Как пламя горю…

 

Как пламя горю, но не гасну,

Как мачта трещу, но не гнусь.

Неопытность-это прекрасно,

Отсутствие опыта-плюс.

 

«Возможно, но очень не скоро»,

«Достаточно, но не вполне»,

Наличие опыта-фора,

Отсутствие-фора вдвойне.

 

Не сетуйте, если нарушу,

Привычный порядок и ход,

Неопытность рвется наружу

И трется, как рыба об лед.

 

И не принимает отсрочек,

И не объясняет причин.

И ищет свой собственный почерк,

Который не спутать ни с чьим.

хххххх

 

Слово бывает зряче,

Слово бывает слепо.

Передано иначе,

Выражено нелепо.

 

Честным постольку-поскольку,

Искренним наполовину,

Острым как бритва, бойким,

Или вполне невинным.

 

Слово не купишь дешево,

Выгодно не обменяешь.

Спрячется, не найдешь его,

Вылетит, не поймаешь.

 

Слово почти не тленно,

В частности, да и в целом,

Слово всегда бесценно,

Если за словом-дело.

 

ГАМЛЕТ

 

Просторный зал, одетый в камни,

Застыл дворец, неяркий свет

Струится, друг пред другом Гамлет

И визави его Лаэрт.

 

Сошлись, готов свершиться вскоре

Коварный план, ликует двор,

Две лучших шпаги в Эльсиноре

Сейчас начнут кровавый спор.

 

Ну что ж, с судьбою не поспоришь,

Увы, известен всем итог,

Две юных жизни, хоть всего лишь,

Один отравлен был клинок.

 

Близка развязка, только впрямь ли,

Иным не мог бы быть сюжет?

Прошу, остановитесь Гамлет,

Остановись и Ты, Лаэрт.

 

Пусть честь Офелии задета,

Пусть где-то рядом Тень Отца,

Но все же поединок этот

Не доводите до конца.

 

Разыграна и виртуозно

Интрига, но не в этом суть,

Ведь и сейчас еще не поздно

Друг другу руки протянуть.

 

Но примиренье не настанет,

Увы, альтернативы нет,

Я знаю, что погибнет Гамлет,

Я знаю, что умрет Лаэрт.

 

Наивный зритель, в предвкушеньи

Не жди счастливого конца

Там, где, пусть даже на мгновенье,

Ожесточаются сердца.

 

Спектакль закончен, песня спета,

И рвется тоненькая нить,

И остается без ответа

Вопрос, так быть или не быть?

 

ПОЭТ И ВОЖДЬ

Большой поэт, но и отчасти

Он, к сожалению не смог,

Все рассказать о свойствах страсти

И уложиться в восемь строк.

 

И как свидетельствуют факты,

С оценкой коих подождем,

О жизни и судьбе он, как-то,

Поговорить хотел с вождем.

 

Вождь не достиг еще предела,

А только лишь входил во вкус,

И им еще написан не был

Небезызвестный «Краткий курс».

 

Но рассердившись не на шутку,

Звонит какой-то Пастернак,

Не долго слушал, бросил трубку,

И только процедил: “Чудак…”

 

Ему ни капельки не нужен

Был разговор и сам поэт,

Хоть говорят был с рифмой дружен

И он по молодости лет.

 

Кто покорил вершины власти,

Кто оседлал ее Олимп,

Терзается одною страстью

И только ею одержим.

 

«Февраль, достать чернил и плакать»,

Сказал, кто многое постиг.

Читайте чаще Пастернака,

А «Краткий путь» завел в тупик.

 

хххххх

 

Не торопила, не лгала,

Не требовала мщенья,

Любовь концепцией была

И мироощущеньем.

 

Тех, кто был симпатичен ей,

Вносила в свой реестр,

На сотнях разных площадей

Звучал ее оркестр.

 

В ней не было двойного дна,

В ней не было интриги,

Писала музыку она,

Стихи, картины, книги.

 

Мечтала всех созвать на пир

Свой, рано или поздно.

Любовь объединяла мир,

Который ей и создан.

 

хххххх

 

Любовь не подведет, не выдаст,

Не примет, не простит измен.

Она ни в чем не ищет выгод,

Как Пастернаковский Шопен.

 

Не стерпит фальши ни на йоту.

Ударит враз и наповал.

В ней все по Гамбургскому счету,

В ней «или пан или пропал».

 

Любовь, любовь, надежда, Вера,

И сколько ей не прекословь,

Она не знает чувства меры,

Иначе это не любовь.

 

Она всегда неповторима,

Она не ведает преград.

Любовь — не проходите мимо

И в двадцать лет  и в пятьдесят.

 

хххххх

 

Я был зажат, он был раскован,

Красноречивей раза в два,

Не лез, как я, в карман за словом,

А ловко доставал слова,

Как фокусник из рукава.

 

Я сомневался, был растерян,

Я не уверен был, а он,

Наоборот, самоуверен,

Немножечко самовлюблен,

И прав всегда со всех сторон.

