Три рассказа: Стержень жизни, Недостающий кирпич мироздания и Как я попал в Железнодорожный институт

Как я попал в Железнодорожный институт

В школе я участвовал в драмкружке. Кружком руководила учительница физкультуры Клавдия Ксенофонтовна Толстоногова. Она и пьесы сама писала. Моя первая роль была роль Ленина в ее пьесе «Светоч революции». Выбор пал на меня, потому что я немного картавил, как Ленин. Публике спектакль понравился главным образом из-за достоверности образа Ленина, и я был утвержден на роль Гамлета в следующем спектакле.

Увы, с Гамлетом я потерпел полное фиаско. Ленин хоть и картавил, но человек был прямой и решительный не в пример интеллигентику Гамлету. А я, продолжая линию Ленина, не вписывался в замысел Ксении. Кроме того, пока я говорил: «быть или не быть вот в чем…», все шло хорошо, но как только я произносил с ленинским акцентом слово «вопгос», зрители на репетиции и остальные участники спектакля вырубались. И меня сняли с роли.

В школьной характеристике мне записали, что я не мог вжиться в образ Гамлета. Кроме того, дополнительно мне еще вписали нетоварищеское отношение к Офелии в послерепетиционное время, которую играла моя соседка по парте Нинка Кошек. Когда я рассказываю эту историю молодежи, я вижу недоумение на их лицах — что еще за нетоварищеское отношение? Объясняю. После Великой Октябрьской революции женщины были уравнены в правах с мужчинами и смотреть на женщину только или главным образом как на объект сексуальных домогательств было запрещено декретом. Женщина рассматривалась как товарищ по борьбе. Если же мужики в отряде или на заводе не могли избавиться от предрассудков, их осуждали за нетоварищеское отношение.

Все это мне вышло боком, и счастье мое, что мне удалось хотя бы вжиться в образ вождя. Иначе я мог погореть просто как диссидент.
Клавдия бросила меня на драматургию и сказала, что мое призвание не играть, а писать, и я должен написать что-нибудь из школьной жизни, потому что у Шекспира в этом отношение большой пробел. Она говорила, что Шекспир эту тему не раскрыл. Например, «Ромео и Джульета» хотя и затрагивает тему молодежи, но полным молчанием обходит образовательный процесс, где и как дети учились абсолютно неизвестно. Шекспир слишком концентрируется на любовной сфере. А нам это не нужно.

Я быстро написал одноактную пьесу под названием «От перемены к перемене», но школьный репертком название зарезал. Как раз только Хрущева сняли с работы и мое название звучало двусмысленно. Пришлось переименовать пьесу в «Из класса в класс». Успех был колоссальный. Герои Рома и Юля встречались, когда родителей не было дома, забросили занятия и снизили свою успеваемость. Русские Юлины родители во всем обвинили украинских родителей Романа.

После этого я успел до получения аттестата зрелости написать еще только одну пьесу под названием «Последний звонок» с эпиграфом «Декабристы разбудили Герцена». О ее постановочной судьбе я ничего не знаю.
Все мои пьесы можно прочитать на сайте www.всевру.ку-ку.

Но пьесы мне не помогли. С моей характеристикой я никуда не мог попасть. С человеком, который не мог вжиться в образ Гамлета, в гуманитарных вузах просто не хотели разговаривать. С трудом мне удалось попасть в Харьковский железнодорожный институт (ХИИТ). Заведующий приемной комиссией по фамилии Игнатьев оказался старым большевиком и сказал мне, что Гамлет — чуждый нам элемент — принц, и тот факт, что я не смог вжиться в его образ, характеризует меня с положительной стороны.
— А насчет нетоварищеского отношения к Офелии, то есть к Нине Кошек, — сказал он, — ты же понимаешь, между нами мужиками, на самом-то деле это именно ты по-товарищески к ней относился. Ты, слава Богу, видишь в ней очаровательную женщину, и так и всегда поступай.
И меня приняли в институт.
Еще меня спросили, что у меня за фамилия такая странная — Гольдентул. Я сказал, что мой папа был сводным братом Чойбалсана, и по-монгольски Гольдентул переводится как Чойбалсан.
С железнодорожным институтом у меня связаны всякие приятные воспоминания. Одно из них относится к нашей военной кафедре, где нас учили взрывать постоянные мосты и наводить временные.
В конце пятого курса нас повезли на военные сборы в воинскую часть и там произошел такой случай. Один из студентов ушел в самоволку. Фамилию не помню, а звали его Феликс, что по латыни означает «счастливый». Собрали нас всех в зале, и политрук из части (он слово «волейбол» произносил на монгольский манер — волендбол: «Ребята, — бывало, говорил он, — вы бы пошли в волендбол поиграли») стал этого разгильдяя прорабатывать. Он спросил его назидательно: «Скажи, Феликс, ты в каком обществе живешь, в советском?»
«В совееетском», — без энтузиазма отвечал Феликс.
«Ты в какой школе учился, в советской?» — продолжал политрук.
Феликс, понурив голову, отвечал: «В советской».
«Ты в каком институте учишься?» — неосмотрительно пропустив на этот раз «в советском», в третий раз спросил политрук.
И заморенный Феликс на этот раз довольно бодро вместо ожидаемого «в советском» брякнул: «В железнодорожном».
Весь зал, включая и наших институтских офицеров-преподавателей (ниже подполковника не было), дружно взорвался от хохота.
Местному Понтию Пилату ничего не оставалось, как умыть руки. Феликс отделался легким испугом.
В институтской самодеятельности я долго не участвовал, пока меня не выдала одна бывшая одноклассница. Она тоже каким-то образом попала в ХИИТ и сказала на собрании, показав на меня пальцем: «Он пишет пьесы!»
Под давлением самодеятельской общественности я написал для драматического коллектива института серьезную пьесу «Стучат составы». Это была моя последняя пьеса. Хиитовский коллектив показывал ее во Дворце Съездов как победитель конкурса институтской самодеятельности.
Сейчас я на пенсии, пишу книгу воспоминаний под названием «Стучат суставы».

