Временная могила

 

Иногда мертвецы могут довольно много сказать о своей жизни. Конечно, это выходит у них не с помощью движения челюстей, или напряжения голосовых связок. Всё происходит без единого звука. Они не двигаются, и молчаливо лежат в своих могилах, неподвижно глядя пустыми глазницами во все стороны, в ожидании визита. Но, при вскрытии могилы, то, что оттуда достанут, может стать большим сюрпризом.

 

3 октября 2015 года. Окраина города Днепропетровск.

Виктор приехал домой, и стоял перед калиткой, с ностальгией охватывая глазами двухэтажный дом. Он редко посещал мать, хоть и знал, что она болеет. Лёгкий плащ, неизменный спутник его выходов в город, трепыхался на ветру, когда парень шагал по каменистой аллее к особняку. Этот дом он купил матери сравнительно недавно. Пять лет прошло с момента покупки, а Витя прожил тут в целом не больше года. Невысокий и плотный, Витя выглядел старше своих 27 лет. Круглое лицо, изучающий взгляд, твёрдый шаг, в руке между пальцев сигарета. Немного опущенная голова, чтоб скрыть горечь утраты, которую явно выдавали глаза. Дубовая тяжёлая дверь дома отворилась, и показалась знакомая личность.

— Витя, привет, — сказал врач, выходя из дома.

Томительное, неловкое молчание. Витя смотрел в уставшее лицо врача, и понял всё без слов. Семейный доктор, в течении года ухаживающий за матерью стал почти как родственник. Его худое и щуплое лицо, с очками на носу, выдавало ту нервную напряжённость, что измотала его силы.

— Она умерла ночью, — сказал врач, немного отведя скорбный взгляд, и покачал головой. — Её уже увезли, дома твоя тётя Вера. Её следует успокоить. Вид матери был в последнее время не очень. Она долго страдала, и, скажу честно, стала худой, будто из неё высосали жизнь.

— Причину её болезни так и не выяснили? – спросил Витя.

— Нет, – сказал доктор, и похлопал по плечу парня, — я много перевидал, но бывают случаи, не поддающиеся контролю, и исследованию. Твоя мать попала в это исключение. Я больше тут не нужен. Присмотри за тётей, и успокой её, чтоб не было истерики. Я дал ей успокоительного. Пусть она выпьет чаю, и отдохнёт.

Витя провёл мужчину взглядом, и вспомнил слова матери, которыми она обосновывала своё беспричинное заболевание.

— Я подхватила Египетскую болезнь, сынок.

Эти слова мало о чём говорили, и не давали ответов, но поднимали перед глазами много вопросов. Витя прошёл в дом, и снял плащ. Прошло пять лет с тех пор, как он купил матери дом, но она, будучи слишком слаба в последние годы, не могла привести его в должный порядок. Она жила тут одна, пока Витя колесил моря, работая помощником капитана.

Возле кухни, в тени, сидела тётя Вера. Она приложила к голове мокрое полотенце и откинулась на спинку кресла. В тени угла, закрытые глаза превратили лицо в однообразную маску. Её грудь плавно вздымалась, и казалось это единственный признак того, что она жива.

— Тётя Вера, как вы себя чувствуете?

Женщина приоткрыла глаза, глянув на парня, и вновь закрыла их, томно и протяжно вздохнув, выражая всю глубину упущенных возможностей.

— Она так мучилась, Витя. Я тебе не могу передать. Она не хотела ехать в больницу, говорила, что ей нужно быть тут. Если бы ты попытался уговорить её, возможно, сейчас её состояние было бы стабильным.

— Я пробовал, она мне говорила то же самое. Этот дом словно не отпускал её.

— Ей ведь было всего пятьдесят два, — сказала Вера.

Женщина поднялась с кресла, ощущая хрупкую необходимость проявления гостеприимности к племеннику. Хозяйки дома не стало, и Вера ощутила себя обязанной предложить чай, даже с учётом того, что дом принадлежал теперь Виктору.

— Чай будешь?

— Нет, спасибо. Я говорил с врачом. Он попросил проследить за тем, чтоб вам стало легче. Себе сделайте чай, и пейте успокоительное.

— Мне уже легче. Ты останешься тут? — спросила Вера, глянув на племянника, и понимая, что ему необходимо побыть одному. Худая женщина среднего возраста, Вера была младше своей сестры, но судя по состоянию матери, Виктор мог сказать, что разница была не шесть лет, а лет тридцать. Он помнит худое тело матери, которое буквально просвещалось и очерчивало структуру скелета, обтянутого кожей.

— Да, останусь. Куда же я денусь?

— Я прибрала немного в доме. Похороны через два дня. Завтра я приду и буду помогать готовить, вместе с Лизой.

— Спасибо, — печально сказал Виктор, и вздохнул, ощутив себя одиноким в этом мире. Тётя ничего не ответила. Она вымыла свою чашку, оделась, и, поцеловав парня в щёку, ушла, пообещав прийти на следующий день.

Виктор сидел, оглядывая старый дом. Он вслушивался в тишину, ещё совсем недавно нарушаемую звуками стонов матери. Он часто оставался у неё, чтоб помогать ей. Всё это навеяло на него тоску. Он меланхолично поднялся на второй этаж, прошёл в комнату матери и сел на кровать. Из спальни второго этажа были видны ветви черешни, приятно охлаждающие комнату и навеивающие мягкий аромат в весеннюю пору. Виктор осмотрел мебель, думая, что делать дальше со всеми вещами. Он остался один в этом мире. Кроме тёти у него не было родственников. Друзья были, но семьи больше нет.

Виктор начал перебирать вещи. Мать умерла, но вопросы остались. Они всегда всплывают после смерти близкого человека, и не дают покоя, заставляя голову прогибаться под весом неприятных мыслей.

Почему мать не хотела идти к врачу? Почему её болезнь так и не смогли окончательно диагностировать?

Всё было похожим на рак. И его признаки присутствовали, превращая мать в подобие скелета. Она всю жизнь провела, изыскивая подобных закостенелых мертвецов, и в конце пути стала одним из них. Думая над этим вопросом, Виктор пришёл к выводу, что основная причина состоит в том, что мать не хотела покидать дом. Даже когда Виктор приехал за ней на автомобиле, и предложил отвести своему знакомому врачу. Она лишь сказала, что не может покинуть дом. Она была убедительной, и Виктор не наседал на неё. Он мог забрать её силой, и сделай он так, возможно мать была бы жива.

Виктор открыл  шкафчик с её личными вещами, и нашёл фотографию, где она была со своим гражданским мужем, с которым прожила почти пять лет. На фотографии они были в пустыне, загорелые, освещённые ярким светом жаркого солнца, и довольные. Мать, совсем молодая, худенькая, с красивым лицом и яркой улыбкой. В глазах блеск радости. Рядом мужчина, обнимающий её, и прижимающийся щекой к её щеке. На заднем фоне видны пирамиды. Фотография датировалась июнем 1998 года. Прошло 17 лет, подумал Витя. Он тогда был десятилетним мальчишкой, и мать только начинала его брать в свои рабочие командировки.

Почему мать не покидала дом?

Виктор посмотрел на тапочки под кроватью, зелёные, обитые мягким мехом. Он вспомнил шуршащие звуки, которые раздавались по ночам, когда он оставался у матери.

Шорх-шорх. Шорх-шорх.

Виктор слышал их каждый раз, перед тем как уснуть. Он подозревал, что мать ходит по дому. Но при её состоянии это было не просто удивительно, но даже опасно. На вопрос, куда она ходила, она лишь сказала, что попить воды, даже когда перед сном Виктор принёс ей полный графин. Она не договаривала правды, и это немного пугало.

Он хорошо помнит ту ночь, когда в очередной раз услышал, как мать шуршала своими тапочками. Он хотел проследить за ней. Естественное любопытство, обозначенное волнением сына, но мать куда-то исчезла. Виктор обошёл коридор, заглянул во все комнаты, спустился на первый этаж, матери не было. Он вновь поднялся в свою спальню, и собирался позвать её, подняв шум, когда увидел слабый свет из её комнаты. Он на цыпочках прошёл к двери, и заглянул через щель. Мать стояла голой, со свечой в одной руке, голова была задрана к потолку, всё её худое тело дребезжало, будто её трясли невидимые демоны. Она что-то шептала, прислушавшись, Виктор разобрал слова:

— Потерпи ещё немного. Осталось совсем немного.

Виктор испугался, и позвал её, тактично отойдя в коридор. От вида её сухих и костлявых ягодиц к горлу подкатывало ощущение брезгливости.

— Что ты хотел, Витя? Ты ещё не спишь? — слабым голосом сказала она, и пригласила его войти. Виктор вошёл, мать была уже в халате, сидела на кровати.

— Хотел пожелать тебе спокойной ночи, мама. Почему ты не спишь?

— Я уже ложусь, Витя. У меня немного болит голова, в последнее время я засыпаю не сразу.

С этими словами она улеглась в постель. Виктор пожелал спокойной ночи, и пошёл к себе в комнату. Но слова, которые произнесла мать, перед тем как он заглянул к ней в комнату, запомнились ему надолго и вызывали дрожь каждый раз, как он о них вспоминает. Она говорила неизвестно с кем, стоя голой, и глядя в потолок. В доме никого не было, и её комната была пуста. Но возможно эти слова являлись причиной, по которой мать не выходила из дому? Она боялась. Но боялась кого?

Виктор решил узнать правду, обыскав личные вещи матери. С кем она говорила, и чего осталось ждать недолго? Что он старался найти, он не знал, и надеялся, что какая-то часть вещей хранит свои тайны. А именно тайна и витала в стенах этого дома вот уже пять лет, с тех пор, как Виктор купил его, и дал матери возможность жить без нужды.

Виктор искал записки, фотографии, возможно, какой-то предмет, который она нашла в своих бесчисленных раскопках. С тех пор, как её гражданский муж, Костя погиб, она перестала ездить со своими коллегами. Она изменилась, закрывшись в себе.

Среди вещей комода, где мать хранила нижнее бельё, Виктор нашёл старые тетради, в которых было описание находок. Он бегло оглядел их, и посчитал, что после пересмотрит их внимательнее. Его привлекла небольшая тетрадка с красной обложкой, без опознавательных надписей. Это был дневник матери. Находка заставила его замереть на месте, и радостно просиять. Вот они, ответы. Вот она, правда. Неожиданно Виктор услышал шорох, и поток страха проник в его тело, напрягая мышцы. Он оглянулся, посмотрев в тёмный угол комнаты. Ему показалось, что у окна, где сложившись складками, висела занавеска, кто-то стоит. Он увидел кого-то у стены, в момент, когда взял в руки дневник. Мгновенная галлюцинация была вызвана пустотой дома, который впервые за много лет остался без своей хозяйки.

Виктор подошёл к окну, отдёрнул занавеску, и, конечно же, за ней никого не было. Он решил, что устал, и сел на кровать, лицом к окну. Свет падал на его руки и красного цвета дневник, с потрескавшейся обшивкой. Читать чужие дневники дело непристойное, но Виктор решил, что мать теперь не будет против. А информация, которую он там обнаружит, может здорово пригодиться.

