«В каждом из нас сидит свой внутренний Чёрный человек»,
Поэтический сборник Товберга А.Л. СолнцеВорон, Покровск, 154 с. Библиотека журнала «Пять стихий» — 2018.
Сборники стихотворений читать взахлёб и подряд от начала до конца трудно, хотя и возможно. Поэзия (если она настоящая) требует вдумчивого и неторопливого постижения, переживания и сопереживания. Я прочитал поэтический сборник Александра Товберга «СолнцеВорон», почти не отрываясь, потому что было интересно. Это оригинальная, талантливая и необычная книга, в которой есть не только стихи, но и разговоры автора со своим «вторым я», прозаические отступления, да и поэтическая часть разнообразна, в ней присутствует и поэма, и очень разноплановая лирика, от философской до натуралистической. Признаюсь, что натуралистические моменты мне не близки, но они находятся в контексте повествования и потому в определенной мере оправданны. А в целом, вся книга Товберга — это поэтический, а временами — публицистический (иногда даже чересчур) разговор о жизни, времени и о себе, рассуждения о судьбах в истории и истории в каждой судьбе. Разговор очень неравнодушный, нервный, пристрастный, полный горечи и разочарований, но и, тем не менее, надежды. Сам автор об этом пишет откровенно, хоть и довольно мудрёно: «Единственным необходимым результатом этой книги является выработка определённого приближения к истине в данном пространственно-временном континууме, прожитом автором, являющимся владельцем этого продукта контекстного языкотворчества».
И, всё же, за показной бравадой и мудреностью на каждой странице проявляется честный и взволнованный взгляд на события минувшие и нынешние, вновь изумляющие своей трагической жестокостью, взаимной ненавистью и бессовестным равнодушием к собственной стране. События, ставшие кровоточащей раной, сломавшие судьбы сотен тысяч людей и забравшие жизни у десятков тысяч. События, в которых просматривается лик зловещего прошлого, оказавшегося вновь «живее всех живых». События, которые разделили людей на «чёрных» и «белых», и тех, кто старательно не замечает ничего, кроме собственного безразличия. «..За розовым внешним не видно серого внутреннего… Зачем тревожить себя и задумываться о происходящем? Совесть же может проснуться. А так — моя хата с краю, никого не трогаю, „примусы починяю“ etc. А вот „Когда вернутся новые фашисты“ — тогда уже будет поздно рыпаться и причитать. Сами для них почву подготовили… -А я думаю, так называемые, „фаши“ никуда и не уходили. Просто затаились на время, а потом… В каждом из нас сидит свой внутренний Чёрный человек (фашистик), кто-то борется с ним, справляется, садит в клетку, не подкармливает фобиями, то есть не даёт ему развиваться, кто-то наоборот. Не умея противопоставить светлое „Я“ тёмному, даёт последнему волю и скатывается в яму без солнца».
Александр Товберг всё замечает и ничего не скрывает. В его откровенности отражается время, в котором оказалось так много предательства и фальши, и он это время называет «эпохой спама и стока».
…Сгорает век Серебряный, дымы плывут, как аспиды
И Аннушка Каренина уже разлила маслице
Слетает пепел перистый, плоится запах ладанный
И сонная империя неслышно в небо падает…Собираемся пó два, ждём таинственный знак.
Это время не подло, это мы его так
Человечим, чехвостим, заливаем в бетон.
Современность стервозна, если мы — её ток.
Запираемся в толпы, упускаем момент.
Эра спама и стока. Мы — её секонд-хенд.
Всё повторяется и всё, как будто, впервые. Может быть, поэтому автор представил в книге своеобразный лирико-публицистический исторический дайджест, объединяющий циклы «Предапокалипсис» и «Поэму Аб-сурда». Для кого-то, возможно, это станет откровением, кто-то пролистает небрежно и без интереса. Но это взгляд автора, который приглашает читателя осмыслить и попытаться понять события прошлого вместе с ним.
