и вмонтированные в его мозг команды. Специальное конформное преобразование выделило его Душу из материального тела и, во мгновенье ока, перебросило её в заданную точку Оренбургской области (см. Виктор Финкель «Небеса небес мои обетованные» Зарубежные Задворки 31 июля, 2017).

Оказавшись в нужной точке, он в 20 минут пересек полигон, сориентировался, и застыл на расстоянии в 30 километров на высоте в 100 метров. Взрыв атомной бомбы, а стало быть и начало маневров произошло в 9 часов 33 минуты по московскому времени.

То, что он увидел и в ближайшую же ночь передал в Разведцентр Высших Сфер, впервые увидело свет в Российской прессе лишь в эпоху гласности, спустя не менее, чем 36 лет:

«То́цкие уче́ния — советские войсковые тактические учения с применением ядерного оружия (кодовое название — «Снежок»); подготовлены и проведены под руководством маршала Г. К. Жукова 14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне в Оренбургской области. Общее количество военнослужащих, участвовавших в учении, достигало 45 000 человек. Задача учений заключалась в отработке возможностей прорыва обороны противника с использованием ядерного оружия. Тоцкий полигон был выбран в связи с тем, что рельеф местности там напоминает типичный рельеф Западной Европы — как считалось, наиболее вероятного места начала Третьей мировой войны». https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5_%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F

«Кроме 45 тыс. военнослужащих, в тех ядерных учениях было задействовано 320 самолетов, 600 танков и самоходно-артиллерийских установок, 500 орудий и минометов, 600 бронетранспортеров, 6 тыс. тягачей и автомобилей. В них приняло участие командование всех родов войск и флота, всех групп, военных округов».http://cripo.info/index.php?sect_id=5&aid=181206
«Учения были подготовлены и проведены под руководством маршала Жукова, однако, Жуков присутствовал только на «репетиции» учений, во время самих учений он на полигоне не присутствовал.
В ходе учений бомбардировщик Ту-4 сбросил с высоты 8000 м ядерную бомбу РДС-2 мощностью 38 килотонн в тротиловом эквиваленте, в 9 часов 34 минуты был осуществлён воздушный взрыв на высоте 350 метров в точке с координатами 52°38′40.99″N 52°48′16.05″E. После некоторого периода выжидания и дозиметрического контроля (примерно через 3 часа после взрыва) были подорваны два имитатора ядерных зарядов, и Жуков направил 600 танков, 600 БТРов и 320 самолётов в атаку на заражённую территорию.

Общее число военнослужащих, принявших участие в учениях, составило около 45 тыс. человек (по другим сведениям, 45 тыс. составили только силы «нападавшей» стороны, к которым следует добавить ещё 15 тыс. с «обороняющейся» стороны). Задачей «наступающей» стороны было воспользоваться образовавшейся после взрыва брешью в обороне; задачей «обороняющихся» — ликвидировать эту брешь. По разным данным, спустя 1-3 часа в район эпицентра взрыва были направлены военнослужащие» https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D0%BD

«По некоторым неофициальным данным десятилетней давности (более свежие разыскать так и не удалось), из 45 тыс. военных участников учений почти две трети скончались в течение нескольких лет после взрыва, а живых оставалось чуть более 2 тыс. Половина из них были признаны инвалидами первой и второй группы. Кроме различных болезней, почти у 5% — рак и проблемы с кровью.
Однако, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло – после катастрофы на Чернобыльской АЭС пострадавшие при тоцких войсковых учениях были приравнены к ядерным жертвам и стали получать льготы и компенсации. Впрочем, как писал в своих воспоминаниях председатель Комитета ветеранов подразделений особого риска Владимир Бенцианов (умер в январе с.г.), убедить провластных бюрократов в участии в сверхсекретном эксперименте, где на алтарь ядерного щита Отечества было положено здоровье десятков тысяч людей, удалось далеко не всем. И многие — по сути, герои поневоле — умерли, так и не дождавшись помощи от государства. Что касается мирного гражданского населения, то селянам повезло еще меньше. До сих пор доказать они ничего практически не могут, хотя под облучение попали, по оценкам экспертов, не менее 10 тыс. мирных жителей. Архивы Тоцкой районной больницы с 1954 по 1980 гг. цинично уничтожены». http://cripo.info/index.php?sect_id=5&aid=181206

Было 8 вечера по московскому времени, когда Кола’ открыл глаза. Она, по-прежнему сидевшая рядом, заметила это сразу:
— Ты здесь, сы’на, родной мой! Наконец! – она поцеловала его поочередно в оба глаза и замолчала, пока он пятнадцать минут, телепатически, рассказывал ей о произошедшем. Тренаж в разведшколе был настолько серьёзен, что даже сейчас они оба не могли не вспомнить Брюньона: «На некоторое время мы приумолкли, беседуя лишь in petto <Про себя (итал.).»

