1. Дверь
— Нет, я теперь только европейцев брать буду.
Егор затянулся сигаретой. Было видно, что он получает удовольствие от курения. Его загорелое широкое лицо с детским выражением было делано надменно и самодовольно.
— Хрен знает, лучше японцев нет ничего…
Руслан — небольшого роста парень с хмурым лицом всем своим видом выражал протест.
— Хе… Русик, все начинают с наших или с китайцев-корейцев… После этого японцы кажутся самыми лучшими, понятно дело. Они надёжны, да… Но в них нет души, Рус… Это как розы в противогазе нюхать, хе-хе.. Вот у тебя сколько машин было?
Мужчины стояли во дворе дома рядом с белоснежно-белым автомобилем Егора.
— Эта четвёртая… И начинал я с «фольца» Егор… Мне не понравилось пока всё, что у меня было, этот мой «рафик»— сейчас самая лучшая машина.
— Рус… А у меня — двенадцатая… Твой «фольц» был как динозавр доисторический, ему тогда уже почти двадцать лет было… Хотя изначально и он лучше, просто ухандоканый уже в корень был. Ты же его и брал, чтоб водить, считай, учиться… Поездишь ещё несколько лет и сам придёшь к тому, что лучше европейцев нет машин… И в управляемости, и драйве… Мой прежний «лекс» теперь после авдотьи этой – ведро с гайками… Так, тележка… из пункта «А» в пункт «Б». А «Lexus» – это тоже «Toyota», только премиум бренд, сам знаешь.
— Знаю… Но мне и так нормально… Мне нравится.
— Пока… Рус… пока нравится.
— Но кроме японцев я не планирую никого брать… А эти «рено», «пежо», «цитрамоны» — вообще дерьмо конченое… хотя и европейцы.
— Ну не скажи… «пыжики» с «цитриками» получше япошек будут в управляемости… Да и вообще… даже они лучше, Руслан… Ты просто не ездил.
— Не знаю… Мне и «рафик» нормально.
— На ключи.
— Чойта?
— Садись за руль… Я рядом… Садись, садись – щас поймёшь разницу.
***
Диана устала. Её выжали как тряпку. Она выжата, как тряпка… Он ведь прав. Прав… Она и сама не заметила, как это произошло. А он понял. Он понял это раньше, чем она. Как она это пропустила? Когда это произошло? Как это произошло?..
Диана остановилась на светофоре. Разговор, состоявшийся полчаса назад, повторялся. Он повторялся в голове слово за словом. Было больно. Было больно от понимания того, что так и есть. Она не хотела. Но так и есть. Когда они говорили, было спокойно. Совсем спокойно. Не нервничала. Тогда не нервничала. Смысл разговора пришёл только сейчас. Диана не могла ехать, их разговор с Филиппом звучал в её голове. Загорелся «зелёный». Проехав перекрёсток, она припарковалась на обочине и включила «аварийку».
— Ты не любишь меня больше, Диан…
— Филя… Ты не в настроении?
— Да нет… При чём тут настроение?.. Просто я это отчётливо понял. Вдруг понял, Диан. И мне стало плохо и больно.
— Да что ты понял-то? Филь… У тебя есть тут чай?.. А чёрный есть?
— Чёрный? Нет, ты же знаешь, я пью зелёный? Когда ты раньше приходила сюда ко мне, я всегда держал для тебя чёрный. Зелёный будешь?
— Да-а-а… Раньше у тебя был для меня всегда чёрный…
— Ты не была в моей мастерской уже больше года, Диан.. Я выпил твой чёрный, когда не было моего чая… Это как раз и дало мне понимание…
— Понимание чего? Что «это»?
