Два рассказа: Деменция и Друг

Деменция

— Дайте закурить, пожалуйста?
На бомжа он не был похож. То есть не тот персонаж, когда из-за угла сначала появляется запах, а потом уже и сам озонатор. Но было в нем что-то и жалкое, и алкогольное, и по-мужски панибратское, и даже какой-то интеллигентский сплин.
Наверное, поэтому Петрович, который обычно никогда не давал попрошайкам закурить, вдруг стал оправдываться:
— У меня в офисе пачка, просто вышел покурить.
Мужичок не растерялся и предложил:
— Может вынесете, а я подожду. Вы ж меня поймете, не курил со вчерашнего дня.
Курильщики могут понять друг друга, особенно, когда нет сигарет, а в глазах без курева уже темнеет. Смог понять просящего и Петрович.
— Подождите, сейчас докурю. — И выбросив бычок, пошел в офис.
Человек последовал за ним. Быть может, надо было оставить его на улице, но Петровичу было бы лень возвращаться.
Человек взял сигарету с благодарностью и что-то там еще много говорил, говорил, но тут зазвонил телефон и Петрович отвлекся. Когда же он закончил беседу, то мужичка уже не было.
Через пару дней этот же мужичок вновь заявился в офис к Петровичу.
— Извините, пожалуйста, просто Вы получаетесь вроде бы знакомый.
Петрович, хоть и ошалел от наглости, но достал сигарету.
— Да Вы не поняли, — проговорил посетитель. — Я Вам пришел долг отдать, — и протянул сигарету.
— Что за глупости, — еще больше ошалел Петрович. — Не надо ничего.
— Да нет, Вы снова не поняли, я просто не люблю быть должным. Возьмите, а то я мучиться буду, что долг не отдал.
«Вот ведь как бывает, — размышлял Петрович. — Вроде полубомж, а смотри-ка, пришел специально и вернул, да не что-нибудь, а банальную сигарету. Курево у него вонючее, но сам факт! Удивительно!»
Еще через пару дней, когда Петрович вышел с работы, его окликнули.
— Мужик, мужик, привет! Это я. Не узнал? — перед ним стоял все тот же мужичок, уже перешедший на «ты». — Меня Серегой зовут. А тебя как?
Дружба с бомжом как-то не входила в планы Петровича, и он резко заметил:
— Слушай, тебе какого хрена от меня надо? Я тебе что друг? Чего ты меня преследуешь?
— Да, ты не обижайся. У меня в вашем городе вообще никого нет. А ты, вроде бы, как единственный знакомый, — Серега семенил рядом и отставать не собирался.
— Тебе, что деньги нужны? — раздраженно спросил Петрович.
— Нет. Ты не думай ничего такого, я так, поговорить только.
Пока не пришел нужный автобус, Серега не затыкаясь, что-то быстро рассказывал, но в автобус не вошел. И слава Богу.
Теперь мужичок Серега появлялся каждый день. Он или ждал Петровича после работы, а потом, семеня рядом и непрестанно разговаривая, провожал его до остановки. Иногда наоборот, встречал его утром возле офиса и просил закурить, но обязательно возвращал сигаретный долг. Порой он вообще заявлялся в офис и снова нес какую-то белиберду о своей несостоявшейся жизни и неурядицах, которые его преследуют.
Посещения офиса удалось пресечь, Петрович наказал охране не пускать в контору этого навязчивого человека. Были времена, когда Серега настойчиво приглашал Петровича выпить с ним «сэма». А однажды он приволок какую-то пьяную тетку с синяком под глазом и представил ей Петровича, как своего друга, и та вдруг прониклась и стала смотреть на Серегу и Петровича с большим уважением.
Все эти неожиданные художества бомжа изрядно надоели Петровичу и спустя месяц морального террора, он обратился в полицию. Наряд сграбастал мужичка в тот момент, когда тот, раскинув руки для объятий, в очередной раз попытался броситься на грудь к «своему лучшему другу».
Когда Серегу засовывали в воронок, он так истово оглядывался, и Петровичу показалось, что глаза Сереги в этот момент тонули в слезах, как если бы его коварно предали.
Две недели Сереги не было. Мужичок пропал и Петрович уже стал забывать об этом инциденте.
В душе ему было жаль этого человека. Ведь он по сути несчастен, если так прильнул к первому встречному, который его просто угостил сигаретой. Как же должно быть муторно живет человек, если ему даже поговорить не с кем. Где он живет? Что есть и пьет? Быть может, именно к нему в полной мере и относится расшифровка аббревиатуры БОМЖ — без определенного места жительства. И еще он, наверное, БИЧ — бывший интеллигентный человек. К этому выводу Петрович пришел, анализируя в общем-то грамотную речь Сереги, которая не была приперчена матерщиной.
Однако эти мысли Петрович старался гнать от себя. Что у него самого мало проблем? Что ему есть, с кем поговорить? Да и чем особенным он отличался от этого бомжа? Тем, что есть квартира и работа? Но он так же одинок, как и этот бич.
Хотя в жизни ситуации бывают разные. И у Сереги этого, быть может, все было: и жена, и квартира, и работа, а потом из-за какой-то коллизии, вдруг ничего не стало. И он, как брошенная хозяевами собака, не теряя надежды после предательства, бегает по улице, заглядывая в глаза прохожим, в поисках элементарного участия, а если повезет, то и нового дома, тепла и любви.
В моменты этих раздумий, в порыве благородных чувств, Петрович решал, что в следующий раз, при встрече, пригласит Серегу к себе, накормит, поговорит с ним. Да, в конце концов, поможет деньгами. А вдруг, именно такой поступок Петровича станет той точкой возврата в нормальную жизнь, которую этот бич пытается нащупать. И рука Петровича станет дланью помощи, а не замахнувшейся для удара рукой.
***
Петрович погиб от удара железным прутом по голове. Убийцу не искали. Он сидел рядом с трупом и курил сигареты Петровича.
Когда полицейский, скорее для проформы, чем для протокола, спросил: «За что ты его так?».
Серега коротко ответил словами рыжего Лиса:
— Мы навсегда в ответе за всех, кого приручили…