 

Я был излишне архаичен,

Я старомоден был и знал,

Что, к сожалению, типичен,

А он же был оригинал

И постоянно удивлял.

 

Он остроумен был, я пресен,

Я замкнут был, он был открыт,

Я всем был малоинтересен,

А он имел холеный вид,

И в тридцать лет был знаменит.

 

Он весь был лаврами увенчан,

Он покорял, само собой,

Сердца всех знавших его женщин,

Почти что всех, кроме одной,

Вдруг ставшею моей женой.

 

Когда он понял всю реальность,

То за любовь ее отдать

Готов был все и гениальность

На заурядность променять,

И, как и я, таким же стать.

 

Он проклинал судьбу, и строго

Его за это не виню.

Талант ему был дан от Бога,

А мне Господь послал жену.

хххххх

 

Если ты, невзначай, захворал, занемог,

Если думы тревожные зреют,

Счастлив будь, если есть на земле уголок,

Где тебя и поймут и согреют.

 

Если в жизни ты, вдруг, бесконечно устал,

Если силы твои на исходе,

Этот самы надежный и верный причал

Даст приют при любой непогоде.

 

Если ты не погиб, только сбился с пути,

Если бродишь по самому краю,

Крепче зубы сцепи, дотяни, доплыви

В тот причал, где тебя ожидают.

 

Если душу свою, ты в конец истерзал,

Здесь излечат ее очень просто,

Здесь начало твоих самых главных начал,

Твой заветный, единственный остров.

 

Если ж силы растратив на трудном пути,

Разбазарив последние крохи,

Ты его в суете не нашел, не достиг,

Если так, то дела твои плохи.

 

хххххх

 

Известные, маститые поэты

Давали мне, как водится, советы.

Один кричал, переходя на «ты»:

«Поменьше мудрствуй, больше простоты».

Серебренного века продолжатель

Советовал писать витиеватей.

А третий, очень крупного калибра,

Мне предлагал попробовать верлибром

Писать в свободной форме. У поэтов

Есть свой язык и, свойственный им, метод

И способ свои чувства выражать,

И никому не стоит подражать.

 

хххххх

 

Я знал поэта одного,

Близки мне были, от чего-то,

Звучавшие в стихах его,

Оптимистические ноты.

И сам он, с ног до головы,

Был необыкновенно чистым,

Но не позволила, увы,

Остаться светлым оптимистом,

Увиденная из окна

Эстета-интеллектуала,

Им проза жизни, так она

Поэта разочаровала.

Вид прозы жизненной потряс

Настолько, что, в конечном счете,

Поэт мой, по уши, погряз

В пессимистическом болоте.

 

НА ЖИЗНЬ ПОЭТА

 

На жизнь поэта не смотрите как,

На тяжкий труд и каждодневный подвиг,

Где, якобы, продуман каждый шаг,

Продуман, и в последующем, пройден.

 

Где пышный сонм возвышенных речей,

Где все подчинено иным законам,

Несовместимым с логикой вещей,

И непонятным всем непосвященным.

 

Любить, искать и находить слова,

Их рифмовать душой, умом и сердцем,

Поэта жизнь проста, как «дважды два»,

И никуда от этого не деться.

 

Поэта жизнь ясна, как божий день,

Поэта слово образно и веско,

Опять весна, цветет в саду сирень,

И солнца луч скользит сквозь занавеску.

 

хххххх

 

Опять дожди, дожди и грозы,

И в серых тучах небосвод.

Все в соответствии с прогнозом,

Но с точностью-наоборот.

 

Капризно лето, как невеста,

И переменчиво, пока.

Журнал листаю дома вместо

Намеченного пикника.

 

В душе тоска, и в сердце тоже,

И хочется кричать, просить,

Чуть чуть побольше дней погожих

Для средне-русской полосы.

 

Таких, что даже в чаще леса

Ты чувствуешь солнцеворот,

Но в канцелярии небесной

Достаточно своих забот.

 

Там все расписано до йоты,

Жара и холод и мороз.

И наплевать им на расчеты,

На пикники и на прогноз.

 

хххххх

 

Спешили все, и стар и мал,

День, как обычно, был не прост.

В сторонке странный пес лежал,

Лежал, как будто в землю врос.

 

Стоял ноябрь, мокрый снег

Над мрачной улицей кружил,

И он, единственный из всех,

Не торопился, не спешил.

 

Бежали люди, стар и мал,

И всяк свою заботу нес,

А он, по прежнему, лежал,

Лежал, как-будто, в землю врос.

 

Все как один, и стар и мал,

Спешили, может потому

Никто его не замечал,

А я завидовал ему.

 

Я НЕ ХОЧУ ЧТОБ СТРОИЛАСЬ МОСКВА

 

Я не хочу, чтоб строилась Москва,

Ни вверх, ни вширь, хочу чтоб оставалась

Москва такой, какой она была,

И, сверх разумных норм, не разрасталась.

 

Хочу, чтобы проектам вопреки,

Все стройки, вдруг, в Москве остановились,

И люди, словно в банке пауки,

Не суетились и не копошились,

 

От мэра, до простого москвича,

Толкаясь, чертыхаясь и ворча.