— Что ты не бываешь у меня. Что твоя любовь ко мне ушла. Что всё закончилось. У тебя ко мне закончилось…
— Ну…Ты сегодня точно не в настроении…
Диана смотрела в окно перед собой. Полчаса назад, когда он молча заваривал ей чай из пакетика и с тоской смотрел на неё, она ещё не понимала всей серьёзности происходящего. Просто разговор. Просто Филя не в настроении. Всё как всегда. Работа, быт, усталость. Он последнее время часто задавал ей вопрос о любви. Немного раздражало. Хотя, конечно, нет, он в чём-то прав. Она у него в мастерской — и это немного необычно. Не всё как всегда. Она давно не была в его мастерской.
— Настроение не при чём, Диан… Мне больно.
Филипп поставил перед ней чашку с чаем и вскрытый пакет с пряниками.
— Я тебя люблю… Не говори ерунды… Нет, я не хочу пряники, просто чай.
— Сначала просто мелочи… Ну, не совсем мелочи…
— Какие ещё мелочи?
— Ну… в сексе.. Ты не хочешь меня, ты не целуешь меня…
— Хе… мда… Ты как всегда неоригинален.
— А главное, ты перестала интересоваться мной и моей работой!
— Филя!
— Да, Диан… Ты не видела три моих последние работы! Я тебе о них рассказывал. Раньше… Ты бегала, смотрела, как… как они рождаются. Сейчас ты в мастерской, но даже не интересуешься моими работами.
— Ой, и правда, Филь, прости… Покажи, мне очень интересно. Очень.
— Да нет… Я тебе их не буду показывать. Потому, что тебе это неинтересно. Тебе неинтересна моя жизнь. Была интересна – теперь нет. Теперь тебе неинтересно, чем я живу, над чем я работаю… о чём думаю… Тебе даже неинтересно со мной спать… Ты со мной по инерции, Диан, по инерции.
Полчаса назад. Всего полчаса назад, когда он это говорил, она раздражалась. Что за нытьё? Нытик! Сейчас пришло понимание. Это так. Он перестал ей быть интересен. И она не заметила, как… И, главное, — она не хотела этого! Ей было хорошо от любви к нему. Диана пыталась понять, когда это могло произойти. Она силилась вспомнить, но не могла. Раздался звонок. Смартфон, лежащий на пассажирском сиденье, на дисплее высветил лицо Томы.
— Томочка… Том… я опаздываю.
— Вижу уже… Ну, слушай, он ждёт… Ты когда будешь?
Только сейчас я поняла, как у меня болит голова. Нужно выпить таблетку. Таблетка есть – воды нет.
— Не знаю.. Мне ещё полчаса ехать… Сейчас воды куплю, таблетку запить, и поеду. Полчаса подождёт?
— Какую таблетку? Диан… Мне просто неудобно, я попросила его, у него рабочий день уже кончился.
— Голова раскалывается. Может, тогда на другой раз? Раз так получается…
— … я перезвоню тебе… Сейчас с ним поговорю и перезвоню.
Рядом был магазинчик. Нужно срочно купить водички. Я открыла дверь. Удар. Скрежет. Дверь вырвало из рук. Я даже не успела ни понять, что случилось, ни испугаться. Машину слегка подняло вперёд и отодвинуло. Белая Audi, оторвав дверь, остановилась в нескольких метрах от меня. Я закашлялась.
2. Врач
— Сергей Александрович… Она опаздывает. Подождёте?Или на другой день ей тогда?..
— Опаздывает?.. Тамар, а твоя сестра такая же красивая, как и ты?
— Красивее… хе… гораздо… Ну какая я красивая?
— Ты очень, Том, красивая.
— Угу… Как кобыла сивая… Так что мне Диане сказать?
— У меня жена в отпуске, они с сыном уехали к тёще в Рязань. Так что делать мне дома нечего… Позвони, спроси, когда она будет.
Девушка достала телефон. Я смотрел на неё и думал, почему такая красивая женщина работает в нашей больнице обычной медсестрой, когда у её мужа такие высокие доходы? Сидела бы себе дома, путешествовала по заграницам. Странно как-то это…
— Диан…Чего? … Чего? Ух и ни фига себе!! Обалдеть! Ты как?
