Дмитрий Муратов: «Мы не партийная газета»

Несколько лет назад в Кельне в торжественной обстановке, в присутствии большого количества людей, включая Президента Бундестага Германии доктора Норберта Ламмерта (Norbert Lammert) состоялось вручение премии имени Льва Копелева «За мир и права человека».

Премия присуждается Форумом имени Льва Копелева ежегодно с 2001 года. В том году награды была удостоена выходящая в Москве «Новая газета». Так жюри решило отметить независимость, мужество и упорство редакции в борьбе за права человека

Премия была вручена главному редактору «НГ» Дмитрию Муратову и фотокорреспонденту Юрию Росту.

С Дмитрием Муратовым мы беседовали накануне этого знаменательного события.

— Дмитрий Андреевич, как-то раз вы сказали о своей газете: «Что-то у нас получается, что-то — не очень». Так что получается, а что — не очень?

— Главный редактор не имеет права публично говорить, что что-то не получилось. Но если серьезно, то получилась блестящая команда. В 2010 году газета голосованием главных редакторов региональных СМИ была признана лучшей в России. Мы получили, так называемый, «Золотой гонг». В 2009 году в Финляндии газета была признана лидером европейской прессы, где международная ассоциация редакторов нам вручила приз. И вообще у нас достаточно много таких формальных знаков признания. Но самое главное, что получилось, лучшее, что мы создали, это аудиторию вокруг газеты, которая, безусловно, умнее нас. В этой аудитории есть мои любимые «старики», которые читают бумажную версию. Есть продвинутая молодежь, которая многотысячно читает нас в Интернете. А не получилось.… Каждый номер в газете не последний и всегда можно все исправить. Но вспомните трагедии, что мы пережили. Я имею в виду гибель наших сотрудников при исполнении служебных обязанностей. Я не могу не разделять за это ответственность. Значит, нужно было оберегать их, не пускать туда. Нужно было вводить политическую цензуру, писать про букашек, а не про коррупцию на Кавказе. Никакая правда не стоит жизни людей.

— Ходят слухи, что «Новую газету» хотели закрыть. Так ли это и возможно ли это?

— Вокруг заметных изданий, а «НГ» входит в первую тройку-пятерку самых цитируемых российских газет, всегда ходят слухи, что они доиграются. И под такими слухами есть основа. Ведь закрываются же популярные издания. Когда на офис нашего основного акционера А. Лебедева внезапно налетел спецназ ФСБ, и потом без объяснения каких-то причин отъехал, то пошли слухи, что это ему предупреждения за нашу газету, и он перестанет газету финансировать. Я, конечно, переживаю за его судьбу, но уверен, что он выстоит. Много говорят, что если выбить из газеты несколько ключевых фигур, то она просядет. Но так же в любом деле. Конечно, газета основывается на звездах: Ю.Рост, Ю.Латынина, А.Троицкий, Л.Никитинский, Е.Милашина, Алла Боссарт и другие наши сотрудники. А так же постоянно пишущие нам — Дина Рубина, Олег Хлебников и другие известные люди. Я могу их перечислять бесконечно и полагаю, что никто из них не собирается покидать газету. К тому же у нас есть очень сильная молодежь, просто потрясающая.

— Когда в апреле 2009 года вы брали интервью у президента Д. Медведева, то он сказал: «А знаете, почему я дал интервью именно „Новой газете“? Потому что вы никогда никому ничего не лизали». Как вы прокомментируете это?

— Это чистая правда. Хотя он это сказал мне уже после интервью, но добавил, что готов подтвердить свои слова. Мы их не поместили тогда в газете, считая, что это будет нескромным. Но я хочу сказать, что Медведев, (в отличие от Путина, который сказал про Политковскую, что смерть ее нанесла стране больше ущерба, чем работа при жизни), дал это интервью, как дань памяти и человеческого сочувствия газете и близким погибших тогда адвоката Станислава Маркелова и нашей сотрудницы Насти Бабуровой.

— Тогда вы договорились с Президентом, что через два года подведете итоги этого интервью. И как вы выразились: «Станет понятно, есть ли в нашей стране «кроме императора еще и судьи». Уже прошло более двух лет и что стало понятно?

