Двое — мужчина и женщина — взявшись за руки, шагают навстречу закату. Вы же знаете такие осенние закаты: пронзительные и вселяющие в душу особую надежду. И эти двое, тоже особенные, они имеют, не скажу что для мира, но для этого заката очень важное значение. Сливаясь с этим закатом, с его пронзительностью и надеждой.
Ну почему замечаешь такие вещи, только когда выпьешь? Почему после этого листья трепещут на ветру совершенно по-особенному, как бы передавая для посвящённых тайную весть. Может, и выпивают люди именно для этого. Чтобы почувствовать значение всего происходящего.
Пьяницы — это тонко чувствующие дегенераты. Но только пьяницы. Потому что, алкоголики — это дегенераты, потерявшие всякую связь с действительностью. Это стадия интровертирования, свёртывания вовнутрь. Возможно, сознание в этой стадии пытается пробиться к внутренним истокам здоровья — детству и юности. Поэтому в разговорах алкоголиков так много воспоминаний из далёкого прошлого. Дальше по свёртке — уже никакой связи. Тогда тоже есть закаты. И их значение. И ты ещё есть. Но нет заката в тебе. Нет пронзительности. И никакой особой надежды.
Мир природный настолько совершенен, что на него надо смотреть трезвыми глазами.
Мир человеческий настолько несовершенен, что на него лучше смотреть нетрезвыми глазами.
Политика, поэзия, поп культура, современное искусство — это нетрезвые глаза человеческого мира.
Думаю, что музыка в стиле noise есть абсолютная и конечная форма выражения декаданса. Так же и в изобразительном искусстве такой формой должна стать noise- картина.
Что-то подобное было ярко представлено в движении дадаизма. Но да–да коллажи и картины всё же следовали, может, бессознательной логике поиска гармоничного решения пространства, пусть даже, на первый взгляд, в крайне хаотичной форме. Но во всём этом была внутренняя эстетика. То же самое в абстрактной живописи. Она подчинена внутренней гармонии.
Noise — это антиэстетика, антигармония — это спорящие цвета, это ощущение абсолютной неуместности и дисгармоничности.
Чувство невыносимости должно рождаться внутри, при взгляде на такую картину. Внутренний протест. Ощущение другого, несвойственного этому миру пространства.
Лучше такую выставку сопровождать музыкой в стиле noise.
Японский noise (Japannoise) — самый лучший. И это неудивительно. Страна, в которой появился официальный диагноз — смерть от работы, в которой люди после работы напиваются так, что лежат штабелями на перронах метро. Страна, в которой техногенная культура доведена до совершенства. И при этом страна официальной вежливости, где царствует культ не доставления беспокойства ближним. В такой стране музыка noise становится такой же отдушиной как трёхэтажный мат. Конечно, без однобокости. То есть, не для всех. В этой стране существует много разных и затейливых отдушин. Но в том числе и музыка noise.
Известный исполнитель noise, основатель группы «Merzbow» Масами Акита (род. в 1956 году) называет свои композиции мерц-композициями, делая отсылку к дадаизму, показывая свою духовную общность с этим движением, а именно, с Куртом Швиттерсом, который называл свои картины мерц-картинами.
При этом надо помнить, что дадаизм и noise — это форма аллергии. Суть аллергии заключается в том, что организм начинает бороться с некоторыми безопасными для себя веществами, как с угрозой для здоровья клеток. Результат отторжения — слёзы, слизистое выделяемое из носа и бронхов, зуд, крапивница, иногда анафилактический шок.
Возникновение дадаизма есть последствие шока от первой мировой войны.
Состояние невыносимости от прежней буржуазной культуры у людей, переживших пограничное состояние угрозы выхода за пределы жизни вообще.
Состояние невыносимости от некоторых картин, музыки, книг, системы взглядов и укоренившихся ценностей возникает периодически у многих людей с тонкой организацией нервной системы в результате перенесённого социального шока. Или череды шоков. Человек решает, что больше выносить старое искусство он не может. Результат — новые картины, новая музыка, новая речь. При этом характерно отступление от всего гармоничного, создание антиподов прежнего искусства, некой антиэстетики.
Когда футуристы-заумники пытались придумать новые слова вместо привычных «затёртых», то это была проблема не старой лексики, а их самих. Это была культурная аллергия.
Любое произведение дадаизма, noise- или панк-культуры есть следствие этой социальной аллергии как чих, слизь и крапивница. Поэтому — это движение естественного регресса, не прогресса. Потому что постоянный прогресс — это выдумка человеческая.
Другое дело, что дойдя до пределов антиэстетики как до новой земли, человек вдруг обнаружит, что это не новое пространство, а всего лишь земля, пусть новая для него, но такая же. Потому что привыкнув к антиэстетике и хаосу, мы можем просто ввести их в нашу эстетику и тем самым расширить её границы. Только и всего. Что будет дальше? Может быть тотальный возврат к строгой классике, в которой будут слышны маршевые ноты и барабанный бой? Мне бы этого не хотелось.
В любом случае ближайшим ориентиром для нас является абсолютный noise, потому что в ближайшее время мы вряд ли выйдем из череды социальных шоков и кризисов.