Убегающая пена…

* * *
— Сколько ж минуло лет? — Почитай, больше ста.
— Что же было? — Хорошего мало.
Воевала мечта. Погибала мечта
— Ну, а подлость? — Она убивала.

Среди старых и новых обид в никуда
Уходили, не зная пощады.
Тень креста освящала кроваво звезда…
Вот и всё. Дальше надо? — Не надо.

Убеждений туман, ожиданий карман —
Время лечит… — Но учит — едва ли.
Век спустя, сквозь обман и беду… — Сквозь майдан.
— Те же грабли. — Мы их не узнали.

* * *
«Верхи не могут, низы — не хотят».
А хоть бы наоборот!
Дорога им выпала будто в ад
Тогда, в семнадцатый год.

«Кругом — измена, обман и вражда» —
Глухо сказал Николай…
Как выстрел в себя или в никуда,
Нелеп и случаен рай.

* * *
Под лежачий камень просочилась вода.
Это дождь проливной целый день напролёт.
Это — камень лежачий… Но не навсегда.
Это память пустынь и молчанье болот.

Это капля за каплей в упор, наугад,
Это страх забыванья, что больно вдвойне.
И любовь, что зовёт: «Возвращайся назад»,
И страна, где водой стала кровь на войне.

* * *
Этот воздух такой же, каким был, когда
Разрушалось прошедшее время.
Угасала звезда, утекала вода…
Насовсем? Не совсем. Не со всеми.

Этот воздух уснувший не просто воскрес,
Он вернулся, а время пропало.
Как в дрова превращается сказочный лес,
Так и память не помнит начала…

Дом у завода

Кузнечно-прессового цеха тревожащие ахи-охи –
В звучащей памяти, как эхо полуразрушенной эпохи.

Казалось время неизменным. Куда ни глянь, — везде начало.
Дыханье пресса в третью смену баюкало и означало,

Что после гимна и курантов ночные страхи не тревожат
Жильцов, поэтов, музыкантов. А гул окрестный — он надёжен

Тяжелой мерностью и ритмом. Но ты не жди привет оттуда.
Дороги нет, хоть дверь открыта туда, где «был» сменило «буду».

* * *
Город молчит на своём языке, и мне язык тот понятен.
Слышу и то, что уже вдалеке, вижу, как солнце без пятен,

Детские страхи, вчерашнюю боль, нынешних вздохов истому.
Памяти прошлой сухой алкоголь режет меня по живому…

* * *
Предательство всегда в прекрасной форме.
Ему оправдываться не пристало.
Полузабытый бог геноссе Борман
Простит и даст команду: «Всё сначала».

И в жизни, как в недоброй оперетте,
Зловещие запляшут персонажи…
Вновь темнота видней на белом свете,
А свет опять заманчив и продажен.

* * *
Забываются сны, по окраинам мозга плутая.
Отражение дня преломляется, сходит на нет.
Что имел там и что потерял — не пойму, не узнаю.
Разгадать не умея летящий, предутренний свет.

Где-то «Вам и не снилось» звучит, как вчерашнее эхо,
Неопознанным инеем тает не выпавший снег…
Жизнь похожа на сон, как комедия, только без смеха,
Где открытая дверь в никуда, как всегда, не для всех.

* * *
Как у ящиков — двойное дно,
Так и люди — «нашим-вашим».
Говорят — и слышится «вино»,
А на деле — «простокваша»

Слушать и не слышать нелегко.
Привыкаю постепенно.
Вижу, хоть смотрю на молоко —
Убегающую пену.

* * *
На кладбище, где жертвы той войны
Спят неспокойно, вновь гуляет эхо,
И в нем сквозь выстрелы и плач слышны
Проклятья «юде», стон, обрывки смеха…

Здесь тем, стрелявшим в голых и больных,
С ухмылкой убивая, добивая,
Воздвигли крест, что как удар под дых,
И, значит, правда — тоже не живая?

Нет, Божий суд бессмертен, как всегда,
И обернется вещим словом тайна.
А памяти горючая звезда
Над кладбищем не гаснет не случайно…

* * *
Усопших утопий незримые тени
Витают в просторах Фэйсбука.
Скажи мне: «Ты с теми, а, может быть, с теми,
Входя в зазеркалье без стука?»

Там правда с враньём — наугад, вперемешку,
Там белый становится красным…
Но, коль в короля превращается пешка,
То, значит, игра не напрасна?

