хххххх
Кто не сливался с общим хором,
Кто по течению не плыл,
Не лгал тем женщинам, которым,
Возможно, дорог был и мил.
Кто, поступая некрасиво,
Вновь оправданий не искал,
Не распинался, всем на диво,
Не подличал, не предавал
По много раз. Кто в миг короткий
Прозрения не спал всю ночь,
Вертясь, как уж на сковородке,
И гнал все эти мысли прочь.
И, вспоминая с неохотой
Их, ранним утром шел опять
Со всеми вместе на работу,
Чтоб снова предавать и лгать.
хххххх
Устать от жизни в девяносто,
Я думаю, довольно просто.
И в восемьдесят лет устать
Возможно, я могу понять
И тех, кто в семьдесят устал,
И тех, кто веря в идеал,
Вдруг, понял — идеала нет
И в пятьдесят неполных лет.
И тех, кто в сорок, сев на мель,
Сломался, потерявши цель,
И тех, кому лишь двадцать пять,
Кому все только начинать.
ГРЕХИ НАШИ ТЯЖКИЕ
Сколько жить суждено, столько маяться,
Вечно споря с проклятой нуждой.
Кто сказал, что грехи искупаются,
Грех — есть грех, он повсюду с тобой.
Не искупишь его жизнью праведной,
И не спишешь за давностью лет,
Хоть пол жизни и больше одаривай
Бедных вдов и убогих калек.
Сколько жить суждено, столько мучиться
Вечно споря с нелегкой судьбой,
И грешим мы, от случая к случаю,
И гордимся грехами, порой.
Научились мы с сильным не ссориться,
Слабых в землю готовы втопнать,
Приспособились жить не по совести
И любые грехи отпускать.
Если жить с обнаженными нервами,
То не хватит ни нервов, ни сил.
Но не верьте, кто скажет вам первому,
Будто он никогда не грешил.
Нас соблазны преследуют тучами,
Но, скрываясь в словесном дыму,
Оправданий придумали кучу мы,
Утешений придумали тьму.
Сколько жить суждено, столько каяться,
И болеть, и терзаться душой.
Даже если грехи искупаются,
То жестокой и страшной ценой.
От судьбы не дождаться поблажки нам,
Нашим ранам болеть и гноить,
Даже если грехи наши тяжкие,
Суждено будет нам искупить.
хххххх
Часы мои не мной заведены,
Стремительно бегут они куда-то.
Застигнуты врасплох бываем мы
Очередной не радующей датой.
Их мерный ход нельзя остановить,
Я знаю, что они не виноваты,
Но хочется неистово бранить
Холодную бесстрастность циферблата.
Часы мои торопятся, спешат,
Их стрелки, как судьба, неумолимы.
Неповторимы каждый жест и взгляд,
И молодость, увы, неповторима.
Часы мои очерчивают круг,
Определяя четкие границы,
Под стрелок скрип и маятника стук,
Мои мгновенья таят по крупицам.
Часы мои заведены не мной,
Стремительно бегут они куда-то,
И может оказаться роковой
Любая цифра и любая дата.
хххххх
Судьбы невидимая нить,
От первой до последней точки,
В ней невозможно изменить,
Пусть даже мелкого штришочка.
Еще шампанское, пока,
В бокалах звездами искрится,
Решится все наверняка,
Но чем, когда и как решится.
Судьбы связующая нить
Вмещает множество мгновений,
И невозможно уловить
Событий ход и суть явлений.
За строчкой тянется строка,
И вот, исписана страница,
Известно все, наверняка,
Что чем, когда и как решится.
Судьбы тонюсенькая нить
В любой момент грозит порваться.
И ничего не изменить,
И бесполезно возмущаться.
Исход известен, но пока,
Пускай несведущий храбрится.
Решится все наверняка,
Все очень скоро разрешится.
хххххх
Ах, если все вернуть назад,
И жизнь могли прожить мы снова,
Взяв прежний опыт за основу,
Все повернув на новый лад,
Заманчиво, на первый взгляд.
Заманчиво перевернуть
По новой старую страницу,
Увидеть, вновь, родные лица,
И тем же воздухом вздохнуть,
И вновь пройти весь этот путь.
