***
Первая маршрутка, которая подъехала к остановке, была под номером двадцать два.
«Прикольно, и мне двадцать два года», — подумал Никита, вошёл в салон и купил билет. Удобно устроившись на дальнем сиденье, он уставился в окно, шёпотом повторяя «Смотрите, дельфины, смотрите, дельфины». И вдруг ему захотелось выпрыгнуть на улицу и нестись куда-нибудь, всё равно куда. Лишь бы подальше от института, семинаров, зачётов. И от курсов по продажам, на которые он поступил зачем-то. Хотя зачем — он знал, конечно. Как же ещё будущему программисту зарабатывать деньги, если он только и умеет — создавать компьютерные программы? А это не хлеб и даже не машины. Их нельзя ни попробовать, ни потрогать. Как-то надо научиться продавать «котов в мешке». На курсах обещали, что научат. Но только с одним условием. Если выполнять все задания, даже те, которые кажутся нелепыми… И самым нелепым Никите показалось уже самое первое. Оно сбивало с толку, раздражало и даже выводило из себя. Но выполнить его надо. Нет, не потому что велели. Потому что он так решил. А решил, значит сделает. Только бы маршрутка быстрее поехала…
***
Чтобы отвлечься от неприятных чувств, Никита стал рассматривать пассажиров, заполняющих автобус. Вошла запыхавшаяся бабулька с огромными сумками, доверху заполненными всякой всячиной. Тряпки и провода, старые газеты и гвозди — всё выдавало в ней огородницу, собирающуюся подготовить свою домушку к зиме. Следом влетела стайка студенток, живо обсуждавших предстоявший зачёт. За ними вошёл мужчина в чёрной кожаной куртке с потёртыми рукавами и отчего-то хмурым лицом. Он быстро и как-то недоверчиво осмотрелся, прошел в конец салона, недобро зыркнул на Никиту (или ему показалось?) и плюхнулся на последнее сиденье. Наконец в автобус вошла женщина с двумя пацанами — близнецами лет шести, которые постоянно тянули её за руки в разные стороны и, перебивая друг друга, спрашивали: «А это зачем? А это почему? А это что?». Молодая мама протянула водителю деньги, взяла билет и собралась идти к свободному месту.
— Ну уж нет! Так мы никуда не поедем! — вдруг завопил водитель.
— Что такое? — удивилась женщина.
— Берите ещё один билет!
— Простите, но у вас чёрным по белому написано: дети до семи лет —бесплатно…
— Мало ли что написано! Был бы один пацан — ладно, так и быть, вы его на руки возьмёте. А у вас — двое, стало быть, ещё одно место занимать будете. Так что или платите, или никуда не едем.
Водитель демонстративно заглушил мотор, женщина растерянно смотрела на детей, видимо, думая о том, что стоит подождать другого автобуса. Остальные пассажиры нервничали, но пока молчали, сдерживая раздражение, а вместе с ними и Никита. Больше всего его бесило то, что решительный настрой улетучится, задание так и останется не выполненным. А на курсах придётся изворачиваться и врать. А врать будущий программист не любил.
***
Отсчитав монеты, Никита прошёл к водителю, купил у него этот злополучный билет, вручил женщине и пошёл к своему месту, услышав вслед одно изумлённое «спасибо» и два звонких и радостных детских «ураааа!». Мотор заурчал, маршрутка тронулась и двинулась по знакомым улицам, выпуская и запуская пассажиров. Так прошло минут десять, и все эти бесконечные минуты Никита прокручивал в голове только одну фразу. Только одну. Она настолько врезалась ему в память, что снилась по ночам. Во всех красках, штрихах и светотенях. Во всех океанах, морях и заливах ему снились каждую ночь они. Дельфины. И всё, что нужно сделать — это всего лишь сказать о том, что ты видишь их. Дельфинов. Никита сделал большой и глубокий вдох, как ныряльщик перед прыжком, и начал: «Смотрите, дель…»…
…Резкий кашель не дал договорить фразу, дыхание остановилось, а голос пропал. Во рту стало сухо, как в Сахаре, а в голове осталась только одна-единственная мысль о том, что он так и не выполнил это проклятое задание.
***
Никита вскользь оглядел пассажиров — все сидели, рассматривая пробегающие улицы: кто с интересом, а кто абсолютно безучастно, как по надоевшей привычке. Он вдруг вспомнил, как говорила ему мама в детстве, когда он чего-то боялся: «Просто дыши, просто вдох, просто выдох». Минут пять он думал о том, что есть только они — вдох и выдох, и постепенно к нему вернулось спокойствие. А следом и решительность.
«А, сделаю, да и всё! Сколько можно бессмысленно кататься! Надо просто сделать! Да и не то, что сделать, просто сказать!» — подумал Никита и резко вышел в середину салона. Набрав полные лёгкие воздуха, громко и, как ему показалось, вполне уверенно, он выпалил:
— Смотрите, дельфины!