— За это время мы несколько раз встречались с Президентом на обедах, которые он устраивал для главных редакторов. Исходя из этих встреч и из того, что происходило в стране, я могу сказать, что Президент стал намного жестче. Фактически прекратились разговоры о том, кто в России главный. Медведев дал абсолютно точный сигнал, что страна должна развиваться по демократическому пути, в стране должны быть представлены многие партии. Было наложено вето на драконовский закон, запрещающий уличную гражданскую активность. Началось создание Сколково. Это впервые, когда внимание уделяется не нефти и газу, а высоким технологиям. Как не критиковали Президента, и я в том числе, но в закон о полиции внесены несколько важнейших вещей. От объяснения человеку его прав, до того, что полицейский должен иметь личный опознавательный знак. Задержанному человеку дается право на телефонный звонок. Создается прямая линия жалоб и пожеланий в отношении правоохранительных органов.

— Вы неоднократно встречались с Дмитрием Медведевым. Каково ваше мнение о нем?

— Я не политолог, но считаю Медведева серьезной масштабной личностью, думаю, что он откажется от тех договоренностей, о которых ходили слухи в обществе. И это подтверждается реальностью. Скажем, никто не верил, что будет сменен мэр Москвы.

— Когда-то, вернувшись с армейской службы, вы назвали свою военную специальность — «специалист, засекречивающий аппаратуру связи». Можете ли вы сказать, что ваша гражданская профессия — с точностью до наоборот?

— Действительно, я служил в войсках связи. И армия дала мне очень многое. По крайней мере, я разыскал своего бывшего командира и старшину и оба они сейчас работают в нашей газете, ведут всю хозяйственную работу. Так что я, как видите, послужил удачно. И я с вами полностью согласен, что функция газеты это дешифровка того, что думают и делают наши политики, это дешифровка действительности.

— Можно ли назвать «Новую газету» оппозиционным изданием?

— Нет, это не так. Мы очень жесткая газета со своей независимой позицией. Оппозиционное издание это такое, которое обслуживает оппозиционную партию, желающую прийти к власти. Наша газета не собирается приходить к власти. Мы известны очень жесткими антикоррупционными расследованиями, очень жесткими своими политическими комментариями в отношении российского чиновничества, этой дикой махровой бюрократией воров-государственников. Но это позиция — наша позиция, а не позиция какой-нибудь оппозиционной партии. Мы не партийная газета.

— Петр Финн, известный журналист из газеты «The Washington Post» написал, что «НГ» является одним из последних форпостов критической журналистики в России. Вы согласны с ним? Кого вы можете еще назвать среди таких форпостов?

— Я, как и наши сотрудники, не любим, когда нас называют единственными. Это не так. Могу, например, сказать, что сложилось большое разнообразие мнений на платформе радиостанции «Эхо Москвы». Есть очень серьезный блистательный журнал «The New Times» во главе с Евгенией Альбац, организованный и финансируемый Ирэной Лесневской. Есть респектабельная, но очень точная в своих политических высказываниях и комментариях газета «Ведомости», которая изучает, в том числе, и бизнес высочайших государственных чиновников. Есть, конечно же, издательский дом «Коммерсантъ». Я не всех перечислил, а по большому счету, почему сложилась о нас такая точка зрения? Потому что 90% региональных и областных газет ориентировано на руководство местной администрации.

— «Новая газета» отслеживает, а в некоторых случаях и сама инициирует судебные разбирательства по различным делам. Какие из них вы считаете наиболее значительными?

— Против нас регулярно возбуждают уголовные и гражданские дела, по 30-40 в год, на многомиллионные суммы. И мы чаще всего выдерживаем в судах свою позицию. Могу, например, назвать два важнейших процесса против нас. Один из них, поданный Управлением делами Президента России в лице господина Кожина, руководителя этого Управления, против газеты в отношении статьи о том, какие взятки давали и брали за строительные подряды на объектах Олимпиады в г. Сочи. Шла настоящая борьба с нами и этим материалом, потому что в нем было свидетельство бизнесмена, у которого вымогали взятку. Это дело поручили генпрокурору. Я знаю, что Управление делами подало на нас в суд, чтобы это дело отбить. И второе. Мы являлись инициаторами возбуждения дела «Мерседес», о взятках от представителей концерна «Мерседес-Даймлер» высокопоставленным кремлевским правительственным и силовым чиновникам России за поставки путинскому двору «мерседесов». Я могу много чего перечислить. Только добавлю о деле Дмитрия Холодова, когда убийство было раскрыто, а убийцы на свободе.

