Б.М. №1
Будь моя воля, я бы раз в месяц выкидывала из школьного курса литературы по одному произведению. Сентябрь – прочь «Евгения Онегина», октябрь – «Кому на Руси жить хорошо», ноябрь – «Война и мир». Ничего страшного. Поскольку – выкинуть из школьной программы еще не означает «сбросить с корабля современности». Ни к чему путать утлую школьную лодку с названным кораблем…
Теперь о подходе. Следует, вероятно, объяснить подобный экстремизм. Время от времени приходит в голову, что школьный курс литературы – искусство пожилых людей. Мы не останавливаясь кормим подростков вкусной и здоровой пищей, в то время как они предпочитают чипсы. Взгляд Н.А.Некрасова на одре болезни преследует меня со школьной скамьи. Ненавижу Некрасова. Почему он не отводил от меня своего напитанного социальной скорбью взгляда? Кому живется весело, вольготно на Руси? И дело не только в этом. «Онегин», безусловно, энциклопедия русской жизни – но на фига было рифмовать? Кому нужна энциклопедия в рифму? Перечитала с наслаждением волшебный текст (волшебный, волшебный!) тысячу лет спустя. Онегина воздушная громада, как облако, стояла предо мной (надо мной? Не помню). Выяснилось, что «наше все» — лучший из собеседников; едкий, остроумный, умный, печальный, насмешливый, совершенно живой, что противоестественно даже для живых; патриотизм, как выяснилось, может и не быть черной меткой; это не клеймо, не уловка, а просто любовь; и так далее, и так далее. Короче, предлагаю действовать решительно и отказаться от Пушкина. Прозу оставить, стихотворения; а «Евгения Онегина» — вон, пока не поздно (поздно, поздно!).
Кстати: Достоевского Ф.М. – оставить. И научиться говорить о нем без судорог. Не будем забывать: человек профессионально занимался литературой, продавал свой товар, и наперечет знал своих читателей. Не только интеллектуалов, но и тех, что попроще. Вот вам сюжеты! Вот страсти! Вот любовь! Вот слеза! Вот смех – не забудьте про смех. Достоевский пишет ОЧЕНЬ смешно. «Бесы», от которых дрожало все идеологическое здание, страшно близки к Козьме Пруткову (и не только «Бесы»!). Робок, наг и дик скрывался троглодит в пещерах скал; По полям номад скитался и поля опустошал. И эти стихи – мимо нас?! (из другого романа. И не хуже!).
Предлагаю еще: добавить в школьный курс п л о х и е книги. Немного, для разнообразия. Кстати: начать так вот изучать «Гарри Поттера» — как «Войну и мир»; и чтобы по всей форме: и анализ героев! И сравнительный анализ; и сочинения на заданные темы; и «наше все»; и «твое мнение о прочитанном»; и фрагменты наизусть, и – и всё! Нету «Гарри Поттера». Победили. Растворился милый мальчик с лицом ботана и глупой привычкой разбрасываться чудесами направо и налево. Нету!
Б.М. №2
Довлатов говорил, что каждый журналист мечтает втайне написать роман. Об этом и вообще столько написано и сказано… Как видно, им всем кажется, что эти занятия одного рода: в том и др. случае имеется читатель; плюс пиш.машинка(комп); плюс печатное издание. Но нет! Различий значительно больше, чем общего! В сущности, имеется одно-единственное существенное различие (оно стоит всех сходств): у этих видов деятельности разная природа. Абсолютно! Один, как ни крути, о т р а ж а е т жизнь – пусть остроумно, метко, точно и пр.; а другой, писатель, «заставляет планеты вертеться»! и вообще – лепит самолично эти планеты! Измышляет. Прошу учесть: измышление, вымысел, выдумка, вранье – фирменный знак литературы. Неправда, ни слова правды! Настоящие читатели знают вкус этого блюда. И не суйте им в лицо разговоры о правде жизни. ЭТА правда – другая; она изваяна лезвием фантазии, она искромсана лезвием фантазии. Довл. был плохим журналистом, иначе не был бы великим писателем. Вранье Довлатова – лучшая, важнейшая, драгоценная часть его литературы; оно и есть его литература, ни слова правды.
