Роман со знаками препинания

Глава 1. Тире

Светлой памяти Александра Борисовича Тимофеева — Учителя

И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Анна Ахматова

Каждому ученику в школе снижали оценки за грамматические ошибки. И ничего.
Но если у человека из-за какого-то непоставленного тире кувырком полетели все прежние планы, такое вряд ли забудешь.

Вот и я не забыла. До того как стать автором этой книги, я была школьницей, библиотекарем, студенткой филологического факультета, учительницей русского языка и литературы, корректором в газете, журналисткой. А знаки препинания стали большим моим увлечением.

По правилам хорошего тона разговор о них следовало бы начать с самого старшего из всех — Точки. Но у меня с Тире особые счёты: оно меня однажды крепко обидело и поломало все жизненные планы. Такое не забывается. Правда, потом мы помирились и даже подружились, а через некоторое время, что называется, начался мой роман со знаками препинания. Да такой роман, что сама диву даюсь: длится без перерыва уже не один десяток лет и никак закончиться не может.

А началось всё с Тире. Ведь это же из-за него, любимого, у меня в школьном аттестате навеки стоит четвёрка по русскому языку. По не столь любимой алгебре — пятёрка, а здесь — четвёрка, что обернулось мне потерей серебряной медали.

Оплошала я вот как: забыла поставить тире в цитате «Это — Октябрьская революция, отлитая в бронзе!» Так Луначарский похвалил поэму Маяковского «Хорошо!», а я писала сочинение на выпускном экзамене как раз на эту тему. (Было ещё одно недоразумение: в слове «невозможно» машинально «не» написала далековато — это мне тоже зачлось, итогом чего стала четвёрка).

Не столь уж масштабная ошибка, по житейским меркам, но стоила она мне слишком дорого. Без медали и с четвёркой по русскому языку нечего было делать в том вузе, о котором мечтала: известно, как в больших городах относятся к выходцам из сельских школ, да ещё девчонкам.

Так маленький знак препинания сыграл свою большую роль в моей судьбе.

Как известно, у каждой медали есть другая сторона. Какой она обернулась для меня? Судите сами. Я ревела три дня и три ночи, а потом набралась сил и выучила правила. Я их выучила так, что меня хоть среди ночи разбуди — отвечу, где надо ставить Тире. Учитывая сэкономленное тогда на экзамене, даже больше поставлю — щедро, от всей души, чтобы не мелочиться.

На Тире я зла не держу, я его давно простила. Потому что сама виновата. Но тот день выпускного экзамена запомнился мне на всю оставшуюся жизнь неравноценностью утрат: мои экзаменаторы недосчитались всего-навсего одного Тире, а у меня синим пламенем сгорела путёвка в хороший вуз.

…Рана оказалась глубокой. Как ни зализывала я её, она долго не заживала. Снова и снова корила я себя: из-за какого-то несчастного знака препинания так глупо подставилась!

Однако не проходило и удивление: что же это за непонятная сила такая в этой невесомой крошечке (которую даже на ладони нельзя подержать), чтоб вот так враз всю человеческую жизнь переменить? Ведь из-за этого пришлось поступить совсем не в тот институт и уехать совсем в другой город, да и жизнь пошла совсем по иному руслу.

Тире дало мне хороший урок: со знаками препинания нужно обращаться на «Вы».

Так возникла идея написать книгу о знаках препинания. Только чтобы не скучно! И правила не излагать. Но всё-таки польза читателю была. Рассказать, например, какие знаки препинания обожают поэты, мечтатели и влюблённые; какие терпеть не могут военные, юристы и бизнесмены; что предпочитают ябеды, а что — трусливые и злобные граждане, и какие знаки препинания ставят самые трудолюбивые люди. И, конечно же, первый мой рассказ будет именно о Тире.

Мудрый человек Михаил Михайлович Пришвин в книге «Глаза земли» обронил такую фразу: «Где была ранка — вырастает мысль». Удивительно точно подмечено.

После ранки, нанесённой Тире, я уже не могла равнодушно относиться к своему обидчику и следила с пристрастием за тем, как разные писатели обращаются с Тире, вводят его в свои тексты. Попутно стала наблюдать, как литераторы берут в работу другие знаки препинания. Почему именно те, а не иные?

