Уже более четырех лет назад, 12 июля 2014 года, скончалась Валерия Новодворская. Она была очень интересным человеком. Однажды Константин Боровой сказал о ней, что «самое большое восхищение в ней вызывает то, что за многие годы она ни на йоту не отступилась от своих взглядов». Судить о Валерии Новодворской как о члене Центрального координационного совета партии «Демократический союз», можно было по ее выступлениям. Судить о Валерии Новодворской, как о журналисте, можно было по ее интересным публикациям. Нам же хотелось поговорить с ней несколько в другом аспекте. Тем более что неполитических интервью она практически не давала. Так пусть этот материал будет памятью об этом неординарном человеке — «бабушке русской контрреволюции», как ее называли.
— Валерия Ильинична, как вас в детстве называли родители?
— Очень уважительно — Лерочка.
— Вы хорошо учились в школе?
— Читать я научилась в пять лет и читала интеллектуальные книжки типа Джека Лондона. А перед школой бабушка объяснила мне, что если я не буду учиться на отлично, то пойду пасти свиней. Эта перспектива настолько меня испугала, что с первого класса я была круглой отличницей.
— Кем вы хотели стать, когда кончили школу?
— У меня были крайне неареалистические намерения. Лет до 15-ти я собиралась стать пиратом. Затем — шпионом, только мне уже тогда казалось, что гораздо полезнее и нравственнее шпионить не на собственную державу, а, скажем, на США. Ну, а после 17-ти мое жизненное призвание определилось четко: журналист, антикоммунист, антисоветчик и буржуазный революционер.
— Хотели бы вы, чтобы ваши школьные годы пришли на сегодняшнее время?
— В этом случае, думаю, сегодняшнее время имело бы меньше шансов вообще состояться, ибо двигать антисоветскую идею в 60-е годы мало кто рисковал даже из диссидентов, и эта моя концепция была достаточно уникальной.
— Новая Россия началась с Ельцина. А как вам нравится такой лозунг: «Спасибо господину Ельцину за наше счастливое детство»?
— А что, лозунг вполне адекватный. Господин Ельцин действительно дал возможность не ездить в пионерские лагеря, не объединяться в октябрятские звездочки, не ходить на слеты пионерских дружин. И это — хорошо. Человек должен быть один, потому что он имеет право быть свободным и все делать для себя сам. Каждый с малых ногтей выбирает сам, как использовать свое время.
— Говорят, покой вам только снится. А что вам еще снится, кроме покоя?
— Я хотела бы видеть сон, что в России запрещена коммунистическая и фашистская деятельность и что за всеми проходимцами с красными флагами гоняются казаки на хороших таких конях. А все путчисты сидят в уютной лефортовской тюрьме.
— Если бы у вас был герб, что бы вы на нем написали?
— «Демократический союз» мог бы взять себе герб, предложенный Колчаком: два хищных орла с мечем в лапах. А написали бы: «Познайте истину и она сделает вас свободными».
— А что человеческое вам чуждо?
— Трусость, конформизм, стадное чувство. Евангельское желание чтить отца своего, то есть уважение к родителям, старшим, авторитетам. Лояльность к кому бы то ни было, подчинение кому бы то ни было мне абсолютно чужды.
— Почему же неуважение к родителям-то?
— Любовь и уважение — разные вещи. Часто мы свое уважение к родителям переносим на правительственные авторитеты. Эта традиция вредна.
— Вы верите в приметы?
— Я вообще ни во что нет верю. Кроме Христа, конечно. В наше время человек обязан верить только здравому смыслу и рассчитывать только на себя.
— Вы следите за своим здоровьем? Соблюдаете диету? Принимаете лекарства?
— Лекарства приходится глотать, чтобы функционировать. Диета… Что нельзя для сосудов, то не ем, А в эстетическом смысле диета ничего не дает.
— Вы готовите сами? Ваше любимое блюдо?
— Я ничего готовить не умею, кроме яиц всмятку. А любимое блюдо… — икра. Ее не надо готовить.
— Какие у вас увлечения?
— Политика — это хобби. В миру-то я вообще журналист, но часто хобби совпадает с основным родом деятельности. А так люблю плавание, чтение, хорошие фильмы, спектакли.
— Какой из спектаклей вам запомнился?
— «Чайка». У Марка Захарова, конечно.
— Вы носите готовые вещи или вам шьют?
— Ну, исходя из моей фигуры, в основном, шьют, но бывают и готовые.
— Кто вам делает прическу?
— Я сама причесываюсь пятерней. Хорошо выходит.
— Вы любите разгадывать кроссворды?
