Уже дома, когда приехал с киевского поезда, я обнаружил на дне своего открытого кулька, который я всегда беру с собой в дорогу, и в котором храню то, что нужно достать быстро в вагоне — тапочки, спортивный костюм, бутылку воды, — какой-то чужой бумажный пакет. В пакете оказалось несколько печатных листков с каким-то рассказом. Ни подписи, ни какой-либо надписи, ни записки, ничего. Кто и зачем положил этот пакет в мой кулек? Мои попутчики по купе вряд ли могли это сделать: мама, полноватая женщина лет сорока, ехавшая с дочкой, маленькой девочкой десяти лет, не могли быть причастны к рассказу, написанному от лица мужчины, и содержащим места интимные, я бы даже сказал, скабрезные. А грузный мужик лет пятидесяти, судя по внешности явно какой-то работяга, совершенно точно далекий от литературного мира, к тому же по отправлении из Киева сразу улегшийся на свою верхнюю полку, чтобы тотчас захрапеть и не прерывать этого занятия до самой Одессы, мало подходил на роль смелого повествователя, иллюстрирующего свои сердечные дела. Так кто бы мог это быть? Мой кулек висел на ручке у входа в купе, в нем не было ничего ценного, и теоретически ночью любой мог просунуть бумажный пакет через слегка открытую дверь (в купе ночью было очень жарко, в фирменном поезде такое бывает, поэтому дверь была слегка открыта), и положить его в мой кулек. А почему именно в мой? Накануне, моя соседка сказала мне, что она меня видела на книжной выставке, где я сидел на стенде издательства, пришлось сознаться, что я писатель, и мы с ней даже немного поговорили на темы литературы, возможно эти разговоры слышал кто-то еще в вагоне.
Как бы то ни было, обдумывая обстоятельства появления у меня неожиданной рукописи, я прихожу к выводу, что все это неслучайно, и что неизвестный автор хотел, чтобы рукопись попала именно ко мне, причем анонимно. А для чего он это сделал? Очевидно, для обнародования рассказа, никакой другой причины я более придумать не могу. А поскольку по прошествии определенного времени не объявился никто, кто бы разыскивал рукопись, и найти создателя творения не представляется возможным, то я предлагаю рассказ на суд читателя, назвав его «Четные мужья». Это единственное мое добавление к произведению, так как у него не было названия, а более я не поменял ни слова. Итак…
Я встретил тебя на пляже. Ты поднималась по лестнице одна, и черт дернул меня заговорить.
Сначала я шел сзади и поглядывал на твою классическую греческую фигуру, прикрытую парео, а когда поравнялся с тобой, обратил внимание на твой изящный профиль. Я смотрел на тебя сбоку не отрываясь, а ты не обращала на меня внимания, поглощенная, казалось, в какие-то свои мысли. Хотя я был уверен, ты заметила мой интерес, но ни единым движением не выдала себя, а продолжала все также спокойно подниматься по лестнице своей величавой походкой.
Мне очень захотелось с тобой заговорить, несмотря на твою внешнюю холодность и я заговорил! Без «здрасте», без «до свидания», просто высказал какую-то сентенцию, типа насчет того, какое сегодня прекрасное чистое море. Неожиданно для меня ты сдержанно, но одобряюще, ответила мне. Завязался разговор. В основном говорил я, при этом ты меня очень внимательно слушала. Иногда делала свои замечания с очень сдержанной интонацией, не проявляя похоже никакого интереса ко мне лично. Ты почти не смотрела на меня, только иногда окидывала очень быстрым беглым взглядом. Несмотря на твою внешнюю холодность, я говорил с большим энтузиазмом, как-будто в этой холодности было для меня что-то ободряющее. Я предложил встретиться вечером, и ты неожиданно согласилась. Ты дала мне свой телефон, и мы условились где встретимся. Я пришел минут на пятнадцать раньше, и не был уверен, что ты придешь, но ты появилась вовремя, сдержанная, неторопливая. Твое поведение я бы даже назвал деловитым, не знаю почему подходит это слово. Ты была хорошо одета, изящество, вкус, утонченность — все это было присуще тебе. От тебя исходил очень приятный аромат духов. Но эмоционально ты была очень спокойна тогда, как и всегда потом. Мы посидели в кафе, пообщались, ты сдержанно поддерживала беседу, при этом мне было легко ее вести, каким-то образом тебе удавалось меня одобрить и поощрить к красноречию, хотя внешних признаков поощрения я вроде-как не замечал. Я предложил тебе прогуляться рядом в парке, ты согласилась, уже вечерело, уже стало не так жарко, мы отошли подальше от