Незаметно для себя я полюбила их, даже нарисовала всех как умела (Вопросительный знак, например, сначала был с чубчиком, потом поняла, что он должен быть лысым). Поставила картинку перед собой на столике, виделась с ними каждый день, часто думала о них. Они сначала дичились меня, но когда увидели, что ничего плохого им не сделаю, привыкли ко мне и стали открывать свои тайны. Но не сразу.

Конечно, мне первым делом хотелось узнать, кто придумал это Тире на мою голову, кому «спасибо» сказать. На филологическом факультете педагогического института, в который я поступила, слышала однажды такую байку.

Некий аспирант решил защитить кандидатскую диссертацию на тему «Тире в произведениях Тургенева». Всё обосновал как следует, но на его беду дотошный оппонент будто бы откопал у Тургенева фразу: «Когда я не знаю, какой знак препинания ставить — ставлю тире». И благополучно провалил соискателя. А тот ведь подвёл такую солидную базу, в каждом Тире находил бездну подспудного смысла!

Боюсь, что это всего-навсего студенческий фольклор, ибо Тургенев был весьма грамотным человеком, очень требовательным к языку. В письме к Полине Виардо даже так написал однажды: «Делать орфографические ошибки — это нечистоплотность. Это то же самое, что сморкаться пальцами».

Да, суров Иван Сергеевич. Правда, не ожидала от него такой солдатской прямоты. Уже одно то, что в письме к даме (француженке!) он употребляет столь неджентльменское выражение, заставляет съёжиться, а тяжёлый и категоричный тон — ещё и втянуть голову в плечи.

Мне больше по душе игривое пушкинское «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю». Ну не озорник ли, а? Сам-то ведь грамотный был, а вот написал такое — и каждый, прочитав, улыбнётся. (Известно, что Пушкин отметил однажды: за шестнадцать лет его литературного труда критики указали всего на пять (!) грамматических ошибок в его стихах).

Говорил ту фразу о Тире Тургенев или не говорил, признаюсь честно: не знаю. Возможно, ему и приписали. Чего в жизни не бывает! Во всяком случае, за что купила, за то и продаю. Слышала даже, что сам Тургенев Тире и придумал, но такие вещи надо проверять, а времени на это не находилось.

И вот как-то листала Краткий этимологический словарь Шанских и Ивановой, а там чёрным по белому написано такое: «Тире. Заимств. в Х1Х в. из франц. яз. Впервые фиксируется в Словаре Даля. Франц. Tiret — «чёрточка» является производным от tirer — «тянуть».

Так-так, из французского… Значит, в жилах Тире течёт французская кровь? А может, его сам Тургенев и перенёс на русскую почву? Он долго жил во Франции, много сделал для сближения двух культур.

Поразило только, что Тире такое молодое: ведь Словарь Даля — это вторая половина Х1Х века; в 1863 году, когда вышел первый том, уже Чехов родился, ему уж три года было. И вдруг меня как молнией ударило: а как же Пушкин? При нём что — не существовало Тире? Да быть такого не может!

В самом деле, интересно: знал Пушкин про Тире или нет? Было оно уже при нём или ещё не было?

На ловца и зверь бежит. В одной серьёзной языковедческой работе нахожу: в «Грамматике» (1797) Антона Алексеевича Барсова Тире уже было описано и называлось тогда… молчанка (интересно, почему так? Если уж от слова «тянуть», тогда надо было «тянучка»). Было ещё наименование «черта», но закрепилось всё-таки «тире». 1797 год — да это же за два года до рождения Александра Сергеевича!

Осталось только просмотреть сочинения поэта, чтобы уж окончательно удостовериться. Тянусь к томику Пушкина и… понимаю: не годится. Нужно видеть саму рукопись, как говорят текстологи, руку Пушкина, ибо то, что напечатано, уже приведено в современную языковую норму, и если у поэта Тире не было, то корректоры потом поставили.