— Делать мне больше нечего… Это занятие для бездельников.
— У вас есть подруга детства?
— Никаких подруг у меня в детстве быть не могло. Я терпеть не могла девчонок и до сих пор не могу. У меня могли быть только друзья детства.
— А вообще-то у вас друзья из какой области?
— У меня область исключительно политическая и товарищи по партии.
— Кого бы вы хотели иметь в своих соседях?
— Никого. Чем дальше от соседей, тем лучше. Слава Богу, у меня отдельная квартира. Мой дом — моя крепость.
— Вам оплачивают больничный лист?
— Давно не знаю, что это такое. Это чисто социалистический пережиток.
— Когда вы впервые захотели поехать за границу?
— У меня такого желания не было. В юности это было полностью невозможно. Потом стало возможно, но не пустили бы обратно. Это начиная где-то с середины 80-х. Сейчас — просто дорого. К тому же нельзя отлучаться из Москвы, того и гляди что-то начнется. И как потом возвращаться? Не все же могут, как в свое время Ростропович, покупать для этого самолет.
— И вы никогда не были за границей?
— Очень мало. В основном в Прибалтике и Грузии. Вы понимаете, в какое еще время.
— Допустим два варианта невозможности заграничных поездок: или не пускает райком, или нет денег. Какой более предпочтительнее?
— Кончено, второй. Деньги можно заработать, но они нужны на другие вещи. А вот когда не пускает райком, то это навсегда. Знаете, что если кто-то кого-то куда-то не пускает, то в такой стране жить нельзя.
— У вас есть оружие, телохранители?
— Оружие есть, телохранителей не держу.
— Если бы у вас случились три свободных дня, чем бы вы занялись?
— Отключила бы телефон, и зарылась в книги.
— Какую книгу вы подарили бы своему лучшему другу?
— Я довольно часто дарю друзья хорошие книги. Мережковского, скажем, Шлезингера. Или что-нибудь из западной фантастики. С подбором хороших книг сейчас нет проблем. Шаламов — очень хороший подарок, чтобы друг не смог заснуть. В свое время хотела подарить Ельцину и Путину свою книгу «По ту сторону отчаяния». Похоже, они ее не читали, а то бы более активно боролись с коммунизмом.
— Вы никогда не писали юмористические рассказы?
— По-моему, все мои статьи — фельетоны и юмора в них достаточно.
— Вы были военнообязанной? Ваше воинское звание?
— Воинского звания у меня не было и быть не могла. Я не признаю воинской повинности и считаю, что у нас должна быть профессиональная армия. Поэтому я предпочла бы иметь воинское звание, допустим, в американской армии. Конечно, пятизвездного генерала они мне не дали бы, а звание полковника взяла бы, если у них есть лишнее.
— О чем вы жалеете в своей жизни?
— В принципе о том, что родилась женщиной. Не было бы у меня в противном случае столько трудностей в делах, в техническом плане.
— Чем вы гордитесь в своей жизни?
— Тем, что я редко когда сдавалась и моя политическая позиция остается непреклонной. Я готова воевать с коммунистами и фашистами до победного конца.
— Если была бы возможность жить в любом веке, какое время вы бы для себя выбрали?
— Из чисто эгоистических соображений можно было бы выбрать много красивого, привлекательного и перспективного. Но, поскольку Россия наиболее несчастна, заброшена и несвободна, я не стала бы отнимать у нее и свое участие в делах. Просто выбрала бы более раннюю эпоху, когда можно изменить ситуацию. Так, например, чтобы подгадать к февралю и октябрю. Многого можно было бы добиться тогда, даже индивидуальным террором. По крайней мере, организовать сопротивление большевикам более эффективно.
— В феврале 1917 года в какой партии вы бы состояли?
— Не стала бы тратить время на партии, а все силы положила бы на то, чтобы заставить государя-императора снять с фронта войска и подавить мятеж в Петрограде, потому что удержаться на гребне февраля и не свалиться в октябрь шансов было мало. В худшем случае постаралась бы помочь Корнилову взять Петроград. Все остальное приложилось бы.
— Вы были замужем?
— То, чем я занималась, исключало нормальный брак, заключенный в моей среде. Просто не оставалось физической возможности и морального права.
— Какие мужчины вам нравятся?
— Умные и сильные.
— А вы могли бы познакомиться с мужчиной через службу знакомств или газету?
— По-моему, это идиотизм. К тому же, на какой предмет? Вступать в законный брак мне уже поздно.
— Вы человек предсказуемый? Можете сказать, что с вами будет через два часа, через неделю?