пешеходных троп, и на уединенной скамейке все и случилось. Я как-то так понял, что можно, что отказа не будет, начал тебя целовать, ты отвечала мне, как всегда сдержанно, а затем я развернул тебя (при этом ты сама подняла свое платье — очевидно, чтобы я его не помял), сдвинул вбок твои красивые кружевные трусики и несколько минут доставлял тебе и себе удовольствие, а ты в это время сдержанно стонала, ну, а закончили мы тем, что ты села на скамейку, и деловито помогла мне разрядиться, возбуждая моего мальчика губами и рукой. Ты приняла в себя разрядку международной напряженности, и когда доставала салфетку из сумки, слегка улыбнулась, это самая большая, самая широкая улыбка, которую я когда-либо у тебя видел. Я проводил тебя домой, мы условились встретиться еще, и надо ли говорить, как я был счастлив, засыпая, какие эмоции меня переполняли, когда все так хорошо и удачно прошло, а ведь мне было в тот день только восемнадцать лет, а ты была старше меня всего лишь на два месяца. На следующий день я тебе позвонил, предложил снова встретиться, но ты очень спокойно и умело объяснила мне, что сейчас немного занята, и встретиться сможешь только через некоторое время. Ты была так убедительна, что я ни капли не переживал, что наша новая встреча может не состояться, и действительно, через две недели я опять позвонил тебе и мы снова встретились, и у нас снова был секс, и снова обоюдно приятными способами. И так произошло еще пару раз в то лето и начавшуюся осень. А затем я ушел в армию. Мы с тобой ни о чем не договаривались, ты пожелала мне всего наилучшего, а я ничего и не ждал от тебя другого, так как был еще очень юн, и в тот момент не готов был взвалить на себя бремя ответственности за серьезные отношения. Но я почему-то думал, что после моего возращения из армии мы сможем поговорить про это. На службе не очень много свободного времени, но мне иногда удавалось позвонить тебе, ты отвечала мне сдержанно, но с позитивной интонацией, что одобряло меня. На службе важно иметь возможность позвонить своей девушке и о чем-то с ней поговорить. Однажды, как-то в воскресенье, когда я уже отслужил почти половину из двухлетнего срока, я позвонил тебе, но ты не ответила. Я позвонил снова через некоторое время, но тоже без ответа. А позже в этот день от тебя пришла смс-ка. Я сразу прочитал ее, но сначала только ее первую часть: «Я не могу тебе позвонить, потому что…». Как это иногда бывает, вторая часть смс-ки пришла позже. Получилось так: «Я не могу тебе позвонить, потому что сегодня я выхожу замуж». Хотя у нас с тобой не было никаких договоренностей, эта весть была для меня очень неприятной, и на какое-то время выбила меня из равновесия, причем так, что это заметили мои сослуживцы, и командир даже отстранил меня от несения службы в карауле. Но уже через день я успокоился, — во-первых, мы с тобой ни о чем не договаривались, и ты была вольна поступать как заблагорассудится, а во-вторых, вряд ли я любил тебя, наши отношения не были, похоже, любовью, скорее всего это было приятное деловое партнерство.
Через год я демобилизовался, вернулся в город, позвонил тебе, ты сдержанно обрадовалась и пригласила меня к себе в гости. Ты сказала мне, что у тебя маленькая дочка, и ты почти все свое время посвящаешь ей. Мы погуляли втроем возле дома, поговорили, обменялись новостями. Твой муж был аспирантом, и писал диссертацию, а ты по выходным работала свадебным фотографом, надо было зарабатывать деньги, и у тебя это неплохо получалось. Я видел твои авторские фотографии — в них было много вкуса, творчества. Ты сказала, что быстро всему научилась. Дочке нужно было спать, и мы пошли к тебе домой, ты жила с мужем в двухкомнатной квартире. Ты уложила ребенка в постель, и пригласила меня на кухню попить кофе. Ты так соблазнительно, так аристократично выглядела в домашнем халате, в который ты переоделась, что я не удержался и привлек тебя к себе. После поцелуев я развернул тебя, уложил на стол на живот, а ты сама подняла халат, под которым не оказалось трусиков, и я сделал то, что сделал бы на моем месте любой мужчина. Я хотел продолжения, усадил тебя на табуретку и направил было своего друга в твой рот, но ты остановила меня и сказала: «У меня есть муж». Возразить тебе не смог бы никто в этом мире, так тверда была твоя интонация, я только подивился этим неведомым для меня стандартам супружеской верности: туда можно, а сюда — нельзя.