Подлинные рукописи Пушкина находятся в Москве и Петербурге, но до столиц далеко, а мне не терпится сегодня, сейчас увидеть. Однако недаром говорят: голь на выдумки хитра. Память подсказывает: в некоторых изданиях «Евгения Онегина» есть сфотографированные странички подлинника. Листаю книгу. Есть снимок! Э-э-э, а Тире-то и нет. Волнение охватывает меня. Как же так? Неужели же Пушкин не знал этого знака?

Впрочем, нельзя судить по одной странице. Надо ещё поискать. Почти всё произведение пролистала, около двухсот страниц — нет больше изображений рукописного текста. В отчаянии листаю книгу веером с конца. И вот — о чудо! — мелькнули рукописные буковки! Это в приложении к «Евгению Онегину» — в начале десятой главы. Вижу: есть! В строчке «Но Бог помог — стал ропот ниже…» А в конце страницы ещё одно Тире есть, пушкинской рукой поставленное!

…Теперь даже смешно вспоминать, как в тот момент я обрадовалась.

Осталось сделать заключительный штрих к родословной нашего Тире: кто же первым в России начал применять его?

Это был Николай Михайлович Карамзин. Да-да, тот самый Карамзин, который написал «Историю государства Российского» и «Бедную Лизу», первым стал писать букву «ё» (в слове «слёзы») и произнёс фразу, ставшую крылатой: «Воруют!»

Попутно отмечу: всегда приятно помимо главных предметов поиска найти ещё что-нибудь, так сказать, внеплановое. Какие подарки достались мне? Первый: узнала, какие знаки препинания появились в русской пунктуации последними. Молодёжью оказались, кроме Тире, ещё Многоточие и Кавычки — дети ХУ111 века.

И второй подарок. Читая о Карамзине, узнала, что именно он сочинил много слов, которые сейчас так привычны всем: интересный, трогательный, утончённый, занимательный, оттенок, обдуманность, влияние, потребность, промышленность, усовершенствовать и т. д. (прочла у литературоведа С. Бонди).

Теперь я знаю, кому сказать спасибо за Тире. Николаю Михайловичу Карамзину. А за придуманные им новые слова — отдельное спасибо. Особенно за слово «оттенок». Не придумай его Карамзин, пришлось бы говорить «нюанс». «Оттенок»-то во сто раз лучше, мягче и роднее.

Тем более что это слово входит в мой любимый афоризм, придуманный Фазилем Искандером: «Оттенки — это лакомство умных». С «нюансами» я бы этот афоризм и запоминать не захотела: не смотрится — и всё!

Ну скажите, разве я могу теперь относиться к Тире плохо после того что было, после долгих поисков, после того как я с ним столько возилась и перестрадала?!

Конечно же, Тире я теперь люблю, ставлю его охотно, часто и густо, где надо и не надо. Потом, при окончательной чистке текста, с некоторым сожалением выбрасываю, да и то не сразу, а погляжу сначала на соседние абзацы: может, оно там пригодится? Чего ж добру-то пропадать?

Чем хорошо Тире? Да всем, что ни возьми. Когда видишь тире, то чуть дольше задерживаешь взгляд — и глаз отдыхает. Если читаемое произносишь вслух, то делаешь паузу. И в том, и в другом случае приостанавливаешься, лучше осмысливаешь. Конечно, это происходит в сотые доли секунды, но всё равно — мерси за передышку вам, Тире.

Просто замечательно, что именно этот знак приспособили для выделения прямой речи: графически он хорошо смотрится. Поглядишь, где есть прямая речь — и читать хочется. Вспомните сами, какой текст для вас лучше: сплошной или тот, где есть прямая речь с её приятными составляющими — Тире, неполными строками и прочим?

Словом, Тире — вполне комфортный, удобный в работе знак: и зрение бережёт, и даёт подумать. Кроме того, это очень миролюбивый, неконфликтный знак, в том смысле, что из-за него скандалов почти не возникает. И всего лишь двум человекам на моей памяти Тире поломало судьбу.

