1.
Глаза привычно дышат глубиной
Хранилища вопросов и ответов,
За окнами дожди, начало лета…
Но белый лист, дарованный судьбой,
Влечёт к себе. Я не раба сонета,
Раба — свободы! Рамки для меня
Мучительны, как для дневного света
Свечей рыданье под напев огня
Души усталой. Потушить? Исчезнет
Смысл жизни всей. Упрямо память крестит,
Наивно крестит то, что так нелепо
Мертвецким сном на дне сознанья спит.
Луна — фонарь волшебный и магнит
Ночного ослепительного неба.
2.
Ночного ослепительного неба
Прохлада льётся в сиротливый день.
Сонет слагать, ей-богу же, мне лень!
Но божий дар любви дороже, хлеба…
Всего дороже пенье птиц земных.
Они летят без страха и сомненья,
Познав закон земного притяженья,
В небесные просторы… Гимн живых!
Обманчивы полёты, а дожди,
Выстукивая, шепчут: — Пережди…
Что? Макромир упрямо лепит склепы?
Нет, микромир, хозяин твой, поёт,
И за руку тебя в себя ведёт:
Вселенная в тебе, а ты в ней нЕ был!
3.
Вселенная в тебе, а ты в ней нЕ был!
Задёргивая штору на окне,
Включаешь лампу? Друг мой, эка небыль!
Что лампа? Ни к чему она на дне
Созвездий, белых пятен… Под огнём
Наш отчий дом, однако мы — поём?!
А правила игры, маршруты, вехи
Не помнят люди. Жалкие калеки,
Что им воспоминанья? Жуткий сон
Обнял несчастных. Царствует закон
Искусственный, как выстрел холостой:
Страданья, слёзы, муки, кровь и войны
Твой праздник украшают беспокойный,
Тебе ещё неведом путь домой.
4.
Тебе ещё неведом путь домой…
Ты веришь в сказку огненного взрыва
И в грандиозный опыт пилигрима,
А он смеясь, рыдает под пятой
Распятых и воскресших старых истин,
Летящих с древа жизни, словно листья,
Похожие на промыслы богов —
О, старых истин бездуховный кров
Единственной планеты, на которой
Никто ничьей не может стать опорой.
Смеётся Солнце — дважды два… четыре?
В природе Смерть рождает Жизни свет,
(Как мучает меня, поверь, сонет!)
И макромир томится в микромире…
5.
И макромир томится в микромире,
А будущих планет бессмертный хор
Лишь с теми заключает договор,
Кто Музу прописал в своей квартире.
Поэт, на выход! Медные гроши
И скарб нехитрый оставляй в трактире —
Придёт другой… На том же самом пире
Он станет рушить те же этажи,
И тот же кризис подомнёт его,
И та же стража псов со дна веков
Приветит — лаем… Та же будет плеть
Его стеречь в подвыпившей компании,
Восстанет смысл божественный в сознании
Твоём, готовый каждый миг прозреть.
6.
Твоём, готовым каждый миг прозреть,
Единственным, с другими не сравнимым,
Твоём пути. Скажи, ты был любимым?
Судьба нам всем одну связала сеть.
Тебе свободу подарил хоть кто-то?
Вот почему сегодня неохота
В простор свой распахнуть тебе окно —
Кто б рядом не был… Рядом — никого!
Но черновик не пишется иначе,
А чистовик? А чистовик тем паче,
Об этом мне твердила неба твердь
И ты во сне своём узнаешь скоро
Приметы измерения родного —
Тебя невзгоды научили петь.
7.
Тебя невзгоды научили петь
Так чувственно! И так великолепно!
На ощупь верно! Безупречно! Слепо
Внимая макромиру… Голос — Есть!
И — Стать! И — Страсть! Источник очевидный
Тебя поит целебною водой.
Хранит, любя. Твой Бог всегда с тобой,
Стихи твои — прекрасные молитвы.
Они спасут не только грешный мир,
Сюжеты неродившихся картин,
И тех, кто заблудился в этом мире…
Но рано подводить ещё итог,
Неузнанных достаточно дорог —
Жаль, радости твои живут в эфире.
8.
Жаль, радости твои живут в эфире.
Не могут приземлиться — ты пока
Валяешь Ваньку, Ваньку-дурака
Не на стихире, нет… Не на стихире!
«В матрёшке неприкаянной души»
Как сердце бьётся, как оно дрожит…
Надежда в шалаше устроить рай
Тебя пусть не покинет! Вспоминай,
Да, вспоминай — когда, в каком краю
Предав меня, любимую свою,
Ты жизнь прервал двух любящих сердец.