 

1998 год 20 июля.

Мы занимаемся раскопками. Место неинтересное, и на что-то конкретное я не рассчитываю. Погода сегодня жаркая. Тут всегда жарко, и я не знаю, когда это кончится.

Вчера Костя позвал меня к свежевырытой яме. Я начала новый дневник, и следует немного описать моего коллегу, чтоб этот момент остался в памяти. Эти описания намного ярче, чем мёртвый снимок, где всё замерло на века, как безжизненные скелеты. Костя щуплый мужчина в очках, высокого роста, с белой повязкой на голове. Я видела, как он наполовину торчал из ямы, и махал мне рукой. Солнце безжалостно жгло наши обмотанные в тряпки тела. Египет суровое место. Постоянная жара, одежда, липнущая к телу, а когда напьёшься вдоволь воды, отпадает желание двигаться и появляется чувство дискомфорта. Африка это жестокий континент с суровым климатом. Тяжело привыкнуть, и невозможно представить постоянную жизнь в этом месте, если, конечно, вы родились в стране с умеренными температурами. Я Украинка, но приспособилась терпеть постоянную жару, и частое мытьё головы. Работа требует этого. Я археолог уже больше десяти лет. Давно уже на меня перестали смотреть как на молодую и зелёную практикантку. Надеюсь, что выгляжу не старше 30. Постоянная беготня и изматывающие нагрузки сжигают во мне слишком много калорий. Моему сыну 10 лет. Он остался дома, с бабушкой и дедушкой. Сюда я не хотела его брать. Придет время, и он всё увидит. Сейчас ему не будет интересно сидеть по половине дня над старыми сухими костями, и обметать их кисточкой для акварельных красок.

Я работаю с дружным коллективом. Меня уважают. Вид, конечно, у меня не девушки из богатого города, но извините, не на бал собралась. Майка, завязанная сзади на узел, чтоб не спадала, оставляет открытую полосу на животе. Короткие шорты, босоножки. Вот и весь арсенал моего личного бутика. Немного нелепый вид, если ещё учесть, что голова постоянно закрыта белой тканью, и волосы я распускаю только на ночь. За мной ещё ухаживают мужчины, а значит, привлекательность во мне осталась. Я стараюсь не думать, о том, что подобный факт возник из-за того, что я единственная девушка в нашем лагере. Этим я пользуюсь, особенно в жаркие дни, когда количество одежды на теле стремиться к минимуму. Я хожу без лифчика, и этим даю возможность парням почувствовать себя лучше. Не то, чтоб я стремилась найти приключения на свою задницу, просто я свободная девушка и вольна поступать, как мне нравиться. А мне нравиться быть в центре внимания. Когда женщина не замужем, мужчины сразу считают, что она воет волком по ночам, и лезет на стены, в поиске самца. Это не про меня. Но убедить в этом мужчин не так просто. Особенно напористы самые непривлекательные для меня. Словно красота как-то влияет на их подвижность. Привлекательные мужчины толпятся в сторонке, и искоса посматривают, а обладатели свиных рыл, с гордо поднятой головой идут на тебя, словно ты ждёшь его всю жизнь. Я подобных вещей не люблю. Не скрою, Костя тот человек, с которым я иногда уединяюсь. Некоторые из нашего коллектива знают об этом, но у меня такое ощущение, что все смотрят на него снисходительно, и считают, что он бросит меня при первой возможности. Я же так не думаю, и плевать мне на мнения завистливых дураков. Ребёнок у меня уже есть, и дальнейшая жизнь, мне не кажется дорогой в неизвестность, по которой идёт большинство одиноких женщин, со слезами, аккуратно скрытыми под слоем грима.

Итак, я подошла на крик Кости, и глянула в яму.

— Что ты хочешь мне показать? — спросила я. Костя глядел на меня, и на загорелом лице виднелась улыбка. Он стоял в продольной яме. Его лицо и руки были в пыли. Он смотрел снизу вверх, и стёкла его очков блестели на солнце.

— Помнишь вчерашнюю находку? — спросил он, — у найденного скелета, отсутствовал палец на руке.

— Помню, — сказала я и приставила ко лбу руку ладонью вниз, чтоб отгородить солнечный свет.

— Я нашёл этот палец тут же, рядом. Я начал копать дальше, и обнаружил, что на другой руке тоже нет пальца.

— Ему отрезали пальцы и бросили их в могилу?

— Я не знаю, был ли он жив, когда их отрезали. Но это не всё, я нашёл ещё кое-что.

Костя раскрыл ладонь, и я увидела металлический кружок, с маленьким отверстием в середине. Он немного напоминал кольцо, сильно поросшее ржавчиной. Кольцо было грубым и неровным, как и большинство найденных нами предметов. Я взяла его в руку, и поводила большим пальцем по гладкой поверхности. Металл. Это я определила по весу. Я глянула вниз, на лежащий в земле скелет. Он лежал в форме зародыша, на боку. На меня глядела чёрная глазница, рот слегка приоткрыт. Шесть верхних зубов, и три нижних насчитала я, пока глядела на череп. Правая рука с четырьмя пальцами лежала вдоль тела. Кисть левой руки, торчала из-под земли, у колена. На колене правой ноги шрам, словно оно неровно срослось, после перелома.

— Как думаешь, что это может быть?- спросил меня Костя. Я пожала плечами, продолжая вертеть колечко в руке. Всё-таки я считала, что это кольцо, хоть и наросты на нём были явно не из-за проведённого под землёй времени. Похожие наросты можно увидеть на монетках, лежащий на морском дне, но там явные солевые отложения и ржавчина, а тут лишь металл. Для уверенности её проверят, взяв анализ, но я была почти уверена. Металл блестел на солнце, когда я отковыряла остатки грязи ногтем.

— Я думаю, это монета или кольцо, служащее определённому ритуалу, — предположил Костя. Он стоял в яме, и тщательно разглядывал скелет. У его ног лежали щётки, кисточки и маленькая лопатка. Он присел и наклонился к черепу, затем глянул на меня.

— Что ты делаешь, Костя? — спросила я.

— Скажи мне, древний житель Египта, что за два металлических кружка мы нашли в твоей могиле? — Костя прошептал эти слова в то место, где у скелета было ухо. Затем приподнялся, и несколько секунд сидел, глядя на молчаливые кости. Вновь повернулся ко мне.

— Не отвечает, — обиженно сказал Костя, и пожал плечами, — придётся делать анализ вещества.

— Ты неисправим, — сказала я, и подала руку, помогая ему подняться из ямы.

 

1998 год 25 июля. Свободными вечерами мы любили прогуляться по городу небольшой компанией, и в свете вечерних огней города, наблюдать со стороны за громадными пирамидами. Мы пили прохладительные напитки, и болтали, смеясь в лицо серым звёздным ночам. Яркие краски вывесок и гудящие, полные транспорта автомобили, придавали ночам оживлённости и полноты. Я любила пить мохито, после которого хотелось полежать и отдохнуть в номере с кондиционером.

Мы ходили вчетвером. Я с Костей, и Дима с Юрой. Остальные не хотели разделять нашей радости, в силу своего прошедшего экватор жизни возраста. Мы ходили в гости друг к другу, и заказывали напитки прямо в номер, когда позволяли деньги. Иногда гуляли до самого утра, пока яркий солнечный свет не вносил признаки грубого удушения времени и сил прошедшей ночи. Юра работал с нами недавно, и по своей неопытности ребята часто с него прикалывались, особенно популярен был трюк с закапыванием пластиковой бутылки около найденных могил. Наблюдать за ошарашенной и обиженной реакцией Юры нравилось даже мне, и я не предупреждала его, когда над ним вновь собирались пошутить.

В тот вечер, когда мы нашли колечко, мы тоже устроили гульку, в знак новой находки, что бывает нечасто.

 

1998 год 8 августа. Я отчистила колечко, уже находясь в гостиничном номере. Спектральный анализ показал, что это металл, как я и предполагала. Химический анализ дополнил эту характеристику подробней. Сталь. Я отчистила поверхность, и тщательно её изучила. В гостинице, где мы остановились, работал кондиционер, и лишь из-за этого, я готова была сидеть тут вечно. Я сидела за столом, и перелистывала странички в интернете в поисках подходящей фотографии монеты или кольца, которое походило бы на найденный нами образец. Кусочек стали блестел от света настольной лампы.

— Ну как успехи? — спросил Костя. Он стоял за моей спиной, и влажной рукой держался за моё плечо. Я посмотрела на него, и поняла что засиделась. Он стоял голый, прикрытый лишь одним полотенцем. Мокрые волосы пахли мятой.

— Ты уже помылся? — устало спросила я.

— Да. Давай, прекращай свои поиски, и дуй в душ. Уже поздно.

— Я так и не нашла ничего похожего на нашу находку.

— Завтра найдёшь, давай.

Он потянул меня за руку, проявляя нетерпение.

— Но я буду долго мыться. У меня грязная голова, я пропахла потом.

— Ничего, я подожду, — сказал он и занял моё место за компьютером. Я пошла в душ, оставив своего любимого в томительном ожидании. Сегодня я ощутила себя странно. Невидимое влияние, о котором я ничего не знала. Пальцы правой руки онемели немного, будто в руку не поступала кровь. Неужели когда сидишь долго за компьютером, может быть подобный эффект? Я не задумалась над этим. Меня одолевали мысли о двух недостающих пальцах мертвеца в могиле, а так же о блестящем стальном кольце, или монете. Обычно сталь не сохраняет своего блеска, после стольких лет консервации, но этот материал был чем-то иным. Он отличался. Я поняла, что безнадёжные поиски открытия могут завершиться неожиданно приятно.

 

1998 год 10 августа. Вчера меня смутил один значительный факт. Я потеряла свою вилку. Это был именной прибор нашей семьи, подаренный ещё моей бабушке. Набор сервиза и столовых приборов. Иностранный подарок, на каждом предмете которого, была фамилия моей бабушки. Вилку я постоянно брала с собой при дальних поездках, это был своеобразный ритуал. Не то, чтоб она могла представлять ценность для постороннего человека, но возможность воровства я не исключала.

— Ты не видел мою вилку? — спрашивала я Костю, когда мы остались одни в палатке. Я не хотела говорить прямо, что подозреваю в воровстве кого-то из членов группы, так как мы работали давно, и хорошо знали друг-друга. Лишние подозрения я не хотела оголять преждевременно, однако это не единственный предмет, который пропал.

— У меня пропало второе кольцо, — заявил мне сегодня Костя. Находки для него всегда были большей ценностью, чем даже сама могила со скелетом. И это не удивительно, ведь такое не каждый день можно увидеть.

Мы с ним обыскали чемоданы, и комнаты, и вообще буквально перерыли всю гостиницу, но безрезультатно. Я могла обронить вилку где-то в песках, когда во время обеда ела, сидя на постеленном полотенце с судочком на коленях. Вилка для меня не ценна, важна память и сохранность воспоминаний о бабушке. Но вот кольцо совсем другое дело.