 

Недостающий кирпич мироздания, или Число π никогда не кончается

Бог не играет с людьми в кости.

(Эйнштейн)

Вчера сижу в баре. Пью пиво. Все мирно. Вдруг влетает возбужденный Сеня Криптов и с порога кричит: «Ты слыхал новость? Теперь известно, как всё устроено. Недоставало одного звена».
Когда Сеня успокоился, выяснилось, что это звено — бозон Хиггса.

— Что за бозон такой? — жена спросила с недоверием, когда я из бара вернулся.
— Последний кирпич мироздания, — сказал я.

Некоторым этот кирпич свалился на голову совсем неожиданно. А быть убитым последним кирпичом мироздания или просто кирпичом, значения не имеет.
Бозон — это по ихней научной фене значит что-то, чего мы не знаем, но что должно быть, чтобы расчеты сходились.
Они там этим словом пользуются вовсю. «Большой бозон» может обозначать что угодно. Большой начальник, или научный семинар с бесплатной выпивкой и закуской, или нагоняй от начальства.
Используется в широком спектре значений. Охренеть можно.
Они могли эту штуку, которая должна быть, но ее еще не нашли, назвать как угодно, например, кобзон.

Что-то я заговорился. Перейдем к существу вопроса. Почему такая радость в научных кругах? Такой, я бы сказал, невообразимый бозон поднялся. Тут немножко науки нужно. В науке, как мы все с вами, образованные люди, знаем, все держится на формулах. Без формул это так, досужие рассуждения. Попросту говоря, маниловщина. Есть формула — есть наука, нет формулы, — нет науки.
Вот, например, число пи. Имеется диаметр круга, а вам нужно знать, какая окружность у этого круга. Или наоборот.
Вот практический и исторический пример. Когда доперли, что земля шар, решили измерить ее окружность. Пустили корабль в кругосветку, и, когда он вернулся, скажем, в Гавр (там Гаврош родился, и в честь него город так и назвали), оказалось на спидометре 40 075,7 километров. Ну, не большой подвиг, это каждый мог сделать. Нынче на велосипедах ездят вокруг земли.
Как диаметр измерить?
Необразованный человек становится в тупик, не сверлить же землю насквозь, а образованный делит окружность на знаменитое число пи и получает, что диаметр земли 12756 километров. Потрясающе! Вот что такое наука!
Но откуда число пи взялось? Вот в чем вопрос. Наивный читатель подумает, что первые люди, то есть Адам с Евой, длину круга на диаметр разделили и получили это число. Дудки. Если бы они этим занимались! У нас никаких бы проблем сейчас не было с искуплением грехов. Христа не пришлось бы нам на выручку посылать.
Впрочем, тогда еще и круг-то не существовал, его еще не изобрели.

А число пи существовало всегда. Его знали самые первые люди, почему их и назвали пи-текантропы. Оно было известно в Шумело-Камышской цивилизации. Вавилоняне и египтяне уже им пользовались вовсю. Пи-рамиды были построены на основе числа пи. Это и ежику понятно. Главный ученый в Древней Греции носил имя Пи-фагор. А об индусах я уже не говорю, они рождаются с числом пи на лбу. Англичане назвали свою самую главную улицу в Лондоне в честь пи — Пикадилли.
Вначале было не слово, а пи. Поэтому мы назваемся не слователи, а пи-сатели, и наша задача открывать людям благородный смысл всякого смысла.