«…Циклы «Предапокалипсис» и «Поэма Аб-сурда» — как бы мостик к части 2-й книги — к очередной переломной микроэпохе — к той самой гражданской/социальной (асоциальной?) лирике, заключающей/отражающей в себе последствия новой civilebellum, соответственно, очередных разочарований… Война стала бытовым фактом! Обывателю всё равно — чей погиб солдат. Вот это безобразно, уродливо, деформирующе, потому что абсолютно не по-людски. И до какой степени можно оскотиниваться — не знаю. Поскольку мы уже давно сжились с Апокалипсисом внутри, постольку и не заметили, как превратились в животных. …Выжившие человекозвери никогда не станут человекозаврами, которых они ввергли в водоворот распада… Быть собой — это главное. Человеком быть, только б не волком… «Лучшие люди» разбудили во мне человека, А потом — отвернулись — И в стаю ушли».
Стаи «лучших людей», которые называли себя «сверхчеловеками», уже дважды в истории испытывали на прочность жителей родного города автора (Красноармейска, а ныне Покровска). Именно дважды, потому что после освобождения от фашистов в феврале 1943 года, спустя месяц город опять вплоть до августа того же года был оккупирован гитлеровцами. Об этом времени Товберг пишет и на русском языке, и на украинском. Пишет одинаково пронзительно и ярко.
Йдемо ми, синку, мабуть, на небо. А ті вояки, мабуть, в безодню.
Не треба плакати, син, не треба, Ти татка побачиш сьогодні…
… – Мамо, татусю, До вас озвуся! Тут я, тут ось похован.
Злий офіцер цей Кулею влучив в серце… – Що ж ти робиш, пане Грицай?
Не пам’ятаєш, як ми з тобою?.. – Пельку заткни, бо всажу обойму.
Я тепер поліцай. – Вибивсь в люди… – Погані юди! Ворушися, не розмовляй!
О прошлом, но одновременно и о настоящем, в котором, к сожалению, просматриваются отражения прошлого, на мой взгляд, одно из наиболее трогательных и задушевных стихотворений «Дед Исаак».
А поутру он выйдет в сад — ну вот и зиму пережил —
Наивный дедушка Исак, а для кого-то — старый жид…
А нынче злые времена, и глупый старый Исаак
В толк не возьмёт — увы, страна его продáла за пятак.
Но кто сказал, что — не жилец? Что не воспрянет духом вновь?
Наденет он бронежилет из потускневших орденов.
И этой позднею весной, нацистам новым вопреки,
Он поведёт в последний бой небесных воинов полки!
Злые времена — это братоубийственная война, постыдное блокадное положение, непримиримое злорадство и мстительное, ожесточенное упрямство. И всё это — вдвойне трагично, потому что не имеет ни оснований, ни причин. И, в то же время, не имеет видимых перспектив окончания этого бессовестного мракобесия. «Почему и за что»? На эти простые вопросы внятных ответов, лишенных идеологических штампов и беспричинной ненависти, пока что нет. Поэт пытается понять истоки ненависти. Он пишет об этом честно и откровенно:
На всех фронтах меняется погода, и добрый брат твой собирает войско,
Чтоб поквитаться с нами за — сейчас не вспомню уж за что,
Но видимо, у брата память цепче, и старые обиды не давали
Ему спокойно спать всё это время, и для блицкрига силы собирал,
И ненависть, и месть копил в себе, и вот теперь готов он с нами поквитаться за –
— Ты помнишь ли за что?.. И я не помню.
Значит, давай поспим ещё часок, коль всё равно войны не избежать…
…Палачи прикрывают усталые веки, работой своей довольны:
– Главное — забота о человеке. Вам не было больно?..
Больно, конечно, больно читать это. Еще больнее осознавать, что в военных действиях гибнут не только солдаты, но и мирные люди, преимущественно, дети, женщины, старики. Больно сознавать, что продолжается война со своим прошлым, без которого, как известно, не бывает будущего. Об этом говорят простые люди и политики, пишут публицисты… И поэты, которым более уместно писать о любви, чем о ненависти.
Был у меня город родной, Был у меня город любимый…
Часто я повторял одно: –Только бы не убили!..
…Но люди дрожат от потери благ, равнодушье муштрует роботов.