— Как вообще власти реагируют на расследования «НГ»? Согласны ли вы с Юрием Ростом, который сказал, что «даже в советские времена, если ты что-то написал, то кто-то должен был отреагировать. Сейчас же никто не реагирует на написанное в газете».

— Я абсолютно не согласен со своим лучшим другом Юрием Ростом. Он — обозреватель и имеет возможность больше путешествовать по жизни. Я же вынужден заниматься делами, доставляющими менее удовольствий. Могу твердо сказать, что не проходит бесследно ни одна строчка. Чиновники нас ненавидят, некоторые региональные силовые лидеры так же. C неонацистами у нас отношения известно какие. Многие наши сотрудники живут под угрозами. Но мы получаем официальные ответы о принятых мерах абсолютно от всех министерств и ведомств. А если они не отвечают, то мы в свою очередь подаем на них в суд, потому что они обязаны дать ответ. У нас в газете даже специальный отдел существует для этого.

— Бывший член Политбюро ЦК КПСС, один из авторов «перестройки» Александр Яковлев назвал «Новую газету» самой патриотической, как отстаивающую интересы России. А что вы называете патриотизмом?

— Я согласен полностью. В свое время Льву Копелеву один товарищ сказал: «Да, я вор, но я вор-патриот». Так вот, мы патриоты в том смысле, что отрицаем воров-патриотов, которыми прикидывается правящая элита, сидящая в своих замках на Рублевке. Мы считаем, что патриотизм это попытка сделать страну нормальной, продвинутой, современной и безопасной для жизни людей, и которая имеет свой народ не для добычи нефти и газа, а для того, чтобы сами люди были счастливы, а не бежали как сейчас в Германию и другие страны.

— Виктор Шендерович относит «НГ» к СМИ, действительно обеспечивающим обратную связь в обществе. И какова же у вас эта обратная связь?

— Если вы залезете в Интернет на наши форумы, то увидите, что наша заслуга в том, что вокруг нас создалась аудитория потрясающей интеллектуальной и человеческой мощи. Когда мы не знаем, как решить вопрос, мы ставим его в наш портал и получаем уникальные отклики от читателей. Мне кажется, что такая интерактивность между бумажной и онлайновой версией газеты является просто выдающейся.

— «Новая газета» потратила много сил на трагедию в Беслане. Что вы думаете об этом?

— В Беслане работали два наших специальных корреспондента — Лена Милашина и Оля Боброва. На плечи этих девочек легла большая профессиональная ответственность и дикая эмоциональная нагрузка при виде того, что там происходило. Они потом долгие годы вели эту тему, много писали об этом, помогали матерям Беслана. Мы открыли в Беслане корпункт, и вышла книга «Корпункт в Беслане», моментально разошедшаяся. Но самое главное, эти девочки нашли тот огнемет, из которого был произведен по школе первый выстрел, и можно было сделать вывод, что власти в первую очередь не спасали заложников, а уничтожали террористов. Мы считаем это неприемлемым. Когда Путин недавно сказал: «Я ошибок не делал», я подумал, а неужели перед ним не встала Бесланская школа?

— К слову говоря, у вас необыкновенно сильный состав сотрудников. Как вы подбираете журналистов?

— Это действительно так. Я уже назвал некоторых из наших журналистов. Просто нет возможности сейчас перечислить всех. Скажем, от старейшего художника Петра Саруханова и корифея Бориса Бронштейна, до молодых журналистов, пришедших со студенческой скамьи и выросших до спецкорреспондентов. Одни к нам приходят сами, с другими мы ведем переговоры. При этом у нас не самые большие в Москве зарплаты, однако, есть своеобразная компенсация, которая заключается в том, что в газете нет цензуры. Главное это подбор кадров, а дальше каждый решает сам. Меня это очень устраивает.

— В материале Гая Чейзана из «The Wall Street Journal» сказано, что «Россия — одно из самых опасных для журналистов мест в мире. А самое опасное в России место для журналистов — это «НГ». Вы согласны с этим?

