Из месяцеслова

А.Е.

Эх, как они прекрасны в двадцать лет
Уверенные, что судьба, бесспорно,
Счастливый им назначила билет,
И всякое сомненье в этом вздорно.

Прекрасны их открытые глаза,
И яблочная глянцевитость кожи,
Столь трепетной как птичьи голоса,
Еще способной заходиться в дрожи.

Прекрасны их бесстрашные мечты,
Максимализм, амбициозность, рьяность.
Такими были он, и я, и ты,
И что, скажи, от этого осталось?

Да, крутится еще для них кино,
Где fantasy, где action, мелодрама,
И кажется, навеки то дано,
И нет на сердце скепсиса ни грамма.

Но день за днем промчится срок утех,
Фонтан даров струиться перестанет,
И жизнь их всех… всех, всех, всех, всех, всех, всех…
Обманет.

* * *
Скоро распустятся чайные розы…
Солнце уж село, но свет не угас,
Вьются в тени посиневшей стрекозы,
В теплой прохладе рисуя… экстаз.

Это весна, но почти уже лето,
Тот эфемерный мистический миг,
Нежный как… С чем бы сравнить можно это?
Будто бы ветром задушенный крик…

Было и скрылось. И нету покоя…
На повороте, изломе пути
Вдруг открывается нечто такое,
Что… вот попробуй словами схвати!

Что-то о том, что напрасна надсада…
Что-то о важности жизни земной…
Что волхование майского сада
Будет прекрасно и новой весной.

* * *
Вот это ливень! Вот это сила!
Земля давно уж его просила.

Недели зноя — и вот настало…
Земля смешалась, затрепетала.

Разверзлось небо, всё потемнело.
Земля простерла большое тело.

Воды потоки… Но мало! Мало!
Земля, как баба, всю ночь стонала.

Упруги струи небесной мощи,
Земля покорна, она не ропщет.

Прикрикнет небо громовым рыком –
Земля в испуге ответит криком.

И плетки молний, и струй удары –
Земля ликует от этой кары.

Но вот затихло всё на рассвете,
Земля предстала в дыму соцветий.

О, сколько счастья! О, сколько света!
Земля справляет Макушку Лета.

* * *

Полулето приветствовало полуосень.
На полу догорал закат.
За окном облака, красноватые в просинь,
Полосатые, словно агат.

Полуполуулыбки и полунамеки
Для касания только взгляд.
Полувзгляд… И прощальные словопотоки.
И помчался месяцепад…

Вот и ждет голоска онемевшей мобилки
Полустоик-полуманьяк,
И тоскует в полупустой бутылке
Полувыдохшийся коньяк…

* * *

В оранжевых жилетах бабы
Шагают боком, точно крабы,
Сметают желтую листву –
Дань ритуальному костру.

Одолевают их артритом
Октябрьские сырые дни,
Им тяжело. Вороньим криком
Перекликаются они.

Но каждый год, учуяв запах
Последних драных хризантем,
Слетаются в сей месяц затхлый
На метлах. Метлы — их тотем.

О, как намусорило лето!
В своих обшарканных жилетах
Вороны-бабы на посту –
Сметают жухлую листву.

* * *

Зачем те глаза на меня смотрели,
Как-будто бы знали всё?
Но вот не признались — и улетели
По свиткам династии Сё.

Так что же не то? Виноград? Одежда?
Ну должен же быть ответ!
А, может быть, слово мое небрежно?
А, может быть, резок свет?

И тут понимает времени пленник,
Поглядывая в камин:
Для юных глаз ты почти современник
Далекой династии Мин.

* * *

А давай на всю зиму поселимся в дальней деревне,
На весь долгий декабрь, на январь, на февраль бесконечный.
Будем в печку полешки бросать мы от яблони древней,
Той, что телом своим собирала жар солнечный вечный.

Сквозь косое окошко с облущенной синенькой краской
Станем мы любоваться немыслимою пустотою.
В ней найдешь орхидеи, золу, карнавальные маски,
Города и народы, и небо на звездном настое.

В пустоте белоснежной, в ее черноте непроглядной
Все мечты, все надежды и все расставания с ними.
В ней ни яви, ни сна, нет ни правды, ни лжи плотоядной.
Распростертую вечность увидим глазами своими

В нашем чистом прохладном жилище, внимая покою,
Переложит сверчок нам с небесного горние песни.
В черноте, в белизне мы, обнявшись, сроднимся с зимою…
Ничего, что тебя рядом нет, всё равно ведь мы вместе.

2016