Чей там в небе трепещет флаг?.. Явно не Богов он.
Никакой из меня герой — теряюсь во лживом шуме я.
А город заколотили в гроб, И наступили сумерки.
Отобрали имя, сменили гимн, отправили герб в гербарий…
А я всё хромаю не с той ноги по обочине времени парией.
Как истинный поэт, Товберг не судит, ибо, как сказано, «поэты — не судьи, они — вина». Он сочувствует и сопереживает, И размышляет о том, что будет дальше, хоть этого и не дано предугадать. Тем не менее:
Всё, что будет — уже не наше, сплошь — фальшивое и чужое.
Разрывает прогорклым кашлем нас эпоха псевдогероев.
Это жизнью назвать возможно при условии — нас в ней нету.
Пить боржоми — безмерно поздно опоённым водою Леты.
Я сознательно привел немало цитат, чтобы было понятнее, почему было интересно читать эту поэтическую, но пропитанную прозаическими размышлениями на животрепещущие темы книгу. Темы вечные — война и мир, добро и зло, свет и тьма… Темы, которые находят свой отзвук в душе каждого читателя, независимо от взглядов, вероисповедания, пола или возраста. Кто-то согласится с рассуждениями автора, восхитится свежестью рифм и оригинальностью стиля. Кто-то возмутится и отвергнет и первое, и второе. Но никого она не оставит равнодушным. Потому что написана правдиво, пронзительно и совестливо. Потому что в ней — внутренний мир поэта. Возможно, книга перегружена публицистикой, возможно, она выиграла бы, если была бы чуть более лаконичной. Но именно так увидел её автор, так расположил свои стихи и перекличку со своим вторым «я», голосу которого доверяет. А завершить отзыв хочу ещё одной цитатой из книги Александра Товберга, в которой он как раз и говорит о многообразии проявлений творчества, утверждая, что главное, чтобы оно было талантливым. А с этим у автора всё в порядке.
Настоящий гений — всегда гражданин мира, космополит. Но у него есть своё лицо, он не Протей. Можно сколько угодно менять псевдонимы, как это делал великий хитрец Хокусай, как бы намекая на изменчивость и безличностность творчества, можно менять маски, лицедействовать, но оставаться собой. Однако для этого необходим талант, и только он делает личность целостной при всём многообразии проявлений.
ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ
И. Черняев. «Круги по воде», очерки, Горловка. Библиотека журнала «Пять стихий» — 2019
«Нон-фикшн» или «не вымысел» — таким термином последнее время принято обозначать жанр документальной прозы. «Круги по воде» — классический образец книги, в которой, практически, нет вымысла. В ней талантливый поэт Иван Нечипорук представляет свой взгляд «изнутри» на события нескольких прошедших лет, причем, не только личные и литературные, но и те, невольными участниками которых стало большинство его земляков из Донбасса, до недавней поры мирного, добродушно-работящего и ценящего честный труд во всех проявлениях — и на шахте, и на заводе, и за письменным писательским столом. Вот, как он сам пишет о своей новой книге:
«Для автора это желание пережить события ещё раз, заново прочувствовав встречи и знакомства с хорошими творческими людьми. Это попытка проиллюстрировать, что жизнь — это круги по воде, которые с каждым кругом охватывают всё большую и большую площадь. И когда они закончатся, и восстановится ровная поверхность водной глади — не дано предугадать»…
Горловка и Донецк, Переделкино и Луганск, Славянск и Макеевка, Харьков и Запорожье, Ялта и Балаклава — такова краткая география событий, а исторический и биографический контекст их — постепенное становление писателя, обретение им собственного поэтического голоса, участие в знаковых событиях литературной жизни, общение с совершенно разными, но одинаково интересными людьми. Людьми, оказавшими влияние и на творческую судьбу автора, и на развитие литературного процесса в регионе и за его пределами.