Что-то случилось. Видно какая-то проблема там у неё. Как мне-то быть? Дождаться её придётся. По тем результатам, что дала мне Тамара, у её сестры первая стадия. С онкологией затягивать не нужно, тут, чем быстрее, тем лучше.
— Сергей Александрович! Она не сможет приехать. Она в аварию попала. Вернее, не в аварию, а дверь открывала, выходила из машины, и какой-то придурок ей дверь оторвал…
— Придурок? Тамар… Прости, но только как раз придурки распахивают двери на обочине, не смотря в зеркала… хм… придурок… Она-то в порядке?
— Да… Но у неё сейчас такой стресс…
Стресс у неё… Всё в сравнении. Думаю, что узнав, что ей теперь скорее не ко мне, а к онкологу, её дверь ей не покажется стрессом. Как всё относительно. Было даже жалко эту девушку, которую я не знал. Конечно, я привык к смертям в своём отделении, но она сестра Тамары. Сейчас она думает, что дверь, оторванная от её машины, это худшее, что могло с ней сегодня случиться… Конечно, первая стадия операбельна. Конечно, шансов много, я бы даже сказал, что шансов на выздоровление гораздо больше, чем на летальный исход. Затягивать вот только нельзя… Нельзя затягивать… Обратись она через пару месяцев, было бы уже поздно… Сейчас шансов много. Но диагноз «рак»… Он пугает. Даже я, узнай о таком диагнозе себе, даже многое зная об этой болезни, скорее бы испугался. Да, точно бы испугался. Два года назад, когда я ждал подтверждения гепатита «С» после своей же оплошности, до получения результата был сам не свой. Как быть? Настоять на её приезде и сообщить ей сегодня? Или сказать Тамаре о диагнозе её сестры?
— Тамара… Дело в том, что твой сестре желательно обследование.
— Желательно? Что-то серьёзное?
— … Да нет… Ничего серьёзного похоже… Но обследование нужно, чтобы убедиться… Может быть, не в нашей больнице.
— Почему? Почему не в нашей? Тех анализов, что она сдавала у нас, недостаточно?
— Ладно, Тамар… Нормально всё, ничего серьёзного скорее.. Давай ,пусть придёт в среду, к шести вечера… Завтра я выходной… Там и поговорим. Только пусть обязательно приходит.
Заведя машину, я закурил. Нужно, конечно, не курить в машине. Хорошо, что сиденья кожаные, хоть немного спасают от следов пепла, но пол весь усеян уже им. И чем мне сегодня заняться? Ехать в пустой дом совсем не хотелось. Взяв телефон, я набрал Славика.
— Привет, Серёг…
— Слав… Давай забуримся в кафешку какую… Водочки выпьем…Шашлычка поедим.
— Не, Серёг… У меня денег нет на кафешки… Финансы поют романсы…
— Я угощаю, Слав… Мои уехали, а одному быть неохота… Давай в «Капитан» сходим, там неплохо мясо жарят.
— Я как-то пить сегодня не планировал, Серж…
— Ну, Славик… Ну я тебя прошу…
— Ладно, давай… я дома уже… Такси тогда нужно вызвать… Когда встретимся?
— Да я сейчас тоже тачку к дому вызову, доеду, машину оставлю и сразу рвану… Даже домой не буду заходить.
***
— А ты думаешь, у меня сейчас с деньгами хорошо? У меня зарплата тридцатка… а я, между прочим, завотделением.