Б.М. №3
Как только заговоришь об искусстве, выясняется, что никто никому не верит, а в первую очередь – не верят самим себе. Боятся, что художник надует, подсунет лажу, подсунет «Квадрат», дуют нашего брата, это все актуально. В особенности же вызывает негодование даже не непонятное, а – простое. Легкое чтение тут же назовут чтивом. Дину Рубину, от которой не оторвешься, Довлатова, от которого не оторвешься – оторвут от себя и уткнутся в с е р ь е з- н о е чтение. И будут жевать свой сапог. И не подавятся, поскольку таким блюдом даже подавиться нельзя. И лезут за своими высокими и серьезными истинами, карабкаются – но хоть себя уважают.
Б.М. №4
Мертвый космос Даниила Хармса. Каждый человек, предмет, явление природы инвентаризированы на складе смерти. Отсюда случайности позиций и столкновений, вываливающиеся старухи и пр. Мы все давно мертвы, мертвы и те, кто умер, и те, кто жив. Отсюда орфография с пятнами тления и распада. Мертвый каркас сюжетов (жестко сколоченный). Один дэдмэн встретил другого дэдмэна, два дэдмэна направились к третьему дэдмэну, а третий дэдмэн сжал себе пальцами горло и захрипел. А горла-то и нет, что не принципиально. Нет горла, но есть бритва, есть трава, нежная и острая, как бритва. Есть Бог, выключенный из системы; есть Смерть; Смерть, Бог и несколько разрозненных предметов.
Б.М. №5
Ребенок – крайне неудобный объект для педагогики. Что не подкрепляет, безусловно, позиции Д.Хармса: детей нельзя убивать, но надо же что-то с ними делать. Вот что? Лучшая на свете книга (которую надо срочно внести в программы педвузов) – Том Сойер. Чтобы эти идиоты, наконец, поняли ценность закоченевшей кошки и выдранного зуба; чтобы перестали сомневаться! Том Сойер ясно показывает, как неудобны дети. Чем ты думаешь? – допытываемся мы, сами те еще недоумки. А чем? Разговор-то бесперспективен, как вопросы о том, что было ДО БОЛЬШОГО ВЗРЫВА. Ну, что? Допустим, красный цвет, или колесо, или бублик. Легче вам от этого? Чем думает ребенок? Бубликом, который к тому же в чужом кармане. Не знаю. И никто не знает. Через этот забор не перелезть, поскольку он не только довольно высокий, но и стоит в другом измерении. Детям, однако, невдомек, что за другое измерение, поэтому они легко сигают туда-сюда. Нам, во всяком случае, не мешает иметь в виду, как легко эти паршивцы ускользают от нас. Поскольку имеют целый арсенал дополнительных возможностей. Ты меня слушаешь? Да. Внимательно? Да. А в лице что-то маловато внимания. Ну еще бы. Он мотает в своем кармане нитку на палец, так что ваше внимание можете засунуть себе в ж. Его нитка – клубок Бабы Яги, тропинка в лесу, привет! Только вы его и видели. Может, «Пусть всегда будет солнце» и хорошая песня, только дети тут не причем. Солнце, по-моему, их не особенно беспокоит, а рисуют они его на картинках больше из вежливости. Жить-то им со взрослыми, а взрослым непременно подай солнышко в углу. Не знаю. Уже довольно продолжительное время меня не покидает чувство, что имеет место какая-то взаимная череда недоразумений. Я знаю, что ты знаешь. Нужны вам ангелы, девочки с букетом, проект «Синяя птица» — получите, получите! Тем более что и нетрудно. Дети превосходно владеют искусством выживания, гораздо лучше, чем мы можем предположить. В частности, они в два счета приспосабливаются к окружающей среде: например, к погоде, к школе, к нам, взрослым. Потому с виду дети подозрительно похожи на нас. Какие они н а с а м о м д е л е ? уж во всяком случае не такие, как глазурованный пряник.
Возможно (приходит в голову) воспитание как раз и предназначено, чтобы вылепить ребенка по образу и подобию взрослого? А то что ж? а то на земле образуется беспорядок: будут ходить приличные люди, а над ними летать невоспитанные птеродактили? Далекий, недоступный край…
Б.М. №6
Читаю книгу о Николе Тесла. Почитайте и вы. Автор, ученый (чрезвычайно талантливый и тонкий рассказчик), опровергает глупые и спекулятивные разговоры о «марсианском» происхождении Тесла. И правильно делает, что опровергает. Тесла, естественно, не был марсианином; он явился из другой, очень далекой Галактики. Из какого-нибудь Созвездия Лебедя, возможно? Это не установлено, очень, очень далеко.