Люди они были эмоциональные, способные на сочувствие и сопереживание, и то необратимое и непоправимое, что произошло на Тоцком полигоне потрясло их. И три дня в квартире царило почти траурное молчание в звуковом диапазоне. Им было трудно говорить… На четвертый день он промолвил in petto:
— Ты, конечно, помнишь «Но время в конце концов перевозит нас через реку, и бремя наших горестей остается на том берегу».
И она продолжила в том же in petto:
— «О, день, о, новый день!.. Научи меня, мой дроздок, твоему дару возрождаться с каждой новой зарей, полным веры живой!..».

Теперь, когда дань возможным жучкам была отдана, он широко улыбнулся и сказал:
— Мы так давно с тобой не пересмеивались… А давай-ка, Ласька, улыбнемся и побахвалимся друг перед другом, а?
— Давай! Начинай ты…

Кола’ подбоченился, гордо поднял свою голову, слегка откинул её назад и пафосно произнес:
— А знаешь ли ты, Ласька, что твоего мужа Великий Данте упомянул в своей Божественной Комедии? И в каком бы ты думала разделе? В Раю! Да-да, в Раю!
— Хвастунишка! Мой дорогой хвастунишка! Я конечно знаю, что ты имеешь в виду. Речь идет о Песне Восемнадцатой. Но фокус в том, что ты лукавишь, потому, что выглядит этот фрагмент так:

На имя Маккавея проплыла
Другая, как бы коло огневое, —
Бичом восторга взвитая Юла.

Для тебя это огорчительно, но в этих строчках нет Кола’, там есть «ко’ло», правда, огневое, но всего лишь «ко’ло»!
— Какая досада, — сокрушенно промолвил он, и добавил in petto:
— А ведь я с ним был знаком… Это были первые годы XIV века – еще до тебя… Не близко, но знаком… Это было, так сказать, неравноправное знакомство. Я много знал о нем, а он – почти ничего — обо мне. Он, как выдающийся энциклопедист, оказался в круге наших интересов и все происходило по законам нашей вечной Службы… И все же, как это неблагородно с его стороны, не упомянуть меня! – ухмыльнулся он, и продолжил уже вслух:
— Ну, что поделаешь, а я так хотел прославиться… Ну да ладно… Теперь твоя очередь…
— Ты живешь с замечательной женщиной и тебе следует знать, что в серьезных научных источниках пишут обо мне. Ты знаешь мою фантастическую память. Поэтому поверишь в строчки, которые я тебе процитирую:

«Люди с именем Ласка отличаются смелостью и независимостью. В детстве это проявляется в виде выраженного своеволия и чрезмерной даже для ребенка любознательности. С возрастом такой человек приобретает качества, позволяющие ему занимать лидирующие позиции в коллективе: решительность, ответственность, находчивость, быстрота реакции. Он редко нуждается в поддержке, но и сам оказывает ее лишь тем, в ком видит реальный потенциал. Ласка очень ловка и проворна, быстро бегает, хорошо лазает и плавает, отличается большой смелостью и агрессивностью и является опасным врагом для всех мелких животных. В местах, где её не преследуют, ласка охотится и днём, и ночью. Ласка иногда успешно отбивается даже от сравнительно крупных хищных птиц (например, коршунов)». https://www.svoboda.org/a/1843257.htmlя

— Моя ненаглядная Ласочка, все это правда, безусловная правда. Но, есть одна маленькая деталь. Когда клянутся в суде говорить правду, то добавляют: «всю правду». Но ты, правильно излагая материалы первоисточника, лукаво опустила одну весьма небезынтересную подробность. Вот она:
«Иногда ласка, которая любит конский пот, нападает на лошадей в конюшне: она щекочет лошадей, доводя их до изнеможения, так что они покрываются пеной, а гривы и хвосты спутываются в колтуны. Чтобы избавить лошадей от этой напасти, прибегают к проверенной хитрости конюхов: в конюшне держат козла, запах которого ласке не нравится.»

Она прикусила губку и ухмыльнулась:
— Ну уж и прихвастнуть нельзя. Впрочем, — парировала она, — запахи далеко не всех козлов, мне не нравятся!