 

хххххх

 

В Москве везде меняют плитку,

Уже который год подряд,

Зачем-то, стало сущей пыткой

Ходить по городу, твердят,

Что кто-то бешеный откат

Дал, чтобы отхватить подряд.

И ходят слухи, что Собянин

Там тоже, вроде бы, в «доляне».

 

СЕГОДНЯ МЭР ПРИШЕЛ НА СКВЕР

 

Приняв ряд неотложных мер,

Закрыв на две недели сквер

В жару и духоту, в июле

Большое дело провернули.

Всех гастарбайтеров района,

Согнав работать в эту зону,

Потратив миллионов пять,

Чтобы могли мы прочитать

И в новостях увидеть с Вами:

«Сегодня мэр пришел на сквер

И встретился там с москвичами».

 

ЗНАКОМЬТЕСЬ НАШ ГЛАВА УПРАВЫ

 

Знакомьтесь, наш Глава Управы.

Жене его принадлежит,

Такие уж сегодня нравы,

Завод «Рязанский керамзит».

И плиткой этого завода,

По указанию Главы,

За полтора последних года,

Обложен весь район, увы,

Скользит теперь по ней  прохожий,

Но сделать ничего не может.

 

ЭПИТАФИЯ МОСКВИЧУ

 

Прощай Москвич, держался стойко,

В условьях перманентной стройки

Ты двадцать лет, назло всем мукам,

Которые терпеть и внукам,

И правнукам Твоим придется.

Прощай! Прости за неудобства.

 

хххххх

 

Журнал листаю, скурпулезно

Рассматриваю целый час.

На всех страницах только «звезды»

Сияют в профиль и анфас.

 

Может их  сняли по ошибке?

Может весь мир сошел с ума?

У них широкие улыбки,

У них шикарные дома.

 

У них, как «звездам» подобает,

У всех, роскошные наряды,

И если «звезды» зажигают,

Кому-то это очень надо.

 

хххххх

 

Мы вновь уверенно идем,

Не проявляя остракизма,

Своим, как водится, путем,

Вперед к победе кретинизма.

 

Мы вновь едины, и опять

Все указанья и решенья

Готовы, вновь, воспринимать

С глубоким удовлетвореньем.

 

А оппозиция лишь блеф,

И партии и депутаты,

Есть несколько КПРФ,

Но нету пролетариата.

 

Есть гастарбайтеры, их труд,

Почти что, ничего не стоит.

И нас уверенно ведут

К рабовладельческому строю.

 

А мы, как водится, летим,

Не ощущая связь времен,

И снова строим Третий Рим,

Точнее новый Вавилон.

 

хххххх

 

Мы повторяем каждый раз

Свой путь, все тот же, след за следом.

Нам прошлый опыт не указ,

Нам голос разума неведом.

 

Умом нас, точно, не понять,

После любой резни и травли,

Готовы снова наступать

На те же, что и раньше, грабли.

 

Нас жизнь не учит ни чему,

Ни мор, ни голод, ни холера.

Мы привыкаем ко всему,

Нам неизвестно чувство меры.

 

Суров наш нрав, убог наш быт,

Идти готовы брат на брата,

Мы европейцы лишь на вид,

По сути все мы азиаты.

 

ЧТО ДЕЛАТЬ И КТО ВИНОВАТ

 

«Коррупция нас разъедает»,

Признался Президент, не знает,

Пробыв у власти столько лет,

Что делать, не найдет ответ,

Уже который год подряд,

Так кто же в этом виноват.

 

хххххх

 

У нас теперь бытует мнение,

(Или точнее заблуждение),

Что все основы управления

Освоив, можно управлять,

Почти что всем, без исключения,

Наукой, здравоохранением,

Да и еще нововведения,

Свои, без устали, внедрять.

 

Что это, глупость, преступление?

Ошибочная точка зрения?

Или всеобщее затмение

Сознания? То там, то тут

Специалистов сокращение

Или больниц объединение,

И управленческое рвение

И аппетиты лишь растут.

 

Как на дрожжах. Пока полемики

Между собой ведут холерики,

Пока пенсионеры в скверике

Их обсуждают, вот пример,

Не для поднятия истерики,

В три раза больше, чем в Америке,

У нас чиновников, не верите?

И вдвое, чем в СССР.

 

хххххх

 

Что надо Родину любить

И патриотом быть, ей богу,

Не надо громко говорить,

И рассуждать об этом много.

 

Ты встретил женщину, и вдруг,

Влюбился искренне и страстно,

Признайся ей, но всем вокруг

Не говори, и так все ясно.

 

От дураков одна беда,

Так хочется, порой, сказать им,

Дурак ты, все же, братец, да

Зачем напрасно время тратить.

 

Но если глупость процветать,

Вдруг, в государственном масштабе

Начнет в стране, то ты молчать,

Как гражданин, уже не вправе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вам понравилось?
Поделитесь этой статьей!

Добавить комментарий