Потом мы пили кофе, чай, ты, кажется, сходила в комнату и одела трусики, а потом пришел твой муж, и мы очень сердечно познакомились, в отличие от тебя, он был очень говорлив, очень добр, такой аморфный, мечтательный, по сути никакой. Что интересно, с ним ты тоже познакомилась на пляже. Мы славно с ним поговорили про Хаббарда, Толкиена и Брэдбери, я ему очень понравился, и он сказал, что всегда рад видеть меня у вас. Я время от времени пользовался этим приглашением, и когда приходил, брал тебя, пока ребенок спал, но только одним способом, который ты позволяла.
Прошло пару лет, и так случилось, что я решил жениться. Я учился на заочном на маркетолога, и работал торговым представителем, и на одной из фирм встретил симпатичную девушку. Отношения наши развивались быстро, и вскоре мы назначили свадьбу. Кто будет фотографом на моей свадьбе? Конечно — ты. Ты была очень добра, и сама предложила свои услуги. Ты знала, что я ограничен в средствах, и сама предложила, чтобы я рассчитался за твои услуги постепенно, своеобразная отсрочка. Ты показала себя, как настоящий друг, который мне полностью доверяет. Фотографии получились отменные, и я в течение двух месяцев с тобой рассчитался.
С началом моей супружеской жизни мы почти перестали встречаться, но я иногда звонил тебе. И однажды ты сказала, что разводишься с мужем. Меня это не удивило, я с первого дня не понимал, как он оказался рядом с тобой, такой непонятный, несуразный, рядом с тобой, такой целеустремленной, деловой. Но меня осенила мысль, что ты остаешься одна, свободная. И что мне было делать с этой мыслью? У меня была молодая жена, не все у нас в отношениях было хорошо, но были чувства, после ссоры мы всегда мирились. Какое-то время я думал об этом, но долго думать мне не пришлось, — уже через месяц после развода ты объявила мне, что снова выходишь замуж. Я был в шоке, кто он, почему так быстро. Ты сказала, что он иностранец, этот второй, четный муж, и попросила меня больше не звонить, так как он очень ревнив. Я знал, что ослушаться тебя невозможно, и я сделал все, как ты сказала, и больше не звонил.
Прошло несколько лет. Я развелся с женой, прочного союза у нас не получилось. Один раз я как-то позвонил тебе, но ты жестко одернула меня, сказав, что просила не звонить. Да, уж попалось тебе сокровище, подумал я. Один раз я видел вас на пляже. Твой муж, ты и твоя дочка-подросток. Я смотрел на вас издалека, и мне кажется, ты заметила меня, но не повела и бровью. Ты всегда такая сдержанная, спокойная. Я разглядел твоего мужа. Может он и иностранец, но кавказец точно. С таким суровым жестким лицом, какое бывает у представителей горных народов. А может он и не кавказец, а просто южанин, но какая разница? Ты просила не звонить, и я больше не звонил.
Прошло еще какое-то время. Однажды, в популярном торговом центре я разглядывал витрину какого-то магазина. Я стоял к витрине довольно близко, но неожиданно между мной и витриной прошла какая-то девушка. Я посмотрел вслед, это была ты. Ты была напряжена, я сразу понял, что ты специально прошла так близко, чтобы я тебя заметил. Я окликнул тебя. Ты изобразила радость, увидев меня, и зная тебя, я понимал, что для тебя такая радость — очень сильное проявление чувств. Мы присели в кафе и разговорились. Оказывается, у тебя уже был третий, нечетный муж, доктор по профессии. У тебя все хорошо, и ты уже живешь в другом месте, в трехкомнатной квартире. Дочка заканчивает школу, и нужно уже думать о высшем образовании. Куда делся второй, четный муж, я не спрашивал. Ты пригласила меня к себе в гости на следующий день, и я воспользовался приглашением. У тебя была красиво обставленная квартира в новом доме. Как-то так получалось, что каждый твой брак приводил к улучшению жилищных условий. Дочка была в школе, а потом на каких-то занятиях, муж был на работе, и в какой-то момент ты сама протянула руку, потрогала моего мальчика, достала его, встала на колени, и доставила мне невообразимое удовольствие. Я хотел продолжить традиционным способом, и попытался поднять твой халат, но ты остановила меня, сказав: «Я замужем». Я снова, как и несколькими годами ранее, подивился твоим моральным принципам, только мне показалось, что в них что-то поменялось с точностью наоборот. Я предположил, что ты делаешь со мной то, чем обделена в отношениях с мужьями. Но разбираться в этом было абсолютно бесполезным делом, и невозможно было тебя ослушаться, поэтому я принял отношения такими, какие