Операция во время тоцких атомных учений была не единственной, в которых они участвовали. Советский Союз оказывал огромную помощь Китаю в создании атомного оружия. Всего за 1950-60 годы их, включая непосредственных разработчиков ядерного оружия, побывало в Китае около 10 тысяч человек – советских атомщиков. С их помощью была выбрана площадка полигона для ядерных испытаний – Лоб Нор. Они же помогли построить и в конце сентября запустить первый китайский экспериментальный ядерный реактор и циклотрон. Кроме того, около 11 тысяч китайских специалистов и 1000 ученых прошли подготовку и обучение в СССР. Но когда китайское руководство попросило прислать образцы атомных бомб, у Хрущева затряслись поджилки. https://www.svoboda.org/a/1843257.html

Он длительное время колебался. Он был убежден, что китайцы сбросят её на Тайвань и начнется мировая война. Между тем атомная бомба была уже погружена на платформу и, окруженная охраной, ожидала на железнодорожной сортировке приказа, чтобы подцепить её к экспрессу Москва-Пекин. Обстановка была напряженной и Кола’, а точнее его Душа, дважды присутствовала на полных неопределенности заседаниях Политбюро в Кремле. Наконец, Кола’ решил обратиться к ученым-ядерщикам из узкого круга создателей атомной бомбы. Он выбрал крупного физика, академика из руководства АН СССР, залетел к нему в кабинет в президиуме Академии Наук и провел мощный экстрасенсорный сеанс, сводившийся к одному: «Бомба должна остаться в СССР. Передавать её Китаю жизненно опасно для СССР». Все советские ядерщики думали именно так, но решиться протестовать не могли. Внушение Кола’ академик, человек исключительно тонкий и умный, своими чувствительными мозговыми антеннами, безусловно, почувствовал, тотчас же позвонил референту Хрущова и добился визита у последнего через 2 часа! Взъерошенному академику удалось убедить Хрущова, и получить право самому снять атомную бомбу «с колес». Еще через два часа, он лично убедился, что бомбу вернули на постоянную базу хранения.

Был и еще один подобный случай. Во время победоносной шести дневной войны Израиля с арабскими странами, произошло событие, способное привести к мировой термоядерной войне. СССР, поддерживавший арабов и вооружением, и инструкторами, и дипломатией, счел поражение своих подопечных – своим собственным и унизительным поражением. Поэтому он решил покарать еврейское государство.

«Советская атомная подлодка ПЛАРК «К-131» с 8 крылатыми ракетами в полночь с 5 на 6 июня получила приказ достичь побережья Израиля и быть готовыми нанести удар по береговым целям. Атомная подлодка «К-52» в ночь с 5 на 6 июня прибыла в район Тель-Авива, где и находилась до конца войны. В разгар событий получили шифровку за подписью Главкома ВМФ: «Быть готовыми к использованию спец. оружия». Спец. оружие — это ядерные торпеды.
По воспоминаниям адмирала Геннадия Захарова, он в то время (1967) командир группы МРП Черноморского флота, находился на советской подлодке вблизи берега Израиля: «Задание было — раздолбать израильские нефтетерминалы и хранилища». https://shaon.livejournal.com/278357.html

Разведка Высших Тонких Бож-ных Миров была в курсе дела и Кола’ получил задание срочно встретиться с Главнокомандующим ВМФ СССР и провести с ним сеанс внушения. На следующий же день Кола’, а точнее, его Душа, находилась в кабинете адмирала Горшкова в Министерстве обороны СССР во время какого-то заседания. Кола’ подождал, его завершения, и когда все вышли, «взялся» за адмирала. Реакция людей на мощное экстрасенсорное внушение совершенно различна. В данном случае все происходило вот как. Давление на его сознание адмирал почувствовал сразу. И вначале попытался ему противодействовать. Как истинно военный человек, он сделал это так: он встал с кресла, выпрямился, одел фуражку с крабом и застыл, как будто борясь с мыслью, которая ему внушалась. А мысль эта была простой: «Атаковать Израиль ядерной торпедой нельзя – неизбежна мировая война. Забудьте об этом! Забудьте об этом вообще! Забудьте так, как будто этой подводной лодки «К-131» нет и никогда не было!». В позе «смирно», адмирал простоял с минуту, а затем… затем он вдруг широко улыбнулся, снял фуражку, положил её на край стола и облегченно опустился в кресло… И Кола’ понял: внушение дошло, мало того, оно совпало со скрываемым собственным мнением адмирала – бомбить маленькое, не нападавшее на СССР государство, глупость и преступление, и делать его он не собирается!

Так оно и оказалось впоследствии. Подводная лодка простояла у берегов Израиля после ночи с 5 на 6 июня еще длительное время, но никакого приказа об атаке на Израиль так и не последовало. А 5 января 1968 года началась Пражская Весна, затем — 21 августа последовало вторжение войск СССР в Чехословакию. И Шестидневная война и все, что было с ней связано кануло в Лету!