— Серёг… Вот что ты мне про зарплату свою гонишь? У тебя дом трёхэтажный, ещё пара квартир… Машины, что у тебя, что у жены, далеко не «хёндесолярис»… Дочь учиться будет далеко не в Ро…
— И что!? Слава! Что? Я что, с пациентов деньги прошу? Они благодарят! Я не обозначаю никаких ни сумм, ни подарков! И оперировать буду одинаково, дадут мне потом деньги или нет! Я людям жизни, Славик, спасаю, они просто благодарность так выражают! Спасаю… Жизни…Сла-авик… Спа-саю-ю! А не читаю лекции, как ты… Кстати, у вас-то как раз в институте… Вот где взятки-то…
— Не спорю… Спасаешь… И врач ты хороший… Не спорю… Просто про зарплату тогда зачем говорить? Вы, врачи, в нашей стране по доходам сразу после чиновников, судей и силовиков идёте…
— Эх, Славик, Славик… Ты вообще знаешь, что с врачами не ссорятся? Не дай бог ведь и под скальпель попасть…
— Да? А как же клятва ваша Гиппократа?
— Да шучу я…
— …да я, Серёж, не в претензии… Просто про зарплату-то не нужно говорить, когда живёшь лучше бизнесмена среднего… А в институте… да, много козлов, что деньги берут. Но если б я брал, я б жил по-другому… финансово по-другому. Но по мне, лучше не жить уж тогда, чем так…
— Знаешь…Честно?
— Что честно?
— А я бы брал на твоём месте… Нет, правда. Брал бы. Мне своя семья дороже… Нищенствовать, как ты, я бы не стал.
— … а я не нищенствую…
— Да!? Так ты даже сейчас на мои деньги сидишь жрёшь тут и бухаешь!
— …
— Что молчишь!? Что вытаращился? Не так?
— Я, Сергей Александрович, пойду, пожалуй… Вы мне скажите потом, сколько я вам должен, я отдам.
— Ой-ой… да вали… отдаст он… На хрен надо… Вали!.. Проваливай!..
3. И снова дверь.
Главное в жизни — это деньги. Чтобы не говорили, это так. Деньги — это плод труда. Ты получаешь то, чего ты стоишь. За них ты отдаёшь себя. За них ты отдаёшь своё время, силы, нервы, здоровье. За них отдаёшь большую часть жизни. Своей жизни. Выходит, деньги – это часть жизни. Большая часть. Своей жизни. Ни чьей-то, а своей жизни.
— Ты, Руслан, попал…
Моя машина… Он разбил мою машину. Машину, купленную за деньги. За деньги, заработанные мной. Эта машина — часть моей жизни. На эту машину я потратил время, силы, нервы, здоровье. А он просто протаранил открывшуюся дверь — и всё…
— Егор! Ну ты же видел, мы просто ехали! Кто знал, что там откроют так резко дверь! Я не виноват, Егор!
— Да мне насрать, кто виноват… Насрать, понял? Машине второй день! Ты купишь у меня эту машину! И купишь, за сколько купил её я, ни рублём меньше! Понял?!
— Ты охренел?.. Где я денег столько возьму? Починить — починю тебе… Хотя, случай страховой… Да что ты на меня наезжаешь-то? Ты сам мне навязал за руль сесть!
— Сука… Не-е-ет!.. Вот купишь её и чини… Мне битая тачка не нужна на хрен!
В окно постучали. Девушка. Красивая девушка. Вид перепуган.
— Чего?
— Вы простите меня… Я задумалась, открыла дверь… Простите.
***
Какой говнюк этот Егор… На кой чёрт я за руль вообще сел? Я посмотрел на стучащую в окно девушку.
— Вы простите меня… Я задумалась, открыла дверь… Простите.
Вот и виновник торжества выходит? До чего хороша! Высокая стройная брюнетка с потрясающе красивым лицом. Открыв дверь, я вышел из машины. Обойдя машину спереди, я посмотрел на повреждения. Фара, капот, крыло. Не так и сильно, жестянщики выправят.
— Что ж вы так, девушка?
— Ну, ты и овца! Ты хоть башкой своей думала, когда дверь открывала, курица?!
— Егор!!! Заткнись! Я куплю у тебя эту машину!
На самом деле, машина мне понравилась очень. В чём-в чём, а в том, что моя «Toyota»— «ведро с гайками» в сравнении с «Audi», Егор прав. Продам свой «рафик», отложенные на отпуск деньги добавлю — и пошёл на фиг этот Егор.