они есть. Твой третий нечетный муж оказался замечательным парнем, я его ни разу так и не увидел. Он вечно торчал на работе, в своей больнице, по срочным вызовам. Мы всегда с теплом говорили о нем, таком трудяге. Я иногда, нечасто, но регулярно приходил к тебе в гости, мы общались, говорили о делах, о поступлении твоей дочки в институт, о твоей работе свадебным фотографом, о смешных случаях на свадьбе, мы обсуждали просмотренные фильмы, и когда позволяли обстоятельства (дочки не было дома), ты по своей инициативе доставала моего друга, и доставляла ему удовольствие, и когда он взрывался, ты деловито принимала в себя все без остатка, а потом мы снова беседовали на разные темы. Ты всегда была спокойна, сдержанна, я бы даже сказал царственна в своей сдержанности. Встречаясь с тобой, я, конечно, задавал себе вопрос, а почему так, почему мы не вместе, ведь мы так хорошо понимаем друг друга, уже столько лет знакомы, почему так складывается, что мы не успеваем создать более прочные отношения, когда ты разводишься с очередным мужем, кто в этом виноват? Ведь мы могли бы все это время быть вместе. В то же время я задавал себе вопрос, а знаю ли я тебя, какая ты на самом деле, почему так часто ты меняешь мужей. И не всплыло бы в нашем браке нечто такое, чего и предположить нельзя. Ты иногда очень спокойно рассказывала о скандалах со своими мужьями, когда, по твоим словам, по комнате летали вещи, подушки, тапки. Я никак не мог представить себе тебя в роли скандалящей жены, ведь ты всегда такая спокойная, выдержанная. Наверно, я тебя совсем не знаю. Однажды я поинтересовался твоим мнением, не жалеешь ли ты, что не выбрала меня в мужья. Ты ответила: «Я никогда ни о чем не жалею». И это было правдой. Что я точно понял в тебе, — так это то, что тебе абсолютно несвойственны метания на тему «ах если бы тогда», ты принимаешь прошлое таким какое оно есть, без малейшего сожаления, без эмоционального падения в эти безнадежные размышления типа «а что могло бы быть». Тебе действительно прошедшее было абсолютно безразличным.
Между тем, у тебя закончился твой третий нечетный брак и очень быстро появился четвертый, четный муж. Как всегда, я не успел ничего предпринять. Четный муж не сулил мне ничего хорошего. Так и случилось. Я написал тебе однажды в мессенджере «как дела, как жизнь», и получил ответ: «еще раз напишешь, и я укорочу твою жизнь» и далее несколько ругательств. Конечно, это написала не ты, это сделал твой новый четвертый муж, который, видимо, еще ревнивее, чем второй, раз роется в твоей переписке. А еще он явно идиот. Почему ты находишь таких и живешь с ними? А в перерывах отдыхаешь с нечетными мужьями? Я тебя не понимаю, я тебя не знаю. И, вообще, я тут причем, я зачем нужен? Ты написала мне смс-ку: «У меня Отелло, не пиши и не звони». Я все понял, предупредила. Я и не пишу, и не звоню. Уже несколько лет. Почти ничего о тебе не знаю. Знаю, что ты переехала в частный дом с шестью комнатами, а дочка учится в университете. Но мне интересно, что будет дальше.
Однажды я видел тебя. Я пошел на свадьбу к младшему брату моего друга, и ты там была фотографом. Грациозная, хорошо одетая, профессиональная, ты не подала виду, что мы знакомы. Только слега улыбнулась. У тебя не было ни тени смущения. Я пялился на тебя, но тебе это абсолютно не мешало. Ты делала свою работу. Один раз даже обратилась ко мне, когда делала общий снимок, попросила встать в кадр и даже приложила руку к моему плечу. Для меня это был эмоциональный момент, но ты все делала абсолютно спокойно, было видно, что тебе абсолютно все равно. Мы с тобой не перекинулись и парой фраз. Но это был только раз, когда я видел тебя.
Мне интересно, этот твой четвертый брак — это навсегда? Мне кажется, нет. Если было уже четыре брака, разве не может быть пятый. А этот пятый муж, кто им будет? Успею ли я хотя бы поговорить с тобой? Но кто бы ни был пятым, это будет нечетный муж, а это хорошо, значит можно будет с тобой снова общаться. Нечетные мужья отличаются от четных, я это точно знаю. Только как я узнаю, что у тебя новый муж? Ты сама звонить не будешь, это сто процентов. А гулять под твоими окнами и заглядывать в них я не буду, тем более, что я не знаю, где этот чертов частный дом, в котором ты сейчас живешь. Буду полагаться на случай. Как тогда в торговом центре. Надо чаще выходить в люди. Гулять по городу. А еще бывать на свадьбах. Может мне пойти в массовики-затейники? Рабочая идея, нужно ее обдумать.
