На просьбу рассказать о себе Дж. Сэлинджер однажды ответил: «Я живу в Уэспорте, и у меня есть собака».
Самарцев пишет о себе тоже немного: «Родился в 1947 году в Москве. По образованию инженер-двигателестроитель. Печатался в «Новом мире» и других журналах. Автор двух поэтических книг. Работает редактором. Живет в Москве». Краткость биографии надо понимать так, что лучше всего об авторе расскажут его стихи.
Сегодня – в век интернета и тотальной виртуализации жизни, когда все, перебивая друг друга, пишут и пишут, но мало кто кого читает и слушает, а если и слушает, то не слышит, не говоря уже об анализе творчества или глубокой критике написанного, подборка стихов со строкой «перебивать но слушать», Александра Самарцева, привлекла моё внимание:
Давай давай помедлим
подобные рисковым
не то чтобы кометам
а ноготкам левкоям
шуметь и расставаться
особенно второе
у стойки регистраций
над Истрой над рекою
отпущенные дети
детей понарожали
руль облаками вертит
без видимой педали
заглушена машина
май сразу вновь за маем
погода беспричинна
растратим всё что знаем
к земле до посиненья
прижаться нет подушек
традиция семейна
перебивать но слушать
Читатель вправе спросить меня, почему для рецензии я выбрал именно Александра Самарцева? Из-за того, что автор «не на слуху» у любителей поэзии, и уж тем более, у критиков. Но не эти обстоятельства определили мой выбор. Основная причина в том, что А.Самарцев – Поэт, с «лица не общим выраженьем», а открыть нового поэта для критика и для читателя – что может быть слаще!
Поэт, как известно, начинается прежде всего со своего собственного «нового сладостного стиля», помноженного на самобытность . А в данном случае он ещё и «самопровозглашается», как сказал Василий Аксёнов. Я увидел у А.Самарцева собственный стиль, и он отличает его от других поэтов. Это вовсе не значит, что его стиль близок мне лично как читателю, но я признаю его самобытность, а самобытность – это главное в художнике, и легко выделить характерные признаки «перебивающего, но слушающего стиля» Александра Самарцева.
Первый признак – то, что строка или строфа часто не договаривается до конца, поэт перебивает не другого поэта, он перебивает самого себя, он спорит с самим собой и этот внутренний спор интересно набюдать читателю со стороны. Мысль поэта опережает строку, может быть, мы так мыслим «про себя»: не договаривая до конца – уже всё ясно, перескакиваем на другую мысль, бежим дальше. Ничего не поделаешь – СМС-время, время бешеных скоростей.
Следующим признак такого стиля является «сплошной синтаксис сознания» поэта, а правильней сказать, его отсутствие – без точек и без запятых, почти как внутренний монолог Молли Блум. И хотя этот метод со времён Джойса уже широко распространён не только в прозе, но и в поэзии, у Самарцева он выглядит соприродным авторской сути, чьё наиболее яркое свойство – не мешать стремительной свободе строки.
Отсюда следует и третий признак – «цепная реакция деления ощущений», когда от одного чувства поэта отходят два других, а те в свою очередь снова делятся ещё на несколько других и т.д. Читатель должен быть заострённо внимательным и цепким, чтобы охватить стих и его «цепную реакцию деления» в целом, но эта заострённость и концентрация внимания потом окупается с лихвой.
Стихи А. Самарцева, вне всякого сомнения, заслуживают более глубокого анализа, и ещё одна причина моего выбора заключается в недостаточной критике его стихов. Я не претендую на всеобъемлющую оценку творчества А.Самарцева, а попытаюсь показать читателю лишь то, что я увидел в его стихах в рамках всего одной подборки и его книги «Часть встречи», Москва, 2011.
