№11/2, 2010 - 9 ноября в Копенгагене скончался бывший политзаключенный Борис Борисович Вайль, журналист, литератор, общественный деятель
9 ноября в Копенгагене скончался бывший политзаключенный Борис Борисович Вайль. Дважды политзаключенный — при Хрущеве и при Брежневе.
Впервые он был арестован 18-летним студентом-первокурсником, в марте 1957 года, когда механизм репрессий, казалось бы, замерший после ХХ съезда, снова стал раскручиваться после Венгрии. Брали одиночек-протестантов, забирали членов раскрытых подпольных и полуподпольных организаций и кружков. Об истории ленинградского кружка Револьта Пименова, к которому принадлежал студент Библиотечного института Борис Вайль, рассказано в воспоминаниях их обоих. У Револьта — пожалуй, обстоятельней, у Бориса — пожалуй, по-юношески живее. Хотя свою книгу «Особо опасный» Борис писал не в юношеском возрасте, уже после второй отсидки и вынужденного отъезда в эмиграцию, в нем оставалось что-то от прежнего «студента». Сам он отмечал, что в лагерях тогда всю новоприбывшую молодежь окрестили «студентами», хотя студентов как таковых было всего лишь большинство. Студент — традиционно инсургент, несогласный, возмутитель спокойствия. Таким был и до конца оставался Борис Вайль, сам при этом тихий, спокойный, невозмутимый.
Первый арест был за кружок марксистского — но при этом скорее социал-демократического, чем ленинского толка (в то время молодежь нередко искала опору подпольного протеста в «чистом ленинизме» — и за это тоже шла в лагеря). Вайлю дали сначала три года — прокурор опротестовал, дали шесть. В лагере навесили новый срок — всего он отсидел восемь с половиной.
Второй раз Борис Вайль был арестован в октябре 1970 года в зале суда — до суда был под подпиской о невыезде — и этапирован к месту ссылки. Дело было по тем временам стандартное — распространение самиздата. Которого, кстати, у Бориса при обыске не обнаружили. Неважно, хватило показаний одного свидетеля. Пять лет ссылки. И вот какая совсем неожиданная нота звучит в рассказе об эпизоде суда:
«Это были счастливые дни для меня, дни, когда я познакомился с замечательными людьми, с лучшими людьми страны. В течение нескольких дней перед судом и во время суда я встречался не только с Сахаровым, но и с его будущей женой, с Чалидзе, с Ковалевым, Твердохлебовым, Буковским, Гастевым... До этого процесса я почти никого не знал из “диссидентов” и, очевидно, не будь процесса, не был бы с ними знаком. (...) У нас совершенно не было денег, не на что было даже ехать на суд, и была пущена “шапка по кругу”, и первым, кто положил в нее свой трояк, был Эрнст Орловский. Тельников при этом вспомнил, что Орловский был первым 13 лет назад, кто собирал деньги для помощи политзаключенным».
Читая эти строки, так и видишь перед собой светло улыбающегося Бориса. Таким же оставался он и в сибирской ссылке, и в эмиграции. Такая же светлая улыбка возникала и у всякого при мысли о Борисе.
После лагеря он вернулся в Курск, откуда был родом, и работал в кукольном театре. После ссылки ему было запрещено жить в больших городах, он поселился в совхозе в Смоленской области, работал в совхозной мастерской. Только в эмиграции Борис Вайль вернулся к своей первой профессии, библиотечному делу, и ко второй — журналистике, посвященной прежде всего истории общественной мысли и общественного движения. Его статьи и рецензии печатались в журналах «Континент», «Форум», «Страна и мир», в парижской «Русской мысли». Широко публиковался в скандинавской, а когда пришло время — и в российской печати.
Но еще раз подчеркнем: прежде всего мы любили его самого. Такого светлого и удивительного, каким он был. Такого, каким когда-то его полюбила (по переписке между волей и зоной!) его будущая жена Людмила.
Люся, Димка! Да поможет вам в горе этот теплый свет всей Бориной жизни.
Наталья Горбаневская
Вольфганг Айхведе (Бремен)
Людмила Алексеева (Москва)
Андрей Арьев (Санкт-Петербург)
Александр Бабенышев (Бостон)
Елена Боннэр (Бостон)
Владимир Буковский (Кембридж)
Илья Бурмистрович (Москва)
Ирэна Вербловская (Санкт-Петербург)
Леонид Вуль (Москва)
Ирина Корнелия Герстенмайер (Бонн)
Владимир и Шуламит Гершовичи (Иерусалим)
Арина Гинзбург (Париж)
Наталья Горбаневская (Париж)
Яков Гордин (Санкт-Петербург)
Александр и Ирина Грибановы (Бостон)
Андрей Григоренко (Нью-Йорк)
Гасан Гусейнов (Москва)
Валерия и Георгий Давыдовы (Мюнхен)
Александр Даниэль (Москва)
Сергей Дедюлин (Париж)
Евгений Захаров (Харьков)
Казимера Ингдаль (Стокгольм)
Татьяна и Бент Йенсен (Копенгаген)
Юлий Ким (Иерусалим/Москва)
Сергей Ковалев (Москва)
Иван Ковалев и Татьяна Осипова (Даллас)
Феликс Красавин (Иерусалим)
Ирма Кудрова (Санкт-Петербург)
Александр Лавут (Москва)
Инге Мария Ларсен (Орхус)
Павел Литвинов (Ирвингтон)
Давид Мазур (Беэр-Шева)
Владимир Малинкович (Мюнхен)
Юрий Меклер (Раанана)
Екатерина Молоствова (Санкт-Петербург)
Татьяна Молоствова (Санкт-Петербург)
Маргарита Муждаба-Молоствова (Санкт-Петербург)
Алла Назимова (Москва)
Марина Оршанская (Санкт-Петербург)
Александра Пирогова (Мюнхен)
Барух Подольский (Тель-Авив)
Борис Пустынцев (Санкт-Петербург)
Елена Разумовская (Санкт-Петербург)
Мария Разумовская (Санкт-Петербург)
Станислав Рассадин (Москва)
Гизела Рейхерт-Боровски (Тюбинген)
Наталья Рогинская (Санкт-Петербург)
Арсений Рогинский (Москва)
Борис Рогинский (Санкт-Петербург)
Ирина Ронкина (Санкт-Петербург)
Юлий Рыбаков (Санкт-Петербург)
Галина Салова (Москва)
Людмила и Борис Сосновские (Мюнхен)
Габриэль Суперфин (Бремен)
Владимир Тольц (Прага)
Майя Улановская (Иерусалим)
Геннадий Файбусович (Мюнхен)
Ирина Флиге (Санкт-Петербург)
Давид Хавкин (Иерусалим)
Вероника Хок-Любарская (Берлин)
Виктор Шейнис (Москва)
Екатерина Шиханович (Москва)
Юрий Шиханович (Москва)
Карл Шлёгель (Берлин)
Магнус Юнгрен (Стокгольм)
Татьяна Янкелевич (Бостон)
Вадим Янков (Москва)
Кирилл Янков (Москва)