 

1998 год 12 августа.

Мы узнали, что не одни стали жертвами таинственных пропаж. Дима рассказал о своём исчезновении брелка с ключами, который хранил на подоконнике снимаемой комнаты.

Мы обсуждали проблему, сидя вчетвером в нашей с Костей комнате.

— Может горничная? — предположил Костя, — она единственная из посторонних, кто заходит в наши номера. Я никогда не доверял этим лицемерам. Они постоянно улыбаются тебе в лицо, а сами сыпят соль под одеяло, или из зависти может плюнуть в тапочки.

— Ты преувеличиваешь, — сказал Дима, со смехом, отрезая подобную возможность, — они не посмели бы рисковать своим рабочим местом. Думаешь, горничная ходит и плюёт всем в обувь, из-за того, что вокруг богатые туристы? Она лучше поимеет с них чаевые, дружелюбно предлагая качественную уборку.

— Я, конечно, не был тут ранее, — смущённо говорил Юра, — но воры есть повсюду. Нам ли этого не знать. У нас на родине мало ограблений? А уровень проживания там выше.

— Ребята, а что если это кто-то из своих?

— Ты кого имеешь в виду? — спросил Костя. Все уставились на меня. Костя оглядел всех по очереди, и внимательно вглядывался в мои глаза, отчего мне стало не по себе. Этим он хотел дать мне понять, что шутку воспринял негативно. Я приняла эту подачу, и замолчала, но о том, что это не шутка, я ему сказала, когда мы остались одни.

— Ты правда решила, что это кто-то из своих? — спросил меня Костя. Мы лежали в прохладной кровати, в объятьях друг друга. Солнце разбавило утренних красок, осветив занавески и стены полосками света.

— Сам подумай. Если горничная клянётся, что она не делала этого, да и администратор убеждён в её порядочности, и настаивает на этом. А ключи от номера дают лишь нам. Костя пожал плечами, и задумался над моим предложением. Он не знал, что ответить.

— Всё может быть, но тогда кто из них? Я не думаю на нас с тобой, значит или Дима или Юра, так? Если ты подозреваешь их, тогда почему сказала вчера при них?

— Прости, я не подумала. Действительно глупо вышло.

— Диму обокрали, а Юру нет. Но это ничего не значит. Дима мог сам себя обокрасть, чтоб скрыть следы.

— Юра показался мне приличным парнем, и я даже оставляла иногда деньги на тумбочке, когда выходила из палатки, он никогда не брал чужого.

— Не могу понять, для чего забирать твою вилку, и кусок металла? Ключи от номера с брелком, я ещё могу понять. Но вилка? Зачем воровать вилку?

Костя задавал этот вопрос настолько настойчиво, что я невольно рассмеялась. Действительно глупо получалось, рисковать ради вилки. В этот момент она потеряла для меня всякую ценность, будто просроченный товар, и я взглянула на неё глазами грабителя. Вот лежит она на столе, и что дальше? Блестит, как ценность, таковой являясь лишь для меня. Может это мне мстят, или хотят меня обидеть? Но про ценность, которую она представляет для меня, никто не знает.

 

1998 год 15 августа.

Несколько дней назад мы обнаружили пропажи предметов, после этого Юра заболел. У него был серый цвет лица, и вялость, словно он год не выходил из комнаты. Он остался в своём номере, но приглашать врача не хотел. Это свойственно молодым людям, способным ставить свои силы выше советов специалистов, будто играть с судьбой в рулетку. Юра заболел, и мы вечерами гуляли втроём, когда не чувствовали валящей с ног усталости.

Однажды гуляя вдоль покрытых горстями песка дорожек, Дима предположил, что Юра забрал его ключи от номера. Он сказал это в шутку, так как не верил сам в подобное, но мы задумались над его словами. Сегодня я уже не могла скрывать своего волнения, и вывела Костю на откровенный разговор, о котором он, если судить по виду, не догадывался. Но никакого решения относительно пропадающих предметов, мы так и не приняли.

 

1998 год 23 августа.

Это произошло вчера. Я волновалась, но обязана была поговорить с Костей. Есть вопросы, не терпящие одиночества.

— Мне нужно с тобой поговорить, Костя, — сказала я, когда готовила яичницу с кусочками мяса. Сковородка шкворчала, и Костя, сидя за столом, с книгой в руке услышал лишь часть фразы. Он любил вечерами читать. И я однажды в шутку заметила, что с его стараниями скоро вместо очков, на носу у него появятся две лупы.

— Что ты сказала? — переспросил он, отложив книгу.

— У меня задержка. Уже две недели.

Костя немного удивлённо посмотрел на меня. Стало заметно, как он изменился в лице.

— Ты же принимаешь таблетки. Или нет?

— Принимаю. Но сама не знаю, что произошло. Я всё делаю, как полагается.

— Две недели? — переспросил он с задумчивым видом.

— Да.

— Ну, что же. Сходи к врачу, посоветуйся. Пусть он тебя осмотрит.

Я ничего не ответила, и, зажав обиду между зубов, перевернула кусочки мяса деревянной лопаткой. Обычная реакция мужчины на подобные известия. Сходить к врачу, и провериться. Узнать, что можно сделать, и сказать ему то, что он хочет услышать. А то, что хочет услышать девушка, никого не интересует. Она ему нужна не для того, чтоб заводить детей.

Я никогда не могла понять, почему одинокие мужчины так боятся ответственности. Иногда мне кажется, что чем дольше мужчина холост, тем страшнее для него становиться волшебное слово «семья».

— А если я беременна, что тогда? — спросила я, и смотрела в лицо Кости. Я смотрела обвинительным взглядом, и он начал ёрзать в кресле. Он не знал, что ответить, так как был не готов. Он постоянно вёл себя, как мальчишка, и в душе таким и являлся. Мужчина должен ощущать ответственность, и быть готовым воспитывать ребёнка, ущемляя себя во многих отношениях. К сожалению, в большинстве случаев все тяготы ложатся на мать.

— Я не знаю, что тогда, — ответил он, и посмотрел на меня детскими глазами. Он постоянно вёл себя, словно ища совета у старших. В работе он мастер, не спорю. Но работа это не вся жизнь, а лишь примерно треть. Как быть, если нужно принять решение, и сказать слова, что жаждет услышать женщина? Иногда это стоит делать, но если они не искренни, будет только хуже.

— Я хотела бы, чтоб ты обдумал варианты, — сказала я ему, надеясь пробудить своей нежностью ответственные шаги с его стороны, — не забывай, что ты мужчина, а я женщина. Ты должен быть во главе, и принимать решение.

Он молчал. Глядел на меня испуганно, и будто обиженно. А ведь я не виновата! Как порой может унизить подобный взгляд. Лучше бы он сказал прямо, что не хочет от меня детей, или не хочет их сейчас. Но слюнявый взгляд, будто глаза собачки стащившей с кухни котлету, говорил о безответственности.

— Пойми, меня правильно. Мне нужно подумать, — вяло сказал Костя, и казалось, он сейчас начнёт стучать костяшками пальцев, прижимая их от волнения.

— О чём подумать? Ты не знаешь, что означает задержка месячных? Или думаешь, что я решила пошутить? О чём ты собираешься подумать, Костя? Ты не мальчик, и думать немного поздно. Представь себе, как я сейчас себя чувствую. Думаешь, я хотела этого?

Я немного гневно начала наезд на него, отчего он сконфузился, и не знал, как отреагировать. Во мне вскипала злость, бурля и выходя наборами твёрдых слов, способных разрушить любые отношения. Но если мужчина замешкался, и покрылся серым цветом от слов, которые он рано или поздно должен был услышать, то о женщине он думал не как о жене.

Он прикусил губу, и сделал недовольное, покрывшееся краской, лицо. Видно резкий накал обстановки, пробудил в нём осознание реальности, и гнев дошёл до его глубочайших, и чувственных нервных клеток.

— Не надо делать меня крайним, – резко сказал он, — ты сказала, что принимаешь таблетки. Ты сказала мне так? Да! И теперь ты говоришь, что беременна. Нахрен тогда нужны таблетки, если от них никакого толку?

Он заходил по комнате, не находя места. Я молчала, обидно глядя на его мечущуюся фигуру. Мне было больно слышать упрёк, вместо поддержки. Я надеялась, что он не со зла, а от страха наговорил мне, но теперь обида останется надолго.

— Давай сделаем так: я сейчас уйду, мне нужно подумать, а ты обязательно сходи к врачу. Прямо завтра пойди и узнай у него всё. В любом случае тебе нужно у него проконсультироваться. Не злись на меня, просто это немного неожиданно, и я не был готов к подобным новостям.

— Думаешь, я была готова?

— Всё! – резко сказал он, и надел куртку. Я молчала, и ощущала, как по щеке течёт слеза. Он взял деньги из кошелька, и вышел на улицу. Что ни говори, а по вечерам прохладно даже в жаркой пустыне. Он хотел подумать, но не соизволил сказать, что делать мне. Он может уйти, а я никуда не денусь, и положение моё не измениться.

К моей радости он вернулся довольно скоро. Не прошло и часа.

— Прости меня, Аня, — сказал он с порога. В его руке я видела бутылку вина. Лицо, выдавало стыд, подобный детскому, — я не хотел тебя обидеть. Конечно, я буду тебя поддерживать, и никуда от тебя не денусь. Если ты беременна, тогда я хотел бы, чтоб ты стала моей женой.

Он опустился на колено, и подал мне руку. Кольца в ней не было, но всё-равно приятно слышать подобное от мужчины, особенно когда ты находишься в подобном положении. Свою вину он полностью загладил, и мы с удовольствием распили бутылку вина, а после в знак примирения занимались любовью. Это была одна из лучших ночей моей жизни. Мы лежали на кровати, но я долго не могла уснуть. Медленно ползущая луна на светлом безоблачном небе, дарила тепло и радостные мысли. Я загрустила, и томительно наблюдала, как медленно загорающиеся звёзды встречали нас своим ярким светом, на фоне чистого неба.

 

1998 год 28 августа.

Вчера я посетила врача, и меня удивило то, что он сказал.

— Вы не беременны, – сказал он, глядя на меня поверх очков, немного наклонив голову, – почему вы пришли к такому выводу?

— У меня задержка уже почти три недели.

— В таком случае вам следует провериться. Но роды в ближайшем времени вам не угрожают. Возможно нарушение цикла.

Две странные вещи меня выбили из собственного тела. Я чувствовала себя, как сжатый лист картона, который бросили в мусорное ведро. Я не беременна, но что явилось причиной нарушения цикла? Скорее всего, с моим организмом возникли  проблемы. Эта мысль давила мне на голову больше, чем смиренное осознание того, что я вновь стану матерью.