Первой пострадала я, а второй — поэт Любовь Сирота-Дмитрова. Мы с нею живём в разных городах Кубани, состоим в разных писательских союзах, у нас есть разница в возрасте, но у нас одно общее: мы обе пострадали от одного и того же знака препинания — Тире.
Но — какой парадокс! Оно же нас и крепко подружило. Когда Любовь Евгеньевна прочла о моём случае, она тут же откликнулась большим письмом, в котором были и такие строки:
«Мне хотелось бы рассказать вам о многом, в частности, и о том, что именно тире помешало мне поступить на филологический факультет МГУ. И именно в сочинении о Маяковском!
Разница лишь в том, что мой экзамен был не выпускным, а вступительным, и в том, что у меня тире было абсолютно уместным, к нему просто придрались, потому что зацепиться за „лишний“ знак довольно легко.
Рецензия на сочинение была блестящей: „Тема раскрыта… Примеры… Самостоятельно… Изложено хорошим языком…“ и т. п.
Но, к сожалению, у вас тут ошибка в последнем предложении: лишнее тире.
Результат: литература — 5, русский язык — 4. И рухнувшие надежды медалистки поступить, сдав один экзамен».

Любовь Евгеньевна стала врачом, но филологию не забывала. Сейчас у неё девять книг стихов, и она лишь с грустной улыбкой вспоминает, чего ей стоила в жизни одна единственная пунктуационная ошибка — лишнее Тире.

Словом, на совести Тире всего лишь две сломанные человеческие судьбы, а в остальном — ничего страшного, многие пишущие любят применять Тире; корректоры в издательствах и газетах его терпят и не зверствуют (Тире не способно на такую подлость, чтоб изменить смысл фразы на противоположный, как случается у других знаков). Лепота!

А для творческих работников, особенно писателей, Тире — просто находка. Оно стало так называемым авторским знаком, который иногда допускается, если ему нужна дополнительная пауза, которую никакими иными знаками не покажешь. Такие моменты действительно бывают.

Вот, например, афоризм «Пока дышу — надеюсь». Казалось бы, и без Тире можно обойтись, не очень-то оно и нужно (по крайней мере, в латинском его написании Dum spiro spero его обычно нет), но вот какая штука: без Тире получается скороговорка да и только. Несолидно как-то. Зато с Тире какая вдруг выплывает величавая торжественность… Совсем другое дело, правда? То же самое можно сказать и об афоризме «Через тернии — к звёздам» (Per aspera ad astra).

Чуете, сколько уважения махонькое Тире может добавить всей фразе?

Заметив столь ценное свойство этого знака препинания, многие стали эксплуатировать его нещадно. Люди уж так устроены: как допадутся до чего хорошего, так и остановиться не могут, совсем чувство меры теряют.

Поэтому авторы (чаще поэты, которые со знаками препинания вечно не в ладу), нередко злоупотребляют, с пеной у рта защищая своё незаконнорождённое Тире, становятся в позу:

— Это же авторский знак! Я здесь паузу делаю! Я так хочу! Да какое вы имеете право? Да я член Союза писателей, а вы кто?

Корректоры, особенно умные, обычно не спорят, справочники Розенталя разбушевавшемуся мастеру слова под нос не суют. Если тот переборщил с полюбившимся ему знаком, спокойно дождутся, когда эмоциональный автор уйдёт, и молча выкинут лишние знаки, справедливо полагая, что поэт ничего не заметит. Ибо он, подобно куропатке, не умеет считать своих цыплят. Поостыв малость и на следующий день, читая набранный текст, он и не вспомнит, где стояло в прошлый раз его любимое Тире, и шума поднимать не станет.

…Для тех, кто не знает Розенталя, поясню. Выдающийся лингвист Дитмар Эльяшевич Розенталь родился в 1900 году в городе Лодзь (Польша, тогда Российской империи). Закончил Московский университет в 1923 году по специальности «итальянский язык», создал вузовский учебник итальянского языка, русско-итальянский и итало-русский словари, переводил произведения итальянских писателей на русский язык.

Но главным в его исследованиях всё же был русский язык. Профессор Д. Э. Розенталь преподавал в МГУ, оставил после себя много трудов по языкознанию, в том числе и по пунктуации. Вы только представьте себе: более ста учебников, пособий, справочников, словарей, популярных книг по русскому языку, культуре речи, стилистике, правописанию. При этом профессор любил повторять своим студентам: «Я знаю шесть языков; из них хуже всего — русский».