Общеизвестна плеяда шахтерских поэтов, среди которых Николай Анциферов, Виктор Шутов, Анатолий Романенко, Николай Погромский, Виктор Мостовой, Николай Тютюнник, Геннадий Щуров, Андрей Медведенко… И, безусловно, Иван Нечипорук, долгое время работавший профессиональным шахтёром, и ставший высококлассным поэтом. Как происходило это превращение и за счет чего? Конечно, в первую очередь благодаря напряженному и целеустремленному труду, образованию и самообразованию, чтению и анализу прочитанного. А что во вторую? Возможно, не во вторую, а наравне с этим ещё — общению. С пишущими людьми и читающими, с коллегами и друзьями на встречах, собраниях, фестивалях и конкурсах. Это — тоже обязательная часть становления литератора, и как раз о ней рассказывает Иван Нечипорук в своей книге. Рассказывает искренно и честно, подробно и увлекательно, не скрывая фамилии и имена, но не переходя грань, за которой откровенность превращается в пошлость и развязность, а детали описания — в сплетни. Вероятно, потому, что порядочность — фирменный жизненный стиль Нечипорука, и это подтверждают все его друзья (да и враги тоже, когда не врут). Исподволь, постепенно мы проникаем во внутренний мир писателя по духу и характеру и, в то же время, человека одной из самых опасных и трудных профессий — шахтера. И вот уже позади непередаваемо счастливые ощущения после первых публикаций, выхода дебютной книги и знакомства с молодыми авторами и руководителями городских литературных объединений. Это стандартный путь, который проходит большинство пишущих людей, стремящихся к обретению мастерства и максимальной самореализации. Но не каждый, пройдя его, рискует вспоминать путевые вехи и подробно о них рассказывать. Тем ценней это повествование, из которого любопытно узнавать впечатления о событиях, знакомствах, встречах. Как, например, об одном из литературных фестивалей, который хорошо сравним с ярмаркой тщеславия:
«…Я не ожидал, что поэтический фестиваль — это не конкурс, а действо. В моём сознание поэзия и шоу — разные по духовному принципу вещи, но вот первый же фестиваль ломает все мои жизненные устои. Люди, преподнося свою поэзию, чуть ли не выворачиваются наизнанку. Татьяна Ковалевич, например, читая стихи, снимает с себя верхнюю одежду и швыряет её под ноги жюри. Одна из девиц, взяв в руки микрофон, усаживается по-турецки на холодный асфальт, и всё своё выступление читает стихи в такой позе, хотя один из фестиваллеров — Леонид Борозенцев из Винницы не выдерживает, подбегает к ней сзади, приподнимает её и пытается подсунуть ей под пятую точку картонку.
Один из парней чуть ли не коршуном кружит над жюри, с пафосным криком выплёскивая им в лица текст, чуть-чуть не дотягивая до образа Гамлета в исполнении Высоцкого. В общем, без эпатажности — никак. …Все события в моём уставшем мозгу воспринимаются, как некое скоморошество, ярмарка тщеславия и ёрничества, невзаправдашний мир».
Осенью недоброй памяти 2014 года, когда военные действия на Донбассе ещё вовсю кровоточили, и раны были свежи, а связи с Луганском ещё не было совсем, Иван Нечипорук смог достойно представить Межрегиональный писательский союз, членом Правления которого уже был на то время, на заседаниях Съезда писателей в Москве. Это воистину удивительное собрание, которое регулярно проходит под эгидой Международного Сообщества Писательских Союзов, где дружески общаются представители почти всех бывших союзных республик. Писатели оказались мудрее политиков, они понимают, что делить, кроме таланта (а он у каждого свой), им нечего, зато есть, что умножать — культуру, любовь и уважением к художественному слову, в том числе, к великой русской литературе. Беречь и укреплять общее социо-культурное пространство. Жаль, что последние годы власть пытается не то, что помочь писателям, но наоборот — отобрать у МСПС и особняк в центре Москвы, и дачный поселок в Подмосковье. Это огорчает и озадачивает. С середины 90-х годов от Украины в МСПС входили Межрегиональный союз (с центром в Луганске) и Региональный союз писателей Приднепровья (с центром в Днепре). Удивительна и сама атмосфера доброты и дружбы, в которую окунаются делегаты, переступая порог знаменитого Дома Ростовых, где пока ещё расположен центр МСПС, и аура здания, где стены увешаны портретами великих писателей прошлого, а кабинеты помнят Горького и Фадеева, Светлова и Михалкова, Тихонова и Айтматова… Будучи человеком любопытным (как и надлежит быть писателю), тщательным и дотошным, Нечипорук изучил историю этого легендарного особняка и кратко поделился ею с читателями. И, на мой взгляд, это получилось интересно и познавательно:
