Чистый лист

Ровно без пяти десять дверь издательства «Рукописи не горят» распахнулась, и на пороге появилась женщина лет сорока в элегантном меховом манто:
— Доброе утро, Светлана.
— Доброе…

Окончание приветствия повисло в воздухе: вошедшая уже скрылась за дверью с табличкой «Ответственный секретарь издательства», оставив за собой облачко дорогих духов.
Светлана, чья должность солидно именовалась «оператор отдела документооборота» вздохнула: по Людмиле Ивановне можно проверять часы, а она опять всю ночь думала о Сергее, заснула под утро и позавтракать не успела. Через пару минут приемная наполнится сотрудниками, посетителями, начнется обычный рабочий галдеж, и даже на чашку чая рассчитывать не приходится…

На огромном письменном столе с вечера разложены папки: «малые формы», «крупные формы», «жанровые произведения», «эссе и статьи». Отдельно — три самые пухлые папки на подоконнике: «поэзия» …

Ответственный секретарь — в первую очередь женщина. Каждое движение отработано: заглянула в зеркало, поправила безупречную прическу, достала из сумочки очки в роговой оправе, включила компьютер:
— Ну, что нам сегодня прислали?

В приоткрытую дверь неуверенно заглянул первый посетитель. Глаза красные от бессонницы, к груди нежно прижимает перевязанную бечевкой пачку бумаги.

— Здравствуйте, проходите. Вы кто, простите? — в интонациях — бесконечное терпение.
— Ну, — посетитель замялся, подыскивая слова, — некоторым образом — писатель.
— Как интересно. И почему вы так считаете? Может, у вас справка есть?
–Да нет… Жжение у меня в пальцах, зуд такой… очень написать что-нибудь хочется.

Женщина с ласковым пониманием посмотрела на вошедшего: господи, сколько их таких здесь побывало:
— Так и пишите себе, особенно если на здоровье хорошо влияет.
— И будет считаться, что я — писатель?
— Вам это важно? Тогда, конечно, будет считаться. И книгу можете издать, и корочки получить, там крупными золотыми буквами так и написано: ПИСАТЕЛЬ.
— За деньги? — недоверчиво буркнул автор.
— Голубчик, конечно за деньги, вы что же решили, что я с вас душу потребую? Бог с вами, зачем она мне.
— Ну как же, без души-то… Вот тут, в рукописи — вся душа моя…
— Дорогой мой, — мягко улыбнулась и, отвернувшись, подавила зевок, — если вам душу куда-то пристроить надо, это по-другому ведомству, у нас здесь, знаете, только слова берут. И то…
— Да-да, хорошо, я подумаю… — посетитель попятился, не отрывая глаз от наваленных на полу грудами стопок бумаг, очень похожих на ту, что он бережно держал в руках.

Через некоторое время из коридора донеслись всхлипывания.
— Света, что-то случилось?
Совершенно неуместные звуки во время рабочего дня, но начальство должно проявлять внимание к кадрам… Оператор документооборота, отводя в сторону красные заплаканные глаза, бумажным платочком вытирала нос, а ладонью придерживала лежащий на столе листок:
— Этот посетитель, который сейчас к вам приходил, Людмила Ивановна, он… — девушка не удержалась, снова всхлипнула, — бечевка, которой он рукопись перевязал, порвалась, и все рассыпалось. Ползал здесь долго, листки свои собирал, один под столом не заметил. Я подняла, прочитала, а там…
Светлана расплакалась.
— Что там?
Ответственный секретарь двумя пальцами вытащила листок из-под ладони секретарши. Побывав под столом, лист стал несколько грязноват, и только.
— Там все про нас с Серегой написано. Как познакомились, как целовались, — Светлана покраснела, — что потом было… ну откуда этот лысый может знать, о чем шептал мне Сережка?

— Хомечатимся? — в приемную ввалились айтишники, Игорь и Гоша. Кто из них кто не разбиралась даже заведующая отделом кадров. Инопланетяне с планеты «Всемирная паутина», они различались тем, что у одного серьга была в левом ухе, у другого — в правом. Остальные аксессуары: завязанные на затылке хвостики, рюкзаки и черные байки, украшенными надписями на языке, которого скорее всего и вовсе не существовало, были похожи как две капли воды.
— Пардон, дамы, перевожу, — раскланялся айтишник с серьгой в правом ухе. — О чем секретничали? Очередной гений достал? Его писулька?
Быстро пробежал глазами по листку бумаги, брошенному недоумевающей Людмилой Ивановной на стол, расхохотался:
— Вау! Вот дает чудило, я бы такого зафрендил.
Второй, с серьгой в левом ухе, наклонившись над листом, поддержал:
— The best! — и засмеялся дребезжащим фальцетом. — Светочка, откуда этот юморист взялся?

Где-то хлопнула дверь. Сквозняк подхватил лист со стола, кинул под ноги входящему завхозу. Егор Емельянович поднял бумажку, повертел в руках, сунул в карман.
— Да вы почитайте, Егор Емельянович, — посоветовал то ли Игорь, то ли Гоша человеческим голосом, — автор Жванецкого легко за пояс заткнет.
Завхоз еще раз взглянул на листок, побагровел, твердо сказал:
— Я эротику не читаю, — и бережно разгладив листок, засунул его в карман поглубже.

Этого Людмила Ивановна не вынесла. В два шага подбежав к Егору Емельяновичу, она принялась тащить его руку из кармана, чему завхоз молча, но упорно сопротивлялся, не желая расставаться с добычей.
— Боже мой, вы все сошли с ума, — причитала ответственный секретарь, не замечая разлохматившейся прически и совершенно не думая о приличествующих случаю манерах.

— Что за шум, а драки нет? Или все-таки есть?
Главный редактор, импозантный мужчина в дорогом сером костюме с рыжим шарфом на шее изумленно смотрел на борьбу всегда бесстрастной сотрудницы, за внимание которой готовы были поспорить многие мужчины издательства, с завхозом, обычно беспрекословно выполняющим любые распоряжения. Появление вышестоящего должностного лица придало Людмиле Ивановне дополнительную силу, она вырвала из рук Егора Емельяновича пресловутый лист и протянула начальнику:
— Вот, Дмитрий Петрович, взгляните.
— Ну-с…
Дмитрий Петрович сначала небрежно бросил взгляд, потом достал очки, нахмурился, вчитываясь, наконец, отложив листок в сторону, растроганно спросил:
— Кто автор, Людмила Ивановна? Неужели мы сподобились и к нам заглянул со своей рукописью гений?
— Да что с вами? — по-бабьи тонко закричала ответственный секретарь. — Гипноз? Галлюцинации? Это чистый лист! На нем ничего не написано… Ни-че-го! Массовое помешательство… Я сейчас, скорую…
Осеклась, заметив горестное сочувствие окружающих.
— Милочка, только не волнуйтесь, — Дмитрий Петрович бережно обнял ее за плечи и повел в свой кабинет. — Не пугайтесь, это не болезнь. У вас выработался иммунитет: невосприимчивость к слову. Бывает…