Пи — это воплощение бесконечности мира. Окружность бесконечной вселенной, поделенная на ее бесконечный же диаметр. Бесконечность, деленная на бесконечность. Поговорите с математиками на эту тему. Они быстро вам мозги вправят. Поэтому в математику только пи-рельманы идут. Нормальные люди или идут в сантехники, или играют в керлинг.
Так вот, отвечаю: бесконечность, деленная на бесконечность, равняется пи. И оно никогда не кончается. Число π равно

3,1415926535 8979323846 2643383279 5028841971 6939937510 5820974944 5923078164 0628620899 8628034825 3421170679 8214808651 3282306647 0938446095 5058223172 5359408128 4811174502 8410270193 8521105559 6446229489 5493038196 4428810975 6659334461 2847564823 3786783165 2712019091 4564856692 3460348610 4543266482 1339360726 0249141273 7245870066 0631558817 4881520920 9628292540 9171536436 7892590360 0113305305 4882046652 1384146951 9415116094 3305727036 5759591953 0921861173 8193261179 3105118548 0744623799 6274956735 1885752724 8912279381 8301194912 9833673362 4406566430 8602139494 6395224737 1907021798 6094370277 0539217176 2931767523 8467481846 7669405132 0005681271 4526356082 7785771342 7577896091 7363717872 1468440901 2249534301 4654958537 1050792279 6892589235
4201995611 2129021960 8640344181 5981362977 4771309960 5187072113 4 999999 837 2978049951 0597317328 1609631859 5024459455 3469083026 4252230825 3344685035 2619311881 7101000313 7838752886 5875332083 8142061717 7669147303 5982534904 2875546873 1159562863 8823537875 9375195778 1857780532 1712268066 1300192787 6611195909 2164201989………..

и так далее, до конца жизни и даже после нее. А шесть девяток — это точка Фейнмана. Ричард Фейнман — один из этих пирельманов, сказал на одной лекции, что хотел бы запомнить цифры числа пи до этой позиции, чтобы заканчивать рассказ кому-либо словами «девять, девять, девять, девять, девять, девять и так далее», как бы предполагая, что значение пи рационально. Тут, если жена (или муж) вас спросит, что такое рациональное число, пристыдите ее (или его) и скажите ей (или ему), что это любой школьник знает.
Но вернемся к нашим бозонам. Так все же, что такое бозон?
Это в философском смысле то, о чем Фейнман сказал: «как бы предполагая, что значение пи рационально».
Так что если вас жена или муж спросят ненароком, что такое бозон, можете смело ответить ей или ему, что это предположение, что наш мир устроен рационально, или, как сказал Эйнштейн, Бог не играет с нами в кости.
Бозон — это очередная цифра в бесконечном числе пи, которое в точке Фейнмана может показаться рациональным.

 

Стержень жизни

Я как-то пришел к выводу (тоже мне, Карл Юнг нашелся!), что у каждого человека должен быть какой-нибудь стержень, который делает его жизнь осмысленной. Этот стержень может даже быть воображаемым. Честно говоря, он всегда воображаемый, потому что вся наша жизнь воображаемая.

Например, я знал одного человека, очень приличного конструктора, у которого был пунктик, что он хорошо водит машину. Лучше всех. Он постоянно повторял это мне, пока не попал в аварию. А другой, тоже мой приятель, гордился страшно, что выпивает 10 чашек двойного (double shot) кофе в день. Потом он неожиданно умер от инфаркта. Хотя кофе, может быть, тут и ни при чём. Говорят, кофе полезен для здоровья. Я уже писал где-то, что всё полезно для здоровья, если у вас есть здоровье.

Ещё у одного был пунктик, что у него дорогая машина. Жизнь дешёвая, а машина дорогая. Но это престижно. Престиж — это стержень. Так что может и стоило поднатужиться и ездить на Ленд Ровере. Встречают же по одежке. И это важно, потому что когда провожать будут, то ум уже никого интересовать не будет. Вся жизнь проходит во встречах.

Нет, красивая одежда, дорогой автомобиль, дорогой дом в престижном районе — может, это и есть жизнь. И может, это хороший стержень. И довольно безопасный по сравнению с хорошим вождением автомобиля.

Я был знаменит в своей деревне тем, что у меня всегда или водка, или самогон (сам гнал) имелись в наличии. Я настаивал на перегородках грецких орехов (внутри, тоненькие такие). У других никогда запасов спиртного не было, потому что они утерпеть не могли, и всё сами выпивали. А ко мне придёшь — всегда есть что выпить, да ещё на вкус как коньяк, и бесплатно. У меня даже привычка появилась, когда мне говорят так твёрдо: «Нет, я настаиваю!» Я всегда спрашиваю: «На чем настаиваешь, на лимонных корочках?»

И так далее. Один горд тем, что перетрахал всех женщин в деревне. Где та деревня? Другой — что может перепить кого угодно.