Заманчиво застраховать
Себя от всех своих ошибок,
И путь, который будет гибок,
С начала, самый верный взять,
И всю дорогу им шагать.
Пускай ведет по новым дням
Нас старый драгоценный опыт,
Сквозь тошноту, сквозь дым и копоть,
Назло тревогам и дождям,
Вперед по старым, новым дням.
Пускай ведет нас, сдав в архив,
Единственность и однократность,
И быстротечной жизни краткость,
Вобрав и снова повторив,
И каждый вздох и каждый всхлип.
хххххх
Напрасно полюбить пытаюсь
Унылый северный пейзаж,
Где солнце, словно насмехаясь,
Презрительно глядит на вас.
Является, чтоб скрыться, вскоре,
За серым облачным хребтом,
Где ветер злобно чешет море
Зелено-белым гребешком.
Где волны, с шумом, набегая
На берег, оставляют след,
Где просто нет Тебя, родная,
А от того и солнца нет.
УТРОМ РАНО
Утром рано его провожала,
Ветер волосы нежно ласкал.
Ты ему что-то тихо сказала,
Он Тебе тоже что-то сказал.
Он сказал: «До свиданья, до встречи!»
«По машинам!» -команда была,
На несильные женские плечи
Непомерная тяжесть легла.
Да, четыре нелегких тех года
Невозможно забыть и простить,
После смены бежала с завода,
Успевала детей накормить.
Оставалась по-девичьи тонкой
И тревожные видела сны….
Утром рано пришла похоронка
В середине жестокой войны.
Затянулись кровавые раны,
Но нельзя их забыть и простить.
И пришла, как всегда, утром рано
Внука в армию Ты проводить.
Молодые ребята смеются,
Вещмешки на широких плечах.
Попыталась и Ты улыбнуться,
Только слезы застыли в глазах.
Пусть у этой истории грустной
Будет очень счастливый конец.
Женихов все невесты дождутся,
Не заплачет ни мать, ни отец.
Скажет внук: «До свиданья, до встречи!»
Он в автобус с другими войдет,
Будет службу нести безупречно
И рукой Твои слезы смахнет.
МУШКЕТЕРЫ
Стальной клинок, седло и шпоры,
Камзол в серебряных крестах,
Когда-то жили мушкетеры
В бою не ведавшие страх.
Отвага, доблесть и удача,
И выше чести ничего,
Один за всех, а это значит,
Что встанут все за одного.
Атоса в битвах не смущали
Ни пули свист, ни блеск клинка,
И часто друга выручала
Портоса верная рука,
Поднимем кубки за удачу
И выпьем доброе вино,
Один за всех, и не иначе,
А значит все за одного.
Поэт, философ и мыслитель,
Красавец, щеголь и хитрец,
Коварный дамский соблазнитель
И покоритель их сердец.
Но не было для Арамиса
Дороже дружбы ничего,
Один за всех, без компромиссов,
А значит все за одного.
Стальной клинок, седло и шпоры,
Проворность рук и меткий глаз,
Любой рассказ про мушкетеров
Без Д’Артаньяна не рассказ.
Дуэль решится однозначно,
Врагу спастись не суждено,
Один за всех или иначе,
Выходит, все за одного.
Что может быть позорней страха,
Презренье ближних труса ждет,
Когда струится под рубахой
И по рукам холодный пот.
Так прочь сомнения и споры,
Нет выше чести ничего,
Один за всех, мы мушкетеры,
А значит все за одного.
ДЯДЯ ВАНЯ
Имение или поместье,
Войницкий, он же дядя Ваня,
Герой одноименной пьесы,
Вставал обычно утром ранним.
Съев простокваши, выпив чаю,
Садился, брал большие счеты,
При этом громко повторяя:
«Работать, как всегда, работать!»
Имение принадлежало
Профессору Серебрякову,
Который написал немало,
По большей части пустяковых
Статей и от подагры очень
Страдал, бедняга, (вот уж гадость),
Жене-красавице и дочери
Профессор был под старость в тягость.