(Сейфер Марк «Никола Тесла: повелитель вселенной»)
Б.М. №7
Я люблю детективы, как, примерно, любит шахматы человек, не умеющий играть в шахматы. За красоту и благородство фигур. За исчерпывающую бесконечность шахматного поля. За недоступность (в моем случае). Короче говоря, с логикой туговато, но люблю вот.
Мне нравится в детективе вот что:
- Завязка, включающая в себя уютный, но таящий неизвестную угрозу мир (а мне при этом ничего не угрожает).
- Точные и ясные схемы характеров героев, не имеющие ничего общего с глубоким психологическим портретом.
- Мистификация, поднятая на уровень настоящего искусства. Великолепная мистификация, которая стоит п о- д л и н н ы х страстей, потому что мистификатором и движет самая что ни есть подлинная страсть – страсть к игре.
- Тайна! Это непременный атрибут. Тайна должна быть разлита в атмосфере книги – иначе неизвестно вообще – зачем читать? Не только тайна к т о у б и л – но и тайна поведения людей, и пр. Лучшие писатели это знали точно, потому у них не всякое ружье стреляет. И не только ружье, и не только в детективах.
Мне НЕ нравится в детективе:
- Социальный пафос.
- Щемящие ноты.
- Установка на р е а л ь н ы е с о б ы т и я.
- Твердое намерение заставить читателя и з в л е ч ь у р о к (по-видимому, навести на мысль, что убивать надо с у м о м и не попадаться?).
- Объяснение событий с помощью мистики, либо патологии, либо болезни общества.
- Глубокий психологический анализ.
- Бравость.
- Главный герой, уступающий мне в интеллекте.
Главная и единственная функция детектива (для меня) – бегство от действительности. Иначе говоря, та же, что у волшебной сказки. Потому я читаю детективы (Д.Д.Карр, Честертон, Тома) и потому пишу детективы. Детективы – абсолютно безопасная территория, несмотря даже на кровавые убийства. Тут невозможно порезать руку, не то что поранить душу. Хорошо!
Б.М. №8
В.Набоков (примерная цитата): красивый фасад рассказов Борхеса, а за фасадом-то ничего нет. А что бы ему хотелось? Ну что? Какой такой склад полезных и необходимых вещей? И что плохого в этом изысканном и роскошном фасаде, за которым, к примеру, – пустынный берег, уходящий к такому же холодному и пустынному морю? Мертвая пустота, отверзающая врата свои, когда ты проникнешь за границу текста, строки, буквы? И не того ли желал автор, Борхес? Меня слова Набокова глубоко огорчили. Он сделал открытие (не такой-то уж сложности), что Борхес вовсе не Лев Толстой. Ну не Толстой. Глупо и предполагать было что-либо иное. Тем более, у этих писателей не разные вселенные и все такое прочее; а различные измерения; и не нам решать, которое л у ч ш е (даже и не В.Набокову).
Б.М. №9
Н.В.Гоголь – самый неинтеллектуальный из писателей (великих). Место интеллекта заменяет ему поразительных размеров нос, который чует все блуждающие на белом свете запахи – от прелых обмоток до звездной пыльцы. Великолепнейший нос, не миф, не шутка. Какие спектакли он им показывал – и все для того, надо думать, чтобы до конца выявить его (носа) многообразные возможности. Все замечательное, что сделано Гоголем в литературе, добыто немыслимым нюхом; а вот все прочее – интеллектом; отсюда дикие рассуждения о прекрасном в искусстве и все подобное; о красотах Рима; все эти Ганцы Кюхельгартены; натужная, искусственная, мертвая красота; эти белолицые панночки с очами… Ужас, мертвый ужас. Да и прав был Набоков, заметивший, что у Гоголя хорошо выходят лишь описания м е р т в ы х женщин. Для покойниц эти красавицы вправду хороши. Очи так и горят… Бр! А главный Гоголь – лишенный сентенций и рассуждений – должен восприниматься н а с л у х; тут и поплывет приглушенный аромат его прозы! Затхлый дух гостиных, ароматы дамского усердия в собрании, дымок раскуренной трубки Манилова и слабый легкий запах близкой реки; и болотные огни, и луг, над которым ведьма несет Хому Брута; и могучий запах лакированного, только что начищенного поручиком сапога! И взрезанные дыни! И парок над миской галушек; и вишни! И зрелый запах невесты; и оттуда же запах смертельного страха жениха! Государство ароматов. Вселенная запахов. Длинноносый гений.
