***
С началом вновь отмеченных дорог,
За руки взявшись, горсть идёт к горе,
Чтоб совершить, что глас святой изрёк
О милости и выжженном добре!
Кривляется в полночи свет вершин,
Припасть стремясь к горсти — грустит гора,
И плачет одинокий исполин,
Признав, что охладеть пришла пора:
Закутаться в грядущие снега,
Что таять поспешат в весенний час,
И чопорною дрожью старика
О выжженном добре вещает глас!
***
Без выбора — шагать через порог
И вдаль идти с рассветною загадкой,
Какой от этих песен ныне прок,
Поющихся лишь шёпотом, с украдкой?
Нет гимнов, не вкусивших марш боёв,
Грядущих и прошедших в дни былые,
И в лужах, раз увидевшие клёв,
Рыбачьи лодки будут плыть пустые,
Чтоб улицам вовек не прогадать
Меж мятою толпой и сном пустыни,
Где в лужах шторм разлить стремится гладь,
Кривыми сделав сотни ровных линий!
***
Кивает головою в такт ветрам,
Что бьются за окном в неравном споре,
Загнав мальца Эола между рам,
Где шапка вновь горит на пьяном воре!
Стекает милосердия вода,
Из снега превратившись в капли пота,
В которых раньше плавали суда,
В которых рот кривила слов зевота.
Звоня в далёкий край пустых квартир,
Заброшенный людьми и даже гнусом,
Покой в тиши бессмертной правит пир,
Целуя ночь и мир даря укусом!
***
На исписанных снегом стенах
Вновь играться начнёт светлый дух,
И склонивший колени монах
Из смиренных рядов примет двух,
И накажет идти по путям,
Что присущи безгласому рту,
Раздающему очередям
Приносящую век череду!
Всё встряхнуть, да подняв вряд с низин,
Поспешу взять в ладонь пленный люд,
Выбив клином поломанный клин,
Тот, который обратно забьют!
***
Холсты, что оживают в час теней,
Ложащихся полночным покрывалом,
Твердят чредой беззубо-пьяных дней
О том, что смерть, как прежде, ранит жалом
Искусанных ногтей, смятенных дум,
Жестоких переливов речи милой,
Мечтающей о жизни наобум,
Что кровь несёт по жилам с новой силой,
И скорбно озирая свой удел,
Порвать холсты — коль ране оживали,
В ладони собирая сотни стрел,
Которые в меня уже попали!
***
Кривой улыбкой вскрыв свой славный путь,
Которому и звёзды удивятся,
С распутья неизменно повернуть
В стезю шута иль гордого паяца,
Что публику потешить рад и ждёт
Пустых глазниц, замёрзших и погасших,
Желая увидать, как тянет род
От вечности их вор и вместе страж их!
Слетаясь на цветастую гульбу,
Сбирающих тепло в глаза и руки,
Побитому, но гордому рабу
Победный марш подарит свои звуки!
***
Услышав за дверями лёгкий шаг,
Что ранее ломал и вновь лепил,
Порвать успев бессмертных истин флаг,
Текущий ровным ходом тёплых жил,
Закрыть покрепче двери и дышать,
Как будто бы пустым остался дом,
Как будто шайкой злобной стала рать,
Как будто шорох заменил небесный гром!
И выйдет ли из этой вот игры,
Законченной по правилам — хоть пядь
Того, за что погибли все миры,
Надежду в ящик спрятавши опять!
***
На сломанных путях прогнивших шпал,
Что тянутся с пустых глазниц востока,
Далёкий блеск поверженным упал,
С вершин, живущих слишком одиноко
В тех мыслях и течениях минут,
В которых зародилось что-то мирно,
И думалось: вот и меня убьют,
И дымом разойдётся в зале смирна,
Но ветер отводил запястий бой,
И пальцы опадали с грузом мимо,
Чтоб раньше поседевший головой
Я жил, неся лицо под слоем грима!
***
Как грубых и замученных служак,
Я выброшу на холод свой рассказ,
Вершащий всё по плану, но не так
Целующий в последний драный раз!
Избитое лицо отныне — взор,
Которым удивляться всей толпе,
Грядущей из открытых рваных пор
И шепчущейся только о себе!
Не выстрадать избитую тропу,
Она как раньше — выдала билет,
Но только бунт поднявшему рабу
Навеки присягнут и тьма и свет!
***
С разверстой тьмою раньше быв на «ты»,
Ни слова не промолвить, выдав словом,
Что все о камни битые плоты
Мечтали кораблём вернутся новым!
Но досок в ряд сколоченная суть,
Собрала вместе выживших Икаров,
Которых невозможно помянуть,
Мукою затопив нутро амбаров.
Но ложь и только — нов отдельный плот,
Пришедший в море жизни и на скалы
Раскрывший свой с молитвой битый рот,
И думая: вот так, наоборот,
Большим становиться доныне слишком малый!