БЛИНДАЖ

Глава первая

Наташка

 — Наташка! Наташка! Выходи уже! Все тебя ждут! — В открытое окошко вместе с ветром залетели выкрики с улицы. Отложив в сторону толстую книгу, синеглазая девчушка громко потянулась. — Сейчас иду! — ответила она звонким голосом.
Наташка росла очень проворной девчонкой. Смелая, ловкая, с бойцовским характером, она всегда была лидером среди своих ровесников. Её уважали и девчонки, и мальчишки. Особенно мальчишки, потому что в дворовой футбольной команде была она капитаном и лучшим нападающим всей округи. Невысокая и худющая, с торчащими с двух сторон тоненькими косичками, перевязанными неизменной голубой атласной лентой, всегда вихрем влетала она в круг ожидающих её на поляне друзей-товарищей и вещала громко и зычно:
— Прошу тишины!
Все замолкали в мгновение ока. Вот и сегодня десятки пытливых озорных глаз, в ожидании чего-то новенького и свеженького, тут же устремились на Наташку. С ней было интересно по-настоящему: в маленькой черноволосой голове ежесекундно рождались тысяча и одна идеи. Это она — Наташка — рассказала им о Тимуре и его команде, о молодогвардейцах, замученных фашистами, о хижине дяди Тома и приключениях Робинзона Крузо. Да мало ли о чём ещё могла поведать ребятам эта девчонка! Никто и не сомневался в том, что она знает обо всём на свете.
С её ли подачи, или отдавая дань времени, вся уличная детвора любила играть в «войнушку». Понятно, что командиром партизанского отряда или, на худой конец, взвода или батальона, всегда была Наташка, а её ординарцем — лопоухий тяжеловес Колька, который ни на шаг не отставал от своего командира и мог незамедлительно отпустить увесистую оплеуху тому, кто невнимательно слушал приказы начальства. Накануне Наташка рассказала ребятам о сыне полка — Ване Солнцеве и о юной Гуле Королёвой. Все были восхищены подвигами детей — героев войны. Как же было горько и обидно, что война давно уже закончилась. Эх, а то бы они тоже сумели подвиги совершать!
— Знаете, что? — сказала им Наташка. — Мирная жизнь — это же хорошо! На войне убивают. А без подвигов жить тоже можно! Ребята, давайте делать добрые дела! Возьмём в этом году под свою охрану сады стариков Васякиных и Перцевых, не позволим их разграбить разбойникам.
— Правильно! — продолжил рыжий Мишаня. — Эти хулиганы в прошлом году не только яблони обнесли, но ещё и ветки все обломали!
— А давайте им в глаз засветим! — оживился круглолицый Ванятка и показал свой кулак куда-то туда — вдаль.
— И чем мы тогда от них отличаться будем? — возразила ему Таньша Чамыкина. — Тоже мне —добрые дела!
— Штаб нам нужен, как у Тимура и его команды! Тогда мы во-о-о как развернёмся! Да места подходящего нету… — то ли сказал, то ли просвистел щербатый Андрюха. Он три дня назад зуб себе передний выбил, споткнувшись на ровном месте и упав прямо на огромную каменюку.
— Будет у нас штаб! Только это будет блиндаж! Ребята, мы построим настоящий блиндаж, точь-в-точь как на картинке в книжке! — Наташка даже подпрыгнула от того, что ей эта мысль в голову пришла.
Волшебное и такое красивое слово — «блиндаж» — тёплой волной прокатилось по ребятне.
— Вот это да!
— Блиндаж, как на войне!
— Ни у кого больше такого не будет!
— Айда место подходящее искать! Вон там, на краю поляны, где поле кукурузное начинается, самое что ни на есть подходящее местечко и будет. — Наташка махнула рукой в сторону поля и побежала туда во всю прыть. Ватага ребятишек с гиканьем и свистом помчалась ей вослед.
Место оказалось стоящим, спрятанным от посторонних глаз. Грунт был мягкий, не утоптанный. Решили, чтобы никто не увидел, когда стемнеет, притащить сюда лопаты и завтра с утра пораньше приступить к работе.
