Пьеса «12» — это 12 самостоятельных мини-пьес, написанных по мотивам классики мировой литературы. Разные пьесы играют одни и те же актеры. Каждая мини-пьеса отделена от последующей занавесом и, возможно, представлена конферансье.
1. ВОЙНА І МІРЪ
Пьеса
Дом графа Ростова. Ярко освещенный зал с колоннами. Бал. Наташа Ростова и Болконский танцуют вальс. За столом сидят Анатоль Курагин и Пьер Безухов. Курагин пьет шампанское, Безухов с большим аппетитом и, громко чавкая, ест огромный окорок, время от времени вытирая жир с подбородка салфеткой.
Наташа. Скажите, князь, а Вы Кутузова видали?!
Болконский. Ха! Тыщу раз! Подумаешь, Кутузов! Между нами говоря, как полководец он морально устарел. Киклоп и старый маразматик!
Наташа. А Наполеона?
Болконский. А как же! Видел! Вот, как Вас сейчас! Помню, лежу я под Аустерлицем… Раненный в… Куда неважно! Подходит тут Наполеон и говорит: Ну что, брат Болконский?..
Наташа. А Вы?!..
Болконский. А я ему: Да так все как-то, брат Наполеон…
Наташа. Боже! Какая у Вас интересная жизнь!
Болконский. Прощу прощения, Наташа! Я Вас на пять минут покину… По государственным делам…
Болконский щелкает каблуками, коротко кивает, делает «налево-кругом» и уходит за кулисы строевым шагом. Через три секунды из-за кулис слышится звонкое журчание струи в писсуаре. Вальс сменяется мазуркой.
Наташа (обмахиваясь веером). Ну вот, мазурка началась! (в сторону кавалеров) Как жаль, что в одиночку не танцуют!
Курагин внимает тонкому намеку Наташи, быстро допивает бокал и идет к ней.
Курагин (щелкая каблуками). Позвольте представиться, графиня… Анатоль Курагин! Повеса, бабник, дуэлянт!
Наташа. Ого!
Курагин. А знаете, что, Натали?.. Давайте без вот этих вот прелюдий! Садимся в сани и на сеновал! Там женимся… (машет рукой) А дальше – будь, что будет!
Наташа краснеет от радости и сдувает локон со лба.
Наташа (низким чувственным голосом). Ах, Анатолий! Вы такой романтик! Что отказать Вам просто невозможно…
Курагин подхватывает Наташу на руки и собирается идти. Но навстречу из-за кулис, застегивая ширинку и мелко подпрыгивая, входит Болконский.
Болконский. Э! Любезный! Вы девушку поставьте!
Курагин. А то, что будет?!
Болконский. А то Вам будет страшная дуэль!
Болконский выхватывает саблю. Курагин ставит Наташу на пол.
Курагин (Наташе). Ну-ка подожди…
Курагин достает из-за пояса пистолет.
Курагин. Я пулей забиваю гвоздь! Со ста шагов…
Болконский. А я саблей могу яблоко разрубить… На 64 дольки!
Наташа подходит к краю сцены и обращается к публике.
Наташа. На самом деле каждой женщине приятно, когда самцы из-за нее дерутся! (дуэлянтам) Давайте, начинайте, господа!
Курагин тщательно целится в Болконского. Болконский держит саблю, как самурайский меч, как бы собираясь срубить пулю на лету. Напряжение достигает кульминации – Безухов перестает жевать. Входит Наполеон.
Наполеон. А вот и я! Наполеон Буонапартий! Пока вы тут мазурку танцевали, Кутузову я надавал люлей. И сжег Москву. Короче, вуаля!
Курагин. Ах ты коварный лягушатник!
Курагин стреляет в Наполеона. Пуля сбивает головной убор (к треуголке привязана леска, которую дергают из-за кулис). Наполеон стреляет в ответ — пуля попадает прямо в сердце Курагину. Он прижимает руку к груди, затем смотрит на окровавленную ладонь.
Курагин. Как говорится, шах и мат!
Курагин падает и умирает.
Болконский (Наполеону). Защищайтесь, сударь!
Наполеон с Болконским фехтуют секунд пятнадцать.
Наполеон (тычет пальцем за спину Болконскому). О! Кутузов!
Болконский (оборачивается). Где?
Наполеон наносит удар Болконскому в спину. Болконский оборачивается, шатаясь.
Болконский. Бить в спину – это просто неприлично! Ы-ы-ы! А еще Наполеон!
Болконский падает и умирает.
Наташа (Безухову). Пьер! Ну что же Вы сидите?! Ну, сделайте хоть что-нибудь!
Безухов вытирает салфеткой подбородок. Берет окорок за кость, как дубину (народной войны), и надвигается на Наполеона. Наполеон становится в позу фехтовальщика. Пьер окороком выбивает у Наполеона саблю.
Безухов. Ты мне тут шпилькой не маши!..
Безухов берет Наполеона за шиворот и дает ему пендаля. Наполеон улетает за кулисы со страшным грохотом.
Безухов. Поесть спокойно не дадут!
Наташа (сама себе). Черт подери, сходила я на бал! Всех женихов поубивали! (Безухову, с надеждой) Давайте с Вами, что ли потанцуем?..
Безухов (конфузясь). Пардон, Наташа… Лучше не просите… Танцую я, как выпимший медведь…
Наташа (хватает Безухова за грудки). Тогда женитесь сразу! Без танцулек.
Безухов. Согласен!
Безухов берет Наташу за руку и подходит к краю сцены.
Безухов (зрителям, показывая пальцем на трупы Курагина и Болконского). Смазливые красавцы и герои годятся для дебильных сериалов. А в классике победа достается пузатым и суровым мужикам!
Занавес.
2. Д’АРТАНЬЯН И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ…
Пьеса
Прим. Все персонажи говорят нормально, а Бэкингем с сильным английским акцентом.
Спальня королевы. В центре роскошная кровать под балдахином. Рядом мебель ручной работы в стиле рококо. На полу шкура белого медведя. Возле кровати стоят Королева и Герцог Бэкингем. Королева зажмурила глаза и подставляет губы для поцелуя.
Королева (призывно чмокает губами). Мм-мм-мм!
Бэкингем (глянув на часы). У-у-у! Да мне в Лондон пора!
Королева (открывает глаза). Когда ж увидимся мы снова, Бэкингем?
Бэкингем. Боюсь, что никогда. Есть у меня предчувствие, что в Лондоне меня убьют. Скорей всего, какой-нибудь фанатик… Религиозный мракобес… Вы б подарили что-нибудь на память… И я пойду…
Королева (снимает с груди подвески). Подвески подойдут?
Бэкингем. Вполне!
Бэкингем берет подвески и стремительно уходит. Входит Король.
Король (ехидно). Ну, здравствуйте, мон шер! А где подвески? Алмазные? Которые я Вам на Пасху подарил?..
Королева. А-а-а.. Э-э-э… Они… Вчера случайно закатились под комод!
Король. Что Вы говорите! Ну так выкатывайте их оттуда! А я иду на бал! И жду Вас ровно через 5 минут с подвесками! Не пропускать же Марлезонский нам балет!
Король стремительно выходит.
Королева (заламывая руки). О Боже! Мне конец!
Распахивается дверь шкафа, из шкафа выходят Констанция и д’Артаньян.
Констанция. Нет не конец, Ваше Величество! (показывает на д’Артаньяна) Вот мой любовник д’Артаньян! Он специально прибыл к нам в Париж из Богом брошенной Гаскони, чтоб подвиг совершить какой-нибудь… Он Вас спасет! Он хочет отличиться!
Королева (д’Артаньяну). Да?.. Тогда езжайте в Лондон к Бэкингему. Мои подвески надо у него забрать. Успеете за пять минут?
Д’Артаньян (браво). Легко! Три тысячи чертей!
Д’Артаньян обнажает шпагу и стремительно уходит. Королева и Констанция садятся на кровать. За кулисами раздается цокот копыт, потом выстрелы и звон шпаг. Когда шум стихает, звучит голос Бэкингема.
Бэкингем (за кулисами). Что значит, королева попросила?! Подарки, между прочим, не отдарки!
За кулисами раздаются удары по чему-то мягкому, сдавленные крики Бэкингема и снова цокот копыт. Констанция и Королева нервно смотрят на часы. Входит Миледи и садится на кровать рядом с Констанцией.
Миледи. Нервничаем?
Констанция. Угу.
Миледи достает из-за корсета пузырек, откручивает крышечку и протягивает Констанции.
Миледи. Валерьяночки…
Констанция. Спасибо.
Констанция выпивает пузырек, умирает и с громким стуком падает на пол. Королева с негодованием смотрит на Миледи. В ответ Миледи гаденько ухмыляется. Входит д’Артаньян. В одной руке у него подвески, в другой окровавленная шпага. Д’Артаньян протягивает подвески Королеве.
Д’Артаньян (Королеве). Держи… (смотрит на Констанцию). А кто Констанцию убил?!