«…Наверное, нужно описать этот старинный особняк, получивший в народе имя Дом Ростовых (иногда усадьба Долгоруких или усадьба Соллогуба). Здесь некоторое время жила вдова А. С. Грибоедова Нина Чавчавадзе, часто бывал и Лев Николаевич Толстой, который потом и описал его в романе „Война и мир“, как дом, в котором жила Наташа Ростова. После октябрьского переворота здесь первоначально разместилась ВЧК, но через год чекисты переселились на Лубянку, а в доме поселился Луначарский со своей семьёй. Уже в 1920 году здесь располагался Дворец искусств (в котором читали свои стихи и Есенин с имажинистами, и Маяковский с футуристами, и многие другие поэты). В 1921 году здание передали Высшему литературно-художественному институту им. В. Брюсова (в котором успели поучиться М. Светлов, А. Тарковский, И. Приблудный и др.). Во времена НЭПа дом был отдан в частные руки, и помещения сдавались в аренду под жильё. (Как говорят, в 50-х годах в одной из полуподвальных комнат жил начинающий поэт, выходец из Алтайского края — Роберт Рождественский). В 1934 году, с появлением Союза писателей СССР, усадьба стала штаб-квартирой этой организации, и до сего дня таковой и является, правда СП СССР теперь называется Международным сообществом писательских союзов…»
Не ограничившись изысканиями в истории Дома Ростовых, Иван Нечипорук делится не только впечатлениями о писательском Доме творчества Переделкино, где обычно останавливаются участники заседаний, но и небольшим исследованием истоков названия поселка:
«…Располагается он на территории поселения Внуковское (к слову, герб которого украшают открытая книга и золотое перо) Новомосковского района. …Максим Горький (когда новообразованному Литфонду был выделен участок для постройки коттеджного городка между усадьбами Самариных), именовал это урочище Переделкиным по имени деревни, которая раскинулась вдоль речушки Переделки, притока Сетуни. И платформу, как мне кажется, переименовали в Переделкино уже после появления городка, хотя некоторые авторы утверждают, что полустанок был переименован уже в 1920-х годах… Сейчас, как ни прискорбно это осознавать, на протяжении последних лет власти, в лице Росимущества, пытаются отобрать у писателей и посёлок и Дом творчества.
Причём, натравили на Литфонд и МСПС чиновников свои же светила русской литературы, отстранённые от руководящих должностей, и те, кто пытался приватизировать имущество Литфонда, но не удалось, и те, кто посчитали себя обиженным, вот и решили поквитаться. Сказать, что они плюнули в свой колодец, это ничего не сказать. Но не будем о грустном…»
Конечно, грустно, что может прерваться традиция, завершиться (без весомых объективных причин) эпоха писательского сообщества, начать окончательно разрушаться общее культурное пространство. Но пока это ещё не очевидно. И есть надежда, что здравый смысл победит корыстные устремления. Для Нечипорука и его коллег из Донбасса следующий визит в Дом Ростовых и Переделкино был связан с приятным событием — презентацией коллективной книги стихотворений «Строки мужества и боли», которая вышла в Москве при поддержке МСПС. Выход её стал настоящим событием культурной жизни и привлек на презентацию много известных писателей и не только. Вот, как вспоминает начало мероприятия автор:
«…И вот наступает момент открытие. В первую очередь запланировано возложение цветов к памятнику Льву Толстому, который установлен в центре дворика Дома Ростовых. Очень символический, должен заметить, памятник. Эта скульптура является подарком Союзу писателей СССР от СП Украинской республики в честь 300-летия воссоединения Малорусского Левобережья с Московским царством. …Встречу открывает Иван Иванович Переверзин, который передаёт слово Владимиру Середину, а он приглашает первым высказаться экс-премьер-министра Украины Николая Азарова. …Дальше презентация идёт размеренно и целенаправленно. Аудитория всё воспринимает очень бурно и близко к сердцу. В зале у многих на глаза наворачиваются слёзы…»