Работа спорилась: быстро, совсем незаметно, словно само собой, появилось в земле квадратное углубление — два метра высотой, два — шириной. Ивашка Коробов притащил из дома старую дверь от курятника, давно выброшенную отцом за сарай. Из этой ещё крепкой и добротной двери соорудили крышу для блиндажа, бережно укрыв её увесистым пластом земли вместе с травой. Потом мальчишки из толстых веток, плотно и крепко связав их между собой, соорудили лестницу и спустили её вниз. Девчонки наплели венков из ромашек и васильков, а щербатая Галка Мухина из-за пазухи, как фокусница из цирка, толстую свечку вытащила:
— Там же темно будет! — застеснялась она, тут же покрывшись красными пятнами. — Ещё нужно сухой травы на пол настелить. Уютно станет и пахнуть будет вкусно.
С Галкой все согласились, и трава была собрана за пять минут.
И вот блиндаж построен! Такой красивый, надёжный. Настоящий командный пункт — штаб, которого на их родной улице Московской — длинной-предлинной, больше ни у кого не было. Да что там на улице — во всей станице!
— Командир, боевой пост построен! — отрапортовал Наташке Колька, приложив к солдатской пилотке, которой, к слову сказать, он очень гордился, перепачканную землёй руку.
— Все вниз! — скомандовала девчонка. И первой спустилась по лестнице.
Тишина стояла такая, о которой говорят в народе — звенящая! А ещё было темно, потому что свечку зажечь «партизаны» не смогли. Спичек ни у кого не оказалось. Галка о спичках даже и не подумала.
— Тоже мне фокусница! — насмешливо фыркнул Ивашка. — Думать же надо!
— Ладно, ладно, Ваньша, не обижай Галюню. Просто крышку оставим открытой и всё. — Наташка достала из холщовой сумки книгу. — Вот полюбуйтесь на блиндаж из книжки.
Все склонились над книгой:
— Ничего себе! Тут же стены тоже выстелены чем-то! Глядите!
— Ни чем-то, а соломенными матами!
— Дай поближе посмотреть!
— Точно! Я такие на кирпичном заводе, где мой папка работает, видел! — прокричал Андрюха.
— Так то ж на заводе! А мы где возьмём?
— Значит, у нас блиндаж — неправильный! Просто яма и всё!
— Маты доставать надо! Андрюха, может, у отца спросишь? — Таньша уставилась на белобрысого пацана.
— Ага! А что я ему скажу? Мол, для блиндажа надо?! Он мне такой блиндаж покажет! Точно выпорет! Ещё и блиндаж заставит сломать! Нет! Отцу говорить нельзя!
— А если купить?
— Деньги где возьмём? Дорого, небось!
— Давайте ромашку в аптеку сдавать!
— Ага, ромашку! Она три копейки стоит! Нам на эти маты лет пять собирать придётся! Ну, купим, и дальше что? Рассекретим блиндаж, все о нём узнают!
— Ребят, а сколько нам этих матов-то надо?
— Они огромные! — выдохнул громко Андрюха. — Один вилок два рабочих тащили. Так что нам одного за глаза хватит!
— Давайте утащим!
— Что значит утащим? — Наташка строго посмотрела на Ивашку. — Попросту украдём, что ли?
— Ага! Ночью пойдём и украдём! Там их такая гора! Никто сроду не заметит! — Андрюха прыснул в кулак.
— Мы же для дела, Наташка! Блиндаж по правилам построить надобно! — Все взгляды устремились на командира.
— Советские пионеры — не ворюги! Эх вы! А ещё героями быть хотите!
— Героями быть хотите! — Колька отпустил подзатыльник Андрюхе — удар больно отозвался в выбитом зубе.
— Мы — партизаны! В военное время на нужды фронта эксперировали всё! — потирая больную щёку, прошипел Андрей.
— Эксперировали? — Наташка засмеялась. — И когда ты уже запомнишь? Экспроприировали! Тоже мне грамотей!
— Наташка, давай и мы это экс… экспри… короче, для нужд возьмём. — Зашумели все разом.
— Нет! — решительно прекратила начавшийся было гвалт девчонка.
Повесив носы, друзья расходились по домам. Со всех дворов уже доносилось:
— Колька, домой!
— Танька, домой!
— Ванька, домой!