Ласочка обладала способностями экстрасенса ничуть не меньшими, чем её супруг, и эти её качества не раз сослужили добрую службу Разведке Высших Тонких Бож-ных Миров, а значит и человечеству. Вместе с тем, она была человеком веселым и склонным к экспромту и шутке. Так в один из их общих дней рождения они сидели за праздничным столом, как всегда, вдвоем. Гостей в их доме, практически, не бывало. Этого требовали интересы их Службы. Тем более, что Брюньоном было сказано: «Нет злейших врагов, чем друзья». Телевидение передавало какой-то концерт, который вела Анна Шилова. Она собиралась объявить выступление «золотого голоса Севера», — бывшего нанайского мальчика с Амура, а ныне известного исполнителя знаменитого шлягера «Увезу тебя я в тундру» Николая Ивановича Бельды. В самый последний момент Шилова странно затормозилась, и зрители по всей стране могли видеть бисеринки пота, появившиеся на её лице. Спустя мгновение, как будто освободившись от своего собственного сопротивления, она облегченно и звонко произнесла – Кола’ Бельды! Впоследствии, все считали, что она оговорилась (http://inieberega.ru/node/579).

Все, кроме наших героев. За их праздничным столом начался хохот. Кола’ целовал обе руки Ласочки и приговаривал in petto:
— Вот это подарок ко дню рождения! Вот это подарок! Ай да молодец! Первоклассное внушение через экран телевизора, без прямого контакта! Ай да талантище! Ай да профессионал!

В своей повседневной работе в мирное время Кола’ и Ласочка сплошь и рядом испытывали чувства беспомощности, горечи и досады. И дело не просто в том, что им досаждала рутина происходящего. И не в том, что недоставало романтичности и творчества. Было и это, ведь они были воспитаны на примере Брюньона: «Разве можно себе представить Брюньона, который перестал бы чувствовать, Брюньона, который перестал бы творить, Брюньона, который перестал бы смеяться, у которого не летели бы искры из-под копыт?». Им, приученным к разумной активности – предсказать, помочь, предотвратить, упредить — им было не по себе из-за того, что, едва ли не все аварии и катастрофы в ядерной индустрии России происходили, повально, из-за халатности, недобросовестности и нарушения элементарных правил техники безопасности безответственным персоналом. И им, нашим героям оставалось лишь регистрировать происшествия, взрывы, беду и гибель людей и человеческих душ!

Так «29 сентября 1957 года произошла авария, получившая название «Кыштымская». В хранилище радиоактивных отходов ПО «Маяк» в Челябинской области взорвалась емкость, содержавшая 20 миллионов кюри радиоактивности. Специалисты оценили мощность взрыва в 70-100 тонн в тротиловом эквиваленте. Радиоактивное облако от взрыва прошло над Челябинской, Свердловской и Тюменской областями, образовав так называемый Восточно-Уральский радиоактивный след площадью свыше 20 тысяч кв. км. По оценкам специалистов, в первые часы после взрыва, до эвакуации с промплощадки комбината, подверглись разовому облучению до 100 рентген более пяти тысяч человек. В ликвидации последствий аварии в период с 1957 по 1959 год участвовали от 25 тысяч до 30 тысяч военнослужащих. В советское время катастрофа была засекречена». И сколько там погибло человеческих душ, можно только гадать. Одна из версий о причинах катастрофы гласит, что в бак-испаритель с горячим раствором нитрата плутония по ошибке добавили раствор оксалата плутония.
РИА Новости https://ria.ru/jpquake_info/20110312/347505544.html

Еще примитивнее была ошибка, которая привела 8 января 1970 года к радиационной катастрофе на заводе «Красное Сормово» (Нижний Новгород). «При строительстве атомной подводной лодки К 320 произошел неразрешенный запуск реактора, который отработал на запредельной мощности около 15 секунд. При этом произошло радиоактивное заражение зоны цеха, в котором строилось судно. В цехе находилось около 1000 рабочих. Радиоактивного заражения местности удалось избежать из-за закрытости цеха. В тот день многие ушли домой, не получив необходимой дезактивационной обработки и медицинской помощи. Шестерых пострадавших доставили в московскую больницу, трое из них скончались через неделю с диагнозом острая лучевая болезнь, с остальных взяли подписку о неразглашении произошедшего на 25 лет. Основные работы по ликвидации аварии продолжались до 24 апреля 1970 года. В них приняло участие более тысячи человек. Из инструментов — ведро, швабра и тряпка, защита — марлевая повязка и резиновые перчатки. Оплата составляла 50 рублей на человека в день».