Королева (показывает пальцем на Миледи). Это не я, это Миледи!
Д’Артаньян. О горе мне! Но как же это?! Ведь отошел на пять минут!
Д’Артаньян пронзает шпагой Миледи.
Д’Артаньян. Умри, каналья!
Миледи с громким стуком падает на пол. За кулисами слышны голоса Короля и Кардинала.
Кардинал (за кулисами). Ваше Величество… Ну, я вас умоляю… Она сейчас придумает причину… И вовсе не придет на бал! Скажет, мигрень… Иль даже коклюш!.. Попробуй доказать тогда, что королевские подарки не закатились под комод, а презентованы бой-френду! И при живом-то короле!
Королева. Король идет!
Д’Артаньян хватает за ноги Миледи и Констанцию и быстро выволакивает их за кулисы. Входят Король и Кардинал.
Король (Королеве). Ну? Где подвески!
Королева (выпячивая грудь, трясет подвесками). Вот!
Король смотрит на кардинала, как на идиота.
Король (протягивает руку королеве). Тогда пойдемте танцевать, мон шер!
Королева берет Короля под руку. Король и Королева величаво следуют за кулисы. Королева оборачивается и показывает Кардиналу язык. Кардинал достает из-под рясы старинный пистолет, тяжело вздыхает, стреляется в висок, падает и умирает.
Занавес.
3. СОБАЧИЙ ПОТРОХ
Пьеса
Столовая в квартире профессора Преображенского. За столом сидят Преображенский, Борменталь и Шариков. На столе несколько бутылок с алкоголем: водка, коньяк, портвейн и пиво, а также разнообразные закуски и горячее блюдо. Преображенский и Борменталь беседуют о культуре пития. Шариков, громко чавкая, ест квашеную капусту и с ненавистью смотрит на «сильно умных» собутыльников. Все пьяные, говорят слегка заплетающимся языком.
Преображенский. Искусство употреблять алкоголь, уважаемый Иван Арнольдович, я считаю одним из краеугольных камней человеческой культуры. Оставьте, пожалуйста, этот несчастный коньяк…
Борменталь застывает с рюмкой коньяка в руке.
Шариков (жуя капусту). Как же?! Оставит он Вам! У него ж уже нОлито!
Борменталь демонстративно отставляет от себя рюмку с коньяком. Рюмку тут же подхватывает Шариков, залпом выпивает и закусывает капустой.
Преображенский. Коньяк перед обедом пьют только невоспитанные комсомольцы. Сейчас я покажу Вам, коллега, что такое «сто грамм с прицепом»!
Преображенский наливает граненую стопку водки и протягивает Борменталю. Борменталь выдыхает и выпивает. Тут же Преображенский наливает стакан портвейна и ставит перед коллегой.
Преображенский. А теперь умоляю вас!.. Мгновенно эту штучку!..
Борменталь пьет портвейн.
Преображенский. И если Вы скажете, что это плохо… Я ваш кровный враг на всю жизнь. Это плохо? Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор!
Борменталь (допив). Это бесподобно!..
Шариков (продолжая жрать капусту). Ёп-п-перный театр! И это называется русская интеллигенция! Запивают водку… Портвейном!
Преображенский. Ну, хорошо, милейший, а чем тогда по-Вашему надо запивать водку?
Шариков. Дык, и-ик!… Пивом!
Борменталь. Вас из собаки в человека превратили? Так вот сидите и не гавкайте!
Преображенский. Вы же стоите на самой низшей ступени эволюции!.. И в присутствии двух людей с университетским образованием даете советы космического масштаба…
Борменталь. И космической же глупости! Запивать водку пивом!
Преображенский. А сами политуры нажрались!.. Третьего дня!
Входит Швондер.
Швондер. Здравствуйте, товарищи! Жрете?
Швондер берет со стола кусок буженины, с презрением на него смотрит и запихивает себе в рот.
Швондер (жует). А в Германии, между прочим, дети голодают!
Преображенский. Швондер! Давайте без увертюр!
Швондер достает из-за пазухи несколько смятых журналов.
Швондер. Купите журналы! В пользу голодающих детей Германии! Отличные журналы! (показывает журналы) «Хендехох»! «Кино и немцы»! «Дас ист фантастиш»! «Дойчлянд юбер аллес»! Вот это вообще одна штука осталась! «Биттэ-дриттэ» — иллюстрированный альманах для одиноких мужчин!
Преображенский. Швондер, уберите свою макулатуру!
Швондер (прячет журналы за пазуху). Хорошо, профессор, про макулатуру забыли! Предлагаю реликвии революции!
Швондер достает из кармана жестянку от кофе, тарахтит ей и ставит на стол.
Швондер. Молочные зубы Ленина! 50 штук! Заберете все – сделаю хорошую скидку!
Преображенский. Швондер, сделайте одолжение – идите в жопу!
Швондер (пытаясь сохранить лицо). Это какой-то… Позор!..
Швондер одной рукой берет со стола «зубы Ленина», а другой – бутылку водки и уходит.
Шариков (кричит Швондеру). Э! Ты куда, сука, водку понес?!
Швондер (оборачивается). Для голодающих детей Германии!
Шариков. Стой, падла!
Шариков бросается за Швондером, тот убегает за кулисы. Шариков снимает ботинок и бросает вслед Швондеру, а потом возвращается к столу в одном ботинке.
Преображенский. Шариков! Как Вы себя ведете? Вам здесь все-таки не кабак!
Шариков. Да если всякие швондерА водку со стола будут тырить, то у нас на столе… Начнется разруха! (Грозит кулаком за кулисы) Ему надо молотком по рылу треснуть! Он в прошлый раз у Зинки лифчик спер! Тоже сказал: для голодающих детей Германии…
Борменталь выходит из пьяного ступора и бьет кулаком по столу.
Борменталь. Не сметь называть Зиночку Зинкой!!!
Шариков. Отлезь, гнида!
Преображенский (возмущенно). Вы как с доктором разговариваете?!
Борменталь. Профессор!.. Я сам!
Борменталь встает, берет со стола бутылку, и бьет Шарикова бутылкой по голове. Шариков падает. Борменталь несколько секунд смотрит на него, потом щупает пульс.
Борменталь. Готов! Надо что-то делать, Филипп Филиппович! А то неровен час, Швондер чекистов приведет!
Преображенский, не спеша, наливает себе рюмку водки, выпивает, закусывает огурцом. Затем поднимает скатерть вместе с едой и напитками за углы и кладет на пол.
Преображенский. Кладите этого говнюка на стол. Сейчас мы ему гипофиз вырежем, и он у нас снова собакой будет…
Преображенский и Борменталь берут Шарикова и кладут на стол.
Преображенский (склонившись над Шариковым). Иван Арнольдович, какой-нибудь ножик найдите… Черепушку ему вскрыть…
Борменталь ковыряется в узле из скатерти.
Борменталь (показывая нож). Для устриц подойдет?
Преображенский. Вполне!
Преображенский берет нож, приставляет его к голове Шарикова и бьет по рукоятке (как это делают, открывая консервы). Раздается треск черепной коробки. Преображенский ковыряется ножом в голове у Шарикова, напевая арию Дон Жуана. Борменталь внимательно следит за операцией.
Преображенский (с силой что-то выковыривая из черепа).
От Севильи до Гренады
В тихом сумраке ночей
Раздаются серенады,
Раздается стук мечей;
Много крови, много песней
Для прелестных льется дам —
Я же той, кто всех прелестней,
Песнь и кровь мою отдам!
Преображенский вынимает из черепа какую-то субстанцию и рассматривает ее.
Преображенский. Так… Это у нас не гипофиз… Это… У нас… Моз-же-чок…
Засовывает мозжечок обратно. Достает другую субстанцию.
Преображенский. О! А вот это он, родимый! Держите, Иван Арнольдович…
Борменталь подставляет тарелку. Преображенский кладет на нее гипофиз.
Преображенский. Растворите, как следует, в кислоте и вылейте в уборную…
Будем считать опыт с собакой неудачным…
Борменталь (внезапно воодушевляясь). А давайте Швондеру что-нибудь пересадим!
Преображенский. Что, например?
Борменталь. Ну-у-у, я не знаю… Половые органы кота… Например…
Преображенский. А это идея!
Преображенский что-то бурчит под нос и делает жесты руками, как бы «проигрывая» пересадку органов.
Преображенский. Где у нас домком?
Борменталь молча показывает пальцем вверх.
Преображенский. Идемте!
Преображенский и Борменталь уходят за кулисы, на ходу обсуждая возможный исход операции. Доносятся слова «смелая идея!», «конечно!», «может, найдет себе хоть какое-нибудь приличное занятие»…
Занавес.
4. ДОН КИХОТ
Пьеса
В центре сцены на табуретке сидит Санчо Панса и стругает ножом деревяшку. Вокруг нервно расхаживает Дон Кихот.