Сначала мне это казалось смешным, но потом я понял: это стержень. Выпиваю много кофе или разбираюсь в театре, или в музыке. Или гоню хороший первач. Или в чём, в чём, а уж в хоккее-то я понимаю!

Часто это вполне солидные стержни. Организовал бизнес и стал богатым. Ты вот кандидат, а я университетов не кончал, а богатый. Это ужасно сильный стержень — держит здорово. Семья, дети — это тоже универсальный стержень. Детей поднять, воспитать, дать приличное образование. Это просто золотой стандарт. Всем подходит. А другой, страшно начитанный (вот такие глаза в очках!), разбирается в поэзии, но бедный. На плаву его удерживает то, что бизнесменов успешных много, а в поэзии разбираются единицы. Я это по себе знаю… настаиваю даже: и в поэзии я разбираюсь, хотя я ещё и богатый. Шучу, такого не бывает: или поэзия, или богатый.

Ну и так далее: в живописи, в музыке, в мужчинах, в женщинах, в монетах, в огородном деле, в сексе, в рыбной ловле, в политике, чтоб она сгорела, в акциях…

А хорошо одеваться!..

Или вот еще красота, в смысле внешность. Это, я вам скажу, забавный стержень. У знаменитого канадского психолога Эрика Берна написано, что все люди, без исключения, считают себя красивыми. Что там красивыми, НЕОТРАЗИМЫМИ, специально пошел — проверил. Я не поверил, когда прочёл. Ну хорошо, я-то неотразим, это все могут подтвердить, меня ещё, помню, с Аленом Делоном постоянно путали. Но не все же такие. Этого просто не может быть!

Ан нет!

Такая история произошла. Как-то на одном мероприятии крутилась одна низкорослая, почти квадратная женщина, с ногами буквой О, нос крючком, и я подумал: она-то себя красивой уж никак не может считать. И как-то упомянул об этом её подруге.

— Как! — воскликнула она. — Ванежка? Да у неё же роскошные волосы!

— А-а-а-а, дуб, — подумал я, взглянув на неё другими глазами. Она была настоящая баба Яга, но у неё действительно были чёрные красивые длинные волосы, это составляло предмет её гордости и тот самый стержень. При том, может быть, она могла ещё и хорошо готовить. Или что-нибудь ещё приятное делать. С женщинами никогда ничего заранее нельзя знать про их стержень.

Но и мужики не подарок. Об их неотразимости я уже молчу.

Ну, а чем заниматься тогда, в чём смысл жизни? Вот Маркс на вопрос «Ваше представление о счастье?» в своей знаменитой анкете написал — «Борьба». Он сочинил такую замечательную книгу — «Капитал» (Das Kapital). Да-с. А стержень у него был — борьба. Ужас!!! А ведь он красивый был. По крайней мере, с волосами у него тоже все в порядке было. Женни, надеюсь, его не за ум полюбила. Лучше бы он перетрахал всех немок в своей деревне. Trier называлась. А девки — фройляйн тогда назывались.

Другой его последователь посвятил всю жизнь, пока его инсульт не хватил, борьбе за освобождение человечества. ОТ ЧЕГО, БЛИН, освобождать и кого? Они не хотят никакой свободы, они её в гробу видали вместе с освободителем. Во, у людей стержни какие!

Один мне показал свою коллекцию стрелкового оружия. Это мне понравилось, это стержень, такой всегда пригодится. У него в подвале висит портрет Обамы, так он в него с двадцати пяти метров в мочку уха попадает, чтобы было куда серьгу повесить, когда тот из Белого дома уйдёт.

Я тоже загорелся, получил документ на ношение и приобрел себе револьвер системы Наган или наган системы Револьвер, точно не знаю, но стреляет хорошо. Я в институте чемпионом по стрельбе был, мало того что красивый, так ещё и стрелок отличный. Вот теперь пригодится. Македонским методом стреляю, навскидку. Это кроме шуток. У нас разрешают носить оружие, если документ есть. Конечно, у меня это не стержень. У меня стержень вот он — перед вами.

Писатель я!

Все засмеялись. Подали сладкое.

Еще не конец. Самое смешное осталось.

Наступают и такие времена, когда все стержни отпадают. И богатство, и искусство, и дети (взрослые становятся), и красота (уходит постепенно мир спасать), и всё прочее, и даже стержень, что спину держит (позвоночник называется), и тот ослабевает. И тогда остаются два последних стержня.

Один — стараться изо всех сил никому не быть в тягость. И второй — ликвидировать мусор, накопившийся за жизнь: фотографии разные, вырезки из газет и журналов, книги, которые уже никогда не прочтёшь, куча черновиков (из ненаписанного), всякие картины и репродукции на стенах. Что выбросить, что отдать… Такие вот стержни занимательные. Очень вдохновляют.

 

—