Я ждала Костю, сидя возле окна. Свет бил  в глаза, и отсвечивал нечёткие тени на зелёных цветочных обоях. Я вертела найденную монету (или кольцо), и устало рассматривала его при свете бегущего от жары солнца. Тень на стене была сплошной, круглой как монета, без видимых изъянов. Я задумалась над тенью. Почему-то она меня смущала, и я не поняла сразу причину этого. Через время до меня дошло. Тень была без отверстия внутри. Я повернула к себе кольцо и внимательно его оглядела. Отверстия не было, но не было так же видно и производимых с кольцом действий. Оно словно заросло, как дырка в ухе, в случае продолжительного изъятия серьги. Я положила кольцо на комод, возле себя и пальцами барабанила по деревянному покрытию, обдумывая случившееся. Что могло произойти? Я не знаю, но надеюсь, что это кольцо принесёт сенсацию. Я вновь села за компьютер и начала оживлённо искать причины подобных захоронений, или схожесть с древними обрядами.

Во мне проявилось несвойственное обычно ощущение опасности. Я боялась, и сама не знаю чего. Чувство страха обострилось, когда я взвесила кольцо. Пятьдесят три грамма! Когда я впервые взвесила его, в день изъятия из песчаной могилы, весы показали сорок шесть грамм. Семь грамм разницы. Для моих весов этого быть не могло. Они довольно точны. Я лишь удивилась, и перевесила, но эффект тот же самый. За три недели кольцо стало на семь грамм тяжелее, и отверстие внутри пропало.

Будто заросло!

Невероятно, но иного объяснения я не видела. Возможно, что-то произошло, когда мы достали его из могилы, какая-то химическая реакция, позволившая воздуху окислить или наварить несколько грамм. Мне нужен был Костя, для совета. Я сидела за компьютером, и листала страницы, безвольно, подчинённая необъяснимому желанию срочно отвлечься, убив время. Страницы, на которые я заходила сразу закрывала, открывая другие. В руке я держала кольцо, которое теперь походило больше на сплюснутый диск. Я положила кольцо на стол, начала грызть ногти левой руки. Я иногда делала так, когда волновалась. Знаю, что скверная привычка, и нет в ней ничего обычного и культурного. А какая из подобных привычек вообще ассоциируется со словом культура?

Костя пришёл, и стоял в дверях, когда я набросилась на него с тонной вопросов и убеждений. Он округлил глаза, держа в руке пакет с продуктами. Его куртка расстёгнута посередине, и виднелся свитер. Тот самый, что я подарила ему на день рождения. Это заставило меня мысленно прижать его к себе и прошептать: «Любимый».

— Что-то случилось? — спросил он. Он, очевидно, уловил моё бурное настроение, и по его бегающим глазам, я поняла, что он меня любит, и волнуется.

— Я сама не знаю с чего начать, — сказала я, — у меня есть необычные новости, и кое-что удивительное, что, как я заметила, происходит с твоей находкой.

— Что ты имеешь в виду?

Я не ответила, лишь протянула руку, в ладони которой было кольцо. Костя посмотрел на меня с жалостливым удивлением, и взял в руку кольцо, ставшее больше похожим на блин. Он долго рассматривал его, затем уставился на меня.

— Тут было отверстие, верно? — спросил он недоверчиво. Он боялся ошибаться, и во избежание этого стал приставать ко мне с очевидными вопросами.

— Да, было. Ты не ошибся. В том и дело, что отверстие словно заросло. Я не знаю, как такое могло быть. Случилось ещё кое-что. Вес кольца изменился, оно стало тяжелее.

— Тяжелее? — бессмысленно переспросил Костя с невнятной эмоцией на лице. Он казался обескураженным, и не мог понять, о чём я говорила.

— Да, Костя. Я хочу, чтоб ты сам посмотрел, и подтвердил это. Так же я хочу, чтоб ты провёл ещё раз анализ вещества. Я не понимаю, как оно могло сохраниться в столь хорошем состоянии.

Я решительно придала своим словам торжественное звучание, стараясь убедить парня в неповторимости открытия, ценность которого я узнала сама. Некая гордая ниточка, тянущая меня вверх, говорила, что я умница, и что Костя просто обязан признать это. Но он ничего подобного не заметил, лишь осмотрел кольцо, тщательно его потерев между пальцами. Он интересовался кольцом больше чем мною, и моими выводами. Меня это жутко огорчило.

— Как ты до этого дошла? Ты визуально определила эти изменения?

— Я увидела, что свет через него не проходит, и это придало моим подозрениям свежей почвы. Когда я взвесила кольцо повторно, мои опасения подтвердились. Ты понимаешь, что это значит?

Мне жутко хотелось слышать от любимого похвалу, или хотя бы знаки внимания, подтверждающие, что не он один может решать задачи, что я полноценный мыслящий человек, стоящий на одной ступени с его потенциалом и умениями. Но он сухо отошёл в сторону, и собирался посмотреть через отсутствующее отверстие на лампочку.

— Аня, ты знаешь, что ты молодец? – спросил он, с улыбкой глядя на меня. Наконец я дождалась этих слов, но боюсь, он сказал их мне, лишь из жалости, или, угадав мои мысли, не хотел меня обижать. Он всегда старался сделать мне приятное, и за это я ему благодарна.

Я рассказала ему, что не беременна, он обрадовался. Этим вечером мы вновь занимались любовью.

 

1998 год 2 сентября.

Сегодня с нами завтракал Юра. Он продолжал болеть, но иногда сидел с нами внизу, в освещённом холле, хоть и ел мало. Просто сидел для компании. Я поняла, что он боится. Он ощущал, что слабеет на глазах, будто у него обнаружили рак.

 

1998 год 4 сентября.

Костя сдержал слово, и тщательно исследовал кусок металла, ничего в нём не обнаружив, что само по себе показалось странным. Костя  предложил разрезать кольцо на две части, чтоб изучить странную и необычную природу данного явления. Конечно, не стоит говорить, что это открытие осталось нашей тайной, которую мы собирались пока не разглашать.

 

1998 год 6 сентября.

Сегодня я заметила что иногда, когда я прохожу мимо ларька, возле гостиницы, в которой мы остановились, на меня поглядывает молодой человек, загорелой наружности. И после того, как я прохожу мимо, он тоже встаёт и уходит. Это меня немного напугало, и я всё рассказала Косте. Костя стал на мою защиту.

— Как он выглядит? – спросил Костя.

— Невысокий, в белой рубашке, светлой шляпе, загорелое лицо, и небольшая бородка.

— Он каждый день там сидит?

— Да.

— Завтра пойдём вместе.

Подобные фразы, сказанные от чистого сердца, успокаивают, и одновременно заставляют задуматься о последствиях. Ведь я не могу контролировать Костю, и не знаю, чем всё обернётся.

 

1998 год 7 сентября.

Сегодня мы шли к тому месту, где я видела следящего за мной мужчину, но повторного раза он нам не предоставил. Его не было на месте.

 

1998 год 10 сентября

Позавчера Костя и мужчина подрались.

Мы заметили его утром. Мужчина оказался нашим соседом по гостиничному номеру, он жил между нашим номером и номером Юры. Часто он завтракал с нами в столовой. Я не сразу узнала его, так как не приглядывалась, и не подозревала, что он может быть так вспыльчив. У него был нож. Я не знала, что так легко можно убить человека, но в тот момент всё казалось ненастоящим. Будто этот мужчина, я даже не знаю его имени, был актёром в театре, решившим пошутить. Но кровь на полу и руках Кости была настоящей, чего я сперва не заметила. Мужчина пырнул ножом Костю.

— Ты воруешь мои вещи! – кричал мужчина, когда с силой бил Костю ножом. Я истерически кричала, но ничего не могла сделать. Только хрипы и стоны, засели в моей голове, как вечное напоминание об опасности и резкой непредвиденности. Костя стонал, и это были последние звуки, которые он издал в своей жизни, что запомнились мне. На помощь пришли люди, но слишком поздно. Скорая приехала через двадцать минут. Костю отвезли в больницу, но не смогли спасти. Он умер вчера, 9 сентября. Я пишу эти строки на нервах, и можно судить по почерку, насколько я взволнованна. Я больше не хочу ничего тут делать, завтра уезжаю домой. Не знаю, когда приеду.

 

1998 год 19 декабря.

Я давно не писала ничего. Это мне стало ненужным. Я постоянно думаю о Косте, и не представляю, что делать дальше. Новый год я буду встречать с сестрой. Она узнала о моей утрате, и предложила провести этот праздник с ней. Я поеду с Витей, и останусь на ночь.

 

1999 год 4 марта.

Я нашла своё кольцо, что мы с Костей обнаружили в Египте. Я почти забыла о нём, пропав в своём горе и оторвавшись от мира. Я решила, что его следует изучить подробнее, это будет моим последним даром, принесённым Косте.

 

1999 год 5 марта.

Я собираюсь провести эксперимент. Первым делом то, что говорил Костя. Я вспомнила его предложение. Он хотел разрезать кольцо, и попробовать склеить его обратно при помощи способностей кольца. По теории Кости кольцо должно было само зажить, как порез на пальце. Я не знаю, возможно ли это, но попробую провести этот опыт.

 

1999 год 20 марта.

Поразительно. Кольцо, которое я разрезала, срослась обратно. Я всего лишь приставила надрезанные края, и трогала металл рукой. И всё. Так же я стала замечать что моё самочувствие становиться хуже, после того, как я прикасаюсь к кольцу. Его вес увеличивается. Всё как тогда, когда мы с Костей были вместе. Мне его не хватает.

 

1999 год 27 мая.

Я отложила кусок металла подальше в ящик. Его вес стал больше в несколько раз и составлял 315 грамм. Если считать с самого начала, вес увеличился почти в 8 раз. Объёмом оно стало больше, и каждый раз, при соприкосновении, я ощущала будто кожу, которой я прикоснулась, высасывают, и вместе с ней мою жизнь. Я похудела, и головные боли стали частыми моими спутниками. Мне нужно отдохнуть от исследований.

 

1999 год 14 июня.

Я уезжаю в Египет. Меня давно приглашали мои коллеги, в качестве специалиста. Я не хочу отказываться, и поеду. Моя жизнь не окончилась, и я не хочу её прерывать, постоянно тоскуя о невосполнимых утратах. Надеюсь, что мои рассуждения верны, и не обидят никого.

 

1999 год 20 сентября.

Я вернулась домой. Дневник я забыла, и не могла ничего написать до сегодняшнего дня. Почти весь состав моих прежних знакомых остался прежним. Юра, который год назад едва ли не умирал, так и остался с плохим самочувствием. Он постоянно присматривался ко мне, и что-то говорил. Часто расспрашивал меня о найденных кольцах, которые покойный Костя отыскал и одно из которых пропало. Я решила рассказать Юре правду о своих исследованиях.

 

1999 год 14 октября.

Юра приходил ко мне в гости. Не знаю, почему он так заинтересовался кольцом до того, как я ему рассказала правду, но теперь он помогает мне исследовать его. Я показала ему кольцо, которое теперь больше было похоже на бесформенный камешек. Он не задавал лишних вопросов, и мне показалось, что пытался со мной флиртовать. Юра мужчина симпатичный, и холостой. Я подумываю о том, чтоб позволить ему лишнего, если он будет настойчив.

 

1999 год 30 декабря.