— Конечно, купишь! Куда ты денешься?
— Угу… Вызывай гайцов, Егор… Мне её по страховке сделают… Девушка, вы теперь без двери.
— Да… вот… Как мне теперь…
— Я помогу вам… Вы знаете… Тут и моя вина… Я ехал слишком быстро.
— А ты ей, Руслан, ещё ремонт оплати… Или новую машину купи, раз виноват… Только сначала за мою деньги отдай.
— А я так и сделаю… Ремонт оплачу… Как вас зовут, девушка?
Телефон девушки, который она держала в руках, запел голосом Земфиры.
— Да, Тамар… Ну как… Не знаю… Гаишников вызываем… Но я, конечно, сама виновата… Да не, ничего… Не переживай, нормально всё… Да нормально, нормально… Хорошо, в среду приду. И Тамар, извинись пожалуйста перед Сергеем Александровичем за меня, ладно… Ну давай, пока, вечером созвонимся.
Девушка повернулась и улыбнулась.
— Меня Дианой зовут. А вас?
4. Алкоголь
Я не хочу домой. Там мой сын Женя. Но не хочу не из-за него. Не хочу из-за Паши. Там Паша. Не хочу. Я люблю Пашу, до сих пор люблю. Люблю его прежнего. Люблю того, кто не пил.
Женька вырос. Шестнадцать лет, уже совсем взрослый. Тут два варианта: или его нет дома или сидит за компьютером в наушниках. В обоих случаях его нет. Он даже ест, не отрываясь от компьютера, говоря с кем-то, то по-английски, то по-русски. Играет. Я ему уже не нужна. А вот Паша, скорее, дома. Паша, скорее, ждёт. Ждёт, когда я приду. Ему скучно. Ему нужно сорвать свою злобу. Ему нужно вылить весь накопленный за день негатив на меня. Так он привык. Ему потом становится лучше. Ему лучше, и он может продолжать пить дальше.
— Ну что, пришла? Нашалавилась там, в своей больнице?
— Ты, как всегда, пьяный?.. Конечно, это только ты на работе работаешь, я же шалава у тебя… дай только за порог уйти – сразу ноги раздвигаю… Эх… Сколько пить-то можно,Паш?
— Ну выпил чуть… А что? Не имею права? Я, между прочим, деньги зарабатываю, на которые вы и живёте!
— Да… мне тебя жалко.
— Меня? Тамара! А что меня жалеть? Это то, что меня расслабляет, не могу же я вечно работать!
— Алкоголизм – это не расслабление, Паша.
— Что!? Ах, ты, сучара неблагодарная! Кто тебя поит и кормит, шалава? А? Я не алкаш!!! Ясно?! Могу бросить в любой момент, просто мне не нужно этого… Вот как курить бросил, так и пить могу бросить.
— Паш… Если ты не алкаш, ну попробуй не пить хотя бы неделю… Совсем не пить неделю.
— Ты, Тамара, мне указываешь?
Эта его агрессивность… Он был всегда сдержан. Раньше. Раньше был. Пока не начал зарабатывать деньги в своём бизнесе. Пока не начал пить. Не было денег, но и не было алкоголизма. Мы всегда были вместе: я, Паша и Женька. Мы были почти счастливы, и, казалось, что для полного счастья нам не хватает только финансов. Деньги пришли, а с ними ушло ощущение предстоящего вот-вот должного наступить счастья.
— Паша… Вспомни себя… Ты же не пил. Как ты себя чувствовал тогда! Как ты рассуждал, какой был сдержанный. Паша!.. Ну, хотя бы неделю! Попробуй… не пить десять дней… Если можешь спокойно не пить, так не пей десять дней… Докажи, что не алкоголик, прежде всего себе.
— …иди пожрать что-нить приготовь лучше..