— Я не знаю, какое место занимает в этом плане Россия и мы в России. Возможно, на первом месте все-таки Ирак. Но Россия, безусловно, в лидерах. Так же как и по коррупции. Что же касается безопасности, то страну всколыхнула история журналиста из «КомерсантЪа» Олега Кашина. Его убивали символическим способом: перебивали ноги, чтобы никуда не ходил, перебивали пальцы рук, чтобы ничего не писал и ломали челюсти, чтобы ничего не говорил лишнего. И реакция общества, которое решило защитить свою прессу, впервые возникла во многом после этой истории, потому что фактически сошлись в один день нападение на Кашина и на гражданского активиста из Химок Константина Фетисова. Обществу надоело мириться с тем, что лишают глаз, ног и рук журналистов, предназначенных информировать народ о происходящем.

— В «НГ» погибло, пожалуй, больше журналистов, чем в других изданиях. Одна из них — Анна Политковская, которая получила премию имени Сахарова «За журналистский поступок». А что такое журналистский поступок, по-вашему?

— Вся деятельность Анны — это поступок. Она работала в командировках на войне больше 130 раз. Разве это не поступок ехать женщине из мирной жизни — в войну, кровь, грязь и слезы, выслушивать десятки людских трагедий, посещать подпольные тюрьмы. На Западе почти нету таких поступков, а в России журналисты должны что-то делать сверх своего профессионального долга. Например, та же Анна Политковская вместе со Славой Измайловым вывезли из Грозного детский дом, который просто погибал там. Тот же Измайлов, Эльвира Горюхина и Юрий Щекочихин обменяли и вытащили из чеченского плена 171-го заложника. Казалось бы, не наше это дело, но если к журналистам есть высокое доверие, то у них появляется возможность делать такие вещи. Поэтому, я думаю, журналистский поступок — это прямое вмешательство в жизнь.

— Я знаю, что Вам приходилось запрещать своим журналистам командировки. Какие и почему?

— Да, к сожалению. Той же Ане Политковской. Дело у нас доходило, если не до скандала, то до крайне жесткого разговора, заканчивающегося ссорой. В последний год Аниной жизни я ощущал, что обстановка в Чечне явно сменилась, что Политковская им там страшно мешает. И я стал просто бояться за ее безопасность. Но, к сожалению, Аня все-таки вырвалась в Чечню, пока я был в отпуске, ну, а потом в октябре того года ее убили. И вообще для безопасности надо не только обеспечивать журналиста предметами сохранности его жизни, что мы и делаем, но иногда ограничивать ряд тем. Но сами журналисты не хотят идти на это.

— М. С. Горбачев — давний партнер редакции. Сейчас он один из совладельцев «НГ». Вы поддерживаете с ним личный контакт?

— Действительно, Михаил Сергеевич является нашим акционером. Но наши отношения давно переросли в товарищеские. С ним и я, и Рост дружим очень давно. Он свой человек в нашей редакции. Он регулярно к нам приходит, мы выпиваем рюмочку и с удовольствием общаемся. Он очень простой в общении человек. А знали бы вы, как он песни поет…

— В августе 1991 года, во время путча ГКЧП, вы принимали участие в выпуске нелегальной «Общей газеты». Она издавалась всего три дня, и выпуск ее был прекращен после провала мятежа.

— «Общая газета» потом выходила неоднократно, в критические дни. Например, когда произошло убийство Димы Холодова. А затем название «Общая газета» было передано журналистским сообществом изданию во главе с прекрасным редактором Игорем Яковлевым, которое выходило еще, если не ошибаюсь, в течение восьми лет. Что же касается 1991 года, то тогда ведь на улицах были танки, закрыли ряд ведущих изданий, ввели цензуру, журналистам ограничили всю деятельность. И тогда в кабинете у Егора Яковлева в «Московских новостях» собрались главные редакторы и делегаты от различных изданий. И на базе «КоммерсантЪа» мы сделали эту «Общую газету», в которой были репортажи, уникальные документы, например, как ГКЧП подделывала подписи. Газета была выпущена стотысячным тиражом и раздавалась на баррикадах возле Белого Дома. А потом молодые журналисты в Москве выпустили газету под названием «КашинЪ». Эта та же традиция, которая была заложена Егором Яковлевым в 1991 году.