Юра приехал ко мне домой и привёз ёлку. Новый год мы будем отмечать втроём. Если всё будет в порядке, и Юра будет вести себя хорошо, в следующий раз он останется у меня, а Витю я оставлю у матери.

 

2000 год 17 января.

Юра оставался у меня, и я думаю, что отношения наши завязываются в брачный узел. Он хорошо относиться к Вите. Я нахожу его заботливым и хорошим человеком.

 

2000 год 19 января.

Мы продолжаем исследовать свойства металла. Я не называю его больше кольцом, так как сходства уже не осталось. Этот предмет стал напоминать вытянутый овал. Я продолжаю взвешивать его, и стала замечать, что после каждого моего прикосновения, металл набирает вес всё интенсивней. Последний раз я взвешивала его вчера. 1432 грамма. Почти полтора килограмма. Каждый раз, когда я подержу его в руке, у меня кружиться голова. Юра помогает мне, он ощутил на себе действие металла. Но на него он действует иначе. Юра слабеет быстрее, чем я. Его организм, возможно более хрупкий, и в этом кроется причина. Но я позабочусь о нём, и не дам ему увянуть.

 

2000 год 15 февраля.

У меня начались провалы в памяти. Я забываю, где какую вещь клала. Витя говорит, что я невнимательна, и где-то теряю свои безделушки. Я потеряла невидимки и заколки. Не могу найти их, обшарила весь дом. Витя с меня смеётся и обзывает склеротиком.

 

2000 год 20 марта.

Меня беспокоит сестра. Она постоянно приходит в те дни, когда со мной Юра, словно нарочно. Я не ревную, но подозреваю, что он ей нравиться. Мы с Юрой не прошли далеко в отношениях. Мы с ним близки, но он мне ничего не обещал. Я не знаю, когда он решиться, и терпеливо продолжаю жить, надеясь на взаимность. Он мне нравиться, и Вера часто говорит, что мне повезло с ним.

 

2000 год 8 апреля.

Я не понимаю Юру. Он пошёл с Верой по магазинам, сказал, что она попросила помощи. Сегодня я хотела провести ещё одно исследование, но сделала это без него. Брусок немного изменился, и стал цилиндрической формы. Я уделяю ему немного времени по вечерам, и контролирую контакт с ним. Боюсь, что провалы в памяти у меня из-за него. Сегодня Юра так и не пришёл, сказал, что в следующий раз. Я держала брусок из металла в руках, но заметила, что он изменил форму. На одном конце появилось утолщение, а с другой стороны вытянутые бугорки. Я долго думала, на что он становиться похожим. Сначала я решила, что это древнее оружие, которое может восстанавливаться, на основе какой-то неизвестной органики. Но потом я поняла что это. Отростки напоминают пальцы, а сама форма бруска напоминает человеческую руку. Кусок руки от локтя до кисти. Я сравнила со своей рукой, размер примерно такой же. Это вещество принимает форму человека…

 

Это был конец страницы, следующая фраза была не связана с предыдущими записями, и Виктор понял почему. Листы были вырваны. Следующая дата, которая стояла в дневнике март 2014 года. Судя по страницам, мать много не писала, и вырвано было около десяти страниц. Десять страниц, в которых уместились четырнадцать лет жизни его матери. Витя задумался, кто мог вырвать все эти листы, и для чего? И сразу второй вопрос, возникающий рядом. Для чего оставили остальные листы?

Он перешёл к следующей дате, текст начинался с середины строки.

 

… я не знала, что он так мог поступить. Конечно, его не в чем упрекнуть, он не виноват, но Костя умер из-за него. Я не знала. Все эти годы, я не знала. Возможно, я поступила с Юрой слишком сурово, но это будет заслуженная кара. Он получил своё вполне заслуженное наказание. Его металл я забрала. Если бы я знала тогда, что всё из-за его клептомании, то Костя был бы жив. Это Юра украл кольцо, брелок и мою вилку. Это он обворовывал мужчину, жившего рядом с нами, который заколол Костю в припадке гнева. Я не смогла ему простить. Его скрытость стала последней каплей. Если бы он сразу признался, я могла бы всё забыть и понять, но его гордость или страх мешали ему в этом. Его тело принесло пользу металлу. Я похоронила его на заднем дворе, вместе с куском стали, который оставался у него. Он погиб от собственного похищенного предмета. Я планирую выкопать сталь через месяц, и посмотрю, на что она станет похожа. Судя по тому, что его кусок был небольшим, он мало времени уделял ему. Но теперь дело пойдёт быстрее. Сталь возьмет то, что ей нужно.

 

Витя отложил дневник, и попытался вспомнить тот день, когда краем уха он слышал от матери про пропавшего коллегу. Коллегу, который был близок с матерью, и которому она доверяла. Ещё одна утрата в ёе жизни, которая пошатнула хилую опору под ногами и едва не уложила женщину в постель навсегда. Подобные травмы заживают всю жизнь.

Она убила его. Убила, и похоронила на заднем дворе. Витя не помнит всех подробностей, но она проводила в огороде много времени, и очевидно, если не знать правды, никто ничего не заподозрит. Один из ящиков с секретами отворился. Клептомания была причиной похищения предметов, тогда в далёком 1998 году. Похищения предметов стали причиной того, что Костя погиб, а ведь он мог стать отчимом Вити. Юру, который был самым юным из бригады археологов, притягивало чувство вины к Ане, возможно, ощущение, что он должен что-то. Или хотел просто узнать у неё секрет волшебного кольца, о котором мать так много писала, и не могла разобраться в его свойствах. Клептомания, скорее всего служила причиной пропажи заколок, а мать наивно обвиняла металл.

Стоит ли теперь пытаться найти тело, зарытое в огороде? Скорее всего, но не сейчас, а после того, как похоронят мать, и всё уляжется.

Витя сидел лицом к окну, но отрывисто слышал гудение. Оно было едва заметное, похожее на тонкий скрип половицы, который замер во времени. Витя оглянулся, и посмотрел в пустой коридор через открытую дверь. Дом пуст, но подобная мысль не успокаивала. Что-то его тревожило. Ощущение, что сейчас словно кто-то пройдёт по коридору, крадучись, и заглянет в комнату. Голова начинала греться, будто закипающий чайник, и причиной этого были мечущиеся напуганные мысли, которым придали разгон слова матери.

Потерпи ещё немного. Осталось совсем немного.

Тот, с кем она говорила, должен быть в доме. Это факт. Витя посмотрел на потолок, он сам не понял для чего, возможно воспоминания взгляда матери подсказали ему столь неординарное решение. Потолок был чист, без изъянов. Но вот что было на чердаке? Вход на чердак был с улицы, через единственную дверь, которая обычно заперта на задвижку. Если бы мать ходила на чердак, ей пришлось бы выходить через входные двери. Этот вариант отпадает. Остаётся вариант, что кто-то живёт в доме. Витя почувствовал себя странно. Мурашки пробежали по телу, когда он в очередной раз услышал тонкий скрип, от которого весь дом, казалось, тихо застонал.

Нужно проверить чердак.

Витя вышел на улицу, на ходу закуривая сигарету. Он обдумывал, что делать, в случае, если дверца чердака открыта. Стоит ли подниматься туда? Порыв ветра бросал в лицо старую листву, назойливо напоминая о своих способностях. Витя спешным шагом обогнул дом, и остановился перед дверью на чердак. Дверь была заперта, но кроме того, лестница, которая приставлялась к чердаку лежала на полу. Без лестницы в него не влезть.

Вот и хорошо, одной проблемой меньше.

Витя не планировал лезть на чердак, вместо этого он собирался сделать так, чтоб туда никто не смог залезть (или вылезти оттуда). Довольный и слегка в задумчивом состоянии он направился обратно в спальню матери. Дом, тихими шорохами провожал его к комнате на втором этаже, где спокойным тихим и безмолвным бездействием лежал дневник его матери. Виктор продолжил читать.

 

2014 год 19 марта.

Я устала. Мне всё тяжелее и тяжелее проводить время с ним. Он притягивает меня всё сильней, и я боюсь, что не сумею скрыть этого. В нём кроется сила, и сила неподвластная. Боюсь, что не справлюсь с ним. Дни пролетают как секунды, я перестала контролировать время, и всё будто смешалось. Вчера я проснулась ночью, и не помнила что делала днём. Несколько дней назад, я легла как обычно в одиннадцать, а проснулась в пять часов вечера. Не знаю, могла ли так долго проспать, но если нет, не помню, чем занималась. Скорее всего, это он высасывает мою жизнь. Я не помню, когда выходила из дому, мне помогает сестра, и приносит еду. Она ухаживает за мной, как за родной дочерью, хоть и младше меня на шесть лет. По её заботе я вижу, что она меня любит, и жалеет. Мне было бы тяжело без неё. Я иногда сама жалею о том, что наговорила ей и написала о ней в последние годы. Всему виной её отношения с Юрой. Я смирилась с его потерей, но ей не простила, хоть она и утверждала, что он сам ушёл. Есть известное выражение про сучку и кобеля, но Вера лишь смеялась над этим, говоря, что мужчина сам делает свой выбор. Я спорить не стала.

Я пойду спать. Сегодня не буду идти к нему, хоть и слышу, как он меня зовёт. Я слишком слаба. С такими темпами, не доживу до конца, а мне любопытно знать, что с ним произойдёт. Не знаю, что делать. Теперь, когда Юра мёртв, мне не с кем поделиться своими переживаниями, и я постоянно боюсь. Иногда мне кажется, что я одна не только в этом доме, но и во всём мире. Я одна, и в то же время он постоянно тут.

 

2014 год 14 мая.

Ко мне приехал Витя. Мы с ним провели весь день вместе. Он рассказал, где побывал в этот раз, и говорил, что познакомился в одной из своих остановок с замечательной девушкой. Может быть, она станет моей невесткой, уверял он. Но я знаю, что такие девушки бывают ласковы недолго. Ему ничего не сказала, не хотела разочаровывать. Как хорошо, когда рядом сын. Я постоянно ощущала заботу и внимание, и вспомнила что такое радость. Но даже сегодня я слышала, как ОН зовёт меня. Хоть я и закрываю его на замок. Этот звук идёт через стену, неслышимый для других, иначе Витя бы что-то сказал мне. Я не знаю, что делать. Я не стала говорить Вите, так как он мог увести меня силой, а это для меня равносильно смерти. А если умру я, то ОН так и останется мёртвым.

Я провела с сыном день, и ощутила, что чувствую себя лучше, когда не подхожу к металлу.

 

Виктор закрыл дневник, держа в нём палец вместо закладки. Он глядел в окно, пугаясь и одновременно удивляясь неожиданно пришедшей в голову мысли.

Что если это маразм? Она сама писала про провалы в памяти, и постоянные головные боли. Я ведь так и не видел того кусочка металла, что она нашла в пустыне, она мне никогда ничего не рассказывала.

Виктор вновь раскрыл дневник и перешёл к следующей дате.

 

2014 год 27 августа.