О, вспоминай, изнеженный глупец,
Как много было радостей… Слепец,
Дай им в себя прорваться наконец.
9.
Дай им в себя прорваться наконец,
Верни себя в далёкое далЁко,
Ужель твоё ещё не видит око
Моих страданий непомерный вес?
Плакучей ивой клонятся к земле
Всех женщин вопли… Что же ты, несчастный
Оглохший идол, воин безучастный,
Дом ищешь свой не в звуке, а в золе?
Ужель она тебе милей меня?
Последнюю любовницу огня
Не ты повёл под свадебный венец…
Молчало небо. Молнии молчали.
Амура стрелы сеяли печали…
Дай прорасти сознанию, Певец.
10.
Дай прорасти сознанию, Певец.
Я всё тебе простила не напрасно,
Я знала — станешь петь! И петь — прекрасно!
Мучитель мой, мой лжец и мой беглец
Единственный! (С другими не сравнить
Ни в этом веке и не в тех, что были)
Нас развели цветущие пустыни,
Ты выпустил из рук святую нить…
С тех пор на воле птицы не поют,
Метели воют, девы слёзы льют,
Ночные окна обрамляет иней…
Здесь летом не кончается зима,
Здесь вековая высится тюрьма
Бесстрашной явью в ледяной пустыне.
23 мая 2010
ТРОИЦА
11.
Бесстрашной явью в ледяной пустыне
Тюрьма любви безмолвствует поныне.
В ней души, замурованные в лёд,
Любви не зная, знают наперёд:
«Священник гасит совесть», врач — дыханье,
Дыханье жизни — жалкое старанье
Не верить в смерть! А дальше — новый сон,
Ты будешь снова в тайну погружён.
— Так до конца? — Прости, конца какого?
Не ведая, что стАро, а что нОво —
Спектакль из века в век! Но нам дано
Познав, — принять. Мне надоел сонет,
Но он помог нащупать верный след —
Слетел на землю голос твой давно.
12.
Слетел на землю голос твой давно.
Откуда, помнишь? Ты опять не знаешь?
Конечно, глупый, если умираешь
От лени в непридуманном кино.
«В обнимку с Музой коротаешь дни,
Выслушиваешь сплетни с подозреньем,
Невзгоды принимаешь со смиреньем»
Не надоело? Боже, не томи…
Ответь ему, почём… почём фунт лиха!
Ещё не раз он захлебнётся криком
Моим, испив проклятое вино,
Тогда оно тебя пьянило сладко…
Ты… прОдал душу, а она украдкой
Через тебя с тоской глядит в окно.
13.
Через тебя с тоской глядит в окно
В пятнадцатую острую реальность…
Рассвет из третьей бездны — прямиком
В неё летит! Себе не верить — крайность,
Такая же, как глупая фатальность,
Рациональность или же ментальность…
Парадоксальность — вот он, наш закон!
Неоднородность! Глянь: лиц — легион,
А схожих нет, за исключеньем редким.
Кому-то воля, а кому-то клетки…
Твой брат Иисус вокрес? Воскрес навылет!
Кресты, обрывы, тупики, мосты —
Сегодня его замысел есть тыл,
И память его детская не стынет.
14
И память его детская не стынет,
Хранится в сне — бессмертен вещий сон,
Пока он нас с тобою не покинет,
Твой сон и мой — жив наш родимый дом.
Не пятую, — пятнадцатую новь
Дом примеряет на себя без страха.
Боится разве белая бумага
Твоих Стихов? Себе не прекословь!..
Замки мы мастерить умеем сами,
Но вот ключи, — увы! Беда с ключами.
Отмычки остаются? Бог ты мой,
Когда и где встречаемся с тобой?
На небе? На пятнадцатом?! Родной,
Глаза привычно дышат глубиной.
15.
Глаза привычно дышат глубиной
Ночного ослепительного неба.
Вселенная в тебе, а ты в ней нЕ был!
Тебе ещё неведом путь домой.
И макромир томится в микромире
Твоём, готовый каждый миг прозреть.
Тебя невзгоды научили петь —
Жаль, радости твои живут в эфире.
Дай им в себя прорваться наконец,
Дай прорасти сознанию, Певец,
Бесстрашной явью в ледяной пустыне.
Слетел на землю голос твой давно,
Через тебя с тоской глядит в окно,
И память его детская не стынет.
24 мая 2010
ДУХОВ ДЕНЬ