Еще был в пьесе доктор Астров,
( Мы всех героев перечислим ),
У человека все прекрасно
Должно быть, и душа и мысли,
Сказал Войницкому он, коли
Вы пьесы этой не читали
И не смотрели, в средней школе
Цитату часто смаковали.
Великий драматург нам с Вами,
Больше ста лет тому назад,
Оставил пьесы «Дядя Ваня»,
И «Чайку», и «Вишневый сад».
«Платонов», «Три сестры», «Иванов»,
Они написаны про нас
И жизнь, которая дана нам
Всего один лишь только раз.
хххххх
«Блажен незлобивый поэт»,
Перед людьми и богом правый,
Ни в этом ли простой секрет
Не быстро проходящей славы.
Ни в том ли соль, ни в том ли суть,
Ни в том ли смысл всего искусства,
Нести духовность, а отнюдь,
Не зло и низменные чувства.
Поэзия оставит след
В сердцах и душах, и при этом,
Лишь доброта ее предмет
И, в то же время, главный метод.
хххххх
Сегодня при людно убили поэта,
Убийца спокойно гуляет по свету.
Вот как это было на самом деле,
Поэта убили не на дуэли,
Без шума, без крика, без всякой опалы,
Без травли в солидных и крупных журналах.
(Поэт не писал запрещенных стихов,
За ним не водилось подобных грехов).
Не в темном подъезде убили, при свете,
Да так, что убийства никто не заметил,
Убийца поэта — один из ослов,
Назвавший поэта — автором слов.
хххххх
У нас во всем любили пафос,
Во все века, по мере сил,
Поддерживая нужный градус,
Чтоб не остыл народный пыл.
И через мерная помпезность
Всегда нам свойственна была,
Бессмысленность и бесполезность
Ее смутить нас не могла.
А если что не так, то спешно
В России, испокон веков,
Искали внутренних и внешних,
И прочих, мыслимых, врагов.
Карали их рукой железной
И не могли понять никак,
Что наши пафосность, помпезность
И есть наш самый главный враг.
хххххх
Чтоб ты не делал, кем бы ни был,
Наверняка слыхал не раз,
«Россия сделала свой выбор»,
За всех и каждого из нас.
Ты не последний и не первый,
Кто это слышал и читал,
И кто, что выбор был не верный,
Потом со всеми узнавал.
хххххх
Увы, любой порыв к свободе
В России не приводит к ней,
Лишь только в заблужденье вводит,
Поверивших в нее людей,
Годами ждавших перемен,
Уставших от самоуправства,
Но получивших лишь взамен
Очередную форму рабства,
На новый, современный лад
И хуже прежней во сто крат.
ЗАБЫТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
1.
«Едет скоро, едет быстро
Император, эй поди!
А еще быстрее мчится
Сват квартальный впереди.
Император в нетерпенье
Обогнать его велит,
А квартальный, не смущаясь,
Пуще прежнего летит».
«Стой! Не с места!»-громогласно
Император прокричал,
И квартальный, в то же время,
Во мгновенье ока, встал.
«Отчего царю дороги
Не давал ты на пути?»
«От того, что не видал я,
Как царь ехал позади».
«А давно ли у квартальных
Завелись, вдруг, рысаки?
По полиции оклады,
Ведь не очень велики?»
«Что оклад, оклад пустое,
С ним одним не проживешь,
В нашем званье без доходу
Просто с голода умрешь».
«Как доход? Так значит взятки
По полиции берут,
Несмотря на все законы,
Несмотря на строгий суд?»
2.
Стихотворению прерваться,
Друзья мои, здесь суждено,
Я думаю, лет полтораста,
Назад, написано оно.
Не знаем мы, пока, кто автор,
Скорей всего, утерян след
Его в веках, учтя тот фактор,
Что весь облазил интернет.
Не помню, что там дальше было,
От дедушки, давным-давно,
Его я слышал, сохранила
Память начало лишь одно.
Сюжет и ныне актуален,
Стихотворенье сочинив,
Поэт был, пусть не гениален,
Но, несомненно, прозорлив,
Представив, как сошлись, когда-то,
Квартальный, ловкий наш герой,
И Александр-Император
Российский, Третий иль Второй
Неважно, ведь ежеминутно,
Какая б не царила власть,
В войну, холеру, даже смуту
В России умудрялись красть.