Б.М. №10
«В посмодернистской версии текстов, правда, всегда непонятно, то ли это герой мучается, то ли автор иронизирует над псевдомучениями героя, а может быть, и над самим собой. Может, оттого и надоел постмодернизм с его осточертевшей “интертекстуальностью” (уловкой, с помощью которой можно важно объяснить любое литературное заимствование), с его жонглированием чужими образами, сюжетами, остротами, цитатами — всеми этим благодатными приемами письма, с помощью которых можно замаскировать недостаток собственного воображения, неумение лепить характер, строить сюжет, увлекать читателя и оригинально мыслить» (Алла Латынина, Новый мир, 2009, №12, http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2009/12/la12.html).
Бедный, бедный Павел! Бедный постмодернизм, дырка от бублика, засохший плевок, Пелевин, выеденное яйцо! Питается объедками, да еще уверяет, что это вкусно. И ни психологии, ни сюжетов, ни характеров, ни даже воображения! Что же имеется в нищем арсенале? Ирония, само собой (но не созидающая); ирония, жонглирование чужими образами, остротами (тоже, надо думать, чужими) – короче, всё плохо. И вот настает самый момент для дискуссии. Пожалуйста. Вот вам. Суки. Нечистые на руку суки. А Козьма Прутков вам кто? Критический реалист? Пародист (см. «Литературная газета»)? А Салтыков-Щедрин? Чем жонглирует? Чиновничьими циркулярами? А Мишель де Гильдерод? И кстати. Куда вы намерены двинуть ваш корабль без ч у ж и х о б р а з о в? Ага. Имеется в виду (что ли?) то, что эти образы не прорастают сквозь вас, как жабры? И вам, мол, от них не больно – вообще ни жарко, ни холодно? Так это такая ваша кожа, такая генетика; плюс питательный крем. На ней умещаются одни только бородавки. А сквозь Булгакова вот Гоголь прорастал. Что школьный курс называет преемственностью. Конечно, преемственность постмодернизма скорее напоминает отрыжку. Но, опять же, человек не один эфир (как, собственно, и художественная литература). В том и другом имеются мясо, кожа, кости; физиология…
И еще. В праведном гневе позабыли про чувство стиля. Улетучился стиль, как будто не существовал вовсе! Постмодернизм – это стиль. Игры бусинами слов. Игра в бисер – в том числе и перед свиньями. Ну, имеются плохие писатели в постмодернистской компании. А там, у вас? Мы-то своих хоть знаем по именам – а поглядите на ваше могучее б е з ы м я н н о е племя! Что, там все как один – Толстой (любые инициалы), Бунин, Куприн? Некрасов? Оригинальные тексты, господи! Что же в них оригинального? У телефонного справочника также имеется составитель (с а м выписывал фамилии!) – но ведь по этой причине никому не придет в голову называть данное сочинение о р и г и н а л ь н ы м ! И вообще – хватит уже. Постмодернизм, прошу помнить, вдов и сирот не обижает. Пляшет на костях, вы говорите? Да, это есть; пляшет. Но, быть может, иные кости полезнее превратить в прах? И растоптать? Для общего, так сказать, экологического благополучия… Для гигиены.
Б.М. № 11
Выяснилось, что Егор Гайдар – второй Столыпин. Или первый? В н е з а п н о бросилось в глаза. Заодно (немедленно после остановки сердца) было замечено, что – ученый, умница, эрудит, да к тому же — п о р я д о ч н ы й человек. Ну вот заметили, а раньше – еще буквально дня два назад — это в глаза не бросалось. Ну, Гайдар и Гайдар. Ну, спас страну от голода – а толку? И, может, лучше, чтобы эта страна – сдохла с голоду? К тому же и не впервой. И не пришлось бы проклинать реформаторов, того же Гайдара. И у него так пугающе не дрожали бы руки перед камерой, не дрожало бы лицо от проклятой интеллигентской рефлексии?! Жил бы себе да жил – мало ли других живет, в ус не дует?! И при этом, прошу заметить, ни единого слова: извините, Егор Тимурович, мы – суки, и сами это знаем. Ваше сердце – наших рук дело. И сердце, и отек легких, и дрожащие руки. Это мы (а не только очумевшие бабы) хватали вас за рукав, рвали на куски. Мы этот разгневанный народ. Эта отказавшаяся почтить память Государственная Дума. Это государство. Сильно умный? Получай поддых. Тут нас учить не надо, этим интимным ударам мы слава богу обучены, это наш код Да Винчи. Наша военная тайна, будь она не ладна. Ум, честь и совесть – нет, не было, не будет. Причем — в с е х т р о х, как говорил классик.