Как бы ни были бедны корректоры (самые грамотные люди России), но, увидев очередной справочник Розенталя, брали у знакомых деньги взаймы и непременно покупали его. Потому что это самые лучшие справочники.

Так что недаром имя Д. Э. Розенталя вошло в биографическую книгу «500 самых выдающихся людей России». Он умер на 95-м году жизни в Москве и похоронен на Востряковском кладбище. И если кто из ставших грамотнее благодаря профессору Розенталю захочет положить на его могилу букетик цветов, тот может сделать это, скажем, в День филолога. Есть и у нас в России свой праздник, дорогие мои филологи. Отмечается он 25 мая.

Нетрудно запомнить: это на следующее утро после Дня славянской письменности и культуры, который отмечается, как известно, 24 мая. Кстати, инициатором его проведения были мурманские писатели В. С. Маслов, В. Л. Тимофеев и другие. Торжественное событие впервые в СССР прошло в Мурманске 24 мая 1986 года (я это точно знаю, потому что там присутствовала). Через несколько лет День славянской письменности и культуры в России стали отмечать официально в государственном масштабе.

х х х

Не лишним будет помнить, что авторское Тире некоторым просто противопоказано. Школьники, например, ещё не умеют его ставить и не применяют. Это, пожалуй, и правильно. До авторского Тире надо ещё дорасти.

С ним вообще лучше быть осторожнее: есть риск потерять чувство меры, даже если вы опытнейший литератор.

Максим Горький этим знаком увлекался крепко, любил его без памяти. Читаешь текст, всё идёт нормально, никакого знака не ждёшь — и вдруг Тире, через несколько слов ещё одно, в следующей фразе опять оно. Останавливаешься, недоумеваешь: зачем? Что автор хотел сказать, поставив этот шлагбаум на пути?

Едва следующее предложение началось, как опять ни с того ни с сего — Тире. Так и спотыкаешься, не зная, с какой целью тебя останавливают. Да ни с какой: неоправданная многозначительность, ложная тревога.

Читала я тогда его «Жизнь Клима Самгина». Раздражение росло с каждой страницей. Вроде и неудобно было бросать произведение недочитанным и пока до четвёртого тома добралась, надоели мне эти авторские игры донельзя. Я потом несколько лет не могла взять в руки ни одну книгу Горького. Из-за Тире.

Разумеется, не одной мне бросалось в глаза, что этого знака препинания в произведениях Алексея Максимовича большой перебор. Учёные-филологи А. Б. Шапиро, Д. Э. Розенталь и другие, изучая пунктуацию Горького, отмечали у него великое множество отступлений от общепринятых норм и правил.

Любопытно отметить, как по-разному учёные-языковеды и писатели могут относиться к Тире. Первые — насторожено, даже враждебно, не то что вторые. Писательница Лидия Яковлевна Гинзбург в книге «Человек за письменным столом» оставила нам интересные воспоминания о том, как учёные Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ и Лев Владимирович Щерба (тот, кто придумал «глокую куздру») с большой неприязнью относились к этому знаку препинания. Зато писатель Корней Иванович Чуковской, напротив, никакой антипатии к Тире не проявлял, хотя и считал его «нервным знаком», характерным для девятнадцатого века. Вот строки из книги Л. Я. Гинзбург.

«Л. В. Щерба рассказал, что Бодуэн де Куртенэ вычёркивал в работах своих учеников тире, которое он называл «дамским знаком». Вслед за Бодуэном Щерба полагает, что тире, как и подчёркивания (в печати курсив), попало в литературу из эмоциональных форм: письма, дневника. «Сейчас письма не пишут. А прежде писали много, особенно женщины, — и многие очень хорошо писали. Он усматривает в употреблении тире и курсивов признак нелогичности или лености пишущего, который пользуется не прямыми, а добавочными средствами выражения мысли.
Я очень огорчилась — при моей орфографической бездарности тире было единственным знаком, кое-что говорившим моему уму и сердцу. Неужели у меня «дамская психология»! Корн. Ив. Чуковский дал мне как-то менее уничижительное толкование этому пристрастию: «Тире — знак нервный, знак девятнадцатого века. Невозможно вообразить прозу восемнадцатого века, изобилующую тире».