Замечу, что имя книги сразу приводит к ассоциации с «Частью речи» И.Бродского и с его строкой «Значит, нету разлук. Существует громадная встреча…». Не думаю, что автор настолько наивен, чтобы не знать этого, и поэтому я воспринимаю имя книги как намеренную перекличку с теми великими, кто находится по ту сторону Бытия. Таких перекличек в стихах Самарцева много и я коснусь этого аспекта его творчества ниже.
Наконец, ещё одна причина моего выбора заключается в том, что у Самарцева как у поэта есть свой собственный современный язык, если хотите — наречие, от которого сильно зависит и сам поэт и его стихи. И.Бродский говорил, что такая зависимость от языка и является признаком поэта. А другой поэт даже вывел формулу отношений поэта и поэзии: «И не она от нас зависит, а мы зависим от неё».
Но зависимость от современного языка и текущего сленга не всегда хороша. Она прибивает, как гвоздями, поэта к современности. Поэт распят на Кресте Времени, но когда Время схлынет, то в стихе остаются стигмы и «преданья старины глубокой», все эти сленговые словечки «DVD», «флэшечка», «бабло» и т.д. А когда лет через 30 «отпущенных детей» спросят те, кого они «понарожали»: «Папа, а что такое „бабло“ „флэшечка“ или „Афган“?», то поколению «Пепси-1» придётся долго их обьяснять поколению «Пепси-2». На мой взгляд, стихи не должны требовать обьяснений даже поколению «Пепси-100». Марина Цветаева выразила эту мысль короче: «Двадцатого столетья – он. А я – до всякого столетья!».
Но и это «баластное качество» стихов А.Самарцева имеет право сопряжения с генезисом авторского мира. Ничего не поделаешь: в стихах тоже есть «своя демократия» и свобода строки.
В одном из лучших стихотворений А.Самарцева, посвящённом С. Рябчуку, мы читаем:
На сцену упала кулиса
в луче пропылилась она
приказ настигает Улисса и курит щавель чайхана
съезжаются гости фуршета стеснённые длинным столом
мы пели однажды про это про твой юбилей напролом
в отшибленном семьдесят пятым
слайд-шоу меняют коней
порядок бывает разъятым обратным с крестей и с бубей
размазанный по асимптотам блатною цистерной в Афган
шесть соток родня «шестисотым» потрем же обман об обман
Улыбок базар с монитора глаголет очнитесь деды
я вру про себя словно город хлебнувший мешок DVD
Мы видим ещё одно свойство стихов Самарцева: несмотря на своё «двигательно-строительное образование» автор движим широким культурологическим полем, свободным дыханием строки, сдвигами Времени, и ассоциативностью, которой оперирует поэт, а вовсе не связкой вырванных из контекста цитат.
Здесь это и «приказ настигает Улисса» и «съезжаются гости фуршета», перекликающаяся с фразой А.С.Пушкина «Гости съезжались на дачу», из которой, по словам Л. Толстого, вышла «Анна Каренина», и названное выше имя книги «Часть встречи». В данном случае, такими почти цитатами Самарцев просто-напросто разговаривает со своим читателем, и разговаривает на большой скорости и на крутых виражах.
Если говорить, кстати, о «длине дыхания строки» у А.Самарцева, то оно, как успел заметить читатель, средней длинны. И этим автор ограничивает себя, поскольку в строку с более длинным дыханием можно просто чисто физически вместить больше смыслов и ощущений. Но как заметил Б.Окуджава, «Каждый пишет, как он слышит, Каждый слышит, как он дышит».
Для того, что бы понимать Самарцева надо много знать и в литературе и в современной российской жизни и уметь улавливать «шум времени» в его стихах.
Ещё великими поэтами было замечено, что поэзия является гигантским ускорителем времени. Можно писать романы о современной России с её бесконечным воровством (не хочу писать красивое и сладко-инкрустированное буквами «р» и «ц» слово „коррупцией“), беспределом чиновничества и т.д., а можно сжать всё это в одну метафору, как и сделал А.Самарцев: «шесть соток родня «шестисотым» потрем же обман об обман» – и этим всё сказано.