Дон Кихот. Господи! Да что же это за страна? Что же это за время такое проклятущее?! Прогрессивному человеку… Типа меня… Вздохнуть ведь невозможно!
Санчо Панса. Ну а что Вы хотели, сеньор?.. Испания… 16 век… Перелом эпох: романтика Средневековья закончилось, либеральная идея еще не проклюнулась…
Дон Кихот. Да как она может проклюнуться, когда вся страна в глубокой… Клоаке! Инквизиция свирепствует! Мракобесие цветет махровым цветом!
Санчо Панса. А Вы б, сеньор, делом каким-нибудь занялись… (показывает свою деревяшку и ножик) Оно, глядишь, и на душе полегчает…
Дон Кихот. Да каким делом?! Я даже из пистолета по глиняным горшкам стрелять не могу! Как я могу стрелять по горшкам, зная, что в это же самое время кто-то где-то мракобесничает?!
Санча Панса. Ой, сеньор, я Вас умоляю!.. Не берите в голову каждое безобразие! Живите, как все: умылся, побрился, женился… Трехразовое питание… Детей настрогал побольше и аста ла виста! Можно в гости к святым апостолам! А если из-за каждого мракобеса впадать в депрессию, так Вы меня извините…
Дон Кихот (обращаясь, как бы ко всему миру). Ну уж нет! Я вам не все! Я вам не червь какой-нибудь, чтобы сидеть в дерьме и чувствовать себя уютно! Я брошу вызов всем и вся! Мне немедленно нужно совершить подвиг! У меня прям руки чешутся!
Дон Кихот нервно чешет себе руки.
Санчо Панса. Подвиг – оно, конечно, дело хорошее… Только если вот так вот, ни с того, ни с сего выйти на улицу… И подвигов наворотить… Боюсь, народ не поймет. Для подвигов нужна уважительная причина.
Дон Кихот. Ну, хорошо! Я буду совершать подвиги во имя… Прекрасной дамы!
Санчо Панса. Сеньор, такое ощущение, что вот вы ходили на войну… И вам там в голову попали ядром! Ну, какие могут быть прекрасные дамы в нашей Ламанче?! Все, кто посмазливей давно уже в Мадриде… Смазливостями торгуют!
Дон Кихот (щелкает пальцами). А вот эта вот, вот эта?..
Санчо Пансо. Какая?
Дон Кихот. Ну вот эта!!!
Санчо Панса (удивленно). Вот эта вот?
Дон Кихот (громко). Да-а-а!!!
Санчо Панса (с недоумением). Ну-у-у… Хозяин барин! (кричит за кулисы) Э-э! Фшиу! Слышь?! Иди сюда! Дело есть!
Входит Дульсинея — немолодая женщина более чем сомнительной внешности.
Санчо Панса (разглядывая Дульсинею). Ну че, сеньор?
Дон Кихот смотрит на Дульсинею так, как будто у него резко заболели все зубы. Потом машет рукой.
Дон Кихот. Нормально… (Дульсинее) Тебя как зовут?
Санчо Панса. Альдонса ее зовут…
Дон Кихот. Не-не-не!.. Это не годится. Надо что-нибудь… Феерическое! Типа… Ну я не знаю, Дульцинея там какая-нибудь…
Санчо Панса ржет себя в кулак. Дон Кихот достает из-под табуретки лыжную палку и большую алюминиевую миску. Миску привязывает к голове шарфом, как шлем.
Дон Кихот. Значит так, Дульцинея, я сейчас во имя тебя пойду подвиг совершать, а ты вот так вот (показывает как) маши мне вслед платочком. Есть платочек?
Дульсинея кивает, достает из кармана грязный заскорузлый платок, с хрустом разворачивает его и машет.
Дон Кихот (Санчо Пансе). Давай, вставай, нас ждут великие дела!
Дон Кихот идет за кулисы, Санчо Панса встает с табуретки и плетется следом.
Санчо Панса (впологолоса). По-моему нас ждут многочисленные черепно-мозговые травмы…
Как только Санчо Панса скрывается за кулисами, там раздаются страшные удары. После каждого удара Дульсинея вздрагивает и корчит страдальческие рожи. Наступает гнетущая тишина, в которую Дульсинея напряженно вслушивается. Наконец, из-за кулис появляется Санчо Панса, который тащит на себе бесчувственного Дон Кихота. Длинные ноги Дон Кихота волочатся по полу. Увидев это, Дульсинея снова энергично машет платком. Санчо Панса укладывает Дон Кихота на табуретку грудью. Колени Дон Кихота стоят на полу, руки и голова безвольно болтаются.
Санчо Панса (Дульсинее). Хорош, махать уже!
Дульсинея перестает махать платком, но на всякий случай платок не прячет. Санчо Панса выходит на авансцену.
Санчо Панса (трагическим голосом). У пьесы вновь трагический финал… Идальго умер… Подвиг не удался… И с ним была плутовка такова… (понимает, что сказал не то) Ай! Нет-нет-нет-нет, это не из нашего спектакля! (кричит за кулисы) Все, занавес! Занавес давайте!
Занавес начинает закрывать сцену.
Санчо Панса (кричит за кулисы). Туловище давайте, уносите! (Дульсинее) А ты чего тут стоишь?! Все, иди уже!
Занавес.
5. ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
Пьеса
Квартира старухи-процентщицы: полуподвал, тусклое освещение, серые стены. Стол и два табурета. За столом друг напротив друга сидят Раскольников и Старуха-процентщица. Старуха через огромную лупу рассматривает золотые карманные часы. Раскольников незаметно под столом пробует пальцем лезвие топора.
Старуха. Могу дать рупь с полтиной… Серебром-с…
Раскольников (возмущенно). Как-с?! Рупь с полтиной-с?!! Они же золотые!
Старуха. Так-с, батенька Вы мой! Именно так-с! Мы ведь, ростовщики, иначе и не можем-с….Приходится пить кровушку людскую! И рада бы не пить, а не могу-с! (разводит руками) Такая служба!..
Раскольников (достает из-под стола топор). А если я тебя, пиявка старая, сейчас топориком по макушатнику?.. Как тюкну?!
Старуха незаметно открывает ящик стола, достает оттуда револьвер и под столом почти бесшумно взводит курок.
Старуха (чеканным голосом). С каких же это пор, мой государь, в Империи Российской студентишкам дозволено старух топориками тюкать?
Раскольников (поднимает палец). Вот! Очень хороший вопрос! Отвечаю… У меня под это дело целая философия припасена. Ведь ты есть кто? Ты – вошь! Ты – тварь дрожащая! А я – как раз напротив! (подняв голову, пафосно) Наполеоновской породы! А посему имею право убивать таких, как ты! Ву компрене?
Старуха. Компрене, милок, компрене…
Старуха неожиданно вскакивает и, направив револьвер на Раскольникова, с остервенением жмет на курок. Но револьвер несколько раз дает осечку. Раскольников замирает, открыв рот. Старуха разочарованно смотрит на револьвер.
Старуха. Ну что за люди!
Старуха читает бирку, привязанную к рукоятке револьвера.
Старуха. Штабс-капитан Бабочкин… Я ж ему семь рублев отвалила! Ассигнациями… А он мне поломатую пистолю подсунул! Прохиндей!
Раскольников бьет Старуху топором по голове.
Старуха. Ой!
Старуха от неожиданности стреляет в потолок из револьвера, с грохотом (за кулисами молотком бьют по листовому железу) падает на пол и умирает. В дверь звонят. Раскольников делает несколько суетливых движений, а потом бросает топор на пол, как будто он жжет ему руки. Снова раздается звонок.
Раскольников. Открыто!
Входят Порфирий Петрович и Соня Мармеладова. Их руки скованы наручниками. Порфирий Петрович одет, как типичный шпик, в полосатые штаны, черный сюртук и черный котелок. Соня Мармеладова в проститутском наряде «под гимназистку»: бант, очень короткое платье с кружевами и чулки на подвязках. В руке длинный мундштук с папироской.
Мармеладова (капризно). Фу! Порфирий, куда ты притащил меня?!
Порфирий Петрович шлепает Мармеладову по попе.
Порфирий Петрович. Потерпишь 2 минуты…
Порфирий Петрович садится за стол, Мармеладова садится на стол, демонстрируя красивые бедра и ажурные трусы.
Порфирий Петрович (Раскольникову). Давно следил за Вами, Родион Романыч… Все ждал, когда же Вы кого-нибудь убьете… С вашими (крутит растопыренными пальцами возле головы) идейками… (кивает на труп) Ну вот! Дождался, наконец…
Раскольников (неуверенно). Бог с Вами, Порфирий Петрович! Я тут определенно ни при чем! Зашел вот заложить часы (поднимает часы), а тут… Смертоубийство… Кто-то… Сделал…
Порфирий Петрович встает и вкрадчиво говорит Раскольникову в ухо.