Я не в силах больше ждать. Я могу не дожить до утра, и радуюсь каждый раз, как вижу свет солнца по утрам. Не знаю, что делать. Буду продолжать питать его.

 

Это была последняя запись, дальше шли чистые листы. Виктор закрыл дневник, и бросил его с глухим ударом на комод. Мать не отступила, и от этого погибла. Парень понял, что его мать старалась добиться своего любым путём, и у неё это вышло. Осталось лишь почтить её память, и обыскать дом. Если у неё не было маразма, значит это что-то, прячется в доме. Но что могло быть настолько важным, чтоб отдавать за него свою жизнь?

Прошли похороны. Немногочисленные родственники стояли в тягучем молчании и слушали речь священника. Присутствовала тут и сестра матери Вера, со своей дочерью Лизой. Они почти одновременно бросили горсть земли на матового цвета гроб, скрывшийся под землёй. Последняя дань и возможность прикоснуться к родному человеку, который больше никогда не сделает вдох. Виктор молча наблюдал за усилиями, с которыми рабочие опускали его мать в землю. Этот последний контакт с ней показался ему столь далёким, как гудение теплохода, в открытом море. Он словно находился не в этом мире, и ощущение, что мать сейчас придёт, не покидало его, даже после ухода с кладбища.

Все поехали в кафе, где были накрыты столы для поминальной церемонии. Зал, с готовыми рядами скамеек, во всё помещение, и белыми занавесками, своим комфортом заставлял гостей расслабиться. Когда они выпили, начались оживлённые разговоры редко видящихся родственников, нередко переходившие в ответвлённые стороны. Витя тихонько сидел, и молча ел, не реагируя на те слова, что говорили его соседи. Он захотел напиться.

После ужина Витя подошёл к своей тёте, и поблагодарил её за помощь. Это следовало сделать раньше, но тётя слишком рьяно взялась за дело, не предоставив парню возможности отказать ей. Отказ был признаком дурного тона, а Витя не хотел расстраивать тётю в столь печальный момент.

— Я хотел бы с вами поговорить о матери, если вы не против. Вы постоянно смотрели за ней, и я решил, что можете мне что-то рассказать.

— А что ты хотел бы знать? – спросила Вера.

— Она никогда не упоминала ничего о некой находке, которую нашла во время раскопок? Не сейчас, а давно, больше пятнадцати лет назад.

— Она много чего находила. Многие предметы лежат у неё в доме до сих пор, и она мне неоднократно их показывала. В последней комнате, сразу за её спальней.

Виктор подумал секунду, и припомнил, что комната заперта на ключ. Единственная комната в доме, куда мать не хотела никого пускать.

— Она заперта, правильно? А где ключ от неё?

Вера пожала плечами. Виктор кивнул.

— Я собираюсь всё продать и возможно со временем дом тоже, — сказал Виктор, глядя на тётю. Вера неодобрительно взглянула на него, и задумчиво покачала головой, проявив отрицание в мягкой форме.

— Сегодня я уеду, а завтра, сразу с утра приедет фура, чтоб вывести ненужное барахло. Эти предметы представляли ценность лишь для матери, мне они не нужны, если вы хотите что-то забрать, можете оставить себе, как память.

— Не знаю, что мне нужно из её вещей. Следует смотреть, на это уйдёт время, а сейчас у меня его нет. Думаю, тебе не стоит торопиться, а тщательно выяснить, какие вещи могут быть нужны.

Виктор махнул рукой, намекая на неотвратимость принятого решения, и бессмысленность предложенных действий.

— Нет. Я уже решил всё. До свиданья, я не могу больше оставаться, мне нужно уезжать. – Виктор кивнул своей тёте, затем повернулся к Лизе.

— Пока Лиза, — сказал он и махнул рукой. Молодая девушка, со светлыми волосами, кивнула в ответ.

Дом беззвучно ждал, томительно наблюдая за заходом солнца, и прощаясь с ним зеркальными бликами от окон. Ночь накрыла здание серым покрывалом, стерев с него жизненные краски, и оттенки светлого настроения. Входная дверь отворилась. Испуганно оглядываясь, в дом вошла Вера. В тихих уголках дома раздавались медленные, осторожные шаги. Вера прошла на второй этаж, и двигалась вдоль длинного коридора к последней комнате. К той комнате, что была запертой на ключ. Она прошла мимо комнаты покойной сестры, лишь на мгновение глянув внутрь, на пятна вечернего света освещавшие ковёр. Ей показалось, что занавеска слегка качнулась, но она не обратила на это внимания. Вера проследовала дальше, скрипя половицами, и стараясь дышать тихо, чтоб не пропустить мимо ушей неизвестные по своей природе звуки, которые часто населяют одинокие пустые дома. Минутная задержка, звон ключей, и дверь в конце коридора открылась, с небольшим, но заметным скрипом. Вера прошла в комнату, и по дому раздались шуршащие и звенящие звуки. Вера что-то искала, шумно перебирая вещи и валявшиеся на полу предметы.

В тот момент, когда Вера вошла в последнюю комнату, в спальне покойной дёрнулась занавеска. Тёмная тень, силуэтом своим напоминавшая человека, отделилась от стены, и медленно, почти бесшумно проследовала к выходу из комнаты. Вера не слышала, что по коридору кто-то идёт, она была занята своими поисками, перебирая старый хлам. Она отодвигала кресла, заглядывала под старый сложенный диван, рылась в ящиках и коробках, кучами лежащих вдоль стен, и наполненных разными находками, представляющими ценность лишь символическую, как выпавший зуб для ребёнка. Вера наклонилась, и томительно тянулась к упавшему за диван кусочку металла. Посветив фонариком, она обнаружила между стеной и диваном небольшой кусок блестящей стали, и став на четвереньки, пыталась дотянуться. Сзади в дверях комнаты возник силуэт человека, молчаливо и бесшумно наблюдающего за действиями женщины. Вера дотянулась до монетки и с радостью в сердце вытянула руку, приняв нормальное положение, в котором не болит шея, и не ноют мышцы плеча. Вера оглянулась, и в этот момент увидела человека, стоящего прямо за её спиной.

— Ну, что же. Приятно знать, что вы хотите выбрать себе что-то из этого мусора, — сказал Виктор, наблюдая как его тётя, с глупым лицом, и схватившись за сердце, крепко держит в руке блестящую монету.

— Боже! Витя! Ты меня напугал!

— Может, объясните мне, что делаете тут в восемь часов вечера? — спокойно сказал Витя. Он ожидал её прихода, и знал, что на угрозу вывоза мусора, тётя отреагирует именно так, пытаясь, как и предполагал Витя, отыскать кусочек металла, что прятала его мать.

— Я хотела найти что-то, что может представлять ценность, как память о твоей матери. Ты мне говорил, что будешь завтра вывозить все вещи, и я испугалась, что ты можешь не представлять всей их важности.

— А вы мне говорили, что не знаете, где ключи от комнаты. Как же вы её открыли?

Вера поднялась на ноги и обтрусила с колен пыль. Она виновато глядела снизу-вверх на племянника, и думала над ответом, но по лицу было заметно, что сейчас начнётся ложь.

— Давайте говорить начистоту. Для чего вы тут? Вы ищете металл?

При этих словах, Вера вновь закрыла приоткрытый рот, и замолчала, отвернувшись в сторону.

— Но вы не знаете, где он, и как выглядит, я прав?

— Да, Витя, ты прав. Я не знаю где он, и как он выглядит.

— Это вы вырвали страницы из дневника моей матери?

— Там не было ничего важного для тебя, — грубовато сказала Вера, вновь глянув на племянника.

Виктор молча кивнул, и недовольно оглядел старые вещи и коробки, наполненные сувенирами и различного вида находками, не представляющими ценности.

Комната, где они стояли была небольшая. Слева от входа стоит большой шкаф, дальше вдоль стены сложенный диван, который можно разложить, превратив в кровать. Вдоль правой стены коробки, сложенные одна на другую, доходившие до подоконника. Стена, напротив двери тоже с окном, от которого на зелёный пыльный ковёр падали лучи лунного света. Под окном кресло.

— Неужели в дневнике она не описала, где спрятала…

Неожиданно Виктор понял, что не знает, как назвать то, что спрятала его мать. С чем она разговаривала, и чему отдавала свою жизненную силу.

— Нет, — сухо ответила Вера.

— А тело, которое она закопала возле дома? Вы знали о нём?

— Да. Я знала о нём. Но тело было без металла, Аня вытащила кусок, принадлежащий Юре.

— Что вы сделали с телом?

— Ничего. Оно так и осталось за домом, возле дерева.

Подобное безразличие пугало. Иногда стремление достичь цели сметает на пути все преграды, тогда человек не останавливается ни перед чем, как сошедший с рельс вагон.

— Вы стали причиной того, что моя мать рассталась с Юрой, да?

— Она тоже меня обвиняла в этом, но это не так. Я не принуждала его.

— Не виноватая я он сам пришёл, да? Всё как в фильме?

— Витя. Я твою мать не убивала. Её убивал металл, найденный при раскопках, и я собираюсь найти его. А что касается её обвинений, — Вера хмыкнула, — я не виновата, что она не могла никого удержать возле себя. У неё такой характер. Если ей всё-равно, чего мне вмешиваться?

Она отвела взгляд, и отошла к ближайшим коробкам в поиске манящего сокровища, посчитав неуместным прибавлять что-то ещё, поведением показывая правоту.

— Тут она вряд ли что-то прятала. Я думаю за годы, что вы смотрели за ней, вы давно бы нашли этот кусок металла.

— А где тогда? – раздражённо спросила Вера, тоном показывая своё право на власть. Она сидела на корточках, и вынимала содержимое верхней коробки на пол. Старые серьги, металлические горшки, стёртые до основания монеты, чёрные куски дерева невнятной формы. Всё это медленно, и неуклончиво покрывало зеленый ковёр. Виктор вышел в коридор и прошёл в комнату матери. Он включил свет, и сел на кровать. Он глядел на шкаф, справа от входа в комнату, и хрупкая мысль, с едва заметными очертаниями вырисовывалась, маня парня действовать. Он медленно начал понимать, что именно показалось ему странным, и резко вышел в коридор. Он вернулся в последнюю комнату и быстро отмерил расстояние от стены к стене. Его тётя наблюдала за ним, замерев с деревянной статуэткой в руке, наполовину сгнившей от времени.

— Что ты делаешь?

— Комната слишком мала. Я хочу померить расстояние от стен, и сравнить с расстоянием в коридоре.

Вера быстро поняла, что хочет сделать парень, и, выйдя в коридор, с замиранием сердца считала его шаги.

— Теперь посчитаем в комнате матери, — сказал Витя. Он вошёл в помещение и отсчитал расстояние от двери к стене.

— Ну что?

— Дайте подумать. Два шага комната, так? В коридоре до двери комнаты матери пять шагов. От двери внутри комнаты, до стены два шага. Выходит что стена примерно метр толщины.

Виктор посмотрел в глаза своей тёте, и одновременно с ней пришёл к волнительному выводу.

— В стене должна быть пустота, где мать сделала тайник.