Друг

На хрен я вообще поехал, на ночь глядя! Мороз, ветер, пурга, все вместе. Еще и ночь, как нож гильотины — сразу и навсегда.
Волки вышли как разведгруппа — наперерез. Я видел оскал вожака. Он уверен в себе и в своей стае. Лучше бы не видел. Паралич от этого взгляда.
А я даже клички лошади не знаю. Только крикнул: «Пошла, блядь!» И в истерике стал хлестать кобылу. Хотя зачем мне ее кличка? Обратись я к ней по имени, она что быстрее побежала бы?
Да и лошадь, судя по всему, тоже успела заглянуть в глаза вожаку, то есть смерти. Храпела и несла. Здесь главное, чтобы не соскочила с тракта. Если улетит мимо накатанной дороги, тогда все.
Об этом «все», лучше не думать, чтобы не обдристаться. С этим и так на грани. Ведь, если они будут меня рвать, я все почувствую, я еще буду живой, значит мне будет ужасно больно, и я это все — их зубы и когти — испытаю… на собственной шкуре. Как животное. Я и есть животное. И у меня есть шкура. Нежная шкура, которую хотят разорвать. Я испуганное животное, которое хотят сожрать.
Кузя тоже все понимает — жмется к ноге, рычит и подвизгивает.
Волки идут мощно, динамично, как стайеры — без ускорений и рывков. У них каждый знает свое место в загонном строю. Даже молодые не спешат. Они знают в чем их сила. Их сила в страхе, а страх это мы: я, пес Кузя и кобыла без имени!
Хоть бы, кто еще появился на дороге! Какой-нибудь трактор с пьяным водилой. Но никакой дурак в такую пору на улицу не сунется. Даже по пьянке. Хотя один нашелся. И этот дурак — я. Покататься решил, чтоб, как на картинке — по снегу да на санях. Барин хренов. И трезвый, что еще хуже. У пьяного хоть удаль хмельная есть, а у меня только жуть и страх.
Дожили, в двадцать первом веке, как какой-нибудь ямщик погибнуть от волчьих клыков. Зашибись!
Первым приближение деревни почувствовал вожак. Он начал медленно подбираться к боку кобылы. Потом огоньки домов увидел и я. Еще километра два-три.
Главное, чтобы кобылу не завалили. Она — моя жизнь. Она тоже в ужасе и несется, как только может. Если ее рвать начнут, тогда и мне не убежать. Догонят и сожрут. Кузя еще может убежать. Хотя, он меня не бросит, будет защищать. Но волков много.
А сколько их? Да какая разница! Всякая херня в голову лезет.
Кузя вдруг низко залаял и теснее прильнул к ноге. Отважный. Только мешает хлестать лошадь.
Вожак бежал уже совсем рядом с кобылой. Однако кнутом не достать. Молодые волки шли параллельно саням. Или мне кажется, или я даже слышу их дыхание. Оглянуться я вообще боюсь. Боюсь увидеть количество преследователей. Это как в драке. Если уж побежал, то беги и не оглядывайся. Все силы на бег. Оглянулся, затормозил, испугался еще сильнее и все, ноги уже не слушаются, уже не несут.
Вожак пошел на перехват. Пиздец! Все по Высоцкому. Нырнет под пах, кобыла закружится и… кнутом отогнал вожака.
Извини, Кузя! Спасай хозяина. Ногой пса с саней.
До слуха донесся сначала стон с повизгиванием, а потом просто визг. Стая рвала верного ньюфаундленда Кузю, чья родословная, пожалуй, длинней чем у некоторых европейских королей. Цвета его крови я не видел, думаю, она была благородная, голубая. Во всяком случае за всю свою жизнь он проявлял только благородные чувства и был верен мне, как бывают верны только собаки, для которого хозяин бог. Справедливый и заботливый. А он мне был лучшим во всей моей жизни другом. Верным другом без каких-либо условий и оговорок. Теперь главное слово — был…
Волкам все равно, какого цвета твоя кровь и насколько длинна твоя родословная. Им вообще все похер. У них нет дружбы и им не дано узнать, что это такое. Они просто хотят жрать и ради еды пойдут на все.
В деревне пахло растопленной печью, кое-где светили уличные фонари. Все дышало теплом, уютом и умиротворением. Кобыла храпела и по очереди поджимала ноги.
Все как у Гоголя.
Только тоска от предательства все звенит на высокой ноте в моей опустошенной душе.
Кузя спас мне жизнь? Или я предал друга?
Теперь с этим всем надо как-то жить дальше…