Порфирий Петрович. Да бросьте, Родион Романыч! Признайтесь лучше сразу! А то ведь совесть Вас замучит…
Раскольников испуганно отшатывается. Порфирий Петрович продолжает.
Порфирий Петрович. Начнется достоевщина такая, что в петлю прыгнете! Лишь бы не слышать голосов внутри. А так… Оформим мокрое… Но! В состоянии аффекта… И белым лебедем в Сибирь!
Раскольников, закусив губу, лихорадочно думает, как ему поступить.
Порфирий Петрович. Ну! Родион Романыч! Соглашайтесь! А чтоб на каторге Вам было веселей, возьмите вот с собою Софью!
Мармеладова. А я, Порфусик, с удовольствием поеду! Давно уже пора бежать из этой мерзостной клоаки! Из царства кокаина и разврата!
Мармеладова подмигивает Раскольникову.
Раскольников (Порфирию Петровичу). Вы знаете, пожалуй, я согласен… В Сибири свежий воздух, люди проще… Дешевле водка, наконец!.. Я признаю: убил старуху.
Порфирий Петрович снимает наручник со своей руки и пристегивает Мармеладову к Раскольникову. Молодые люди смотрят друг на друга влюбленным взглядом.
Мармеладова (Порфирию Петровичу, не отводя взгляда от Раскольникова). Благословил бы, что ли нас, Порфирий?!
Мармеладова и Раскольников становятся на колени рядышком лицом к публике. Порфирий Петрович кладет им свои ладони на головы.
Порфирий Петрович. Ну хорошо… Благословляю… В добрый путь!
И помните на каторге мне там!.. Что мир спасут не всякие уроды!.. Мокрушники и проститутки… А красота! (пауза) В широком пониманьи!
Занавес.
6. ЗОЛУШКА
Пьеса
Дом лесника. В большом кресле сидит Мачеха и ест тушенку ложкой из банки. При этом Мачеха парит ноги в тазу, время от времени подливая туда кипяток из чайника. Золушка ползает на четвереньках (попой к зрителям) и моет пол тряпкой, передвигая за собой большое ведро. Одета Золушка в растянутые спортивные штаны и безразмерную майку, на ногах – галоши.
Мачеха (жует тушенку). Не, ну видали такое?! В принцессы оно собралось! Ни образования, ни манер, а туда же! Куда ты жопой к зрителям повернулась! Аристократка в калошах!
Золушка встает и бросает тряпку в ведро.
Золушка. Лучше б Вы, мама, на бал поехали… Отдохнули б там… А то умаялись небось?.. Целый день тушенку жрать!..
Мачеха (облизывает ложку). Угу… Щас! На бал! Чтоб ты потом следом на тыкве прискакала?! Как в прошлом году? А потом над нами все королевство ржало, да?! Все люди, как люди! И эта!.. С тыквой между ног!
Золушка. Ой, да ладно! На себя б посмотрели!
Мачеха (с набитым ртом). А че мне на себя смотреть?! Я в королевны не лезу! У меня психика… Адекватная!..
Золушка. А Вам, мама, в королевны лезть по статусу не положено. Вы ж у нас кто? Правильно – злая мачеха! Ваша основная задача в этой жизни – вон тушенку кушать и парить ноги в горчице… А предел мечтаний – шубейка на собачьем меху. А я – ЗО-ЛУШ-КА! И чтоб Вы мне тут не рассказывали, я все равно дождусь своего принца! И мы будем с ним счастливы, и проживем сто лет вместе, и умрем в один день! Понятно?!
Стремительно входит Фея.
Фея. Девочки, привет! Чай-кофе не надо, я буквально на минуточку…
Мачеха (демонстративно смотрит на часы). Время пошло!
Фея (ехидно). Злая Вы… Поэтому, и в личной жизни не везет…
Мачеха. Что значит, не везет? Я, между прочим, замужем!.. За королевским лесником!
Фея. Ой! Невелико везение – выскочить замуж за лесника ! А вот кому-то сейчас счастья привалит, так привалит! Потому что этот кто-то – очень добрый и хороший человек.
Фея, лучисто улыбаясь, смотрит на Золушку. Золушка догадывается, что Фея пришла не с пустыми руками и тоже начинает улыбаться.
Фея (Золушке, ласково). Милая Золушка, как ты думаешь, кто к нам сюда сейчас придет?..
Золушка не верит своему счастью, прыгает и хлопает в ладоши.
Золушка. Принц! Принц-принц-принц-принц!
Фея. Угадала. Принц.
Золушка. Спасибо, добрая фея!
Фея делает серьезное лицо и обнимает Золушку за плечи.
Фея (очень серьезно, вполголоса). Только сначала, милая Золушка, ответь мне на вопрос: ты замуж за принца по любви собираешься или по расчету?..
Золушка. По какому еще расчету?
Фея. Ну-у-у… Как… Можно пожить пару лет во дворце на всем готовом, а потом с принцем развестись и полкоролевства у него отсудить…
Золушка. Да что Вы такое говорите! Конечно по любви!
Фея. Ну, вот и славненько! Другого ответа я от тебя и не ждала.
Фея достает ведомость и сует ее Золушке.
Фея. На, распишись вот здесь… Вот тут вот… Принца получила… Число и подпись.
Мачеха. Ничего не подписывай, дура! Пусть принца сперва покажет!
Фея (поджав губы). Не мешайте, пожалуйста, работать! (ехидно) У Вас вода в тазике остыла!
Фея выхватывает у Золушки ведомость.
Фея. Подписала? Молодец! (кричит кому-то за кулисы) Э! (свистит) Фшиу! Иди сюда!
Из-за кулис медленно и нерешительно выходит Принц. Он неказист и немолод, небрит, плохо одет. На голове у Принца помятенькая корона. Фея хватает Принца за руку и подтаскивает к Золушке.
Фея (Золушке, натянуто улыбаясь). Ну вот, держи своего принца! В общем, вы давайте, тут знакомьтесь, а я побежала! Все! Пока-пока-пока!
Фея машет пальчиками и быстро уходит. Золушка смотрит на Принца, все еще не веря, что ей подсунули такое фуфло. Мачеха хрюкает от смеха.
Золушка (Принцу). Извините, а Вы точно принц?
Принц (робко, скороговоркой). Принц… Принц, конечно, принц! Вы не думайте! Тут все, как положено… Родословная… Герб… Это… Генеалогическое дерево…
Мачеха. Слышь! Принц! А че это ты такой покоцанный? (хрюкает) Хр-хр-хр!
Принц. Превратности судьбы… Папенька мой, монарх, любил в постели курить… Ну и спалил на днях дворец подчистую… А я чудом спасся!.. В гостях был у соседнего короля… Всю ночь в картишки резались… Я ему, правда, всю королевскую казну спустил, но зато живой остался… (Мачехе, мямлит) Кстати, уважаемая, пятерочкой не выручите? Божьего помазанника?..
Мачеха вынимает ноги из таза, вытирает их подолом платья, надевает тапки и подходит к Принцу.
Мачеха (сует деньги). Вот тебе пятерочка, и чтоб я тебя больше никогда не видела! Понял?!
Золушка. Мама!
Мачеха. Что мама? Что мама?!
Принц мелкими шажками потихоньку убегает со сцены.
Мачеха. Можешь бежать за этим полудурком! И жить с ним счастливо сто лет! И умереть в один день!
Золушка мнется, потупив глаза.
Мачеха. То-то же!
Мачеха снова садится в кресло, ставит ноги в таз и подливает кипяточку. Золушка полощет тряпку и продолжает мыть пол.
Занавес.
7. ОШИБКА ИНЖЕНЕРА ГАРИНА
Пьеса
Контора Роллинга. За столом, покрытым зеленым сукном, сидит Роллинг в черных нарукавниках, с бухгалтерским козырьком на голове. Перед Роллингом на столе толстый гроссбух и счеты. Роллинг щелкает костяшками и делает записи. В кресле сидит Зоя Монроз и красит лаком ногти на ногах.
Роллинг (щелкая костяшками). Двадцать миллионов плюс двадцать миллионов… Будет… Сорок миллионов. (Записывает в гроссбух). Со-рок мил-ли-о-нов. И минус четыре доллара за химчистку. Итого… (считает на счетах) Тридцать девять миллионов…
Зоя. Дурдом! Дурдом на колесиках! Пошла в содержанки к миллионеру! Думала, буду в деньгах купаться! А сама сижу тут целыми днями и слушаю: двадцать миллионов плюс двадцать миллионов минус четыре доллара за химчистку… Роллинг, когда мы уже будет твои деньги тратить на меня? А? Роллинг? Я в Париж хочу!
Роллинг. Зоенька, топографический кретинизм надо лечить электрошоком… Мы и так в Париже! Второй год живем!
Зоя. Роллинг, какой ты нудный! Вот, ей-Богу, уйду я от тебя! С первым встречным проходимцем!