— Где, где? — закричали близнецы.
— Нигде, дядя шутит, у нас в городе и моря-то нет. Но если будете хорошо себя вести, папа сводит вас в дельфинарий, — попыталась утихомирить сыновей женщина.
Девушки-студентки захихикали, бабуля перекрестилась со словами: «Ой, болезный… А какой молодой…». Кто-то недовольно шикал, кто-то крутил пальцем у виска, а кто-то вообще ничего не заметил. Это для Никиты было почти не важно. Или всё-таки важно? Совсем чуть-чуть важно, что думают о нём все эти люди… Почему-то ему стало так стыдно, что захотелось выпрыгнуть прямо на ходу и бежать, бежать, бежать… Всё равно куда. Лишь бы отсюда. Студент с трудом дождался следующей остановки и пулей вылетел из автобуса, даже не заметив, что хмурый мужчина в тёмной куртке выпрыгнул следом за ним.
***
— Эй, пацан, а ну стой, поговорить бы…
— Извините, я очень тороплюсь — коротко ответил Никита, почувствовав, как в животе сжался комок.
— Ой, какой торопливый. А ты не торопись. Или ты на грубость нарываешься?
— Нет, конечно, ну что вы, мне просто действительно надо идти, — попятился Никита от напора неизвестного.
—Так ты и пойдёшь. Если сможешь. Только сначала поговорим. Вот об этом, — незнакомец резко рванул молнию, сбросил куртку и остался в одной футболке.
Она была — нет, не сногсшибательна. Нет, не умопомрачительна. Она была ярко-красная, как международный конфликт. А украшал её мультяшный дельфин такого синего цвета, что хотелось зажмуриться. А потом открыть глаза и понять, что это всё был глюк. Потому что такого в реале не бывает. Потому что не может быть.
— Мне эту футболку женщина подарила. Любимая. Надя. Ты понял, пацан?
— Понял, — ответил Никита, стараясь говорить отчётливо и очень-очень спокойно.
— Ну и? Ты против любви? Против дельфинов? Или просто подраться хочешь? — стал напирать незнакомец.
— Нет, конечно, я и за любовь, и за дельфинов, я за, я за, я за. Я вам всё сейчас объясню…
— Ну, попробуй, — усмехнулся незнакомец, — времени у меня полно, подраться всегда успеем.
***
— Видите ли в чём дело…
— В чём?
— Я учусь на курсах по продажам…
— Чего-чего?
— Интеллектуальной собственности. Ну, компьютерные игры, тексты, музыка…
— А дельфины-то тут при чём? Или ты с Надькой моей раньше встречался?
— Всё не так, и с Надеждой вашей я не встречался, и дельфины ни при чём. Верней, он при всём при этом, конечно, но это могли быть и котики, и зайчики, и даже ёжики в тумане. Не имеет значения, понимаете?
— Ни хрена не понимаю…
— На этих курсах я получил такое вот психологическое задание: надо в переполненном автобусе громко сказать: «Смотрите, дельфины!».
— И чего?
— И всё! Я сделал это! Я выполнил задание! Выполнил! — ликующе закончил Никита.
— Совсем вы там заучились на хрен. Да ты хоть знаешь, что о тебе люди подумали, школьник хренов?
— В том-то и дело, что догадываюсь. Это дурацкое упражнение как раз и надо делать, чтобы перестать париться.
— О чём?
— О том, что о тебе подумают другие люди, понимаете?
— Ни хрена опять не понимаю, но я бы точно так не смог. Держи пять, пацан, я — Колян.— протянул руку любитель подраться.
— Никита. Рад знакомству.
— Ну, бывай, Никитос.
— И вам всего хорошего, Коля, — ответил Никита и пошёл в сторону ближайшей автобусной остановки.
***
Не пройдя и тридцати шагов, Никита услышал вслед: «Стооой! Кому говорю, стой, школьник!». Он обернулся на крик и увидел бегущего прямо на него Коляна. Он показался Никите недовольным, и даже разъярённым. Комок в животе опять сжался и завибрировал, как телефон. Но убегать уже не было смысла. Да и лень почему-то стало уже бояться и драпать. Никита сделал вдох-выдох и двинулся в сторону Коляна.
— Уф, думал, уж и не догоню тебя, земляк. Я вот тут что подумал…
— Что?
— А давай вместе!
— Что?
— Ну, про дельфинов!
— Что?
— Покричим вместе: «Смотрите, дельфины!!!». Вот, держи, — Колян снял с себя футболку и протянул один рукав Никите.
Они растянули её, как транспарант, и Никите всё происходящее показалось символом свободы. Непонятно от чего, но именно — свободы. Вот так стоять посреди улицы в обнимку с неизвестным, в общем-то, человеком и радостно, во всё горло, кричать с ним дуэтом: «СМОТРИТЕ! ДЕЛЬФИНЫ! ДЕЛЬФИНЫ!!!»