Б. М. № 12. МЕМУАРЫ: МОЕ ОКРУЖЕНИЕ
Поскольку я писатель, у меня, естественно, имеется окружение. К военным мемуарам это «окружение» никак не относится, я гражданское лицо, и фигура, таковы и мои замашки. Так вот, окружение: надо признать, я избалована литературной средой. Вернее, вначале вынянчена, а потом избалована. Мое окружение – это мой муж Володя, мой сын Митя, а также дочь (она в Париже, но, безусловно, тоже мое окружение). Еще меня окружают несколько именитых писателей, назову основных: в углу за бывшим детским столиком день и ночь сидит, скрючившись, маленький Гофман и рисует невидимыми руками чудесных длинноносых магов. Гофман живет за этим столом, этот стол ему и гостиная, и бальная зала, и библиотека. Он живет у меня (если вам интересно) с 1822 года, а я счастлива! Это лестная и поучительная дружба; да Гофман еще и музицирует! А я на его рисунках выхожу точь-в-точь фея в локонах и голубом платье; очень, очень лестно. Еще один человек из моего окружения – китайский поэт Ли Бо. Но того почти совсем нету дома, поскольку он странствует чуть не тысячу лет подряд, и так будет всегда, странствия – часть его идеологической установки; он не столько передвигается с места на место, а скорее читает к н и г у г о р и м о р е й. Это также лестная и поучительная дружба; я уж маленько начала разбирать китайский; уже понимаю кое-какие картинки и завитки (иероглифы, их буквы и слова). Так что моя жизнь в целом поучительна, я учусь только у мудрых наставников, и пока еще не брала ни одного урока ни у одного дурака. Надо добавить, что эти дружбы помогают мне писать книги (кое-какие письменно, а иные и устно, как Гомер); я пишу книги и ежедневно противостою всякой кривде, как выражались в прежние времена, намекая на общественные недуги.
Б.М. №13-14?
Прочитала Славу Сэ – симпатичного такого, всемирно известного блогера. Ух, понравился! Учиться, учиться и учиться (у него). Чему? Да хоть чему! Необычайной легкости бытия – мало, что ли?
И еще вот подумала в который раз: куда деваются всевозможные посты, интернет-сообщения? Ну куда вот? Можно ли предположить, что имеется собственный, частный ТОТ СВЕТ для всего этакого? Виртуальный ТОТ СВЕТ? Такая путаница, как в системе зеркал…
Б.М. №15
И знаю ведь, что писать следует социально значимые тексты. Допустим – про Газпром, либо про Мосгаз. И непременно с больным нервом, а еще лучше – с больной нервной системой в целом. Любимые темы современных авторов: неизлечимая болезнь, коммунальная квартира с мертвыми клочьями обоев, инвалид, бомж, бич, нелегальный эмигрант. Этнические схватки над пропастью. Горячие точки. Межконфессиональные конфликты. Черт возьми. Человеку, боящемуся порезов (вроде меня), нефиг делать в литературе. Ему (мне) и вообще нефиг делать… И вот вследствие этого он (я) сочиняет всякую муть. Байки, небылицы, а также тексты, уже бывшие в употреблении. Знай себе переписывает да переписывает… Глядя на луч пурпурного заката. Летите, лебеди (в смысле – голуби). Кому повем печаль мою. И тому подобное.
Б.М. №16
Решила написать книгу, назвать – «Беспризорные мысли». Но довольно скоро выяснилось, что мыслей — немного, страниц примерно на семь. Короче, та еще энциклопедия афоризмов. К тому же, мысли и впрямь беспризорные: немытые-нечесаные… (продолжение следует)…