Входит Гарин. За собой он катит гиперболоид, сильно похожий на старый советский пылесос «Ракета». Роллинг и Зоя с удивлением смотрят на Гарина. Гарин садится на стол перед Роллингом и ставит рядом гиперболоид.
Гарин (развязно). Хау ду ю ду, мистер Роллинг! Времени у меня в обрез, поэтому сразу к делу. Не могли бы Вы одолжить мне миллионов десять-двенадцать?..
Роллинг. Молодой человек, Вы таки вынуждаете меня отвечать вопросом на вопрос: а шо я буду с этого иметь?
Гарин. Мировое господство на паях. Устроит?.. Пятьдесят на пятьдесят!
Роллинг (Зое). Зоя, детка! Посмотри на этого шлемазла и скажи мне, кто из нас двоих идиёт!
Гарин (Роллингу). Папаша! Я Вам сейчас покажу такое, что у Вас сразу разовьется комплекс неполноценности… Держите челюсть двумя руками!
Гарин с гиперболоидом подходит к краю сцены.
Гарин (публике). Смертельный номер! Разрезание человека напополам с помощью гиперболоида. Мне нужен доброволец!
Из зала на сцену поднимается подсадной доброволец. Гарин ногой включает пылесос, направляет его сопло на подопытного, и проводит шлангом из стороны в сторону, словно разрезая человека пополам.
Подсадной (зажимая двумя руками «линию разреза»). А-а-а-а!!! Меня разрезали напополам! Я не чувствую ног! Позовите доктора!
Подсадной шкандыбает за кулисы. За кулисами раздаются грохот падающего тела и совершенно фальшивые голоса.
Первый голос. О ужас! Он развалился напополам!
Второй голос. И что же теперь делать?!
Первый голос. Что делать… Бери ноги! А я все остальное… Ну, потащили!
Зоя. Роллинг! А я от тебя ухожу.
Зоя берет туфли в одну руку, флакон с лаком в другую. И босиком подходит в Гарину.
Зоя (дежурным голосом). Гарин – вы мой герой. Я Ваша навеки.
Не сцену, аплодируя, выскакивает Шельга.
Шельга. Браво-браво-браво-браво!!! Все видел! Потрясен! (здоровается с Гариным) Шельга Василий Витальевич. Следователь ленинградского УГРО и организатор мировых революций. Петр Петрович, советская родина Вами гордится! Давайте уже прекращать шататься по задворкам эмиграции и оббивать пороги… (Роллингу) Всяких кровососов трудового народа!
Шельга обнимает Гарина за плечи.
Шельга. Значит так… Вы свой агрегат направляете на службу мировому пролетариату, а мы Вам: Сталинскую премию, дачу в Переделкино и бронзовый бюст на малой родине! Лады?
Роллинг (вскакивает). Минуточку!
Роллинг подбегает к Гарину и Шельге.
Роллинг. Ну, так же дела не делаются! У нас с господином Гариным уже подписан меморандум о намерениях!
Роллинг отводит Гарина в сторону и громко шепчет ему в ухо.
Роллинг. Согласен на сорок процентов! И баба тоже Ваша! (громко) Ну что, окей?
Гарин. Окей, папаша!
Гарин и Роллинг бьют по рукам.
Шельга (возмущенно). Товарищ Гарин! А как же социалистическая родина?!
Гарин (оборачивается). А социалистической родине передайте (показывает жест «по локоть») наш капиталистический хрен со шпинатом!
Шельга. Ах ты ж сука белоэмигрантская! Ну щас я вам устрою! Перманентную революцию!
Шельга хватает гиперболоид и направляет его на Гарина, Роллинга и Зою.
Шельга. Руки вверх!
Гарин, Роллинг и Зоя оборачиваются, поднимают руки и замирают в испуге.
Гарин. Э! Шельга! Это Вам не примус! Нажмете не ту кнопку и все! Здравствуй, апокалипсис!
Шельга. Не боись, разберемся! В Стране Советов любая кухарка может управлять гиперболоидом!
Шельга нажимает не на ту кнопку. В зале гаснет свет, сверкают молнии, раздается страшный грохот и крики потерпевших.
Крики: Э-э-э!!! Кто там с гиперболоидом балует?
Да вы че там, охренели?! У нас тут землетрясение 48 баллов по шкале Рихтера!
Да успокойтеся вы со своим землетрясением! Землетрясение у них! У нас тут земная ось пополам хряснула! И то мы так не орем!
Грохот усиливается, крики уже не слышны, слышны только позывные SOS, но и они тонут в апокалиптических звуках. Наконец, грохот стихает, молнии прекращают сверкать, зажигается свет. На сцене стоят Гарин и Роллинг. Они босиком и в порванной одежде. На заднем плане декорация – вырезанный из фанеры крошечный необитаемый остров с пальмой. Роллинг, открыв рот, всматривается вдаль. Обходит «остров», глядя на все четыре стороны света, потом возвращается к Гарину.
Роллинг. Знаете что, Гарин… Никакой Вы не гениальный инженер-изобретатель!.. И никакой Вы не авантюрист международного масштаба!.. А самый обыкновенный мудак!
Гарин. А че Вы нервничаете, папаша! Вы ж хотели мирового господства?.. Ну, так получите и распишитесь! (делает жест, показывающий, что весь мир принадлежит им) Кроме нас с Вами на мировое господство теперь претендовать некому… Ха-ха-ха-ха-ха!
Занавес.
8. ШТИРЛИЦ
Пьеса
Застенки гестапо. За грубым столом сидит Штирлиц и выкладывает что-то из спичек на столешнице. Рядом лежит штук двадцать спичечных коробков. Штирлиц очень аккуратно (как художник) кладет очередную спичку, потом встает и с расстояния смотрит на свою работу. Кусает губы, морщит лоб, трет подбородок… Берет из картины спичку, переставляет ее на новое место, снова отходит и смотрит.
Голос за кадром (далее ГЗК). Третьи сутки Штирлиц пытался сложить из спичек портрет Сталина. Но получался то Борман, то Гиммлер, то Геббельс… Иногда даже жирный боров Геринг… Штирлиц не мог думать ни о чем другом, кроме как о задании из центра. Москва приказала сорвать сепаратные переговоры немцев с Даллесом, зарубить на корню ядерную программу Третьего рейха, научить пастора Шлага кататься на лыжах и довести Гитлера до самоубийства. «Да, — подумал Штирлиц, — нелегко выиграть Вторую Мировую войну в одиночку… Особенно, сидя в застенках гестапо».
Входит Мюллер. Штирлиц поворачивается к Мюллеру, щелкает каблуками и поднимает руку в фашистском приветствии.
Штирлиц. Хайль Гитлер!
Мюллер. Виделись уже…
Штирлиц стоит с поднятой рукой.
Мюллер (кивает на стол со спичками). Все Сталина выкладываем?
Мюллер не спеша подходит к столу и смотрит на портрет из спичек.
Мюллер. На нашего Бормана похож! Вот усы только убрать… (убирает несколько спичек) Во! Вылитый Борман!
Мюллер подходит вплотную к Штирлицу и смотрит ему в глаза гестаповским взглядом.
Мюллер. Штирлиц, вам сейчас надо не Борманов из спичек выкладывать, а думать, как Ваши пальчики оказались на чемодане русской пианистки… Руку опустите…
Штирлиц (опускает руку). Да дался Вам этот чемодан, группенфюрер! Что у вашего гестапо больше дел нет?! У вас вон на восточном фронте полный гитлеркапут!.. И на западном… Все далеко не дас ист фантастиш!
Мюллер. Штирлиц, Вы только не обижайтесь… На старика Мюллера… Поверьте, как человек Вы мне глубоко симпатичны. Но работа – есть работа! Тем более, дело на личном контроле у фюрера!
Штирлиц. Ну хорошо… Я расскажу Вам, как мои пальчики оказались на этом чемодане… Но… Как говорится, услуга за услугу…
Мюллер. Штирлиц! А нельзя без вот этих Ваших еврейских штучек?! Ты – мне, я – тебе?! Можно сделать хоть что-нибудь просто так? Для родного Рейха?!
Штирлиц выжидающе смотрит на Мюллера.
Мюллер. Ну, хорошо! Хорошо! Что Вы хотите?!
Штирлиц достает из внутреннего кармана сложенную бумагу и разворачивает ее.
Штирлиц. Да, в общем, пустяки… Я вот тут списочек составил …
Штирлиц дает список Мюллеру. Мюллер достает из кармана очки, дышит на них, протирает носовым платком и читает.
Мюллер (читает). …отправить пастора Шлага в Швейцарию для срыва сепаратных переговоров с Даллесом… мг-мг-мг.. …отправить профессора Плейшнера в Швейцарию на встречу со связным из Центра… …угу… …радистку Кэт достать из канализации, отвезти на вокзал, отправить в Швейцарию… (Штирлицу) Штирлиц! У вас там, что в Швейцарии – медом намазано?!
Штирлиц невозмутимо смотрит на Мюллера.