— Как она могла сделать тайник? — скептично заметила Вера, вспомнив самочувствие и слабость сестры.

— Не сейчас, давно. Когда только мы купили дом. Я был постоянно в разъездах, и не мог уследить за всем, что тут происходило.

Виктор подошёл к стене и приложил к ней ухо. Тишина, лишь отдалённое гудение, сбивающее с толку и мешающее сосредоточить мысли. Виктор посмотрел на шкаф. Он не обращал раньше внимания, что тот стоит к стене слишком плотно, без зазора.

— Нужно посмотреть шкаф. Думаю, там есть проход.

Витя подошёл к стенному шкафу, и открыл дверцы. Слабый запах мяты, от таблеток, против моли, разбросанных на дне шкафа, вырвался в помещение. Вещи, висящие в шкафу, образовывали сплошную стену, и Виктор быстро брал их в охапку и складывал на кровать. Несколько секунд и он уже у задней стены шкафа.

— Тут съёмная панель, — сказал он, повернувшись к своей тёте. Он снял с себя свитер, почувствовав духоту от напряжения и оживлённых действий, и положил сверху на многочисленные вещи матери. Задняя панель шкафа отстёгивалась, как элемент одежды, и Витя быстро отложил её в сторону, обнаружив узкий тёмный проход в стену. Проход сворачивал влево, но протиснуться в него Виктор бы не смог.

— Ну что там? – нетерпеливо спрашивала Вера.

— Слишком узко, я не могу туда заглянуть, и тем более темно.

— Отойди, — грубо сказала женщина, и оттолкнула Витю, устремившись к отверстию в стене. Она достала мобильный телефон и посветила внутрь, но видно ничего не было. Она просунула руку, не рискуя самой лезть в неведомый тайник, и сфотографировала проход. После этого она посмотрела на снимок. Витя тоже нагнулся, чтоб увидеть, что прятала его мать в стене дома.

На снимке была видна статуя обнажённого человека во весь рост. Он стоял в проходе боком, глядя на стену перед собой. Левая рука была поднята на уровень головы, с раскрытой ладонью, словно он показывал достопримечательности, правая рука опущена вдоль ноги. На правой руке не хватало двух пальцев, в остальном всё было на месте. Лицо чётко выделяло брови, крупный нос, круглые щёки. На правом колене был шрам, и видно было, что его чашечка срослась неровно.

— Вот он, металл, что прятала твоя мать, — сказала Вера, глянув на племянника, — нужно его вытащить.

— Как? Я не могу пролезть в эту щель. А он упёрся в стены и не сдвинется с места.

— Но я могу.

— Подождите, дайте я его тоже сфотографирую, если вдруг он повредиться, когда мы будем его тащить.

Виктор просунул телефон в вертикальное отверстие, и сделал снимок. Вспышка осветила на мгновение тёмный проход и часть зацвившей от времени стенки шкафа.

— Я попробую пролезть, и подвинуть его к выходу, — сказала Вера, намереваясь пролезть в лаз, неаккуратно выдолбленный в стене. Она протиснулась, и, подсвечивая фонариком, схватила за руку статую, пытаясь потянуть на себя.

— Не понимаю, как она его сюда засунула, — говорила Вера, тщетно дёргая фигуру человека.

— Идёмте вниз, — сказал Витя, — нам надо подумать, что с ним делать. Мы не сможем достать его таким способом, просто таща его на себя. Мы нашли его, теперь торопиться некуда.

Виктор вышел в коридор, и посмотрел на фотографию, сделанную телефоном. Дрожь пробежала по его спине, когда он увидел лицо мужчины из стали. Тело мужчины осталось в том же положении, что и на снимке Веры, но голова была повёрнута к выходу. Виктор потерял дар речи и глупо стоял, не шевелясь. Он безмолвно слушал, как его тётя пытается вытащить статую из стенного убежища, поднимая пыль и пачкая одежду. Она дёргала сильней и сильней, злясь и нервничая. Витя слушал, повернувшись в сторону комнаты, боясь произнести слово, и со страхом глядя на фото, с которого смотрело разъярённое лицо недовольного человека. Витя вошёл в комнату, и стоя возле шкафа, наблюдал за действиями Веры.

— Ай! — крикнула Вера, и уронила телефон на пол. Она глядела на свою руку, и затем посмотрела на Витю.

— Он меня ужалил. Я ощутила, как он уколол меня.

В голосе чувствовался страх, и непонимание. Вера тихо стояла и смотрела в темноту, на статую человека в проходе, едва видневшемся, в слабо попадающем свете от люстры.

— Уходите оттуда, — наконец сказал Витя, очнувшись от шока. Мысли оттаяли, он начал реагировать остро и быстро, — уходите, он двигается! Он живой!

Витя подскочил к шкафу, и начал за руку дёргать свою тётю, пытаясь вытащить оттуда.

— Нет! Постой, — крикнула она и замерла на месте. Она под громкие стуки сердца протянула руку в темноту, ощупью выискивая металлическую кисть статуи.

— Что вы делаете?

— Я хочу прикоснуться к нему ещё раз, — тихо сказала Вера, и в момент, когда нащупала пальцами холодный металл, задержала дыхание. Витя наблюдал, как меняется колорит эмоций на её лице, фильтруя отторгнутые и выброшенные мысли, с удивлением покидающие совершающее глупый поступок тело. Вера не шевелилась и глядела на племянника.

— Это так необычно, — говорила она, — будто прижать ладонь к пылесосу. Но при этом не ощущать дискомфорт, а нечто наподобие приятной тёрпкости. Я ощущаю, как он берёт мою энергию, и при этом чувствую себя хорошо. Это приятно.

Витя стоял и не знал, что делать дальше. Он ощущал опасность, или что-то затягивающее, подобно чарам, которые действуя на осязательные рецепторы придают эффект зависимости. Этим он мог объяснить то, что его мать постоянно проводила время с металлом. Был, конечно, элемент любопытства, но возможно вместе эти два фактора, слившись воедино, образовали сферу притяжения, как знаменитые «рыбки» инь и ян образовывают круг.

— Уходи, Витя.

— Что?

— Уходи вниз, я сейчас приду.

— Не понял.

— Пошёл вон! — крикнула Вера, наполнив глаза неудержимым гневом.

Витя ничего не ответил, удивлённо посмотрев на тётю. В его голове зародилась мысль, что уйдя вниз, он не застанет её живой.

— Давайте я вам помогу.

— Убирайся. Я сейчас спущусь.

— Почему я не могу остаться тут?

— Если хочешь, можешь остаться, — сказала она и начала снимать с себя одежду, стоя в отверстии, и неудобно цепляясь локтями за стену, когда снимала блузку. Под ней Витя увидел красный бюсгалтер, скрывающий небольшие, но красивые груди.

— Что вы делаете?

— Необходима большая площадь соприкосновения, одной руки недостаточно.

Вера быстро сняла с себя брюки, порядком испачканные о стены, и осталась в нижнем белье. Затем она начала снимать и его. Виктор немного смутился, но не убрал своего взгляда, стараясь смотреть на тётю целиком, а не на конкретные фрагменты её тела. Вера проползла дальше в темноту, где стояла статуя мужчины, и прижалась своим телом к его телу. Виктор терпеливо ждал, слушая скрежет тёти о голую стену. Он смотрел на лежащие на полу вещи, и недоумевал, как можно было настолько потерять самообладание.

— Вера, вы в порядке?

— Это так необычно. Я ощущаю себя вновь молодой.

— Что мне делать?

— Иди, приготовь две чашечки чая, я сейчас спущусь.

— Я не хочу оставлять вас одну.

Витя сел на край кровати, лицом к лунному свету. Он глядел в окно, и краем уха слушал шуршащие звуки и стоны своей тёти. Витя опустил локти на колени, голову положил на раскрытые ладони и протирал глаза. Он не знал, что думать о поведении своей тёти и как быть с таинственной находкой. Шорохи продолжались, но Витя не обращал на это внимания, устало протирая глаза. Резкое притяжение статуи обосновывало слова матери, которыми она отказывалась покидать дом.

— Вера, может хватит?

— Конечно, хватит, — сказал грубый мужской голос. Витя оглянулся и увидел в шкафу голого мужчину, с лысой головой, большим носом, и шрамом на коленке, который мешал стоять прямо. Витя вскочил, и резко подбежал к мужчине, но тот, пригнувшись, увернулся от удара, и стукнул Витю кулаком в живот. Парень упал на пол, и рукой прижал ушибленное место. Мужчина наклонился к Вите, и прошептал ему на ухо прощальные слова, прижав его голову ладонью.

— Спасибо за всё. Я этого не забуду.

Мужчина протянул ладонь по щеке Виктора, и тот почувствовал холод и одновременно ощутил, как из организма пропадает боль, охлаждая его самого. Потолок начал кружиться, вихревыми завитками кривя пространство, босые ноги незнакомца стали темнеть, превращаясь в две продольные тёмные полосы. Виктор на несколько секунд закрыл глаза. Очнувшись, он видел лишь свою тётю, спешно надевающую вещи, и стыдливо отвернувшуюся к стене.

— Где он? — спросил Витя.

— Он ушёл.

Витя поднялся на ноги, придерживаясь за кровать. Держась за голову, он огляделся. Всё случившееся смутно и разобщённо играло в его голове как молодое вино, причиняя лёгкий дискомфорт внизу живота.

— Куда он ушёл? Что произошло? Кто это был?

— Ему не хватало совсем немного. И он взял энергию из моего тела, — уныло сказала Вера, сидя спиной к Виктору. Подобного ответа было достаточно, и она замолчала. Ей было стыдно за свои поступки, за свою речь и нескромное поведение. Теперь всё стало на свои места, как и должно быть. Эмоции вновь поддавались контролю, а игривое настроение сменилось осознанием детской глупости, рвущей душу при безвозвратном поступке.

— Статуя ожила, я правильно понял?

— Да. Эта статуя, и есть секрет твоей матери. Я давно искала это, но не могла найти. Аня сделала всё, чтоб помочь ему воскреснуть, и теперь он ушёл.

— Куда?

— Этого я не знаю.

Вера оглянулась на племянника, и лицо её сияло. Она была довольна, словно получила оргазм, всем своим видом подавляя нахлынувшую волной усталость, и невозмутимое спокойствие. Она поднялась и провела ладонью по щеке племянника, словно благодаря его за удовольствие. Затем оглянула в последний раз помещение, и, потеряв интерес к происходящему, вышла в коридор. Витя слышал её затихающие шаги, затем стук входной двери. Он остался один.

Через несколько дней, когда Витя сидел дома, и потягивал пиво, глядя в телевизор, к нему пришла его тётя, неловко отводя взгляд, и скрестив руки на животе.

Витя открыл ей дверь, и удивился, насколько хорошо Вера выглядит. Она действительно словно помолодела, но это явление следовало отнести больше к прекращению душевных мук, связанных с постоянным поиском ответа на искомый вопрос.

— Добрый день, Вера, — сказал парень, не зная, что ещё добавить.