Пока я шла на кухню, я думала о сестре. Раньше я всегда поучала Диану. Учила её жизни на правах старшей. Мне всегда казалось, что она слишком ветреная. У неё постоянно менялись и мужчины, и работа, и жильё. Всё у неё постоянно было в движении, не было ничего стабильного, фундаментального. Но вот ведь оказалось… У неё Филипп… Художник… У неё любимая работа… Она счастливая.
На кухне, включив телевизор, я чистила картошку. В «новостях» говорили, что наше правительство категорически отказывается от международного трибунала по сбитому в прошлом году самолёту. Все хотят суда и трибунала, даже наш теперешний лучший друг Китай хочет. Все хотят, а мы — нет. Мы блокируем этот суд и это расследование, говоря какие-то нелепые вещи, суть которых – страх: что скажут на нас, о нашей вине… Но если мы так долго рассуждали о своей непричастности к гибели этих людей, о вине Украины, которая как раз и есть основной инициатор этого трибунала, то почему? У нас вроде бы было столько версий, доказательств, свидетелей. Почему? С тоской я вдруг поняла ответ. Паша! Очень сложно признаться себе, что мы больны. Все мы больны. Больны с «головы до хвоста». Мы не видим того, что все уже давно заметили, что мы беспробудно пьём каждый день. Пусть это бывает вечером, пусть днём мы ездим на машинах, пусть днём мы работаем и общаемся с людьми, как нам кажется, как и раньше, как до того, когда начали пить. Но каждый вечер мы пьём. Нам кажется, что болезни нет, и мы перестанем пить, когда захотим. Мы стали агрессивны, у нас изменился характер, а с утра нас мучает гипертония и похмелье. Но мы пьём. Пьём дальше. Пьём по вечерам. Пока по вечерам… Нам кажется, что пьют все кругом, не мы одни. Те, кто не пьёт, нам говорят, что мы больны и нам необходимо бросить пить. Бросить пить хоть на время. Бросить и встать, и оглянуться по сторонам. Оглянуться трезвым взглядом. Трезвыми глазами. Как раньше. Как когда не ушли в этот длительный информационный запой. Но нет! Кто нам говорит об этом, вызывает у нас лишь агрессию, ненависть… К сожалению, заканчивается это всё или преждевременной кончиной, или выходом с дробовиком и стрельбой по своим близким и соседям в пьяном угаре… В кухню с бутылкой виски в руках зашёл Паша. Я взглянула на него и заревела. В голос. Я заревела так, как не ревела с детства. Последний раз я так ревела в песочнице, когда соседский мальчик, который мне очень нравился, неожиданно кинул мне в глаза песком. Я даже не ревела, а выла… Выла на жизнь, выла на судьбу, выла от бессилия. Паша хлопал глазами. Внезапно он стал похож на него. На того прежнего. На того МОЕГО Пашу.
— Ну чего ты?.. Ну чего ты, чего ты? Том! Чего ты..? Да брошу я ,Том, брошу… ё… Да вот… не нужно мне это…
Муж, вылив виски в раковину, прижал меня к себе.
— Что случилось, мамочка??? Па, ты чё, её ударил?! Ты совсем охренел, па?!
Вбежавший на кухню Женька растерянно смотрел на нас. Мы стояли обнявшись. Из моих глаз текли слёзы. Мне на спину падали слёзы мужа, я это чувствовала через тонкую майку.
— Нет, сынок… Ты, что… Наоборот… Мне кажется, наш папа скоро вернётся… Вернётся из своей болезни, из своего несчастья… из нашего общего несчастья.
5. Унитаз
— Что молчишь!? Что вытаращился? Не так?
Я шла к выходу на улицу покурить.
— Я, Сергей Александрович пойду, пожалуй… Вы мне скажите потом, сколько я вам должен, я отдам.
Худой моложавый подтянутый мужчина поднялся со стула, когда я поравнялась с их столиком.
— Ой-ой… да вали… Отдаст он… На хрен надо… Вали… проваливай.