Мюллер (продолжает читать). Физика Рунге назначить учителем пения в среднюю школу №1 города Карл-Маркс-Штадт… (Штирлицу) У нас разве есть такой город?
Штирлиц. Будет. Уверяю Вас, группенфюрер.
Мюллер (чешет в затылке). Едрен фаустпатрон! Ну вот зачем мне – группенфюреру СС – нужен этот геморрой? А, Штирлиц?! Лазить по канализациям за вашим радистками?! Город еще какой-то идиотский придумали! Вы хотите, чтоб надо мной смеялось все РСХА?
Штирлиц. А затем, группенфюрер, что у нас уже 9 Мая на носу! А там и Нюрнбергский процесс не за горами! И вот тогда Вашим дружкам-фашистам будет не до смеху. А мы Вам можем аргентинский паспорт выправить… На имя какого-нибудь Хулио Еглесиса… И, как говорится, в Буэнос-Айрес с чистой совестью!
Мюллер (кусает губы). Ну, хорошо… Я подумаю, что можно будет сделать…
Мюллер медленно идет к двери, потом останавливается, оборачивается и достает из галифе пузырек со снотворным.
Мюллер. Да, кстати!.. Есть отличное шведское снотворное…
Штирлиц и Мюллер замирают, звучит ГЗК.
ГЗК. Мюллер тоже знал, что лучше всего запоминается последняя фраза. И теперь, если кто-то спросит, зачем приходил Мюллер, Штирлиц наверняка ответит: продавать шведское снотворное.
Мюллер. По 20 марок… Будете брать?
Штирлиц (немного подумав). Буду!
Мюллер дает Штирлицу флакон, Штирлиц расплачивается. Мюллер быстро уходит. Штирлиц открывает флакон, высыпает в рот все содержимое, ложится на стол, свернувшись калачиком, и засыпает.
ГЗК. «Сделал дело — гуляй смело, — подумал Штирлиц, засыпая. — Задание центра выполнено, теперь можно и отдохнуть». Штирлиц даже не стал заводить будильник. Он знал, что проспит ровно полтора месяца, пока его не разбудит тяжелая артиллерия 1-го Белорусского фронта.
Входят Мюллер и Гитлер. У Гитлера трясутся руки и подбородок.
Гитлер (кивает на Штирлица). Этот?
Мюллер. Так точно, мой фюрер!
Штирлиц (поет во сне). Я прошу…. Хоть ненадолго… Бу-бу-бу… Ты покинь меня… Хр-хр…
Гитлер (кивает на Штирлица). Красавец! (Мюллеру) У вас есть пистолет?
Мюллер. Есть.
Гитлер (истерично). Ну, так дайте мне его!
Мюллер протягивает Гитлеру пистолет.
Мюллер. Только у меня там патронов мало…
Гитлер. Да мне только разок пальнуть…
Гитлер берет пистолет, шаркающей походкой уходит за кулисы. За кулисами раздается выстрел и звук падающего тела. Штирлиц, услышав выстрел, вздрагивает во сне и снова начинает петь.
Штирлиц. Где-то далеко, где-то далеко… бу-бу грибные дожди…
Мюллер садится рядом со Штирлицем и подпевает.
Мюллер. Прямо у реки в маленьком саду
Созрели вишни, наклонясь до земли…
Штирлиц и Мюллер (хором). Где-то далеко в памяти моей
Сейчас, как в детстве тепло,
Хоть память укрыта такими большими снегами.
Пум-пум-пум, пу-пу-пум-пум-пум…
Занавес.
9. ПОСЛЕДНИЙ СТУЛ
Пьеса
Открывается занавес. Бендер и Киса ленивой трусцой бегают вокруг стула из гарнитура мадам Петуховой. Рядом сидит на табуретке безумный отец Федор в больничном халате и играет на балалайке чарльстон. Напряжение нарастает, игроки зыркают на стул и друг на друга. Музыка внезапно обрывается – позиция Кисы выигрышная: стул практически у него под задницей. Киса предвкушая победу, садится… Но! Бендер ловко выхватывает стул из-под Кисы и усаживается сам. Киса падает, с него слетает пенсне.
Киса (истерично-возмущенно). Но это же не по правилам, Остап Ибрагимович!
Бендер. Спокойно, Михельсон! Из всех правил я признаю только правило буравчика… Ха-ха-ха! Запомните, мой дорогой Киса … Кто живет по правилам, тот кушает одни макароны, и родные дети называют его чужим дядей!
Киса (хлюпая носом). Это мой стул! Там мои сокровища!
Бендер. Киса, ну зачем Вам сокровища? У Вас же нет никакой фантазии! Лишние деньги Вас погубят! Вы сгорите, как свечка! Вам надо есть протертую кашу и суп из шпината. А пряные закуски и дорогой алкоголь – это прямая дорога к язве желудка.
Киса медленно встает спиной к зрителям, достает из кармана выкидуху и открывает ее за спиной.
Бендер. И потом… Как говорил один мой знакомый счетовод, давайте подобьем дебет с крЕдитом! Я ради этих стульев наступил на горло собственной песне! Я женился на горячо нелюбимой женщине! Играл в шахматы с бандой пижонов, напрочь лишенных эстетического вкуса! А кто попал под лошадь в центре Москвы?! А?! Может быть, Вы? Нет, Киса! Вы в это время изображали предводителя команчей! Тискали институток по кабакам и сморкались в бороду швейцарам! Да Вам, Киса, не стул надо дать, а в морду…
Киса. Ах, так?.. Тогда вот Вам!!!
Киса подскакивает к Бендеру и наносит ему штук 15 ударов ножом.
Киса (нанося удары). Вот Вам «предводитель команчей»! Вот Вам «Конрад Карлович Михельсон»! Вот Вам «лед тронулся»! А вот Вам «командовать парадом буду я»!
Киса с окровавленными руками отходит в сторону. Бендер встает и с недоумением смотрит на свою окровавленную грудь.
Бендер. Эх, Киса, Киса! Набить бы Вам за это рыло, только Заратустра не позволяет!..
Бендер картинно падает и умирает. Киса тут же начинает потрошить стул ножом. Отец Федор играет мелодию песни «Tico-tico». Киса раздраженно оглядывается на отца Федора.
Киса (отцу Федору, раздраженно). Ну, Вы же отвлекаете…
Отец Федор прекращает играть. Киса выворачивает стул наизнанку, но ничего не находит.
Киса (в прострации). А где же?.. Сокровища?!..
Отец Федор (ехидно). Что?.. Драгоценнейший Ипполит Матвеич… Дубль-пусто? Похоже, насвистела Ваша теща… У нее, я извиняюсь, диагноз какой был?..
Киса. Разжижение мозга! Ну и что?!
Отец Федор. Ну и то.
До Кисы доходит, что никаких сокровищ не было вообще, и он испускает вопль простреленной навылет волчицы. Хватается за сердце и падает на колени.
Киса (предсмертным хрипом). Да уж!..
Киса падает на Бендера крест-накрест и умирает. Отец Федор встает с табуретки и поднимает с пола табличку «Киса и Ося были тут». Отец Федор втыкает табличку в стул и уходит за кулисы, играя на балалайке «In the death car» Игги Попа.
Занавес.
10. ШЕРЛОК ХОЛМС И ЕГО ДОКТОР
Пьеса
Бейкер-стрит, 221-Б. Гостиная. За столом, накрытым длинной скатертью, сидят Холмс и Ватсон. На столе две дорожки белого порошка. Также на столе: скрипка, бумага и перо в чернильнице. Холмс втягивает одну дорожку в нос через трубочку.
Холмс (втянув порошок). Ватсон, а ну-ка Вы теперь понюхайте…
Ватсон берет трубочку и втягивает в нос вторую дорожку белого порошка.
Холмс. Ну как? Чувствуете что-нибудь?
Ватсон. Ну… Если вот чего-то такого… (крутит растопыренными пальцами возле головы) ……. Нет.
Холмс. А как Вы думаете, почему?
Ватсон. Мг-мг… Ну… Я-я-а-а-а… Думаю… Что от бесконечного сидения у камина, у нас с Вами пересохло в носу. И процесс всасывания кокаина в слизистую существенно замедлен.
Холмс (издевательским тоном). Все дедуктивничам, да?.. Это стиральный порошок! Я отсыпал немного у миссис Хадсон.
Ватсон (понизив голос). Как?! Стиральный порошок тоже имеет наркотические свойства?!
Холмс (немного истерично). Как видите, нет! Просто у нас кончился кокаин. И я подумал… Ну-у-у… А вдруг?!
Ватсон. Так давайте отправим миссис Хадсон в кокаиновую лавку! И пусть она купит полфунта!
Холмс (издевательским тоном). Вы будете смеяться, Ватсон, но деньги у нас тоже кончились.
Ватсон. Что же делать, Холмс?
Холмс (немного подумав). Вы сейчас напишете свой очередной рассказ о гениальном мне, и быстренько продадите его в журнал «Эсквайр».