— Да, я очень предсказуема, может быть, самый стабильный человек изо всех, кто пытается что-то сделать в политике.
— А вы азартны? Играете в карты, на бегах, в рулетку?
— У меня на это совершенно нет времени. По-моему, тот азарт, что мы получаем сегодня, заменяет и рулетку, и бега, тем более, что ставка — жизнь. Так что нам рулетки не надо и долго еще будет не надо в России.
— Есть у вас акции какой-нибудь фирмы?
— Нет и не нужно. Мне мой друг Боровой давно сказал: «Храните деньги в сберегательных баксах в трехлитровой банке». Наверное, этим все сказано.
— А реклама вам нужна?
— Как раз реклама-то и есть примета нового мира. Она заменила передачу новостей со съезда КПСС. Если в один «прекрасный день» на ТВ не останется рекламы, то можете быть уверены, что вернулся социализм.
— Хотели бы вы получить французский орден «Почетного легиона»?
— А за что? Я предпочитаю российский «За личное мужество». Если же из иностранных выбирать, то пусть «Орден подвязки», или «Бани», или уж «Золотого руна».
— Поехали бы в круиз с «Полем чудес»?
— Не знаю. Они бы меня не взяли. Я не похожа на фотомодель, испортила бы им все удовольствие, и они попрыгали бы с корабля.
— Какая ваша любимая телепередача?
— Если только хорошие фильмы. А хороших передач другого рода на ТВ нет.
— Бизнесом, как вы говорите, вам заниматься некогда. Но если все же была бы у вас фирма, как бы вы ее назвали?
— Это просто исключается. У меня полное отсутствие способностей к бизнесу. Но если… назвала бы по своему любимому животному «Мяу-мяу», «Кис-кис» или «Мур-мур».
— Говорят, что каждый человек соответствует какому-то животному. Значит, вы — кошка?
— По китайскому гороскопу я — тигр. Он вполне отвечает моим наклонностям.
— Вы человек эмоциональный. А есть в вас что-то рациональное?
— Как раз и нет. Я абсолютно не эмоциональна. Я человек холодный, циничный и очень прагматичного характера. Эмоции искусственно внедряются туда, где они нужны.
— Вы максималист или можете идти на компромиссы?
— Ни при каких обстоятельствах, когда речь идет о серьезных вещах, на компромисс не пойду.
— Фрейд считал, что в основе всякой деятельности лежит сексуальная энергия. Вы с этим согласны?
— Полнейший абсурд! Я думаю, что дорогой Зигмунд Фрейд был невротиком в сексуальном отношении и что-то у него было неладное с любовницами и чем-то еще. Я читала его очень внимательно. Это чистая чушь. По крайней мере, надо мной такая вещь, как секс, не имеет власти.
— Известна фраза, что «кухарка может управлять государством». А почему женщина-кухарка, а не повар? Как вы относитесь к женскому управлению?
— Нельзя делить людей по половому признаку, иначе кончаются все нормальные интеллектуальные принципы. Если кто-то в данном контексте заявляет, что он «женщина», то пусть не лезет ни в какое управление. И если ты бизнесмен или политик, забудь, что в тебе есть какая-то женская природа. Вот «женская фракция» в Думе как раз и есть те «кухарки». И мужчины там тоже в виде поварят или моют посуду.
— А если бы вы стали депутатом Думы, на какую тему было бы ваше выступление?
— О том, чтобы эту Думу распустить. Поскольку при том числе коммунистов и фашистов, что там сидят, она крайне вредна для страны.
— На вас производят впечатление шикарные отели, машины, офисы?
— Больше машин, хороших и разных! А также офисов и отелей.
— А у вас есть шикарная машина?
— Нет. И это исключительно моя вина, поскольку не сумела заработать на машину. В принципе это преступление, которое можно внести в Уголовный кодекс. Кто не умеет заработать на машину, должен нести уголовную ответственность перед обществом.
— Если бы у вас появилась волшебная лампа Алладина, какое бы вы заказали желание джинну?
— Чтобы президент в течение года буквально выполнял мои рекомендации. После этого джинна можно было бы отправить на каникулы, а у нас бы наладился процесс декоммунизации России.
— Валерия Ильинична, как гадают на картах: что было, что есть, чем сердце успокоится. Так чем же….?
— Если у нас чем-то успокоится сердце, то нам крышка, потому что успокоение возможно только при социализме. Капитализм — это вечная тревога, вечная готовность ответить на вызов времени и судьбы. Или на вызов конкурента. Поэтому тот, кто ищет покоя, найдет его в братской могиле. Туда ему и дорога.
Григорий Пруслин
.