Второй мужик сидел развалившись. Полный, с большим животом, висячим подбородком, но одет дорого. Видно, поругались. Тут всё понятно, этот симпатяжка сидит в кабаке на халяву. Начинали пить друзьями, но потом толстяка «задавила жаба», и вот результат.
На улицу мы вышли вместе с худым. Я достала сигарету и закурила, посматривая на него. Он говорил по телефону. Вызывал такси. Положив свой телефон в карман, мужчина достал сигарету и начал хлопать себя по карманам.
— Девушка, извините, у вас зажигалки не будет? Я свою, видно, потерял.
Я молча протянула ему зажигалку.
— Спасибо, девушка.
— Вовсе… Поссорились?
— С кем?.. А с Серёгой-то? Ну да… А вы слышали, да?
— Случайно…
— А я вас видел. Вы обращаете на себя внимание. Вы красивая.
— Я знаю.
— Вы кофе зашли попить?.. Всегда удивлялся, когда в такое место заходят выпить кофе… Тут же все обычно пьяные.
— А я не за кофе пришла.
— Да? А за чем?
— За вами.
Мужчина поперхнулся дымом сигареты и удивлённо посмотрел на меня.
— Вы серьёзно?
— Да. Да, серьёзно. Не в интернете же знакомиться.
— А-а-а…Так вы пришли познакомиться тут с кем-то, а не конкретно за мной.
— Вы очень догадливы.
— … смело вы… Обычно в этом не сознаются. Говорят, что зашли подумать о жизни, или что вообще любят сюда ходить кофе пить, просто так… Смело.
— Зато честно.
— Это да…
Дверь открылась,и к нам вышел толстый, держа в зубах незажженную сигарету.
— Славик! Хорош тебе.. Ну погорячился я… Не обижайся, ё.
— А на что мне обижаться? Ты к тому же прав…
Телефон мужчины, которого,какоказалось, зовут Славик, зазвонил.
— Да. Алло… Угу… Хорошо… А, вижу его… Такси приехало… Ты, Серёж, позвони мне, как счёт принесут, скажи, сколько я должен тебе.
— Да ладно, Славик, хорош тебе… Пойдём обратно.
— Не… побежал я… Пока… До свиданья, девушка… приятно с вами было познакомиться… Я — к жене и детям, пока.
Славик ушёл. Толстяк, выпустив дым, смотрел на мою грудь.
— А как вас, девушка, зовут?
Толстяк, не отрываясь, смотрел на мою грудь. Глаза не поднимал. Остальное его, видно, мало интересовало.
— Я сама прихожу, когда мне нужно, Сергей.
Мужчина удивленно поднял на меня глаза.
— А откуда ты… А-а… у Славика услышала…Ну да, я Серёжа… Пошли, поедим шашлычка, выпьем с тобой.
— Нет, спасибо. Не пью я. А шашлыка вам не советую. Вам на диету нужно садиться, вес свой сбрасывать… Хорошего вечера.
Я, не оборачиваясь, пошла прочь. Вот всегда так. Тот, кто понравится, занят, а тот, кто противен, лезет.
— Шалава! – бросил мне в след толстый.
Я повернулась и улыбнулась ему.
— Нет, толстый! Я сплю только с теми, с кем хочу. С теми, кто мне подходит. Ты мне точно не подходишь! А ты будешь спать не с теми, кого захочешь, а только со своей толстой женой или шалавами, которым по фиг, с кем спать, лишь бы деньги платили. Понял, толстый?
Не дав ему ответить, я закрыла дверь и пошла к своему столику.
***
Ещё перед тем, как я открыл глаза, пришёл стыд. Стыд перед Славкой. Что же я за урод? Ведь он прав. Да и ничего обидного мне и не говорил. Почему стоит мне выпить, у меня появляется агрессия? Раньше такого не было. Открыв глаза, я понял, как болит голова. В висках пульсировало, нужно выпить таблетку от головы и от давления. Закурив сигарету, я подумал о том, что когда остаюсь один, веду себя, как ребёнок, у которого родители уехали на дачу. Всё разбросано. Посуда немыта. Хожу, курю по всему дому. Побыстреебы уже возвратились.