Ватсон. Холмс! Но Вы уже два года ничего не расследовали! Что же мне писать?!
Холмс. Ватсон, Вы – интеллектуальный паразит!
Ватсон. В смысле?
Холмс (передразнивает). В смысле!.. Все писатели свои романы из головы придумывают, а Вы все с меня списываете! Давайте уже как-то подключать фантазию, я не знаю!..
Ватсон (берет перо и бумагу). Ну, хорошо… Значит так…
Ватсон пишет, а Холмс тем времен играет на скрипке, как на гитаре, и поет песню.
Холмс. По Йоркширу, по железной дороге,
Где мчит курьерский « МанчестЕр — Ливерпуль»
Мы бежали с тобою за профессором Мориарти…
Инспектор Лестрейд замыкал арьергард!
Ватсон. Готово!
Холмс откладывает скрипку.
Холмс. Валяйте! Я весь превратился одно гигантское ухо!
Ватсон. Значит так! Один крупный международный аферист украл у герцогини Уимблдонской… Фиолетовый рубин! И спрятал его, пока все не уляжется… В попе… У императорского пингвина!
Холмс. Ватсон! Я эту историю уже слышал восемь раз! То у Вас желтый изумруд у слона в хоботе! То голубой карбункул… Подмышкой у гамадрила!
Ватсон. Знаете что, Холмс!.. Если Вы такой умный,!.. Сами о себе рассказы сочиняйте!
Холмс. Элементарно, Ватсон! Записывайте…
Холмс встает и расхаживает по комнате, диктуя Ватсону.
Холмс. Сэр Генри и Бэрримор нашли сокровища Агры… В самом сердце Гримпенской трясины. Но! Об этом узнал король преступного мира профессор Мориарти и натравил на них собаку Баскервилей. Сэр Генри от страха тут же умер. А у Бэрримора на собаку был иммунитет. Тогда Мориарти задушил Бэрримора с помощью смертельной борьбы баритсу. Но из кармана покойника выскочила ядовитая змея по кличке Пестрая Лента…
Ватсон (перебивает). Лаэтус рибон! Редчайшая разновидность карманных змей! Кусает исключительно в спину. Чтоб человек не мог сам у себя отсосать яд!
Холмс. Да! И тогда укушенный в спину профессор Мориарти лег на обследование в Чарринг-Кросский госпиталь. К доктору Мортимеру. Но коварный доктор сам решил завладеть сокровищами и стал с особым цинизмом колоть профессора галоперидолом! Через два часа Мориарти превратился в овощ! В патиссон… Но! Перед тем, как окончательно превратиться, он успел оставить записку, написанную пляшущими человечками. (зловеще) Потому что нормальными буквами он писать уже не мог!
Ватсон. Запутанная история, Холмс…
Холмс. Для микроцефалов из Скотланд-Ярда, может, и запутанная! Но только не для меня! Используя свой дедуктивный метод, я разгадал тайну пляшущих человечков и вывел Мортимера на чистую воду. Но этот врач-вредитель успел спрятать сокровища…
Холмс на секунду задумывается и чувствует ехидный взгляд Ватсона.
Холмс. Ну, хорошо! В попу!.. Своему коккер-спаниелю Снупи!.. И отправил несчастное животное в самое сердце Гримпенской трясины. Короче, как говорил Заратустра, откуда пришло – туда и ушло…
Ватсон. Гениально, Холмс! Шекспир отдыхает!
Входит миссис Хадсон.
Миссис Хадсон. Мистер Холмс! К вам пришел доктор Ватсон…
Холмс (изумленно). Доктор Ватсон?!
Ватсон быстро прячется под стол.
Холмс. А кто же тогда?!..
Холмс оборачивается назад и замирает на полуслове, потому что Ватсона нет.
Миссис Хадсон. И еще, мистер Холмс… Если Вы будете воровать и нюхать мой стиральный порошок, я попрошу доктора перевести Вас в стационар…
Холмс, изображая благородное возмущение и поджав губы, смотрит на миссис Хадсон. Миссис Хадсон невозмутимо смотрит на Холмса. Зависает довольно долгая пауза.
Миссис Хадсон. Все?.. Изобразили немую сцену? А теперь давайте поклонимся зрителям и будем лечиться.
Холмс нехотя выходит на авансцену и кланяется, как бы делая одолжение. Миссис Хадсон кланяется вместе с ним.
Занавес.
11. БАРОН МЮНХГАУЗЕН
Пьеса
Мюнхгаузен сидит за столом. Рядом стоит его жена Якобина. Весь стол завален книжками про Мюнхгаузена и газетами со статьями о нем же. Мнхгаузен читает газету «Вашингтон пост». На стене висит ружье.
Мюнхгаузен (с негодованием). Мэнчаузэн из зе биггест лаер ин зе ворлд!
Мюнхгаузен яростно комкает газету и бросает ее на пол. С ненавистью смотрит на кучу книг перед собой.
Мюнхгаузен (потрясает книжками). Писатели! Пальцы отрезать таким писателям! Сделали из меня какого-то патологического лгуна! А я, между прочим, дворянин и военный пенсионер! Ротмистр Вооруженных сил России! В отставке… У меня орден Кутузова второй степени! На минуточку! Я, им, в конце концов, кто?! Барон или шут гороховый?!
Якобина. Карлуш, ну не нервничай так… У тебя давление… Подумаешь, какие-то дураки чего-то там написали…
Мюнхгаузен. Не нервничай… Да надо мной уже весь город смеется! Захожу в оружейную лавку – ядро купить… А лавочник, скотина такая, ехидно так, значит, меня спрашивает: «Что, господин барон, опять на Луну собрались лететь?» Ну… вот скажи мне, Якобина… Вот ты умная женщина… Вот скажи, что мне делать с этими идиотами?!
Якобина. Карлуша, ну сделай что-нибудь такое, чтоб все сразу в это поверили! Что-нибудь простое, банальное… И чтоб у тебя были железные доказательства!
Мюнхгаузен. Банальное?.. Что-то даже в голову ничего такого не приходит…
Якобина. Да, Господи ты, елы-палы! Возьми нормальное ружье, заряди его нормальными пулями, пойди на охоту в нормальный лес, подстрели там нормального человеческого зайца!.. И потом всем об этом расскажи!
Мюнхгаузен. Гениально!
Мюнхгаузен встает, снимает со стены ружье и уходит за кулисы. За кулисами раздается выстрел. Мюнхгаузен возвращается с подстреленным зайцем (плюшевая игрушка). Кладет зайца на стол. Ружье прислоняет к столу.
Якобина. Ну, вот видишь! Все прекрасно получилось! А ты переживал. Сейчас придут герцог, бургомистр и святой отец… Как раз и расскажешь им правдивую историю… А я пошла носки вязать…
Якобина уходит за кулисы. С другой стороны входят Герцог, Бургомистр и Святой отец. В руках у Бургомистра подарки: летный шлем и летные очки.
Герцог: Три-четыре!
Все хором: Поз-драв-ля-ем!
Мюнхгаузен с недоумением смотрит на гостей. Бургомистр надевает на него шлем и очки. Герцог и Святой отец аплодируют.
Бургомистр. Вот вам подарки… От прогрессивных жителей нашего герцогства…
Мюнхгаузен. Подождите, подождите… Какие подарки?! С чем поздравляем?!
Герцог. Ну как же! Сегодня же День космонавтики! А Вы все-таки первый немецкий космонавт!
Святой отец. На Луну летали…
Мюнхгаузен. Начина-а-ается!..
Герцог обнимает Мюнхгаузена за плечи.
Герцог. Бургомистр! Становитесь с этой стороны! (показывает на другую сторону Мюнхгаузена) Святой отец, а Вы, давайте, сфотографируйте нас на память!
Святой отец выходит на позицию фотографа.
Святой отец (внезапно осознав абсурдность просьбы). Сфотографируйте! Чем я буду фотографировать?! Пальцем?! 18-й век на дворе, Ваша светлость!
Герцог. Да? Ну ладно… Тогда давайте выпьем.
Герцог достает из кармана бутылку. Все остальные достают из карманов стаканы. Герцог открывает штопором бутылку и одним отточенным движением разливает спиртное по стаканам.
Герцог. Ну, барон… Как там у вас, у космонавтов, говорят? Поехали?!
Все выпивают. Герцог пьет из горла.
Герцог. А сейчас барон расскажет нам одну из своих правдивых историй. Я попрошу всеобщего ахтунга! Барон…
Мюнхгаузен. Кхм-кхм… Сегодня я… Пошел на охоту… И подстрелил…
Святой отец (пытается угадать). Шестирогого носорога!..
Бургомистр. Ага! Вы еще скажите шестирукого серафима! Ха-ха-ха!
Мюнхгаузен. Нет, господа! Я подстрелил зайца!!!