И какова же причина произошедшего? «По сообщению наблюдателя, выброс радиоактивной воды произошёл из-за того, что перед гидравлическими испытаниями заглушку одного из трубопроводов, рассчитанную на давление 200 атмосфер, забыли заменить на требуемую заглушку на давление 400 атмосфер. Основные жертвы пришлись на рабочих, которым приказали водой из шлангов отмывать помещение цеха.» Последствия оказались вот какими: «К январю 2005 года из более тысячи участников в живых оставалось 380 человек, к 2012 году — менее трёхсот. Все — инвалиды I и II групп».
РИА Новости https://ria.ru/jpquake_info/20110312/347505544.html
Радиационная авария на заводе «Красное Сормово» Википедия

И что со всем этим могли поделать Кола’ и Ласочка? Ну, разве что облететь район бедствия да доложить своей Службе, что человеческая глупость неисчерпаема! И это не было преувеличением, потому что от случая к случаю перлы безответственности, глупого самоволия, ужасающей халатности и тотального шапкозакидательства повторялись и повторялись. Казалось бы, уж на ядерном-то военно-морском флоте должны были работать добротно… Ан нет! И свидетельством тому катастрофа в бухте «Чажма» 10 августа 1985 г.

«Летом 1985 года атомная подводная лодка К-431, — носитель крылатых ракет, — истощила запас своего атомного топлива и отправилась в бухту Чажма для «дозаправки», в ходе которой специалисты должны были провести замену отработанного ядерного топлива на свежие стержни тепловыделяющих элементов.
Как и все большие беды, трагедия Чажмы началась с мелочи – с обломка электрода, попавшего под красномедную прокладку… Вместо того, чтобы собственноручно заниматься проверкой каждого из этапов процедуры, руководящий офицер поручил выполнение этой обязанности мичману, который не уследил за происходящим… Моряки…решили сделать все сами и не стали прибегать к помощи Технического управления флота, представители которого должны были проследить за операцией…

Вместо этого они сняли крепления с крышки реактора, и кран плавучей мастерской начал поднимать ее. При этом вместе с крышкой поднялась компенсирующая решетка и остальные поглотители. Тут-то и произошла фатальная ситуация — с моря прибыл катер и прошел по бухте с превышением скорости, что вызвало волны, которые качнули плавучую мастерскую с краном. В результате крышка реактора была выдернута со всей системой поглотителей на еще большую высоту, и реактор вышел на пусковой уровень, в результате чего и произошла цепная реакция.

Выделилось огромное количество энергии, мощный выброс выметнул все, что было в реакторе, над ним и рядом с ним. Перегрузочный домик сгорел и испарился. Сгорели в этой вспышке и офицеры-перегрузчики… Кран на плавмастерской вырвало и выбросило в бухту. Крышка реактора весом 12 тонне вылетела вертикально вверх на высоту полтора километра и снова рухнула вниз на реактор. Потом она свалилась на борт, разорвав корпус ниже ватерлинии. Вода из бухты хлынула в реакторный отсек. В считанные минуты все вокруг аварийной лодки, все, попавшее в след выпадения осадков, стало радиоактивным. Уровни гамма-излучения в десятки, сотни раз превышали санитарную норму. Это произошло в 12 часов 5 минут 10 августа 1985 года…

Куски человеческих тел были разбросаны по всему пирсу. Их собрали в одно место и накрыли одеялами… Первую медицинскую помощь в привычном смысле этого слова оказывать было некому: были одни трупы. Раненых не было. Были смертельно облученные люди… Все тридцать девять человек с первичным диагнозом ОЛБ – «острая лучевая болезнь» — были отправлены в госпиталь поселка Тихоокеанский… Два дня собирали в резиновые мешки куски тел. А потом сожгли их на территории спецчасти – ядерного арсенала. Там же и погребли, поставив скромный камень. На третий день после трагедии на территории завода нашли золотое обручальное кольцо одного из погибших, по которому установили, что в момент взрыва уровень радиации достигал 90 тыс. рентген в час. Для сравнения – это втрое больше, чем, при случившейся год спустя, аварии на Чернобыльской атомной станции.

Ось радиоактивных осадков пересекла полуостров Дунай в северо-западном направлении и вышла к морю на побережье Уссурийского залива. Протяженность шлейфа на полуострове составила 5,5 км (далее выпадение аэрозольных частиц происходило на поверхность акватории до 30 км от места выброса)».
http://www.akirama.com/2917/09/05/7452/

Безалаберность, безответственность, верхоглядство – это, конечно же, из рук вон плохо. Но еще хуже другое. Природа-матушка к большим добрякам не относится и этого не прощает, ни при каких обстоятельствах не прощает. Сказал же о ней Николай Заболоцкий

Я не ищу гармонии в природе.
Разумной соразмерности начал
Ни в недрах скал, ни в ясном небосводе
Я до сих пор, увы, не различал.

Как своенравен мир ее дремучий!