Очень живо и интересно описаны в книге те несколько дней, которые делегация из Донбасса провела в Москве и Переделкино. Они вместили себя встречи с читателями в Подмосковье, посещение литературных музеев и мемориальных мест, чтение стихов (некоторые из которых, как отмечает автор, вызвали оторопь и досаду). Впрочем, и эпатажные стихи, и слишком близкая дружба с горячительными напитками — всё это часть имиджа для некоторых пиитов, считающих, что восхождение на Парнас должно обязательно сопровождаться головокружением не только от высоты слога, но и от крепости (отнюдь не рассудка, но напитка). Хотя, каждому — своё, и Нечипорук показал пример того, как, не теряя время, провести его в столице полезно. И описал визит к главному редактору журнала «Молодая Гвардия» известному поэту Валерию Хатюшину:
»…Валерий Васильевич встречает радушно, сходу вручая авторский экземпляр журнала с моими стихами. Усаживает нас в кресла, я представляю Наталию Владимировну Морозову-Мавроди, и Хатюшин тут же предлагает продолжить публикации авторов Донбасса. Видит Бог, мы даже слова замолвить не успели, как он сам предложил. Получилось по-булгаковски: «Никогда и ничего не просите, никогда и ничего, особенно у тех, кто сильнее Вас, сами всё предложат и сами всё дадут». Мы беседуем о пустозвонных авторах, о теме войны в литературе. И хотя редакторское гостеприимство располагает к общению, засиживаться особенно некогда, и нас ждут внизу друзья-товарищи, да и Валерий Васильевич работал с рукописями, когда мы вошли, поэтому проводим в кабинете не более 15 минут, не злоупотребляя его радушием…»
Последним эпизодом в серии воспоминаний, представленных в книге, стало описание писательского съезда в Луганске, тоже подробное и лишенное пафоса и официоза. Но тем более интересное. Это традиционный для книги «взгляд изнутри», благодаря которому «круги по воде» виднее и отчетливее. В этих воспоминаниях не только рассказ о самом съезде, успешное проведение которого в той обстановке было сродни подвигу. Оно стало знаковым событием, вошедшим в историю и запавшим в души не только участников и гостей, но и многих горожан, которым напомнили: музы не молчат, и центр крупного писательского союза, невзирая ни на что, продолжает оставаться в Луганске. В книге привлекают внимание поэтические пейзажные зарисовки осенних улиц, яркие портреты делегатов съезда, впечатление о посещении замечательного музея Владимира Даля и библиотеки имени Горького. И, как свойственно для Нечипорука, обязательно немного истории:
«…Луганска библиотека имени Горького известна с 1897 года, когда в Луганске была открыта земская библиотека, которая уже в 1919 году становится уездной, а в 1938 году областной. До 1945 года она не имела постоянной крыши над головой, и только тогда обрела постоянные стены на улице Ленина (Петербургской). А спустя 20 лет „Горьковка“ переехала в новое, специально построенное здание на ул. Советской, где и находится по сей день. Несмотря на то, что в 2014 году здание библиотеки очень пострадало во время обстрелов, сейчас оно восстановлено и предстаёт во всей красе. Нет, внутри ещё работы продолжаются, но фасад выглядит отлично, остекление восстановлено, дыры в стенах от снарядов и осколков законопачены, как будто их и не было…»
Как известно, дыры в стенах заделать легче, чем в душах. Для восстановления душевного мира, покоя, равновесия и столь необходимой уверенности в завтрашнем дне необходимо очень многое, чего литература дать не в состоянии. Но она может поделиться честным и доброжелательным взглядом на окружающий мир, доверительным, правдивым рассказом, искренними воспоминаниями о прошлом и ожиданиями будущего, без фальши и лицемерия. А это уже немало. И всё это есть в книге «Круге по воде», в которой отражение жизненных кругов проходит сквозь время, судьбы и события.
«Взгляд изнутри»