***
Не стоит оставаться в этой мгле,
Ласкающей и шепчущей надежды,
Над солнцем, утопающем в бельме,
Глаза небес смыкают свои вежды.
Вонзи в неё последний жадный взгляд,
И прочь иди с котомкой за плечами,
На рубище сменив шелков наряд,
Да ясность дней — кромешными ночами.
И выльется наружу громкий вой,
Сзывающий мечты придти и сбыться,
С склонённою пред Богом головой,
С лазурью, что сжимает вкруг зеница!
***
От минут, что готовы отдать
Гулких дней разошедшийся шов,
Я по каплям впитал благодать,
Ту, к которой досель не готов!
И впервой же воскресному дню —
Фимиам за недолгий покой,
Тот, который я не сохраню,
Море слив с пересохшей рекой!
Как не бойки порывы глубин,
Как не долог по руслу их бег,
Победитель кончает один
С тяжким сном свой безумия век!
***
Неотступно за крылья держась,
Словно путник блуждающий, страх
Сифилитику ртутную мазь
Передаст на иссохших губах!
Перелив свет от свято-простых,
Я застыл у обрыва, где звук
Неизбежно и глупо затих,
Где поднять не имея сил рук,
Только взор отвести в даль мою,
Что зажглась и погасла зарёй,
Та, с которой я днесь говорю,
Та, которая нема со мной!
***
Вечность длить, не имея конца,
За бессмертием скуку прияв,
С сытым взглядом глазниц мудреца
Мир по-прежнему бренен и прав,
Что не ждать, но хватая испить
Перебитый повинных хребет,
Разрубив, словно «гордиев», нить,
На которой узлов даже нет!
Как преступно ослабить свой хват,
Миг за мигом желая решить:
То — безумия огненный чад
Или парок нетленная нить?
***
Смешавшись с безразличием толпы,
И встретив грусти взгляд — смешной и карий,
Забором улиц взросшие столбы
Из тёплой ласки стен сведя в виварий,
Да прутья частоколом ввысь пустив,
Стереть спешат твоих глазниц жаровни,
Беззвучно отозвавшись, словно взрыв,
Меж звуков для которых нету ровни!
Отрублен палец Мортона — фитиль
Свой час пропев, погаснет пред восходом,
И дикий шторм, на трон венчая штиль,
Уйдёт блуждать, пугая род за родом!
***
Сбегаются с окраин в гущу слов,
Речей, побитых копий и узоров,
В дворец, навеки бросив жалкий кров,
Увидев как орлом восходит боров!
По каплям переполнится река,
Из берега пролившись на прохожих,
Играя роль влюблённого врага,
С улыбкой погружая в них же нож их!
Блуждая по разлитым городам,
Попятиться, приняв: за меру — мера!
Цветы сложив к задушенным цветам
У страха нынче вновь кинсеаньера!
***
Почётный легион попался в плен,
Гвардейцы не погибли — сразу сдались,
Линкор побитый, обнаружив крен,
Пока ещё идёт другим на зависть!
Его нутро открыто — ядер путь,
Его команда сгинет — как вернётся,
В иссохшую чахоткой пьяной грудь
Вонзив кинжал вождя и полководца!
По-прежнему не видно парусов
Дырявых и промокших летом сонным,
Где в кубрике закрытом на засов
На верность присягают дням бездонным!
***
У яркого остатка прошлых ласк,
Дарованных пожизненным туманом,
Я к своре дикой свой добавлю лязг
Зубов, что пристрастились к свежим ранам!
Спешить сквозь рвущий в скуку ветер зим,
Бежать назад, к местам, где сытость свята,
Гусей подав, однажды спасших Рим,
Под соусом живого вечно взгляда!
И суетно, на корточках, вдали
Завидев цель, как пёс нестись к ней рьяно,
Покуда нас от смерти не спасли
Блаженство на лице и сердца рана!
***
Разверстые уста вещают вновь
Про то, как проживать года и мили,
Но если рот раскрылся — сквернословь
О музах и рисунках трупа Шиле!
О Валли Нойциль, сгинувшей давно,
Попавшейся на удочки и лески
Рыбацких шхун, которым всё равно
До притчей и алтарной занавески,
Порвавшейся в светил урочный час,
Весь мир переменивший в век прекрасный…
Смотри, как боль, бегущая из глаз,
Дарует неизменные соблазны!
***
Луиза Казати в обнимку с Тито
Идут по аллеям парка.
Совет да любовь! Голод чествует сыто
Лобзающих ленты подарка!
Посмотрят не сгнившие ранее в стычках
На то, что когда-то рождалось,
И как по приказу безумной привычки
Лицо перекрасится в жалость!
Нет вех, за которые можно хвататься
Руками костляво-слепыми,
И снова причуды смешного паяца
Толпой почитаются в Риме!