— Я тебя не отвлекаю?

— Нет, что вы, проходите.

Витя предложил Вере чай, и присел вместе с ней за кухонным столом. Всё это время они молчали, будто вспоминая пережитое, не смея упрекнуть друг-друга в чём-то.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, Витя, — начала разговор Вера, и смущённо поглядела на племянника, — ты меня недавно спрашивал, о чём твоя мать говорила со мной. Я не сказала всей правды. Её коллега, Юрий, который за ней ухаживал, в общем, он был со мной.

Она замолчала, Витя позволил ей собраться с мыслями, поддерживая тянущееся молчание. Подобная резкая откровенность стоит сил, что стало по женщине заметно.

— Я знаю, что поступила плохо, Витя, прости меня.

Вера говорила со смущением в душе. Она косо поглядывала на парня, пряча собственный взгляд, и не стеснялась говорить правду.

— Вы стали причиной развода моей матери?

Витя намекал на несостоявшегося отца, которого не знал с детства, и о котором мать лишь смутно упоминала. Вера поняла, что племянник догадался обо всём, и опустила глаза.

— Да. Прости меня. Я не знаю, почему её мужчины уходили ко мне. Это словно проклятье, словно болезнь, от которой я не могла излечиться.

Но особо и не старалась, — подумала про себя Вера, но не сказала вслух, лишь улыбнувшись своему достижению.

— Вы не представляли на месте моей мамы свою дочь? — с упрёком сказал Витя, явно показывая, что на проблему необходимо смотреть под разными углами, и принимать её всерьёз, считаясь с окружающими.

— Я же сказала, мне очень жаль. Я виновата.

По голосу Веры казалось, что она довольна и хвастается своими достижениями без особого раскаяния. Эта мысль обидно кольнула Витю в сердце тонкой булавкой. Больше он ни о чём не говорил со своей тётей. Ему хватило того, что она сказала, признавшись в подлом поступке. Он не хотел с ней видеться. Показавшаяся долгой беседа, накалила помещение, и заставляла Веру тонуть в направленной на неё гулкой тишине, проявлявшей негативное отношение к ней племянника. Она поблагодарила Витю за чай, и ушла, не услышав ни звука со стороны Вити. Он не выпускал злость, но Вера поняла всё без слов, и их отношения стали чёрствыми.

Тихим утром, попивая чай на балконе второго этажа, Витя, сидя в халате на старом, но надёжном стуле, наблюдал, как к дому, немного хромая, приближается мужчина. Виктор неторопливо спустился на первый этаж, и когда незнакомец в шортах и майке, с рюкзаком за спиной, в очках и кепке с козырьком, на котором вышито его имя, собирался постучать, Виктор открыл дверь, наблюдая, как мужчина дёрнулся от неожиданности.

— Виктор?

— Да. Я вас знаю? — сомнительно спросил Витя, пытаясь разглядеть в незнакомце схожесть лица с встречавшимися ранее образами. Форма головы была знакомой, и лицо он где-то видел ранее.

— Могу я поговорить с вами о вашей матери?

Вопрос удивил парня, и он не знал, как ответить. Он отошёл от двери, пропуская незнакомца в дом, и поправляя подол халата. Мужчина глубоко вдохнул, когда вошёл. Он оглядел помещение, сняв очки.

— Ты один в доме? – спросил мужчина, повернувшись к Виктору. В тот же момент, Витя узнал мужчину. Это он стоял в спальне его матери, и ударил его кулаком в живот. От столь резкого и неожиданного осознания истины парень зациклился на незнакомце взглядом, стоя с глупым лицом и неопределёнными мыслями. По его лицу, незнакомец, очевидно понял, что в доме больше никого не было, и улыбнувшись предложил присесть за стол. Виктор медленно прошёл к столу и сел на стул, продолжая держать незнакомца глазами. Незнакомый мужчина поставил рюкзак на стол, и сел напротив.

— Насколько я понял, ты меня узнал. Я хочу тебе кое-что объяснить. Выслушай меня, и гарантирую, ты не пожалеешь об услышанном.

Незнакомец поставил скрещенные в замке руки на стол, и Виктор увидел на его тонких пальцах два кольца из тёмного металла, с неизвестными надписями на ободке.

— Твоя мать дала мне жизнь, — начал речь незнакомец, — она воскресила меня, после долгого сна. Я был тем человеком, которого захоронили в могиле, и твоя мать поняла, что для воскрешения необходима живая плоть. Благодаря ей, я больше не мёртв. Я не могу отблагодарить её, но истинно хотел бы это сделать. В качестве компенсации, я даю тебе шанс на повторную жизнь. Ты её сын, её кровь и плоть, а значит, по праву можешь получить награду.

Незнакомец достал из кармана два кольца, и протянул их Виктору. Он положил их на стол рядом с рукой парня. Тонкий звон их соприкосновения бодряще подействовал, заостряя внимание, и заставляя сердце колотиться сильней.

— Кольца, что ты видишь, впитывают энергию человека, на протяжении его жизни, затем после смерти, они, при контакте с живым существом, восстанавливают своего владельца. Я пролежал в земле сотни лет, прежде чем у меня появилась возможность возродиться.

Он поклонился, проявляя дружелюбие.

— Всё благодаря твоей матери.

Витя безмолвно слушал и переводил напуганные глаза с незнакомца на кольца, с любопытством ожидая объяснений. Наконец его озарила мысль, в простоте своей вопрос казался настолько предсказуем, что незнакомец, очевидно, ждал его ещё до прихода в дом.

— Откуда взялись эти кольца?

— Я не знаю, откуда они. Их было всего десять. Два я уже использовал, два даю тебе, и ещё два сейчас, как ты видишь, на мне. Давным-давно мне их подарил старый колдун. Подробностей я не знаю, но надеюсь, тебя эти старые истории не слишком будут волновать. И особо не распространяйся, помни, что у тебя в руках шанс возродиться вторично. Возможно, через столетия кто-то откопает эти кольца, и вернёт тебя к жизни.

Витя смотрел на кольца, тёмного металлического цвета, с надписями на ободке, и терпеливо ждал, что же случиться дальше. Он понял, что перед ним человек слова, и доверять ему можно, но здравый смысл не хотел подчиняться, борясь с наивными фантазиями и давая оплеуху своему хозяину.

— Я оставляю тебе в качестве благодарности эти два кольца и рюкзак, в котором ты сможешь найти нечто ценное. Теперь я уйду, — незнакомец поднялся, — не стоит меня пытаться остановить или выяснить кто я. Мы вряд ли ещё увидимся. Я отдал долг и теперь свободен, хочу лишь надеяться, что ты человек достойный моих усилий, и с толком используешь предоставляющийся тебе шанс.

— Но как вас зовут?

— Это для тебя не будет иметь никакого значения, лучше поскорей надень кольца и больше не снимай их. Прочти заклинание на ободке. Оно на древнем языке, но ты сможешь прочитать его, когда придёт время. Остальное кольца сделают сами.

— Ответьте мне на последний вопрос, — крикнул умоляющим тоном Виктор, и незнакомец остановился в шаге от двери, держась рукой за ручку. Он резко оглянулся, и глазами показал, что его время слишком ценно.

— Последний вопрос, — сказал незнакомец.

— Что было с вами всё то время, когда вы были мертвы.

Незнакомец изменился в лице, и полоска страха прошла по его телу, заставив его вздрогнуть. Он устало опустил взгляд на пол, рука, которой он держался за ручку, задрожала. Стало ясно, что после смерти и перед возрождением творилось что-то жуткое.

— Лучше тебе этого не знать, парень, — сказал он, подняв взгляд, — живи спокойно. Эти образы, которые до сих пор перед моими глазами, не дают нормально спать по ночам. Тебе следует знать только одно: жизнь, которая у тебя есть, и которая будет повторно, стоит того, чтоб пройти через всё это, перетерпеть, и гордо подняв голову, продолжать жить. Я дал тебе шанс, придёт время и ты не пожалеешь, но до того… меньше знаешь, крепче спишь.

Мужчина вышел так быстро, что Витя не успел ничего сообразить. Он попытался догнать его, но выйдя на улицу в одном халате, посчитал бесполезными свои попытки, судя по упрямости мужчины, и лишь грустно наблюдал как хромая, удаляется человек, резко ставший ему дорог. Человек, своим отношением и поступками немного напоминавший отца, с которым брошенный ребёнок не виделся с детства. Витя не знал, кто его отец, и прекрасно понимал, что им не может быть человек, которого воскресила мать совсем недавно.

Витя вернулся в дом, поправил халат и сел за стол, глядя на рюкзак. Он быстро раскрыл его и оглянул содержимое. Там оказалась тёмная ткань, развернув которую Витя увидел что-то блестящее. Он принялся доставать маленькие предметы, коими был набит рюкзак. Все они были плотно прижаты друг к другу и аккуратно обёрнуты в чёрную, небольшого размера материю. Виктор развернул первый комок, там оказалась золотая серьга, слишком старая, и поношенная, напоминавшая древний артефакт. Следующим завёрнутым предметом была монета, немного потёртая, но тоже из золота. Виктор достал ещё свёрток, и не успев развернуть его почувствовал как оттуда на пол просочилась длинная цепочка, звякнув при контакте с полом. Виктор попробовал поднять рюкзак, и обнаружил, что весит он немало.

Всё это золото!

Он шокировано оценивал ситуацию, и глянул на кольца, лежащие одиноко в стороне. Они манили его взгляд. Витя взял их и резко надел по кольцу на безымянные пальцы, ощутив прохладу. Он думал, что сейчас что-то произойдёт. Что-то необъяснимое, и он почувствует это всем телом, осознав всё то, что любопытством оседало на дне его черепа в виде безответных вопросов. Но ничего не изменилось, и Виктор приземисто вернулся в реальность, думая, что делать со всем этим золотым складом. Он отнёс рюкзак в комнату матери, где в шкафу осталось тайное место в стене, и спрятал там. На это ушло некоторое время, но Виктор, не торопясь справился, и закрыл вход, планируя завтрашним днём первым делом отнести ювелиру золотую монету, и узнать её ценность. Вымотавшись, он вновь вышел на балкон, где глубоко вздохнул. Он продолжил пить уже порядком остывший чай, и сел на стул. Мысли его наполнились теплотой и радостью. Мать была бы счастлива, что всё закончилось хорошо. Её сын теперь будет обеспечен до конца жизни, а возможно и не одной жизни, если верить мужчине, сделавшему подарок. Виктор довольно улыбался, ничто его не беспокоило в этот солнечный день. Он посмотрел на кольца, и с ужасом обнаружил, что надписи на них стали различимы его глазу. Возможно, начало действовать заклинание, о котором упоминал мужчина. Виктор мог прочесть скрытые слова, которыми были обрисованы кольца. Виктор покрутил одно и прочитал предложение, которое заставило его замереть на месте от глупого восторга и сомнительной радости, но, тем не менее, он искренно улыбался. Надпись подняла ему настроение, и укрепила осознание крепкой магии.

Смерть — не повод отказаться от жизни.

 

Июнь 2016