Глава вторая

Разведчики

Как здорово, что есть каникулы! В школе, конечно же, классно, но дома нисколечко не хуже. Наташка любила домашнюю работу: чуть свет, а она уже полы намывала! Потом, прополов в огороде несколько грядок с огурцами и помидорами да споро накормив курочек и прожорливых уток, решила девчонка сбегать к блиндажу, отнести туда старую табуретку — вместо стола будет. Её только застелить нужно чем-то поярче, чтобы глаз радовался. Вот вам и уют, вот и красота, а главное — точь-в-точь, как на картинке. А ещё можно банку с букетом поставить и свечку, которую Галка принесла.
Откинув крышку блиндажа, Наташка заглянула вниз. Сначала она не поняла, что случилось, но острый запах соломы тут же разбудил её, задремавший в покое от вездесущих мыслей, мозг! Стены блиндажа были заботливо выстланы соломенными матами со всех сторон.
— Это ещё что такое? — вслух произнесла Наташка. И догадка волной накрыла всё её хрупкое тело. — Неужели украли? Этого ещё не хватало.
Девочка спустила вниз табуретку и, присев рядом с ней на расстеленную на полу траву, крепко задумалась. От мыслей её оторвали приближающиеся к блиндажу лёгкие, осторожные шаги, потом до её слуха донёсся шёпот:
— Смотри, крышка у блиндажа открыта: кто-то там есть! Палку возьми, а вдруг это враги? — Голос был Андрюхин.
— Не пугайтесь, здесь — я! — в полный голос отозвалась Наташка. — Спускайтесь!
— Мы спички принесли, — ответил ей Ваньша. — Свечку готовь. Крышку блиндажа закроем, а то ещё увидит кто.
Мальчишки в одно мгновение оказались рядом с командиром, нисколечко не удивляясь тому, что блиндаж видоизменился. Наташка молчала.
— Командир, что скажешь? Правда, красота? — осторожненько так спросил Андрюха.
— Это откуда? — Наташка строго посмотрела на мальчишек.
— Мы как лучше хотели. Всю ночь не спали! Колька вон до сих пор проснуться не может. Свистели ему, свистели под калиткой. Не-е-е-е-а, спит, как убитый! — виновато сказал Ваньша.- Колька у нас герой! Он настоящий разведчик! Смелый такой! Герой!
— Ага, герой! — шмыгнув носом, подключился к разговору Мишаня. — Наташка, ему бы орден какой надо или медаль!
— Ну, что же! Рассказывайте! Только всё честно, без утайки! — скомандовала Наташка и, подперев подбородок правой рукой, устремила внимательный взгляд на героев разведчиков.
— Мы вчера домой не сразу… — начал рассказ Ваньша.
— Да ладно, — перебил его Андрюха. — Не сразу, не сразу! Ты давай к делу переходи! Мы, Наташка, решили подвиг совершить! И во что бы это не стало — оборудовать блиндаж так, как надо! Как на картинке нарисовано!
— Колька сказал, что приказ командира ради дела и нарушить можно! — со смешком добавил Ваньша. — В разведке что важно? Правильно! Языка добыть! Вот и добудем! А языком этим горемычным пусть у нас условно мат соломенный будет. И потом, мол, победителей не судят! Победители во всём правы! А если нет, то героем и умереть не страшно! Договорились мы встретиться за полночь здесь, у блиндажа. Колька тележку бабкину привёз, а я фонарик у брата Витьки на время позычил. Андрюха у отца перед сном, как бы невзначай, попытался выспросить про маты эти: охраняются они или нет? Для чего нужны на заводе? Сколько денег стоят? Отец что-то буркнул ему в ответ. Сказал, что ничего они не стоят и что списанных там пруд пруди, скоро их даром раздавать будут всем, кому они в хозяйстве нужны. Мы и пошли.
Наташка обхватила голову руками. Её сверкающие глаза готовы были испепелить хвастливых мальчишек.
— Да не смотри ты так! Знаешь, как страшно было! Завод-то вона где, аж на краю станицы. Собак ночью по улицам бегает целое полчище! Злющие все, как волки! — прошептал Мишка.
