ЕЩЕ НЕДАВНО
I
Потянуло ли дымкой с Леванта
Или люди вокруг загорели —
Коктебельского духа Веданта
Возрождается заново в теле,
И свирелью пастушьего лета
Под навесом неспешного склона
Появляется музыка где-то,
Чтобы слушала нас Персефона.
II
А наивная мысли уловка
Никого успокоить не смеет —
И расплёснуты листья неловко,
Но они никого не жалеют,
Потому что, спеша раствориться
В этом воздухе осени ранней,
Поневоле душа загорится,
Чтобы облако стало желанней.
III
Непослушное тешится море
Охлаждением синего цвета,
Чтобы с августом спорила вскоре
Сентября затяжная примета,
Но зелёному надо настолько,
Поднырнув, на корню удержаться,
Что не странно ему и не горько,
И нельзя на него обижаться.
IV
Торопливые плачи оркестра
Желтизну на беду не накличут —
Что же птицы срываются с места,
Начиная поверхностный вычет?
И становятся в ряд музыканты,
Чтобы трубы их громче сверкали,
И погода стоит, как инфанта,
В беспредельной дали Зазеркалья.
V
О великая лепта фантастов
Да реликвии вредных теорий,
Перемирие слишком уж частых
Фанаберий и фантасмагорий,
Мемуары игры на фаготе,
О народе вопрос и Вселенной,
Чтобы кто-то держал на отлёте
Ослепительный шлейф впечатлений!
VI
О незлобивый говор долины,
Ожерелий нетронутый выбор,
Оживления клин журавлиный,
Промелькнувший, как выговор рыбам!
На театре разыгранным фарсом
По террасам страдание длится,
Словно где-то сражается с барсом,
Помавая крылами, орлица.
VII
А по лицам, что подняты к небу,
Промелькнули бы, что ли, улыбки,
Не рискуя вовне, — да и мне бы
Оказаться б извне не в убытке,
Отказаться бы мне от участья
В этом сговоре давних знакомцев,
Да на пальцах не высчитать счастья,
И скитальцы не в роли питомцев.
VIII
Точно, карие выплакав очи,
Собирается плакальщиц стая —
И бессонные выплески ночи
Ни за что ни про что я впитаю,
И с пылающим факелом яви
Прокричит предрешённая встреча,
Что теперь отшатнуться не вправе
От того, что вблизи я замечу.
IХ
И чеканная выучка взмаха
Отвечает заученным вехам,
Что отстало уж лихо от страха,
Откликаясь измученным эхом,
Что не нам на потеху эпоха
Подпихнула утехи помеху,
Но и нам убедиться неплохо
В неосознанной власти успеха.
Х
И ухабами цвета индиго,
Панагию снимая итога,
Не сморгнув, надвигается иго
И торчит на пороге чертога,
И горчить начинает немного
Непочатая благости влага,
И тревога ругает отлого
Неподкупность твердынь Кара-Дага.
ХI
И к кому обратиться нам, Боже,
В этом смутном, как сон, пантеоне,
Чтобы, судьбы людские тревожа,
Возникало, как лик на иконе,
Выражая от света дневного
До скитанья в ночи по отчизне
Постижение чуда земного, —
Продолженье даруемой жизни?
ХII
Может, наши понятья резонны,
И посильная ноша терпима,
И пьянящие чаши бездонны,
А судьба у людей —неделима,
Может, в жилах отвага не стихла
И горячая кровь не свернулась,
И ещё голова не поникла,
И удача домой не вернулась.
ХIII
Это там, за управой прибоя,
За преградою грани жемчужной,
Наконец-то встречаются двое —
И участия больше не нужно,
И надежда, вскипая, дичится,
И предчувствие бродит поодаль
И уже ничего не случится,
И не в убыль им осени опаль.
ХIV
И разлука уж бусины нижет,
Начиная будить спозаранку, —
И она наклоняется ближе,
Точно врубелевская испанка,
И ему, помертвев от волненья,
Будто кровь их отхлынула сразу,
Повторяют в округе растенья
Расставания кроткую фразу.
ХV
И разорванным зевом призыва,
Словно прорезью греческой маски,
Расстояние самолюбиво
Уж не сможет пугать без подсказки —
И оставшийся здесь, на дороге,
Человечьей хранитель науки
Понимает, что муки нестроги,
Потому что протянуты руки.
ХVI
И туманная Дева, увидев
Где-то в зеркале их отраженья,
Чтобы их не смутить, разобидев,
Им дарует отраду сближенья, —
И туда — к листопаду и снегу,
К наготе, дерева стерегущей,
Точно древнее судно ко брегу,
Приближается странник идущий.
