***
Подумать только! Павшая листва
Постыдно и позорно неизменна,
Как ангелы, отрекшись от родства,
Надумавши сбежать навек из плена!
Но крылья перебиты — не срастись,
А если не летает ангел — кто он?
И раз покоем преданная высь,
Призывы труб заменит вечным стоном!
Разделены на зёрна и овец,
Разбиты на волков и плевел всходы,
И головы склонившие народы,
Плести начнут ещё один венец!
***
С разбега начинается полёт
Задушенных пилотов шарфа шёлком,
Чей голос мёртвой прелестью зовёт,
И в крике рвётся брошеном и долгом!
Поднимется поломанный скелет
Парящего когда-то самолёта,
Желая погасить собой рассвет,
Мгновение прожив с конца до взлёта!
Не стоит разевать бездарно пасть,
Да скалиться на тех, кто мёртв с рожденья,
Кто жаждет вместе с крыльями упасть,
Познав донельзя ласку притяженья!
***
Вновь в белом зародится горечь быть
И петь от безысходности с надрывом,
Мечтая неизменно проклеймить
Всё лучшее, что кажется паршивым!
Прокашляв и проспав конечный счёт,
В словах мешая буквы и расклады,
Я жду когда желание умрёт,
Добить не успевая тех, кто смяты,
Кто загнаны, кто брошены толпой,
Но гордо озирают мир жестокий,
Где взгляд луны (щербатой и рябой)
Пьёт душ порочных выжатые соки!
***
Запасшись пережить грядущий мрак,
Так радостно встречаемый отныне,
Лоскутья неба сшив в единый флаг,
Я манекеном стыну на витрине.
И тёмною дорогой в край домов,
Под тишью засыпающе-сопящих,
Немеет, в плачь пускаясь, многослов,
Увидев матерей, детей кормящих!
Любовью суеты взращён и жив,
Я многие мгновения лелею,
Кидая в мир заснувший свой призыв
О том, как не погибнуть рядом с нею…
***
От безумия путь недалёк
До последней и снежной тропы,
Но шалавам, увы, невдомёк,
Что рабов порождают рабы!
И не выждать, не выгадать срок,
Тот, в который поднять смело взгляд,
До безумия путь недалёк
От того, что страданья хранят!
На глазах только грусти налёт,
Да тела, днесь лишённые прыти,
Где уродцам вещает урод!
Так что, знаете, нахер идите!
***
Споткнуться в сотый раз, не сделав шага,
Укутаться в холодный полумрак,
Скуля как недобитая собака,
Что отреклась от стай других собак!
Проспать и не явиться, вылив время,
Забыться жаждя, видя замков прах…
И снова каплями на выбритое темя,
Слюною изойдёт полночный страх!
Она сидит у зеркала в порезах,
Покрывшись тенью, кровь пустив в поток,
И гул псалмов сменяя Марсельезой,
Твердит мне, как я страшно одинок:
«Я сотни раз доныне погибала,
Я сотни раз кончала здесь с собой!
А ты по-прежнему кружишься в блеске зала
Весёлый и предательски живой!»
***
Неизбывно по жуткому мраку
Направляться на свой эшафот,
Где безумие с блеском умрёт,
Как пустыня, испившая влагу!
Неустанно твердить о тропе,
На которой шаги слишком гулки.
И в последней предсмертной прогулке
Мир склонится в безмолвной мольбе!
Тянет труп длань костлявую к ней,
Шум замолк, гомон улиц затих…
Но она… вновь с улыбкой своей…
Мертвецу предлагает других!
***
По тёмным венам зимних городов
Плетётся строй пропаще-ослеплённый.
И каждое молчанье уйму слов
Венчает скудоумия короной!
Как прежде осыпаются с высот
Те капли, что когда-то с глаз упали,
Свершая вместе с стражею обход
В померкнувшей, но слишком сладкой дали!
И узница скорбит, что тяжек гнёт,
Пади засов — она сбежать клянёться!
Но каждый раз в темнице остаётся,
Когда открыта дверь. И слёзы льёт
О том, что страшен мир снаружи стен,
Непознанный, красивый, просветлённый,
Повенчанный на царствие короной,
В котором каждый светел и блажен!
***
Припудрившись, кокотка бросит взгляд
На некогда цветущие владенья,
И медленно надев цариц наряд,
Как-будто совершив святой обряд,
Пойдёт встречать последнее мгновенье
На улицы с уставшими брести
По скованным уныньем битым плитам,
Где шавки делят мясо на кости,
Желая хоть на время обрести
Покой и в нём остаться знаменитым!
Кокотка-осень встретит свой конец,
За миг один поблекнут сны и краски…
И волк-зима, пожрав своих овец,
С счастливой мордой, будто-то бы юнец,
Затрепетав, с неё сорвёт подвязки!
***
Так и тянет туда, где слегка
Светом брезжит под вечер окно,
Где в чести ныне страсть и тоска
Продают тьмы кромешной сукно.
День сереет и меркнет с утра,
Как ребёнок, что быстро зачах!
И по-прежнему те же ветра
Подают ужин мне при свечах.
Заезжая всё в тот же тупик,
Взгляд вперяя в пустое окно,
Я смотрю как небес серый лик
В отраженье глотает вино!