Ни ретроград, ни реформатор,
Ни душегуб-палач-тиран,
Ни Президент, ни Император
Искоренить этот изъян,
Увы, не в силах, изначально,
Какие здесь не городи
Законы, правила, квартальный,
Чиновник мчатся впереди.
хххххх
В других не преуспевши сферах,
И не нашедшие, увы,
Себя нигде, летят курьеры,
Почти, во все концы Москвы.
Совсем зеленые ребята
И, некогда, почтенный муж
Несут по разным адресатам
Всю напечатанную чушь,
Всю надоевшую рекламу,
Весь залежавшийся товар
С утра до вечера за самый,
Ничтожно низкий гонорар.
Они сдают товар под роспись,
Они испытывают стресс,
Когда их не пускает в офис
Охрана в форме войск СС.
По веткам синей, желтой, красной
Несутся в разные места,
Возраст курьеров самый разный,
От восемнадцати до ста.
Мигрени, приступ ревматизма,
Другой болезненный синдром
Пустяк для жертв капитализма
С нечеловеческим лицом.
Что им дотации, надбавки,
Стипендии и соцпакет,
В курьеры адресной доставки
Идут и юноша и дед.
О как мне хочется, признаюсь,
Порой назад в СССР….,
Но, извините, закругляюсь,
Мне, кажется, звонит курьер.
ТОВАРИЩУ ПОКИНУВШЕМУ РОССИЮ В СЕРЕДИНЕ 90-х
Товарищ Родину покинул
В нелегкую ее годину,
Теперь приехал нас учить,
Как надо Родину любить.
Приехал всех нас поучать
На Родину, как ни бывало,
При этом пенсию забрать,
Конечно бы, не помешало.
Вернется в сытые места,
А нам здесь пережить придется
После эпохи воровства
Эпоху полного банкротства.
ПУСТЬ ГОВОРЯТ
Пусть говорят, пусть каждый скажет,
Пусть говорят буквально все,
Пуст говорят и пусть покажут
Себя во всей своей красе.
Пусть говорят по всем программам,
Пускай не закрывают рот,
Сейчас, чем больше шума, гама,
Тем лучше, и наоборот.
Предприниматели, юристы,
Артист, народный депутат,
Чтобы, хоть где-то, засветиться,
Пусть, что угодно говорят.
Весь вечер выясняют, снова,
Насколько был неверным муж,
Друг другу не давая слова,
Даже сказать, пусть мелют чушь.
Пусть грязное белье полощут,
Пускай вываливают хлам
Своей души, раз им так проще,
И им, и, к сожаленью, нам,
Кто видит, слышит и читает,
И расширяет «кругозор»,
(В кавычках), и не замечает,
Уже, «невежества позор».
хххххх
Ни дня без громкого скандала,
Вся наша жизнь теперь скандал.
С поличным взяли генерала,
Что СЛИШКОМ много воровал.
Уволили министра с треском,
С ним заместителя, на пару.
Теперь министр под арестом,
ДОМАШНИМ, пишет мемуары.
Все больше ГЛУПОСТИ и, судя,
Все меньше МЫСЛЯЩИХ людей.
Продукты ДОРОЖАЮТ, люди…,
Но, впрочем, нам не до людей.
Рубль ДЕШЕВЕЕТ, ходят слухи,
Что будет дешеветь опять.
Студент женился на старухе
И стал супруге изменять.
По заверениям Минфина
Нас ждет НЕ МАЛО трудных лет.
СМИ ратуют за Украину,
До наших бед им дела нет.
Про кризис наш пекутся реже,
И выводить, в чем вся беда,
Нас собираются ВСЕ ТЕ ЖЕ,
Кто и загнал нас всех туда.
хххххх
Страшно не то, что руководство
Не замечает идиотства,
Наполнившего всю страну,
Буквально в ширь и глубину,
А то, что уже сам народ
С маразмом свыкся и живет,
И, думая что так и надо,
Становится безумным стадом.