Немая сцена. Длится до тех пор, пока в зале не начнутся свист, смех и аплодисменты. Бургомистр, герцог и святой отец сконфуженно смотрят то на Мюнхгаузена, то друг на друга.
Герцог (робко). Я надеюсь, барон, заяц был хотя бы говорящий?..
Мюнхгаузен. Нет.
Бургомистр. А-а-а-а! Я, кажется, догадался! Это был гигантский саблезубый заяц-волкодав!
Мюнхгаузен (потрясая в воздухе зайцем). Господа! Это был самый обыкновенный немецкий заяц! Дер зайце! Ферштейн?!
Святой отец (догадывается). Ага! Тогда Вы, наверное, подстрелили зайца из сапога!
Мюнхгаузен. Я подстрелил зайца из ружья!
Мюнхгаузен берет ружье и показывает его присутствующим.
Герцог (с последней надеждой). Но стреляли-то Вы хоть вишневой косточкой?..
Мюнхгаузен (раздраженно). Стрелял я обыкновенной свинцовой пулей!
Мюнхгаузен хватает со стола штопор и ввинчивает его в жопу зайцу. С характерным хлопком вытаскивает из жопы пулю и потрясает ей перед носом гостей.
Мюнхгаузен (истерично). Вот! Видите?! Самая обыкновенная пуля! А на пуле две буквы: Бэ и Эм! Как вы думаете, что означают буквы Бэ и Эм?!!!
Герцог берет пулю и внимательно рассматривает.
Герцог. Да что угодно! Например…
Святой отец. Бони Эм!
Бургомистр (поднимает палец). О! Четыре негра с голыми, пардон, попами пошли в лес зимой охотиться на зайца!.. Ну вот! Это ж совсем другое дело! Вот теперь я узнаю нашего правдивого друга Карла!
Мюнхгаузен (выхватывает пулю). Бэ и Эм – это значит «барон Мюнхгаузен»!
Герцог. Подождите, барон… Давайте разберемся… То есть Вы хотите сказать, что взяли обычное ружье… Пошли в обычный лес… И подстрелили обычного зайца?!!
Мюнхгаузен. Именно!
Бургомистр (возмущенно). Ну и какой же Вы после этого барон Мюнхгаузен?!
Святой отец. Нет! Нам такой Мюнхгаузен не нужен!
Герцог (обнимает барона за плечи). А знаете, что, дружище Карл? А давайте-ка, мы Вас из Мюнхгаузенов… Уволим. Вот так вот по-тихому, без скандалов… Будете не барон Мюнхгаузен, а… Какой-нибудь… Генрих Мюллер. Самое обыкновенное немецкое имя. Вам же нравится все обыкновенное? Святой отец Вам в метрике все исправит… Да, Святой отец?
Святой отец (буднично). Конечно.
Герцог (Мюнхгаузену). Все. Свободен. Пшел вон!
Мюнхгаузен. То есть как это?..
Герцог. Так это… Это дом нашего друга барона Мюнхгаузена… А не какого-то проходимца!
Мюнхгаузен (обиженно). Ах, так! Хорошо-о-о!.. Хорошо-о-оо!!
Мюнхгаузен берет ружье и зайца и уходит.
Мюнхгаузен (на ходу). Ауф видер зеен!
Мюнхгаузен истерично уходит за кулисы.
Герцог (кричит вслед). Иди-иди! Убогий! А Мюнхгаузеном мы кого-нибудь другого назначим!
Герцог оборачивается к Бургомистру и Святому отцу.
Герцог. Во! Бургомистр у нас будет Мюнхгаузеном!
Бургомистр. Ва… Ва… Ваша светлость! А…. А… А вдруг я не справлюсь?..
Герцог. Справитесь. Че там справляться! Трындеть – не мешки ворочать!
Герцог достает из кармана еще одну бутылку и разливает ее по стаканам.
Герцог (поднимает тост). За нового Мюнхгаузена!
Все выпивают. Герцог садится за стол и в предвкушении рассказа подпирает подбородок ладонью.
Герцог (Бургомистру). Ну… Рассказывайте!.. Мы в полном ахтунге!
Бургомистр. Кхм-м-м… Тогда я продолжу с того места на котором остановился… Значит, расстегиваю я ей кофточку…
Герцог и Святой отец замирают.
Бургомистр (привстает). А там… Три сиськи!
Занавес.
12. МУМУ
Пьеса
Муму и Герасим плывут на лодке (сидят рядом на стульях у края сцены, Герасим «гребет» веслом). К шее Муму толстой веревкой привязан шлакоблок. Муму жалобно поглядывает на Герасима. Герасим невозмутимо смотрит вперед.
Муму (рассуждает сама с собой). Какая же ты, Герасим, все-таки сука! Сказали ему собаку утопить! А если бы тебе отца родного сказали утопить? Если б тебе сказали головой об стенку треснуться? Ты б треснулся? И эти еще… Которые грамотные сильно… В журнальчиках своих пишут: Бедный народ!.. Истомился в крепостной неволе!.. Свободу им подавай! Ага!.. Щаз!!! Свободу! Им дай свободу, они не то, что собак, они друг друга перетопят! (Кивает на Герасима) Вы посмотрите на этого… Гомосапиенса! Венец творенья, блин!.. Холуй, скотина, быдло и рабская душонка! На нем пашут, а оно только мычит: «Му-му! Му-му!» Морда плебейская!
Герасим прекращает грести.
Герасим. Ну, все… Приплыли…
Муму резко оборачивается, она в шоке от того, что Герасим заговорил.
Муму (в прострации). Ты че?! Говорящий?
Герасим. Ну, говорящий… А че тебя удивляет? Говорящих людей никогда не видела?..
Муму. И не глухой, значит… Так, а чего ж ты раньше-то молчал?!
Герасим. Дорогая ты моя собака… Друг человека… Как бы тебе это популярно объяснить?.. Понимаешь, мы живем в таком гнилом социуме, что лучше помалкивать. Лишний раз рот откроешь, тебе же дороже выйдет. Ты им туда – слово, а они тебе оттуда – роман «Война и мир» в четырех томах! Загружают просто свинцово. Особенно помещики и капиталисты. Поэтому я и применяю эту маленькую военную хитрость.
Муму. Фу-у-уф!.. Слава тебе, господи! Я ж думала, как? Барыня, хрычовка старая, специально в палачи глухонемого определила… Чтоб нельзя было к его гуманизму взывать. А ты, оказывается, нормальный мужик! Мы ж с тобой можем нормально договориться!
Герасим. А-а-а-а! Вот ты как загавкала! Значит, теперь я нормальный мужик. А раньше, значит, был скотина, быдло и холуй. Да?
Муму. Ну… Извини… Ну… Ляпнула сгоряча. Ну, ты ж сам видишь, я ж вся на нервах!
Герасим. Вся на нервах… Так че тебе за это? Сахарную кость, перевязанную розовой ленточкой?!
Муму. Подожди, Герасим! Ты что, в самом деле, меня топить собрался?
Герасим. Да я б тебя и не топил… Но барыня, если узнает, начнет мозг выедать… Чайной ложечкой… Пилить будет!.. До самой отмены крепостного права… Так что ну его… В общем, короче… Давай только без обид…
Муму. Ни хрена себе без обид! Феноменальный пример человеческой логики! Он меня топить собрался, а я, значит, без обид! Какой ты все-таки козел, Герасим! Какой же ж ты козел! А я-то думала, что мы – друзья! Я же за тебя была готова хоть в огонь, хоть в воду! Хоть на живодерню! Я за тебя жизнь готова была отдать, а ты!…
Герасим. Ну вот и прекрасно… Вот и отдашь за меня жизнь… Чтоб мне грех на душу не брать… Давай шлакоблок сниму…
Герасим отвязывает шлакоблок с шеи Муму.
Герасим (отвязывая шлакоблок). Раз ты по доброй воле согласная… Лапы на себя наложить…
Муму встает и становится у края сцены. Смотрит полными слез глазами то вниз, то на Герасима, все еще надеясь, что Герасим смилостивится. Герасим смотрит на Муму с тоскливой миной – на его лице читается единственная мысль: «Давай уже прыгай, не томи!» Наконец, Герасим не выдерживает.
Герасим. Давай прыгай уже… А то ведь веслом наверну!
Муму вытирает слезы, шмыгает носом и начинает петь наперекор смерти.
Муму (сквозь слезы). Наверх вы, товарищи,
все по местам!
Последний парад наступает…
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.
Герасим привстает и замахивается веслом. Муму плачет и поет.
Муму. Прощайте, товарищи, с Богом, ура!
Кипящее море под нами.
Не думали мы еще с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами.
Муму понимает, что пощады не будет и, зажав пальцами нос, прыгает вниз «солдатиком». Герасим подходит к краю сцены и смотрит вниз несколько секунд. Потом разворачивает стулья на 180 градусов, садится и «гребет» назад.
Занавес
©ВАДИМ НОВАК, АНДРЕЙ КРАВЧЕНКО – 2011. Все права защищены.