Но вернёмся к Алексею Максимовичу. Свой любимый знак препинания Горький пристраивал куда только мог, даже туда, где вообще не должен стоять никакой знак или положено быть какому-нибудь другому.

Литературовед Павел Басинский в книге «Горький», вышедшей в серии ЖЗЛ, рассказывает, что при работе с подлинниками Горького был «несколько смущён», когда впервые читал письмо знаменитого писателя с ошибками и тем, что «30-летний Горький писал полуграмотно», а его собственноручно написанная «Биография» (1893 год) позволяла считать, что Горький вообще «не принимает во внимание запятые как знаки препинания в русской грамматике».

Надо отдать должное Горькому: он потом много читал и стал одним из образованнейших людей своего времени. Тем не менее, к пунктуации он продолжал относиться, скажем так, несколько по-своему (то есть не признавая общих правил).

Павел Басинский пишет об этом следующее:

«На протяжении всего творчества тире стало фирменным, или так называемым „авторским“ знаком препинания Горького. В раннем творчестве он до такой степени злоупотреблял им, что когда в 1920-е годы в СССР под наблюдением И. А. Груздева выходило собрание сочинений М. Горького, бедный Груздев вынужден был сражаться с корректорами, решительно не принимавшими этого тире-произвола. Выскажем как версию: не потому ли Горький так полюбил этот знак, что он отчасти избавлял его от мучений с „препинаниями“? Хотя, разумеется, верным остаётся и то, что этот знак добавляет прозе Горького экспрессивности».

Конечно, Тире у Горького значительно увеличивает авторскую выразительность, только, честно говоря, несколько утомляет.

Кроме Горького (правда, не так злоупотребляя) охотно работали с Тире и другие литераторы. С лёгкой руки Н. М. Карамзина оно быстро прижилось на русской почве. Ему, можно сказать, повезло необыкновенно: ещё не успело обрусеть, как Тире у нас приняли с распростёртыми объятиями; даже имя оставили прежнее, французское (свои «молчанка» и «черта» не прижились).

За сравнительно короткое время Тире сделало такую головокружительную карьеру, какая другим и не снилась. Оно буквально прорвалось вперёд, расталкивая остальных локтями, и стало, пожалуй, единственным знаком препинания, который получил право стоять впереди всех.

Скажите, с чего начинается в книгах прямая речь? С Тире. Кавычки, которые тоже оформляют прямую речь, чаще всего скромненько несут свою вахту внутри абзаца. Не в счёт идут и Многоточие со Скобками, которым тоже позволено начинать текст, ибо такое случается крайне редко. (К слову заметить, древние тексты начинал крест, потом его перестали ставить). Таким образом, у Тире не осталось серьёзных соперников, и оно теперь, как говорится, «впереди планеты всей».

Его, Тире, как будто специально ждали. Сразу и права гражданства предоставили, и работу нашли. Раньше без него спокойно обходились, а появилась эта небольшая черта — и вдруг все ахнули, всем сразу она понравилась и понадобилась позарез.

Время Тире пришло.

Писатель и филолог Николай Иванович Греч (помните знаменитую одиозную пару пушкинских времён: Греч и Булгарин? Греч — это он. Не знаю, каким писателем был Греч, а вот филологи признают своего коллегу выдающимся), так вот, Н. И. Греч оставил свой след в отечественном языкознании тем, что первым коротко и ясно определил статус Тире и где ему, новому знаку препинания, быть. До сих пор работают эти правила, сформулированные Н. И. Гречем в его «Практической русской грамматике» в 1827 году, то есть при жизни Пушкина (а «Евгения Онегина» Александр Сергеевич писал, как известно, с 1823 по 1831 год).

Зато не прошло предложение учёного Евграфа Филомафитского, который тоже горячо приветствовал появление нового для России знака препинания, и пятью годами раньше Греча, в 1822 году, предлагал выделять знаком Тире… придаточные предложения. А представляете, если бы прошло? Ставили бы мы это Тире как миленькие!