БОЛЬШОЙ МАДРИГАЛ
I
Я прохладные клавиши трону,
Я прислушаюсь к долгому стону –
Обречённая вздрогнет струна,
Отречённого горя полна,
И нескладная жизнь моя снова
Уж не станет тужить бестолково —
Я и так холодам послужил,
Словно крыльям, что вместе сложил
II
Миновал бы я происки хмеля
От щедрот добряка Ариэля,
Втихомолку ладони не грел
Да в окно по утрам не смотрел,
Чтобы въявь для меня закипело
Всё, что в памяти билось и пело,
Что успело спастись наконец
Для сближения звёзд и сердец.
III
Тянет месяц туманы ночные,
Пробираются звери ручные
К очагу, где покой и тепло, —
А тебя далеко унесло
Неизбежностью всячины всякой,
Первобытною вскормленной тягой, —
И судьба твоя вместе со мной
Високосной полна пеленой.
IV
Может, этого года так мало!
Что ты знала и что понимала,
Словно, глядя всегда в белизну,
На пути повстречала весну?
Да простятся зрачков чернотою
Отчужденье твоё да устои,
Если бьётся давно впереди
Неизбежное счастье в груди.
V
Задевать бы мне дни мои злые,
Да подальше, чтоб дали златые
Затерялись, как будто во сне,
Заблудились в своей желтизне, —
И тогда не спрошу я советов,
Если оклик всегда фиолетов,
И смирилась холмов синева,
И кружится моя голова.
VI
Как полуночью выйдешь из дома,
Ликованье покоя знакомо —
Но не знать ли проверенных свойств
Обретенья родных беспокойств!
Где голубкою в зыбке воспето
Небывалого возгласа лето,
Приближение что-то решит
Да ресницы, спеша, распушит.
VII
Что же встрече мы так благодарны?
Прошуршать бы листве календарной,
Где дрожит под ногами земля
Да порыв сторожат тополя —
До поры ли во времени позднем
Не морозным, так разным иль грозным
Набрякая, как реки без дна,
Одиночества чаша полна?
VIII
Молчаливы ли ивы на диво?
Не ворчливы так велеречивы,
Разговоры заводят с водой,
Вероломной пугают бедой —
Только что им во власти поклона
Оговаривать так непреклонно
Расстояния бренный укор,
Если есть и другой уговор!
IХ
Виноградная медлит дремота,
Будто весточки ждёт от кого-то –
Только кто это только что был,
Постучался и адрес забыл?
Я бумаги скорей перерою —
Точно косточка под кожурою,
В потаённой дыша глубине,
Притаилась ты где-то во мне.
Х
Неужели и средь виноградин,
Для какой-нибудь смуты украден,
Не найду я созревшую гроздь?
Я уже вам не жалобный гость,
Не попутчик в купе до столицы,
Не плету я былой небылицы
Из развёрнутой правды бровей! –
И не троньте любимой моей.
ХI
Монотонная тщится текучесть
Поучать обещания участь,
Сознаётся в покорности грусть –
И бесспорности я не боюсь,
Если слово созвездья настигли
И в заждавшемся сердце, как в тигле,
Опаданья расплавленный шум
И гаданье приходит на ум.
ХII
Говорливые птахи распелись,
Осыпается шелеста прелесть,
Раскрывает зеницы Морфей
Да играет деннице Орфей –
О любви да доле радея,
Уж не пустят они Асмодея,
Разрушенье упрячут в бочаг
И надежду поддержат в очах.
ХIII
И в краю, где былое пригрето,
Где бродили сарматы и геты,
Я сухую траву соберу
И развею её на ветру,
И костры разожгу белокуро,
И увижу средь гульбищ Амура,
И стрелою приму я завет
На ближайшую тысячу лет.
ХIV
Может, гурий напевы я слышу,
Может, тишь пробирается в ниши,
Зажигает на крыше огни —
И окажемся скоро одни
Средь полей и лесов беспристрастных,
Средь жалеющих, жаждущих, властных,
Преисполненных ясности дней,
Где вдвоём пребыванье длинней.
ХV
О чудес и завес почитанье!
Очертания предначертанье!
Очарованный слушал Эол
Воркование флейт и виол,
Где незыблема неба Валгалла,
И колеблемый строй мадригала
Волхвованию арфы внимал
И меня наконец понимал.
ХVI
Мифологии жаркое лоно,
Предрассудки, крушения, кроны,
Восходящие звуки цевниц,
Голосящая толща темниц!
Ахерон, Ипокрена, Элизий!
Непокорное логово близи! –
Да воспримешь ли верность мою,
Что отныне тебе отдаю?