Провожали Сергея Лисицына в Москву всем миром. Городок Крутозадск небольшой, почти поселок, но тем более людям приятно, что один из них едет участником на любимую передачу «Поле чудес» в столицу.
Попал Серега в первую тройку под вторым номером. Угадал с первого захода букву «О», а когда крутанул колесо счастья во второй раз, выпал ему приз. Как хитрец Якубович не уговаривал Серегу, суля ему круглые суммы, тот не поддался на провокацию, стоял насмерть. Приз! Приз и все! Якубович сдался и длинноногая девушка вынесла Сереге потрясную соковыжималку. Сереге очень понравилась и соковыжималка и девушка. Он решил, что судьба ему улыбнулась, сыграл он удачно. Тем более, что успел передать горячий привет жене Ольге и дочке Машеньке, а также вручить Леониду Аркадьевичу банку домашних огурчиков, посланных тещей персонально Якубовичу.
В Крутозадск Лисицын возвращался довольным, предвкушая радость Ольги от приза и уважение соседей, сослуживцев и друзей. Он открыл двери квартиры своим ключом и крикнул с порога: «Привет, вот и я!» К удивлению, никто Серегу не встретил, на шею не кинулся, хотя свет горел и в комнате, и на кухне. Удивленный Серега заглянул туда. Ольга сидела за столом и на глазах у нее навертывались слезы.
— Что случилось? – прошептал Сергей, опускаясь на табуретку. — что случилось? Маша?!
— Маша нормально, — шмыгнула носом жена. — Мама заходила, сказала, что все, больше не придет никогда… Из-за тебя все.
— Почему? – оторопел Серега, — что я сделал-то?
— Сделал, сделал, — утерлась Ольга полотенцем, — как раз вот и не сделал. Тебе, что жалко было привет маме передать? Сказал бы, и еще, мол, привет любимой теще, Хухиной Зинаиде Петровне. Жалко было, да? Мама вся расстроенная. Говорит про тебя, вот, дескать, как огурчики мои дарить Якубовичу, так всегда пожалуйста, а как привет, так и нет его. Не могу теперь смотреть на него, говорит, и к вам больше ни ногой…
И Ольга опять залилась слезами.
Не ожидавший такой встречи, Серега обалдело крутил головой, не говоря ни слова. Только услышал, что скрипнула дверь и оглянулся на звук. В дверном проеме застыла дочка, пятиклассница Маша.
— Машенька, — ринулся было к ней отец, — смотри, какой подарок я тебе привез.
Но дочка отступила на шаг назад в коридор.
— Привет, — сквозь зубы сказала она. – Я вчера уже получила от тебя подарок. В школе. Нина Григорьевна вчера на классном часе при всех оговаривала. А Маша Лисицына, говорит, должна бы за своим поведением посмотреть, культуры-то у нее не слишком хватает. Да и что, мол, конечно, от нее ждать-то, когда она из такой, мол, семьи. Отец вон ее по телевизору играл, так даже и не подумал привет школе передать, классному руководителю единственной дочки. А четверть-то, между прочим, кончается, отметки выставлять надо.
Маша состроила гримасу и, повернувшись, медленно пошла по коридору, всей спиной и походкой демонстрируя неуважение к родителю.
У Сереги глаза полезли на лоб. Ничего себе сыграл, крутанулась в голове мысль, порадовал родственничков. Да, ладно, ладно, все забудется, успокоится.
Но «Поле чудес» не отставало от Сергея Лисицына. Вечером во дворе навстречу ему попался старый кореш Жека Зарубин. Увидав друга, Сергей заулыбался и полез в карман за польским брелком, который специально привез из Москвы для Жеки. Но Жека даже и не прикоснулся к брелку.
— Не гоношись ты, — сощурил он глаза. – Купить что ли хочешь? Или я себе такую игрушку сам не могу позволить? Был бы друг, так помахал бы ручкой, привет, дескать, передаю своему корешу, Евгению Зарубину. Мы всей семьей у телевизора сидели, все ждали, когда тебя покажут. Я даже сменами поменялся на заводе. А ты…
Жека безнадежно махнул рукой, обошел застывшего Серегу, как столб неодушевленный и пошел себе.
Настроение у Лисицына, сами понимаете, стало какое. И назавтра, идя на родной завод, он уже маялся от нехороших предчувствий. И предчувствия не обманули его. Мало что никто не подошел, по плечу не похлопал, руки не протянул, так еще и отворачивались. Василий Николаевич, бригадир, спросил только как бы между прочим: «Ты, Лисицын, у нас который год в бригаде?»
— Шестой, — автоматически ответил Серега.
— Во, шестой! – поднял палец Николаич, — а все, как не родной. Лень было ручкой помахать. Передаю, значит, привет своей бригаде из механического. Бригадир у нас Петухов Василий Николаевич. Всего и делов-то на секунду, пустячок, а нам приятно.
Сергей только пожал плечами и опустил голову
Но окончательно добили его к концу дня в бухгалтерии. Когда подошла его очередь, старый бухгалтер Иван Иванович Кобылкин глянул поверх очков и внушительно произнес:
— Ты погоди, Лисицын, ведомость-то хватать. Сам знаешь, как на заводе с деньгами. На всех не хватает. Начальство, значит, команду дало: Лисицыну, мол, к чему премия-то? Он вон на «Поле чудес» от каких тыщ, не моргнув, отказался, приз взял. Так что иди, иди, Лисицын, гуляй. Другой раз на телевидение поедешь, подумай, кому приветы передавать надо.
Вот такая, значит, получилась история. Конечно, со временем все образумилось. И в бригаде, и с Жекой, и даже с тещей. Но каждую пятницу, вечером, когда на экране появляется улыбающийся в усы Леонид Якубович, Сергей Лисицын вздрагивает, идет на кухню покурить и не возвращается в комнату до тех пор, пока не начинаются «Спокойной ночи, малыши». И еще. Появилась у Сергея жуткая аллергия на соки, которые гонит жена из импортной призовой соковыжималки.