Но Тире и без этого стало чувствовать себя хозяином положения. Оно вошло в моду. А когда что-то вошло в моду, с этим уже ничего не поделаешь…

С годами Тире так обвыклось и осмелело, что начало активно вытеснять и других. Жизнь ускорялась, и Тире приспособилось: там, где в письме люди для быстроты пропускают какие-либо слова, оно мигом устремляется в образовавшуюся нишу, сигнализируя, что здесь пауза и здесь кое-что пропущено.
Пропуск по-научному называется эллипсис (от греческого «выпадение, опущение»), отсюда эллиптическое предложение — неполное предложение. Тире стало королём эллипсисов. Если в предложении нет какого-либо слова, значит, здесь хорошо поработало Тире. Вон оно красуется: Позовёте — приду. По-английски — ни бум-бум. А у них — ни сил, ни средств. «Если хилый — сразу в гроб!» (Владимир Высоцкий).

Тире научилось вышвыривать даже глаголы. Ему нравится считать себя и. о. (исполняющим обязанности) глагола. Ещё бы: глагол — вторая по значимости часть речи. Занять его место для рядового знака препинания — большой успех (например, «Все пошли играть, а Петя — плакать», «В углу — одни книги»).
Особенно досталось глагольной связке «есть», которую сейчас вообще трудно увидеть; её постоянно съедает Тире: «Время — деньги» (Вениамин Франклин. «Совет молодому купцу»), «Революция — варварский способ прогресса» (Жан Жорес), «Стыд — чувство свободного человека, а страх — чувство раба» (Ю. М. Лотман).

Тире как кукушонок: оно может выбросить любые члены предложения, не говоря уже о своих коллегах, знаках препинания. Но об этом — потом, а сейчас снова вспомним о литераторах, которым особенно полюбилось Тире. Учёные-языковеды, занимающиеся пунктуацией, понаблюдали, кто из писателей и поэтов испытывал к Тире особое пристрастие, применял этот знак препинания особенно часто, позволяя себе те или иные пунктуационные вольности, то бишь отклонения от правил в пользу своего любимца.

Фёдор Михайлович Достоевский, например, обожал ставить Тире после союза «и» — для обозначения дополнительной паузы. Алексей Николаевич Толстой мог ставить по три Тире подряд. «Тире у Блока (после частиц, наречных слов…) также расширяет сферу своего применения», — деликатно констатируют исследователи языка, намекая на то, что этого знака у поэта многовато.

Немало Тире, не предусмотренных правилами, но помогающих лучше донести смысл произведения, языковеды обнаружили у Марины Ивановны Цветаевой. Все эти «лишние» Тире учёные считают авторскими знаками, которые придают языку писателей дополнительную выразительность.

Так пусть же поэты и писатели ставят Тире так, как сами находят нужным. Им можно. Им уже тесно в узких рамках существующих ныне правил. Они доросли до иного, более широкого понимания сути знаков препинания и возможностей их применения. Они имеют право на эксперимент.

Остальным же всякие шалости с пунктуацией могут и не простить: посчитают за банальную ошибку и… Прикиньте на минутку: нужны ли вам сейчас ещё и эти стрессы?

Кстати, о грамматических ошибках. Пунктуационные (как и орфографические) ошибки люди делали, делают и будут делать. Все. Без исключений. Даже корректоры, которые вообще-то не имеют права на ошибки. Но и они ошибаются. А уж другие пишущие люди и подавно (особенно школьники, как бы ни снижали им оценки бдительные учителя). Чаша сия не минует никого.
Что ж теперь — опускать руки? Да ни в коем случае! Лучше поднапрячься и придумать, как из неприятных ситуаций выбираться с наименьшими потерями. Знающие люди говорят, что для этого надо как следует изучить характер и повадки противника и поменять знак с минуса на плюс, то есть сделать врага своим другом.

Конечно, знаки препинания — это не предмет первой необходимости и не предмет роскоши, но это вещь очень нужная в хозяйстве каждого пишущего. Поэтому уделять им внимание не помешает.

Знаки препинания многому меня научили. Давно известно, что по отпечаткам пальцев можно найти преступника; по фонограммам голосов специалисты научились определять телефонных хулиганов; графологи, исследуя почерк человека, могут рассказать о нём почти всё…

За годы работы в отделе писем областной газеты мне приходилось читать до сотни читательских писем в день. Самых разных. Здесь были и жалобы на коммунальщиков, и статьи учёных, и стихи, и кляузы на соседей, и рассказы о природе — всё то, что приносит в газету так называемый самотёк.