— Ага, — добавил Андрюха, вытирая ладонью нос. — Как волки! Меня чуть за ногу не тяпнули! Им тележка наша совсем не нравилась! А она и не гремела вовсе! Мягонько так катилась, только пыль из-под колёс!
— Уже почти к заводу добрели, как вдруг из-за угла на нас чудище выскочило: глазищи — во какие! — Андрюха, сцепив пальцы на руках, показал всем круг. Потом, присмотревшись к своему творению, добавил: — Да не-е-е-е-е, больше!
— Главное, рычит, фыркает!
— Мы так перепугались! Тележку бросили на дороге, а сами в канаву сиганули!
— У меня сердце так стучало! Я думал, что вся станица услышит и перебудится! — Ваньша положил свою руку туда, где ему казалось у него расположено сердце. — Только Колька меня крепко за локоть взял и прошептал в самое ухо, что разведчики ничего не боятся.
— Через минуту мы поняли, что это никакое не чудище, а машина грузовая! Аккуратненько так едет, словно крадётся. У тележки остановилась, дядька какой-то в большой кепке вышел из кабины. Мы подумали, тележку нашу украсть хочет. А он её ногой пнул прямо в нашу сторону и ещё такие словечки прошептал, что и повторить-то стыдно.
— А Колька — смелый! Он — настоящий разведчик! Сказал, что в разведке все детали важны, ползком к машине добрался и номер её запомнил. — Мишка протянул к Наташке свою руку. — Вот я тут огрызком химического карандаша всё записал, чтобы не забыть.
Мишка с химическим карандашом никогда не расставался, всегда таскал его в кармане своих штанов. Мать страшно ругала его за это. Стоило только попасть воде на карман, а обливались мальчишки часто, серый карман сразу же синим становился и штанина вся в разводах была. Отстирать химический карандаш было практически невозможно. Так и бегал Мишка — серо-буро-малиновый!
Наташка наклонилась над Мишкиной рукой. На мягкой его ладошке были нацарапаны четыре цифры: 12-11 и две буквы Е и А, чуть ниже коряво, едва понятно выведено слово: прицеп.
— Ага, — вслух произнесла свои размышления Наташка. — Значит, 12-11. Кольке 12 лет, Мишке — 11. А буквы Е и А, стало быть, как инициалы Ефремова Андрея!
Мальчишки громко рассмеялись:
— Стало быть, так оно и есть! Грузовик, оказывается, наш был — ефремовский! — Мишка легонько ткнул в бок Андрюху. — У, буржуин!
— Дальше рассказывайте! Не отвлекайтесь! — Девчонка сделала строгое лицо.
— А что дальше? Грузовик уехал, нам до склада с матами три шага оставалось. Андрюха точно знал, где он находится.
— Да я с закрытыми глазами бы нашёл! — хвастливо сказал мальчишка. — Я знаете сколько раз у отца на работе был! Меня потому и Жулька — собака сторожа деда Махра — хорошо знает! Прибежала к нам, хвостом виляет, руки лижет! Тоже мне помощник сторожа выискалась!
— Мы поначалу подумали, что и дед Махор где-то рядом. Жулька же от него ни на шаг не отходит. Затаились, а потом прислушались — храп раздаётся! Пошли на храп, глядим — дед обнял своё ружьё прикладом вверх, спиной на маты откинулся и спит себе, как младенец. Жулька прыгала на него, лицо ему лизала, скулила! А ему хоть бы что! И бровью не повёл!
— Мы и пошли на другую сторону. Колька с Андрюхой наверх забрались и скатили потихонечку прямо в тележку один вилок.
— Да он лёгкий был! Почти невесомый! — Андрей провёл рукой по соломе, словно любовно погладил её.
— Мишка, где тебя, чертяка эдакий, носит? — долетел до ребят голос суетливой Мишкиной бабки. — Вот я тебя! Всё отцу расскажу. Будешь мне знать, как прятаться.
— Всё, пацаны, разбегаемся до вечера. Сегодня сбор на поляне, костёр разведём, картошки напечём и поговорим о ваших подвигах.