Александр Самарцев – поэт потока и строки. Идёт речевой поток стиха и вдруг в нём мелькает свет строки. И если внимательно присмотреться к его потоку, то скользящая строка «Я вру про себя…», наводит на мысль о ещё значительном потенциале поэта, когда он всё же откроет тайну и начнёт говорить «про себя правду» или как сказал Борис Пастернак: «Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту».
И последняя причина, почему я взялся писать о А.Самарцеве – это его публикации не только в виртуальном пространстве блогов, а в «реальных толстых журналах», в «Новом Мире» и в других, где для публикации всё ещё до сих пор, необходимо преодолеть довольно высокий уровень мастерства и самобытности. Уже слышу возмущённые слова читателей из Интернета (я и сам такой же «читатель из Интернета»!), но в свою поддержку хочу привести слова, умного как Змей-2013, Дмитрия Быкова, сказанные им в декабре 2012 года на берлинском фестивале RusImport.
«Я много занимался проблемами российской сетевой литературы. Почти вся она, к сожалению, очень вторична… В общем, хотел бы напомнить, что настоящая жизнь происходит в режиме офлайн. Кстати, может быть, единственное спасение настоящей, не виртуальной реальности в том, что любовь пока ещё непереводима на цифру. И еда».
Хочу, однако, возразить умному писателю Быкову, что Ниагарский водопад виртуальной литературы орошает почву, на которой потом и всходят поэты и писатели реальной литературы. В тоже время, я вынужден дополнить Быкова: на цифру (пока!) не переводима не только любовь и еда, но и интернетная «связь времён», а иногда так хочется отправить мэйл или поговорить по скайпу с Гомером, Данте или Шекспиром.
«А содержание стиха – не имеет никакого значения?» — спросит любопытный читатель.
Хочу ответить любопытному читателю: Если явлен свой собственный стиль, и свой язык, своя форма и свой ритм потока, они уже содержательны. А содержание стиха, почти не имеет значения. Все они – поэты, пишут об одном и том же: о Любви и Ненависти (между которыми как сказал Достоевский – всего один шаг), о Жизни и Смерти (между которыми тоже один шаг), о Добре и Зле (тоже один шаг). Так что у поэтов все под рукой и рядом – на расстоянии одного шага. Или как заметил герой знаменитого литературного произведения, будучи «гостем» в сумашедшем доме:
«Ну, что ж тут такого, — ответил гость, — как будто я других (стихов, М.Я.) не читал?»
Можно, конечно, выстроить и сюжет стиха или как пишет А.Самарцев далее:
«Можно выстроить клин острием и резьбой
на себя на бабло и на есть кто живой»
но это уже вторично, когда «есть кто живой!», когда есть свой стиль, свой язык, своя форма «раскручивающейся спирали“ и свой «ритм потока набегающей волны»:
«Слова сомнутся скоро им хана
пока идём пока идти дана
дугой дорога трасса подвесная»
На мой взгляд, стихи без синтаксиса – вводят читателя в двусмысленность трактовки и не являются лучшим вариантом. Но как уже было сказано выше, поэт и на это имеет право, поэта за это «казнить нельзя помиловать». Вот где хочешь, там и ставь запятую, читатель!
Или чуть дальше читаем:
«Пух перепрел курсором зной завис
болотный дух не знает сослаганий
а надо б надо б флешечку на бис
Дом где полюбим скрыт за той дугой
и кодовый замок во мне затикал
на страже встал кузнечик заводной
но есть есть из туннеля свет строки
отточенной как Боже помоги».