Как бывшую учительницу меня сначала так и тянуло исправлять все попадающиеся ошибки, а потом я задумалась: а почему человек делает их? И почему здесь прослеживается некая закономерность? Потом поняла: это не просто грамматические ошибки. Это нечто другое. Это образ жизни, заложенный с детства.

Кстати, сразу же надо предупредить: человек, делающий различные грамматические ошибки, это вовсе не плохой человек. Нередко тот, кто пишет правильно и гладко, в жизни оказывается отнюдь не безупречным. И напротив, излагающий свои мысли на бумаге коряво, зачастую бывает честен, добр и не способен ни на какую подлость.

Но вот за тем, как тот или иной пишущий строит фразу, втискивая в неё мысль, как отступает от нормы, употребляет ли придаточные предложения, вводные конструкции и иные синтаксические кусочки (сколько и зачем?) и какие знаки препинания для них находит или не находит, — за всем этим открывались очень любопытные моменты. Почему, например, военные не ставят Многоточие и Скобки? Почему трусливые и злые люди так часто прибегают к помощи Кавычек?

Поразительная штука! Правила пунктуации для всех одни, но определённые группы людей, не сговариваясь, чаще ставят «свои» знаки, присущие именно им, характерные для них (мечтательных, трудолюбивых, напористых, закомплексованных). Ябеда почему-то так будет строить фразы, что в них окажется уйма Скобок. Он не нарочно так делает, он сам этого даже не замечает. Всё проистекает из сущности его натуры.

* * *

Очень люблю философскую миниатюру писателя Александра Каневского «О пользе знаков препинания». Она о том, как некий человек не ценил их, не находил им никакого применения и чем это в конце концов для него обернулось.

«Человек потерял запятую, стал бояться сложных предложений, искал фразы попроще. За несложными фразами пришли несложные мысли.
Потом он потерял знак восклицательный и начал говорить тихо, с одной интонацией. Его уже ничто не радовало и не возмущало, он ко всему относился без эмоций.
Затем он потерял знак вопросительный и перестал задавать всякие вопросы; никакие события не вызывали его любопытства, где бы они ни происходили — в космосе, на Земле или даже в собственной квартире.
Ещё через пару лет он потерял двоеточие и перестал объяснять людям свои поступки.
К концу жизни у него остались только кавычки. Он не высказал ни одной собственной идеи, он всё время что-нибудь цитировал — так он совсем разучился мыслить и дошёл до точки.
Берегите знаки препинания!»

* * *

Изучая знаки препинания, я узнала о нас, людях, много интересного, и через полтора десятка лет могла довольно точно угадать, какие знаки препинания поставит на письме человек, выросший в спокойной семье, где читали книги, а какие — тот, у которого мама была тихой, работящей, а папаша пил горькую, буянил и драл его как сидорову козу.

Я убедилась, что по знакам препинания можно определить: робкий это человек или решительный, идущий напролом; мечтательный он или серьёзный, застёгнутый на все пуговицы. Пунктуация способна показать, как у вас обстоят дела с иронией, злой вы или нет; любите ли шептать начальству на ушко…

Всё будет видно как на ладони. Потому что пунктуация — очень важный носитель информации о пишущем.

Если у кого, извините, с извилинами проблема, его тут же выдадут… знаки препинания. Даже если он их никогда в жизни не ставит при письме. Есть целых два таких загадочных знака, которые уличат его как раз своим отсутствием. Если захотите дочитать до того места, где об этом будет говориться, то и узнаете имена этих знаков препинания.

Я не жадная (Бог не любит жадных) и всё расскажу, что узнала. Но в своё время.

И вообще — грамотным быть выгодно. Не в смысле денег, а… потом поймёте.

ТИРЕ ДАЛО МНЕ ХОРОШИЙ УРОК: СО ЗНАКАМИ ПРЕПИНАНИЯ НУЖНО ОБРАЩАТЬСЯ НА «ВЫ».

Эльмира ПАСЬКО