А с кем и куда, и зачем, и откуда –
В утопии тонут ответы.
Незримые тени надежды на чудо
Витают в сетях интернета…

* * *
Он не забыт, не просрочен. Просто, куда ни глянь,
День растворяется ночью. «Инь» поглощает «Янь».

Дальнее эхо закона гаснет вдали от глаз.
А небо всегда бездонно, С нами или без нас…

Просто прощать и непросто, явно или сквозь сон.
От нелюбви до погоста — всюду один закон.

Хотя, и любовь и жалость в нём излучают свет…
И это всё, что осталось, — «Да» отличать от «Нет».

* * *
Незаметны, незримы следы тех, кто был и ушёл,
Растворился. Осталось лишь небо,
Где пространство, как память литых и расплавленных слов,
Неисчезнувших снов и вопросов растерянных — где ты…
Что в ответе? Прощенья нечаянный блик. Или крик.
И любовь…

* * *
Не торопись, а вдруг ещё вернётся
Звезда надежды и звезда любви…
Не торопись, а вдруг взорвётся солнце,
Но перед этим выдохнет: «Живи»…

И, кажется, знакомы эта бездна,
И этот край, мерцающий во мгле.
Не торопись — всё честно и нечестно,
Как в первый день творенья на Земле…

* * *
Манон Леско… Как триста лет назад
Любить легко. И предавать легко.
Аббаты пишут, черти говорят…
Как было, так и есть. Манон Леско

В ток-шоу проверяет ДНК,
Рассказывая, где и с кем, когда…
Длинна строка, а память коротка,
Где ангелы сгорают от стыда.

* * *
Билетов на поезд нет,
Но у меня — проездной.
Мигает зелёный свет
У осени за спиной.

И думаешь — всё путём,
Проснёшься — и благодать.
Но каждый — лишь о своём.
И есть ещё, что терять…

* * *
Когда она уходила, всё было вокруг, как всегда.
Солнце светило? Светило. И ехали в ночь поезда.

Только она уходила, взорвав за собою мосты.
И, значит, ничто не светило. «Я» отрывалось от «ты».

Падало новое утро в соленую пропасть без слов.
В горле застряло как будто колючее слово «любовь».

* * *
Она говорит: «Начинайте сначала»,
А он говорит, что не помнит всех нот,
Что песня без слов невзначай отзвучала,
Как жизнь и любовь, или наоборот.

А я говорю: «Начинается осень»,
И в нотной тетради сквозит листопад.
Как снегом, молчанием песни заносит…
Но ветер вздыхает. И листья дрожат.

* * *
Заиндевелый лист резной с ноябрьским деревом расстался
И карусельно распластался над городом и тишиной.

Заиндевелый миг шальной летит, пространство ветром меря,
И что терять, когда потеря — ты сам. И кто тому виной,

Что осень, жертвуя тобой, швыряет с щедростью банкрота
Твою резную позолоту в пустынность улицы ночной.

Заиндевелый мир сквозной, мелькнувший за стеклом оконным,
Летящий над землею сонной… Связной меж летом и зимой.

* * *
Небо сменило кожу, деревья меняют краску.
Это — не новый имидж, это — возврат к судьбе.
Значит, почти что прожит этот подарок царский.
Снова небесный Китеж птиц призовёт к себе.

Дождь превратив в чернила, раскрашивая неярко
Дни, и траву, и листья, осень дарует час.
Час для любви и света, посланье с небесной маркой,
Где листья, как поцелуи, и всё — как в последний раз.

* * *
День осенний, дым осенний.
На костер восходит лето,
Продолжая представленье
с неоконченным сюжетом.
Время кружит, ветер веет,
снова смена декораций.
Только небо голубеет, да беспечно зеленеют
листья мерзнущих акаций.

* * *
Кленовых вертолётиков полёт,
Потом — паренье листьев под дождём.
И осень полушепотом поёт,
Как мы на разных улицах поём,

Встречаясь и прощаясь, находя
Забытый голос и случайный взгляд…
Под искрами кленового дождя,
Идя вперёд и падая назад.

* * *
Осень поспит еще,
Летний снимая стресс.
Под дождевым плащом —
Память цветных небес.

Время уходит вспять,
Сонно глотая свет.
Жаль, что учиться ждать
Времени больше нет.