* * *
Библейская провинция у моря…
Еврейским ликам нынче здесь привольно.
Неряшливы, беспечны, говорливы,
Надменны и застенчивы, носаты,
Худые, полные, весёлые, не очень…
Несхожие друг с другом абсолютно,
И только тень незримая витает
Во взглядах иногда. А, может,
Вот эта тень их всех объединяет
И вопрошает: «За что и почему всё это было
Во Львове и Освенциме, и дальше,
Везде, где убивали без печали,
Где гнали их толпой полураздетой
Под пули и под пытки, под побои.
Таких несхожих, разных, повседневных,
И праздничных, скупых и добрых,
Нежных и смешливых,
Насмешливых, сочувственных,
И грубых. Тупых и гениальных,
И навеки исчезнувших,
Казалось. Но воскресших
В провинции у моря, где пустыня
Своим дыханием так жарко согревает
И не даёт замерзнуть, усомниться,
Что это не мираж».
Они идут, несхожие друг с другом,
И вместе с ними вечный вздох:
«За что?..»* * *
Он отвечает: «Беседер»,
Что значит «В порядке»,
И добавляет: «Всё йофи»,
Что значит «Отлично».
Что это? Курс языка,
Убедительно краткий?
— Это о личном? — Возможно,
Не только о личном.
— Слышишь команду «Равняйсь!»
— По уму? — Нет, по росту.
— Это о личном? — Не знаю,
Но это опасно.
Я бы ответил: «Беседер».
Но всё так не просто.
И не добавлю: «Всё йофи»,
Когда всё не ясно.* * *
Здесь из субботы прорастает понедельник,
Минуя воскресенье.
Но правда, как везде, здесь не дороже денег,
И ангельское пенье
Не слышится в крикливой суете базара,
И только ненароком,
Вдруг ощутишь, как холодок среди пожара,
Дыхание Пророка…
* * *
Русская речь в древних улочках Яффо
Бодро витает сквозь эхо и память
Древнего Рима, арабских прозрений,
семитской печали…
Русская речь обитает привольно,
И улыбается, и вопрошает.
Кажется, Пушкина тень пролетает…
Нет. Это просто прохожий, похоже.
Просто прохожий?
А, может быть, Пушкин…* * *
Чужая речь становится своей,
Родная речь родною остаётся.
Вдали от пророссийских тополей,
Поближе к обжигающему солнцу.И средиземноморская жара
Внимает жгущим пушкинским глаголам.
И, кажется, «пора, мой друг, пора»
Понятней здесь и грустным, и весёлым…* * *
Новый уровень в игре на выживание,
Где пробелы активируют тире,
А от раннего прозрения к признанию
В новой жизни, как в компьютерной игре,Только «контрол-зет» сквозь память и бессонницу,
Как бросок сквозь параллельные миры.
Время страха, растворяясь, будет помниться
Просто уровнем компьютерной игры.
* * *
В самом деле, ничего не исчезает,
Превращаясь то ли в память, то ли в эхо.
Жизнь такая же и полностью другая.
И смешно, и, в то же время, не до смеха.А мелодии полузабытых песен
В телефоне, словно чай на блюдце, —
Что остыл, но, кажется, полезен…
Я их слышу. Хоть они и не поются.* * *
От проспекта Мира до тупика Войны
Сквозь переулок Памяти, где боль и неуют,
Все, кто ненавидят, и все, кто влюблены,
Незримыми колоннами идут, идут, идут…На площади Победы пусто и темно.
Там злобою и завистью погашены сердца.
Нравится, не нравится — это всё равно
Пастырям, что гонят стадо до конца…* * *
Хорошо ли считать всех вокруг дураками,
Выдавая за правду позорный обман,
Умножая, делить: «против нас или с нами»,
И легко принимая пропан за бутан?Все вопросы наивны, ответы лукавы.
Полуправдой пропитаны дни и века…
И сегодня вранье — как тугая оправа
На очках обезумевшего дурака.* * *
Покемоны-Пучдемоны…
Не понять — кто друг, кто враг.
Дремлет разум возмущенно —
Был «никем», и стал «никак».И гуляет по округе
Призрак списанных идей,
Долговязый и упругий,
Как двойник Терезы Мэй.* * *
Хочу у них спросить: «А вам не стыдно?
Ведь вы не дураки, и вам понятно,
Что в жизни, как в считалочке, всё видно.
Да только мёртвых не вернешь обратно…Кликушествовать, врать — не надоело,
Ломая, убивая и калеча?»
Неужто, в самом деле, нет предела…
От понимания совсем не легче.Не жду ответа, просто время длится,
Хоть все устои временно ослабли.
Ступают разом жертвы и убийцы
На те же грабли…