Глава третья

Дед Махор

Едва спряталось за горизонт солнце, как тут же стайки ребятишек потянулись на любимую поляну. Вся усыпанная разноцветными цветами, она казалась ярким ковром, и даже сумрак не скрывал эту красоту. Поделённая на зоны, поляна соответствовала вкусам всех возрастных групп. Кто-то играл в лапту, кто-то — в баскетбол. Ребята постарше гоняли мяч от ворот к воротам. Наташкин отряд собирал палки и ветки, чтобы развести в дальнем углу костёр. Все давно уже были в сборе и активно обсуждали изменения в блиндаже, потому что в течение дня каждый сбегал к нему и заглянул внутрь. Только один Андрюха отсутствовал. За ним совсем было уже гонцов послать хотели, и тут его фигура показалась на самом краю поляны. Опустив вниз голову, он еле-еле двигал ногами, словно они были ватными. Всегда стремительный, носящийся сломя голову, сейчас мальчишка был сам на себя не похож.
— Ты чо как побитый? — Галка насмешливо посмотрела на парня. — Небось отец выпорол?
— Хуже! — Андрей сел прямо на траву у пылающего уже костра и, шмыгая носом, продолжил: — Отец с работы пришёл злой, как тысяча чертей. У матери за ужином стопку потребовал. А потом рассказал ей, что сегодня деда Махра арестовали. Сказали, мол, за кражу с завода. В его дежурство случилось, значит, и он с ворюгами был заодно.
— Где заодно? — крикнул Ваньша. — Он спал как убитый! Да он нас даже и не видел! Во дают! Невинных людей сажать!
— Наташка, что делать будем? Спасать надо деда Махра! — На командира устремились встревоженные взгляды.
— Нас посадят? — не скрывая слёз, всхлипнул Мишка. Таньша и Галка тоже заревели, размазывая по щекам слёзы и золу от костра.
Наташка, помешивая длинной палкой угли в костре, как зачарованная смотрела на огонь и ничего не отвечала. Она не знала, что делать. Мальчишек было жалко! В тюрьме, поди, не сладко! А мальчишки… Это они с виду такие смелые, а на самом деле хлюпики все, как один. Вон разнюнились, сопли на кулак наматывают. Но и деда Махра она жалела не меньше. Деда вся округа любила. Он всегда был весёлый и шумный. И ребятню на бричке своей катал завсегда, и леденцами угощал. Говаривали, что в войну его фашисты расстрелять хотели, потому что сын у него лётчиком был и офицером Красной Армии, да к тому же ещё и коммунистом. Партизаны Махра спасли тогда, а сын его погиб на фронте. Сбили его самолёт в небе, и сгорел лётчик заживо! Бабка Матрёна с той поры заговаривается, всё Васеньку своего зовёт. Выйдет из дома, станет во дворе и кричит что есть мочи:
— Васька, в хату иди! Ишь ты, сорванец эдакий, не отзывается он! Домой, говорю, иди, ужинать пора!
Наташка иногда бабке Матрёне письма от Васи с фронта читала. Так та по десять раз перечитывать просила, говорила, что слышит плохо, мол, не всё разобрала. А девчонка понимала, что бабка просто растягивала приятные мгновения и наслаждалась сыновними словами.
— Прошу тишины! — Наташка встала во весь рост и вытянулась, как струна. — Знаю я, что делать! Как командир я возьму всю вину на себя! Одна отсижу! Не страшно! В тюрьме смогу миллион книжек прочитать! Завтра пойду на завод к директору и всё ему расскажу. А вы, мальчишки, сверните этот мат, как изначально было! Возвращать придётся, он — вещественное доказательство того, что не дед его украл.