И пренебрегать ею, а тем более воевать с нею – дело пропащее… Это тот самый случай, о котором говорил Брюньон: «Эта проклятая Природа выскальзывает у вас из рук; вы ей отрубите лапы, у нее отрастают крылья»

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года на четвертом блоке Чернобыльской АЭС (Украина) произошла крупнейшая ядерная авария в мире, с частичным разрушением активной зоны реактора и выходом осколков деления за пределы зоны. В атмосферу было выброшено 190 тонн радиоактивных веществ. 8 из 140 тонн радиоактивного топлива реактора оказались в воздухе. Другие опасные вещества продолжали покидать реактор в результате пожара, длившегося почти две недели. Люди в Чернобыле подверглись облучению в 90 раз большему, чем при падении бомбы на Хиросиму. В результате аварии произошло радиоактивное заражение в радиусе 30 км. Загрязнена территория площадью 160 тысяч квадратных километров. Пострадали северная часть Украины, Беларусь и запад России. Радиационному загрязнению подверглись 19 российских регионов с территорией почти 60 тысяч квадратных километров и с населением 2,6 миллиона человек.

И какова же основная причина этой самой ужасной из мировых ядерных катастроф? — По свидетельству специалистов, авария произошла из-за самовольной, не санкционированной свыше попытки проделать эксперимент по снятию дополнительной энергии во время работы основного атомного реактора
РИА Новости https://ria.ru/jpquake_info/20110312/347505544.html
https://ria.ru/jpquake_info/20110312/347505544.html

После всех этих эпизодов им казалось, что их работа была бесполезной и попросту ненужной. И они неоднократно запрашивали свой Департамент о целесообразности её продолжения. Но каждый раз получали примерно один и тот же ответ: «Ваша работа исключительно полезна. Она безусловно нужна. Продолжайте!» И постепенно они пришли к убеждению, что Человеческие Души погибают не только в очаге взрыва атомной бомбы. Радиационные аварии, типа «Кыштымская», «Красное Сормово», «Чажма», «Чернобыль» — это события, безусловно, «душегубного» типа. И мощная радиация, и тепловые взрывы, будь-то в реакторах, или хранилищах радиоактивных отходов, несут жесточайшую беду и смерть не только человеческим телам, но и уничтожают бесценные человеческие Души! И они убедились в этом во время аварии атомной подводной лодки «Курск» в августе 2000 года. Они предложили своей Службе опуститься под воду и пролететь через корпус «Курска» с тем, чтобы определить, заглушен ли реактор. Им было категорически запрещено это делать, потому, что это «представляло бы опасность для здоровья их Душ»!

Но сегодня… сегодня у них был счастливый день. Они чувствовали, что сделали доброе дело, и пусть с запозданием, но польза от него, а стало быть и от их работы, была… А обстояло все вот как. Пять лет назад Кола’ случайно услышал, что в ЦЕРН на Большо́й адро́нный колла́йдер, (сокращённо БАК (англ. Large Hadron Collider, сокращённо LHC) — ускоритель заряженных частиц на встречных пучках, предназначенный для разгона протонов и тяжёлых ионов (ионов свинца) и изучения продуктов их соударений. Коллайдер построен в ЦЕРНе (Европейский совет ядерных исследований), находящийся около Женевы, на границе Швейцарии и Франции (Википедия) была направлена группа российских физиков для работы в составе международного научного коллектива. Когда Кола’ ознакомился со списком ученых, оказалось, что он знал фамилии всех, кроме одного. Этот последний, не просто был ему неизвестен, его не было ни в одной базе данных ученых. Он не числился ни в одной поисковой системе. Его не было в авторах ни в одном известном научном журнале. Может быть он был из засекреченных физиков? Может быть, он публиковался в закрытых журналах? Возможно… Но тогда что ему делать в ЦЕРНЕ, где собираются физики из открытых областей? Кола’ и Ласочка мучались сомнениями. Однако они решили, что поскольку Большой Коллайдер это система с гигантской энергией и содержит в себе потенциальную возможность взрыва, она, попросту, чревата им, доложить о своих сомнениях Разведке Высших Тонких Бож-ных Миров, они, попросту, обязаны.

И вот сегодня, 3 августа 2017 года все мировые издания, телевидение и интернет в первых заголовках сообщали, что в ЦЕРН арестован обезумевший российский ученый. Звучало это так:

«Российский физик Александр Зюганов, один из ведущих ученых ЦЕРН, только что был арестован службой безопасности ЦЕРН – сразу после того, как под его руководством на Большом адронном коллайдере были проведены «высоко опасные операции. Как сообщается, Александр Зюганов обвиняется в «нарушении правил безопасности ЦЕРН». Находясь в состоянии алкогольного или лекарственного опьянения и пользуясь своими административными полномочиями, он, избегая потенциальных предупреждающих знаков, призывал техников максимально разогнать гигантский ускоритель частиц. Эти рискованные и опасные маневры взывали локальный сейсмический толчок магнитудой до 3.2 по шкале Рихтера и разряды высвободившейся в пространство энергии, сопоставимые с ударом огромной молнии …

Скандальный физик так же известен своей одержимостью темной материей и черными дырами. «Его давней мечтой было воссоздать черную дыру в ускорителе», – пишет французский научный журналист Жанна Легран, – «Он всегда был активным сторонником повышения потенциала коллайдера и требовал разгонять частицы до скоростей в 1000 раз быстрее, чем на данный момент, хотя большинство ученых такие беспрецедентные скорости определено пугают».