Зайдя на кухню, я долго пил воду. Пил из кувшина. Пил жадно. Голова. Как же она болит. Нужно выпить таблетки. Так. Сначала сейчас схожу в туалет. Закурив ещё одну сигарету, я зашёл в туалет и сел на унитаз. Дышать было тяжело. Вдруг вспомнилась фраза, сказанная вчера какой-то шлюхой: «Вам на диету нужно садиться, вес свой сбрасывать». Она права. Я разжирел за последние годы. Ещё лет пять назад были лыжи, бег, ролики… Сейчас кажется, как давно всё это было. Сколько же я вчера выпил? После ухода Славика уже плохо помню, что было.
В комнате зазвонил мой телефон. По звонку, похоже, жена. Я поднапрягся, чтобы быстрее закончить и, вскочив с унитаза, успеть взять трубку…
Щелчок в голове. Боль. Звуки телефона утихли. Наступила темнота.
6. Гон.
Диана вышла из такси у больницы. В её сумочке зазвонил телефон. Достав его и посмотрев на дисплей, она улыбнулась.
— Тамарочка, я не опоздала, я уже тут, буду через минуту.
Она отключилась. Стуча каблуками, девушка вошла в больничное отделение и поднялась по лестнице. Диана улыбалась. Было видно, что она не может сдержать улыбку. Было видно, что какая-то радость её переполняет.
Войдя в отделение, она сразу увидела свою сестру. Медики стояли небольшой толпой и о чём-то озабоченно переговаривались. Диана махнула ей рукой.
— Диан… Сергей Александрович умер.
— Да ты что?! Как?..
— Похоже, инсульт… Только что узнали. Он с утра не пришёл на работу, а операция была по плану… Послали к нему домой. Машина — у дома, свет горит в окне.. Короче, взломали дверь, полиция приехала… Умер… Инсульт, скорее всего…
— Обалдеть…А сколько ж лет-то ему было?
— Ну да… Ты же его не успела увидеть… Да молодой ещё, сорок недавно отпраздновали.
— Охренеть…
— На унитазе, представляешь… Видно, напрягся, когда сидел…так и умер… Вот ведь смерть какая, а…
— Охренеть, Тамар, охренеть.
— Я тебе чего и звонила, чтобы ты сегодня не приезжала… У нас есть ещё Зоя Пална, хороший врач, я с ней договорюсь позже.
— Не нужно, Тамар. Не нужно. Не пойду я по врачам.
— Диан, Сергей Александрович говорил, что тебе нужно обязательно обследоваться дополнительно.
— Нет. Не буду. Да и раз его больше нет – это знак. Да и чувствую я себя просто великолепно теперь. Я счастлива. У меня сейчас гон.
— Чего у тебя?
— Гон. Как у животных, в период спаривания… Гон.
— Второе дыхание с Филиппом открылось?.. Везёт вам.. Мой всё бухает, со мной не спит – ему некогда… Хотя, вчера не пил… надеюсь… ну не буду каркать, пока один день только.
— … нет, не с Филиппом.
— Да ты что?!
— Я его, оказывается, уже не люблю… И он это понял даже раньше, чем я, представляешь…
— Ну ты даёшь… Эх, Дианка…
— Его зовут Руслан. Это он мне дверь от машины оторвал. Хе-хе… Знаки… Кругом знаки…
— Я даже не знаю, что тебе сказать, Диан… Даже не знаю… Ладно, мне идти надо, с его смертью тут никто ничего не знает, как быть дальше… А обследоваться тебе нужно.
— Нет. Не буду я обследоваться. К тому же он умер – это знак… Я же говорю – кругом знаки. А раз он умер – значит, я здорова. Да и чувствую я это.
— Ну, как знаешь… Позвони тогда вечером, расскажи про этого своего Руслана.
— Конечно, Тамар, позвоню… Давай, до вечера тогда.