Глава четвёртая

Наказание

Утром следующего дня Наташка стояла у ворот кирпичного завода. Ей было не по себе, её била крупная дрожь, и пот ручьями стекал по лицу. У небольшого, сложенного из нового кирпича здания, над дверью которого красовалась табличка «Дирекция», стояла группа мужчин, они что-то оживлённо обсуждали, пуская из ноздрей крупные кольца дыма.
— Дяденьки, не-не-не подскажете, где ди-ди-директора завода найти? — заикаясь и краснея, спросила Наташка.
— Я директор! — отозвался крупный, с блестящей лысиной на голове дядька. — А ты что хотела, девочка? Может, мой балбес чем обидел?
— Нет! Никто не обидел! Я — Наташка, то есть, я — командир, и блиндаж — моя идея. Ой, не то говорю, я за деда Махра пришла попросить, — сбивчиво стала объяснять, сжавшись в комочек, девочка. — Его отпустить надо, а меня в тюрьму…
На этих словах Наташка расплакалась, как маленькая сестрёнка Таньки Чамыкиной — оттопырив нижнюю губу, втянув голову в плечи.
— Так-так, что-то ничего я не пойму. А ну пошли-ка со мной, девонька, ко мне в конторку. — Директор подхватил стоявший на крыльце жёлтый портфель и, взмахнув широченными брючинами своих парусиновых белых брюк, в три шага преодолел ступеньки, распахнув перед Наташкой тяжёлые скрипучие двери.
В кабинете было прохладно. Рядом с деревянным, самодельным столом стоял работающий вентилятор. В правом углу, на такой же самодельной тумбочке, алюминиевый бак с краником, а рядом на стеклянном подносе — три алюминиевые кружки, перевёрнутые вверх донышками.
— На-ка, водицы испей! Говоришь, Наташкой тебя кличут? — Мужчина смотрел на девчонку добрыми, такими же синими, как у её папы, глазами. — Ну, а я — Пётр Иванович! Ничего я не понял из твоих слов. Какой командир, что за блиндаж, в тюрьму тебя за что отправлять? И главное, дед Махор тут при чём? Внуков у него отродясь не водилось, да и откуда им взяться! Или ты адвокат дедов?
Наташка пила воду мелкими глотками и не сводила взор с Петра Ивановича, словно хотела сказать ему глазами: «Не видишь, что ли? Пью я, рот у меня занят». Под лёгкое жужжание вентилятора, который вживую она видела впервые в жизни, Наташка уже почти успокоилась, к ней вернулись уверенность и чёткое мышление. «Дядька хороший, понятливый! Всю правду ему расскажу», — подумала она и отставила кружку в сторону.

Наташка начала издалека. Обстоятельно изложила Петру Ивановичу обо всём: о книгах, которые любила читать, о футболе, о войнушках, в которые они часто играли, о том, что сады стариков они решили охранять от хулиганья разного, и о строительстве блиндажа, о соломенном мате, и о краже этого самого мата с заводского склада, подчеркнув особо то, что дед Махор крепко спал и быть соучастником воровства не мог. Пётр Иванович ни разу её не перебил, очень внимательно слушал и только иногда кивал головой: то ли в знак одобрения, то ли просто так. Поди разберись. И только когда речь зашла о Махре, он прохрипел:
— Ага! Говоришь, спал дед? На работе спал, да? А в это время кирпич с завода воровали: целую машину с прицепом загрузили и увезли неизвестно куда.
— Какой кирпич? — Наташка вскочила с табуретки. — Зачем нам кирпич? Мы только маты соломенные! Честное пионерское. Ой, погодите-ка! А машину эту видели мальчишки и дядьку в кепке. Они, как настоящие разведчики, и номер машины записали.
— Так, так, так! Говоришь, номер машины? А ну-ка, поехали к этим мальчишкам!
— Да я вам номер и без них скажу. Запомнила. Записывайте: 12-11 ЕА, а внизу ещё приписано — прицеп.
— А времени, говоришь, часа два ночи было? Добре! Добре! Ай да командир! Ты теперь домой беги, дочка! А дальше я сам разберусь!
— А соломенный мат когда привезти обратно?
— Ах, мат? А мы с тобой вот как поступим. Ты часикам этак к трём от полудня приводи сюда весь свой отряд. — Пётр Иванович подошёл к окошку и взмахом руки пригласил стать рядом свою собеседницу. — Видишь вон там в сторонке навес деревянный? Под навесом мётлы стоять будут. Так вы, стало быть, этими мётлами весь двор начисто выметите, и чтоб мне ни соринки! И всё — как управитесь, считай, командир, что с той минуты мат ваш!
Наташка летела домой, как на крыльях. Вскоре и двор на заводе вымели, и деда Махра по дороге домой повстречали. Ехал дед на своей старенькой бричке, а рядом с ним Жулька восседала да хвостом повиливала. Он, как всегда, остановился рядом с ними, достал из кармана бумажный кулёк с леденцами и давай всех угощать. Только стыдно было ребятам угощаться, через канаву попрыгали все и на речку купаться побежали.
Через неделю Андрюхин отец рассказал семейству за ужином, что поймали ворюг по горячим следам. Признались они, как деда Махра опоили сильным снотворным. Добрый он, Махор-то наш, сам всех угощает и чужие угощения завсегда принимает.