Видимо, служба безопасности ЦРН серьезно отнеслась к его «мечте». Ведь черт его знает, может быть он, в действительности, намерен и способен создать черную дыру, в которую с потрохами способны «ухнуть» не только, собственно, коллайдер, но и весь наш многострадальный и греховный шарик?

И вот сегодня на их улице был праздник. Она оказались правы в своих подозрениях и рады, что все окончилось сравнительно благополучно и никто из людей не пострадал. И они хотели его как-то отметить. А праздники, как всегда они отмечали вдвоем, и только вдвоем. Им никто и никогда не был нужен. Ведь вдвоем они были уже более шести веков… и, когда они слушали песню Юрия Визбора

Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь
И узнаешь с первого взгляда…
Мне бы только знать, что где-то ты живешь,
И клянусь, мне большего не надо!

Снова в синем небе журавли кружат…
Я брожу по краскам листопада.
Мне бы только мельком повидать тебя,
И клянусь, мне большего не надо!

Дай мне руку, слово для меня скажи…
Ты моя тревога и награда!
Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь,
И клянусь, мне большего не надо! ,

они мило и слегка иронически улыбались… На их глазах менялся мир, эпохи, протекали страшные войны, гибли десятки и сотни миллионов людей, они многократно теряли друг друга и немедленно находили опять… Менялось все, даже их собственные тела, но единство их душ оставалось вечным и нерушимым, и пребудет таким же и в последующих веках, если будет на то воля Госп-да нашего….

Так вот сегодняшний день они решили отметить прослушиванием оперы Дмитрия Борисовича Кобалевского «Кола Брюньон». Они, конечно, знали, что музыку этой оперы хвалил сам Шостакович: «Меня захватила её свежесть, искристая жизнерадостность, юношеская заразительность». Но у них была и своя шкала оценок. И после домашнего «представления», как сказали бы сотню лет тому назад — «Сегодня давали «Мастера из Кламси», — они затеяли веселый обмен впечатлениями.
— А скажи-ка, Ласонька, что говорил Брюньон о воробьях на солнышке?
— Изволь: «На крыше, на солнышке, ворковали голуби; и всем нам было так хорошо, что, кажется, погладь нас по спине, мы бы замурлыкали». А как собирался Брюньон ловить на лету звуки?
— Нет ничего проще: «ловить на лету проносящиеся в воздухе звуки и замыкать их в золотисто-бурое тело стонущей скрипки или в мою полую флейту».

Это то, что звучало вслух в их комнате. Между тем на втором, неслышном этаже in petto они обсуждали нечто более важное для них сейчас. Дело в том, что они неумолимо приближались к девяноста годам – в этой земной жизни они были ровесниками. И в самое ближайшее время им надо было уходить, во избежание грядущих и, к сожалению, неизбежных болезней их тел. Уходить, конечно же, не порознь, а вместе и одновременно, обязательно, вместе и одновременно! Они вросли в эту огромную страну. Они привыкли к России, они желали добра россиянам, они старались сохранить Души жителей этой страны. Они привыкли к земной жизни, но не держались за неё. И здесь они, как и во многих других случаях, вспоминали Брюньона: «Теперь, когда моя душа собралась в путь-дорогу, мне нужен посошок. Добрые люди, бутылку!»; И не только это, но и «Всему хвала, всему хвала! Друзья мои, земля кругла. Кто не умеет плавать, того плохи дела… Все хорошо, как оно есть». В конечном итоге, Россия была всего лишь одним из мест их множественных земных командировок. Ведь они были слугами Господа! И, теперь, настало время вернуться в мир их вечной молодости! Им предстояло возвратиться Домой, на свою единственную и трепетно-любимую Родину, в свои бесконечные и чудесные, трогательно-нежные и чарующе-пленительные пространства, в родные свои сказочно-волшебные просторы Тонкого Божест-го Мира! И они вновь и вновь повторяли Брюньона: «У меня слезы на глазах перед вот этой далью».

И чем же они собирались заниматься Там? Как чем? – Ведь они были физиками и бросать столь нужную и Тонкому Миру, и Земле свою работу не собирались. Тем более, что развитие физики сулило не только новые блага, но и неисчислимые и грозные опасности. Тем более, что политическая карта и экология Земли, да и обстановка на ней, менялись далеко не к лучшему. Скажем прямо, ситуация на планете ухудшалась на глазах и, притом, ужасающе быстро.