Поэт хорошо слышит «кодовый замок» тикающего времени «Возраст за дверью топчась кнопку нажмёт сейчас». Поэт видит «Туннель Времени», по которому мы несёмся и из которого мало кому удаётся выбраться на поверхность Истории. Но и здесь Самарцев находит резонанс со строкой из элегии Проперция: «Letum non omnia finit» –
«Со смертью не все кончается»:
Метафоры Самарцева сложны и непредсказуемы, вдумайтесь в них, но как говорили раньше в нашем Отечестве: «Люди, будьте бдительны!»:
«Паспорт когда менял — красный на триколор —
то-то расширился скреп знак водяной засален
счёты не сведены а за любовь в упор
мыслящая цена ропщет среди развалин.
С ретушью войн я сам живопись мох репей
выгляжу нипочём схватываю крышую
алого бережок голубизну кровей
солнца бесцветный вал осень его большую
Поторопись! — страшна из-под обеих ног
кляксами на гербе брызнувшая страница
да и разглядь забудь откуковав — ёк-ёк! —
стерпится про запас по ветру отоспится».
Ещё одна особенность поэзии Самарцева – гибкость языка и лакомство языковой игры или как заметил И.Бродский «и без костей язык, до внятных звуков лаком, судьбу благодарит кириллицыным знаком».:
«Кукует к вечности готовясь
лес от обочины раздет
в нем на коряге гладиолус
чуть сфокусируешь — кларнет
ну а на ощупь — веткой ветка
потри её кора вельветна
всплеснут их пять не расплести
дельфиньи жабры-лепестки
…………………………………..
пять лепестков из тех ленивых
дельфиньих лет»
Что это? Когда читаешь Самарцева приходят множество реминесценций, например, Петрарка в переводе Мандельштама:
„Промчались дни мои –
как бы оленей косящий бег…»
или с Цветаевой как в „Генералах двенадцатого года“, как в перекличке столетий:
«О молодые генералы
Своих судеб!»
А если говорить о генетике стихов А. Самарцева, то, на мой взгляд, своей чувственностью и метафоричностью она прежде всего восходит к стихам О.Мандельштама:
«Но взбитых сливок вечен вкус И запах апельсинной корки» или помните это:
«Гляжу — изба: вошел в сенцы, чай с солью пили чернецы, и с ними балует цыганка».
Стиль письма автора, как мне кажется, близок к импрессионистам в своём стремлении запечатлеть «мимолётное увиденное». Это конечно, не гётевское «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!», поскольку стихи Самарцева растут из любого сора, даже из поездки с проводниками в провинциальном, захолустном поезде:
«Зуб внесла золотой любопытством виляя
(не расписаны явно и все по-простому)
ржаньем прыснет щекоткою выдаст истому
искорежь меня к этому зависть стальная
я ль пропью мастерство скоростного надрыва
мне бы ваших на тему белья одеяла
оперетт с выясненьем куда что девала»
Все эти «нечаянности впопыхах» пируют с Борисом Пастернаком, как последний пирует с Эдгаром По, а «параболическая» энергетика А.Самарцева отзывается «бесом в ребро» раннему А.Вознесенскому, но с новой органикой речи, дающий пучок свобод свету строки. Хочу заметить, что скорость света – это пока максимально возможная скорость в физической природе. И в природе языка скорость метафоры и свет строки, думаю тоже, пока максимально возможная скорость.
В конце книги Александра Самарцева на последней странице обложки написаны слова Джонатана Свифта: «Собственно говоря, лишь не многие живут сегодняшним днём. Большинство готовится жить позднее».
Автор живёт сегодняшним днём. Поэт сложно, но точно пишет о своём времени, пытаясь встроить его в контекст истории. Как я уже говорил выше, в стихах А.Самарцева постоянна слышна перекличка поэта с «огромной встречей» ушедших, а «небытия броня ценит попытки ее превращенья в сито» и даёт возможность читателю подглядывать через образовавшиеся отверстия не только в прошлое, но и в будущее. Читая Александра Самарцева мы видим, как пробивается «свет строки отточенной как Боже помоги» через толщу Туннеля-Времени.