— В ноябре 1992 года вы ушли из «Комсомольской правды». Это было для вас тяжелым решением?

— Мы уходили большой светлой компанией, будучи уверенными, что сейчас перед нами откроются все двери, посыпятся деньги, и мы сделаем интересную некоммерческую газету. Правда, мудрый Горбачев не советовал нам это делать. Мы столкнулись тогда со многими трудностями. И с необязательством людей, и с нищетой, и с мыканием, сменив 5- 6 офисов в подвалах и на чердаках, пока не нашли наше сегодняшнее здание, в котором живем уже много лет.

— Наум Коржавин сказал, что интеллигенция всегда любит ненавидеть того, при ком она единственно могла бы выжить. А вы кого ненавидите?

— Коржавин это говорил о Михаиле Горбачеве. Как тогда интеллигенция не верила, что Горбачев хочет по настоящему ввести демократические изменения, и поверила лишь после того, как власть сменилась, так и сейчас интеллигенция не верит, что можно что-то сделать со страной, потому что неверие стало самозащитой многократно обманутой русской интеллигенции. У меня нет ни к кому ненависти, для меня это очень сильное чувство. Я, пожалуй, ограничиваюсь брезгливостью.

— В 2005 году вы стали одним из совладельцев сатирического журнала «Крокодил». Что это вдруг? Или не вдруг? — Это была абсолютно гениальная история. Журнал «Крокодил» решили возобновить и ко мне пришли люди, у которых была лицензия на его издание и уникальный архив. Мы понимали, что проект этот может быть не долгим, никаких денег мы от этого не получили, но просто мне очень захотелось увидеть себя в области политической сатиры. До сих пор мы расплачиваемся за те кредиты. Журнал выходил два года под руководством Сергея Мостовщикова, абсолютно блистательного журналиста, который задал сразу такие планки, что «там не все догоняют». Помните, как у Вознесенского? «— Мама, кто там вверху, голенастенький, руки в стороны и парИт? — Знать, инструктор лечебной гимнастики. Мир не может за ним повторить». Мостовщиков вытворял чудеса жанра, глубочайших концепций, мыслей, острот. Журнал выходил в запечатанном пакете, чтобы никто не видел даже обложки. Там лежали всегда какие-то специальные вложения. То есть это были крайне любопытные два года. Сейчас журнал не выходит, тихо лежит, но я думаю, что настанет его время.

— Ну, уж если мы затронули политическую сатиру, расскажите политический анекдот.

— Политический?.. . Пожалуйста. У одного высокого правительственного чиновника спрашивают, почему у него рука в гипсе. «Да это я дятла с ладони кормил», — отвечает тот.

— За годы заключения Ходорковского и Лебедева они ни разу не давали интервью. И, наконец, 10 октября 2010 года это произошло и им разрешили лично беседовать с прессой, именно с вашей газетой.

— Мы тогда уже давно подали заявку и очень долго ждали ответа. По идее нам должны были отказать, но надо же было как-то это мотивировать. Мы подали в суд и оба «обвиняемых» поддержали нас, выразив согласие встретиться с нами — со мной, Юрием Ростом и Верой Челищевой, нашим корреспондентом, занимающейся этой темой. В конце-концов, нам удалось это сделать. Ходорковского с Лебедевым привезли в зал суда, где в то время не было заседания, и оставили в нашем распоряжении минут на 40-45, полюс несколько минут на съемки. Мы напечатали этот материал, который перепечатали и перецитировали многие крупнейшие мировые издания. Сейчас не стоит его пересказывать, но много интересных вопросов мы спросили у этих масштабных людей. Например, на вопрос о страхе, нам ответили, что уже никто ничего не боится.

— Среди многих ваших наград — премия Международного кинофестиваля «Сталкер» «За гражданскую позицию, принципиальность и вклад в развитие российской журналистики». А причем здесь кинофестиваль? По определению «сталкер» — это ловец, охотник, следопыт. Это про вас?

— Фестиваль правозащитного документального кино «Сталкер» возглавляет выдающийся режиссер Марлен Хуциев. Там показывают ленты о людях, которые не боятся сопротивляться силовому бюрократическому давлению, когда они борются за свои права. Вот жюри фестиваля и решило вручить премию нашей газете, которая неоднократно занималась этим делом.