Они предполагали продолжить работу в научно-техническом Департаменте своей Службы. И оба они надеялись предложить свои услуги разведшколе. В их времена там была проведена, так называемая, «операция КБ», т.е. «операция Колы Брюньона». Они хотели расширить эту программу для новых поколений тех, кто придет после них и позднее будет служить по линии Русского Департамента. И прежде всего, они считали совершенно необходимым добавить изучение нескольких авторов, которые в последние десятилетия оказали важнейшее влияние на мышление и лексику россиян. Поэтому не знать их означало бы ставить под вопрос возможность общения с людьми, их адекватное восприятие и понимание, а стало быть и безопасность сотрудников Службы, находящихся «на холоде» в России. И первыми их первых были Михаил Жванецкий и Игорь Губерман. Обоих они считали подлинными Кола’ Брюньонами сегодняшней России. Мудрость, бесстрашие, стойкость в любых обстоятельствах. Но не только это. Жванецкий и Губерман пространственно и многомерно сканируют и мир государства, и мир обыкновенного человека – при том, не только парадную их сторону, но и изнанку. Порой, самую глухую, неприглядную, и отталкивающую. Но все это жовиально, весело, остроумно, иронично по отношению ко всему миру и государству, и безжалостно насмешливо — по отношению к самим себе.
— Ласочка, а что тебе особенно нравится в Жванецком?
— «Ребята, уж если мы по горло в дерьме, возьмемся за руки». А тебе?
— «Гляжу на Вас и думаю: как благотворно влияет на женщину маленькая рюмочка моей крови за завтраком» — засмеялся Кола’, и продолжил – но, если серьёзно, то мне по душе пара связанных афоризмов, почти по нашему профилю:
— «Старость приближается как электричка: вот она еще там, и вот она уже здесь».
— «Радиации у нас никто не боится — считается, что умереть от нее мы просто не успеем»
— Кола’, а кому ты отдаешь предпочтение?
— Они совершенно разные, хотя направления их мысли зачастую близки. Вот смотри, Жванецкий:
— «Верного курса мы так и не видели, только правильный.»
— «Нация — это букет разных цветов, стянутых пограничниками»-
— «Мы им обещаем-обещаем, обещаем-обещаем, а им всё мало!»

— А теперь сравни с Губерманом:

Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.
Или:
Мне Маркса жаль: его наследство
свалилось в русскую купель;
здесь цель оправдывала средство
и средства обосрали цель.
…..
Возглавляя партии и классы,
лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы —
это девка, брошенная в полк.
И рядом с этим:
Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
плевать, не сделалось бы хуже.
…
Вся наша склонность к оптимизму —
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.

Еще через неделю, с вечера они позвонили своей домработнице и убедились, что завтра с утра она будет у них убирать. Когда в девять утра женщина пришла и открыла дверь своим ключом, в передней на туалетном столике с зеркалом она увидела чек, выписанный на её имя. Взглянув на него, она удивилась — там значилась сумма её зарплаты за год вперед!

В большой комнате было странно пустовато. Она поняла в чем дело – на письменных столах хозяев, где обычно громоздились книги на разных языках, не было ничего — поблескивали чисто протертые полированные столешницы.

В спальне было тоже все аккуратно… Но на большой постели лежали Он и Она. В одинаковых пижамах, со спокойными лицами, на спине, его левая рука и её правая — переплелись пальцами. Когда приехала скорая помощь, врач констатировала естественную смерть, и добавила: «похоже на остановку сердца, судя по температуре тел, они скончались пару часов назад, практически одновременно». Позднее, при транспортировке тел, у медбрата возникли осложнения: их руки были настолько крепко сжаты, что пришлось приложить немалые усилия, чтобы их разъединить…

Все это время Ласочка и Кола’, ясное дело, никому не видимые, сидели, а точнее, будучи невесомыми, пристроились на подоконнике, — они в России большие. Он обнял её правой рукой и промолвил in petto:
— Ласонька, солнышко мое, как ты думаешь, что сказал бы Великий Брюньон, окажись он в подобной ситуации?
— Трудно сказать. Возможно: «Сегодня в силе, а завтра в могиле.». Быть может: «Всякому свои границы, всякому свой порог. Стану я волноваться, стану я ныть, оттого, что не в силах его переступить?»
— Вполне возможно. Но вероятнее другое: «Римский император не встречает кончину, зарывшись задницей в перину.»
— Пожалуй, — согласилась она, — но еще вероятнее он произнес бы самую главную свою фразу: «Жив курилка…»!
— Ты права! Именно её. Ведь она работает в обоих мирах!

Филадельфия. 2017
Viktor Finkel. Writers Guild of America EAST, 9/26/2017